Магистр не стал уточнять, с какого рода материалом (имелся в виду тот самый неграненый алмаз) и с какими расчетами иномирцам предстоит иметь дело. Семаков, в свою очередь, не потребовал объяснений, хотя ему было интересно. Его больше волновал другой вопрос: как эта новая обязанность дракона может повлиять на возможность продолжать воздушную разведку. Вслух прозвучало:

— Таррот Гарринович, имеются данные, что эскадра противника сосредоточилась в Балаклавской бухте... где там карта... здесь то есть. Это недалеко, как видите. Будет ли у вас возможность для разведывательных полетов?

Дракон сделал движение гребнем; как и прежде, значение этого жеста осталось темным.

— Думаю, что полеты возможны, Владимир Николаевич. Этой же ночью постараюсь получить