Мы встретились случайно...

Сильмарилл ... Мертвое изуродованное лицо Короля Финвэ ... Сильмарилл ... Пламя факелов перед громадой Миндон Эльдалиэ ... Сильмарилл ... Страшные слова Клятвы, от которых, кажется, дрогнула твердь Амана ... Сильмарилл ... Окровавленный песок Лебединой Гавани ... Сильмарилл... Горящие корабли и полны неистовства глаза отца Феанаро ... Сильмарилл ... Пепел, развеянный над Эред-Ветрином ... Сильмарилл ... Старшего брата пытают в Ангбанде ... Сильмарилл ...

Этому мальчишке, чтобы жениться на дочери Тингола, нужен был Сильмарилл ...

Турко сорвался с места ...

Потом он вспоминал эту минуту с отвращением и омерзением. Слова, которые он бросал прямо в грустное лицо лорда Артафиндэ, летели словно камни. Турко, по существу, лишь высказал вслух мнение других вельмож, которое облетело зал незримым шелестом осанвэ.

Нельзя было ради мальчишеской прихоти рисковать Нарготрондом. Нельзя было выводить на преждевременный бой войско, а вернее то, что от него осталось. Нельзя было драться с Ангбандом без правого и левого крыла — а Майтимо сочтет подобное предложение личным оскорблением, а Финдэкано, ныне Верховный Король, поддержит побратима ...

Келегорм все говорил правильно ... Он не учел одного — Клятва тут столкнулась с Клятвой.

И когда король Нарготронда все с той же тихой улыбкой поднялся со своего места и протянул ему — Туркафинве Феанариону — свой венец, с просьбой принять власть "до его возвращения" (потому что Артаресто нездоров, а кто еще кроме тебя, toron ...), Келегорм бросил корону Нарготронда на пол и выбежал из залы.

Те времена, когда Турко мечтал о королевском титуле — а такие мечты были — давно прошли. Тогда, у Митрима, когда никто уже не надеялся на возвращение Майтимо, а Макалауре жил, как сейчас Артаресто, словно во сне — остальные братья стали намекать Келегорму, что он должен заменить певца и надеть отцовский венец ...

Но потом подошло войско под предводительством Нолофинвэ, и Финдэкано вернул им Майтимо...

Тогда Турко был против решения старшего брата передать венец Верховного Короля Нолофинвэ. Может быть потому, что сам оказался слишком близко к нему.

Но за эти годы, осиянные счастливой супружеской жизнью и примирением с родом, Турко понял — для эльдар власть приходит лишь вместе с бедой и погибелью.

Для него тогда — подле Митрима — власть означала бы гибель Майтимо и безумие Макалаурэ ...

Теперь — гибель Артафиндэ и безумие Артаресто.

Арэльдэ же сказала с грустью:

— Мы не сможем его остановить, любимый ...

Келегорм и сам знал об этом. Он скрылся от стыда за свою несдержанность в супружеские покои, и уже час доказывал жене, что решение лорда Артафиндэ самоубийственно и безрассудно.

— Тогда я пойду с ним, — решительно сказал Турко, — король берет с собой лишь десяток добровольцев из личной стражи. Я буду одиннадцатым ...

— Турко, — сказала жена, — самое плохое случится, если вы добудете камень. А вы можете его добыть — кто знает намерения Врага. Разве ты позволишь отдать Сильмарилл Тинголу?

— Нет! — Воскликнул Келегорм.

— Ты давал Клятву. А Артафиндэ давал Клятву помогать роду Барахирионов. Он должен оберегать этого юношу. Ты поднимешь оружие на Инголдо?

— Я может и слишком вспыльчив, — фыркнул Келегорм, — но не сумасшедший. Но я вызову на поединок этого ... как его ... Берена. И до похода, а не после.

— Инголдо не даст тебе этого сделать, — сказала Арэльдэ, — Клятва ... Он объявит себя заместителем юноши ...

Турко зашипел.

— Здесь нужна другая тактика, — сказала Арэльдэ задумчиво, — если нельзя избавиться от последствий, нужно убрать причину ...

Логический ум дочери Нолофинвэ очень часто озадачивал сына Феанаро. Поэтому он не решился расспросить ее подробнее — чтобы леди не догадалась, что он ну совсем ничего не понял.

Арэльдэ взялась за дело немедленно. Самоубийственный поход был запланирован на весну, поэтому время еще было. И именно зимой в Нарготронде находилось больше всего Аданов.

Пещерный град был надежной тыловой базой. Партизаны сюда попадали с завязанными глазами, на что они не обижались: меньше знаешь — меньше сможешь рассказать на допросе в случае чего. Сейчас в Нарготронде среди других отдыхал женский отряд, кано которого — красавица-аданет Аглар была хорошей знакомой леди Арэльдэ.

Аглар долго шепталась с Арэльдэ, а затем фыркнула и сказала, что хлопот здесь не будет.

Однако — миновало некоторое время, и девушка-кано обьявилась в покоях леди злая и раздраженная. Келегорм, которого женщины выпроводили вон, успел только услышать, как Аглар сказала разгневанно:

— Или он действительно настолько влюблен, или его испортила лихая сила...

План очевидно не удался. Но тут судьба послала Арэльдэ еще один шанс ...

Юная Финдуилас никак не могла избавиться от страха. До этого времени она была уверена, что ее отец — самый храбрый, мама-самая красивая, а Минас-Тирит — непобедим.

И вот мамы не стало, не стало и родного дома, а отец замкнулся в себе ... Тщетно пыталась развлечь деву тетушка Арэльдэ — Финдуилас постоянно боялась появления врага у ворот Нарготронда. Она уже не верила, что воины короля смогут ее защитить в случае осады.

Берен, который, как и она сама, бродил в одиночестве по коридорам града, привлек внимание юной эльфийки. Финдуилас знала, что юноша влюблен — а потому смело подошла к нему, предложила дружбу и начала расспрашивать о жизни в Дортонионе , о войне и о загадочном Дориате, где так и не успела побывать.

Скоро молодая пара стала неразлучной. Берен был рад, что с ним хоть кто-то общается — большинство эльфов поглядывали на него искоса, а Аданы вслух советовали, чтобы он бросил думать о эльфийских девушках, а занимался тем, чем и они — подготовкой к выступлению в Бретиль. Поэтому внимание эльфийской принцессы — еще одной, — льстило юноше.

Берен рассказывал Финдуилас о своих военных подвигах, а девушка увлеченно слушала ... Возможно слишком восторженно — потому что сияющее личико дочки заметил даже грустный Артаресто.

— Я не Тингол, — сказал он Келегорму после того, как они заметили юную пару, которая снова уединилась в какой-то нише коридора, — я не стал бы посылать этого юношу на смерть, даже если бы имел такую возможность. Более того — я дам согласие на их брак.

— Но Берен влюблен в Лутиэнь! — Воскликнул Келегорм.

— Люди, — вздохнул Артаресто, — могут влюбляться несколько раз за свою короткую жизнь без особого вреда для фэа ... Я уже потерял двух братьев, toron ... Если Артафиндэ погибнет — я останусь в этом мире один ... Без опоры и поддержки. Я боюсь ...

— Но не таким путем, — пробормотал Турко, — конечно мы не дадим Артафиндэ погибнуть ... И потом, почему один, toron? Ведь есть еще мы — семеро ... И Финдэкано ...

— Извини, — сказал Артаресто, — но я не привык думать о вас семерых ... как о родных. А Финдэкано так далеко ...

Келегорм опустил голову. А потом пошел советоваться к Арэльдэ.

С первого же взгляда он понял, что для жены это не новость.

Это была их вторая серьезная ссора. Турко кричал так, что разбудил сына и напуганный Аракано выбежал из спальни. Келегорм обвинил жену в том, что она сознательно пожертвовала Финдуилас ради того, чтобы задержать Берена в Нарготоронде.

С минуту, глядя в ее застывшее, внезапно ставшее чужим лицо, он думал, что сейчас жена повернется, и пойдет пещерными переходами к потайному выходу в лес — а оттуда в неизвестность, как тогда, в Аглоновой твердыне. Но тут заплакал Аракано, и лицо Арэльдэ снова исполнилось нежности.

— Глупый, — сказала она, — неужели непонятно, что я — самая близкая наперсница сердечных дел моей племянницы? Она повествует мне обо всем ... Нет — дева еще не влюблена, однако ... Но меня волнует другое ... Юноша рассказывал ей о своих подвигах, причем хвастал, как ногродский гном. Это не в характере дортонионцев — они обычно сдержанны ... как большинство из нас. И — среди всего прочего — рассказал, будто ему удалось ранить самого Саурона ...

Она взяла Аракано на руки и стала укачивать. Потом заговорила, понизив голос до шепота:

— Молодой адан рассказывал об этом чуть не всему Нарготронду. Благодаря этому его считают ныне лжецом, дураком и хвастуном. Для чего он это делает?

Келегорм чуть не сказал, что парнишка таков и есть, но вовремя сдержался из уважения к Артафиндэ и его Клятве.

— Аглар сказала, что он порченый, — отозвалась Арэльдэ снова, — возможно ...

— Как человеческая девушка могла почувствовать то, чего не чувствуем мы? — Удивился Келегорм, — я видел эльдар, сломанных Тьмой, видел и порченых аданов. Юноша на них не похож. Наконец — его же проверяли ...

— Проверял рядовой целитель, — сказала Арельде, — надо уговорить Артафиндэ, чтобы он сделал это сам. Кузен владеет силой, более мощной, чем кто-нибудь из нас.

Лорд Артафиндэ сначала не хотел и слышать о дополнительной проверке. Однако — мудрый король Нарготронда был логиком, как и его кузина.

Берена пригласили на ужин вместе с Келегормом и Арэльдэ. Артафиндэ, хотя он официально и отрекся от власти, принял гостей в королевских покоях.

Турко пристально следил за аданом. Юноша нервничал. За эти несколько месяцев он похудел и побледнел и выглядел даже хуже, чем тогда, когда пришел "из леса"

Разговор о Сауроне начала Арэльдэ. Берен рассказывать стал охотно, однако его глаза лихорадочно блестели. Казалось — он пытается остановить поток слов и сказать нечто важное.

— В виде волколака, говоришь? — Вмешался Келегорм, — рыцарь, я тоже партизанил ... В такую сказку не поверит даже старушка из горной деревеньки. Зачем ты говоришь неправду?

И вдруг карие глаза юноши словно вспыхнули отчаянным блеском

— Чтобы меня выгнали вон! — Крикнул он, — а лучше — убили!

Артафиндэ сорвался с места. Почти одновременно молодой адан упал со стула на пол и забился в конвульсиях ...

К сводам залы взвился голос короля Нарготронда — звонкий, исцеляющий, успокаивающий. Его перекрыл странный звук, от которого разлетелись вдребезги бокалы тонкого стекла.

У Келегорма потемнело в глазах. Он вдруг увидел вместо знакомой залы скалистое ущелье ... Прямо перед ним, над распростертым телом Берена, стоял черный гигантский волк.

Артафиндэ держал его на расстоянии, отгоняя, отталкивая песней.

Затем запел женский голос ... Арэльдэ ...

Из звуков родились два меча белого пламени ... Однако тварь не отступала.

И от слова "братоубийство" белый свет начал меркнуть ...

Но Келегорм бросил в бой багровое пламя своей вспыльчивой и отважной души...

Он не думал, о том, что было прежде, он знал только, что сейчас он совсем другой, чем был тогда, в Альквалондэ. И безумное пламя любви — а только так мог любить сын Феанаро — заставило черную тень оставить жертву в покое и выйти из ее разума прочь.

Берен болел после того долго и тяжко. Он почти ничего не помнил — воспоминания его заканчивались разгромом их отряда и гибелью Барахира. Красавица-эллет, которая танцевала в лесу меж деревьев, Дориат, Менегрот исчезли из его разума и превратились в сон.

Артафиндэ, принявший на себя первый удар из подсознания адана, возможно знал больше — но молчал. Молчала и Арэльдэ.

Турко понял только, что юноше основательно промыли мозги — возможно и в самом Ангбанде. После выздоровления молодой адан отправился в Бретиль, где надеялся найти родных. Про Клятву, данную некогда его отцу, он больше не вспоминал.

А когда отгремела Последняя Битва, в которой эльдар и аданы одолели вражью силу, в возрожденном Дортонионе был большой праздник.

Аданы шумно веселились, будто забыв о потерях. Веселились и Эльдар — Сильмариллы блестели на своих местах в старинном венце работы короля Финвэ, на челе старшего Феаноринга.

Турко сидел рядом с кузеном Артафиндэ и наблюдал за весельем.

— Посмотри, — сказал король Нарготронда, — вот принцесса Лутиэнь. Тингол прибыть не соизволил — однако дочь его более любопытна ...

Келегорм увидел воистину прекрасную Синдэ, которая шла об руку с высоким эльфом.

— Ее спутник, — пояснил Артафиндэ — Даэрон ... Певец, равный Макалаурэ ...

Но Турко впился глазами в человеческую пару — Берен вел под руку Аглар, одетую как дортонионская горянка. Девушка приветливо улыбалась своему спутнику.

Они миновали Лутиэнь и Даэрона, обменявшись формальными поклонами.

— Какая прекрасная и трагическая история могла бы выйти из их любви, — сказал Артафиндэ с улыбкой, — я имею в виду Берена и Лутиэнь ...

Турко поежился ... Его это совсем не привлекало.

— Мир изменился, — пробормотал он, — и я даже знаю когда и почему ...

И он с нежностью посмотрел на Арэльдэ.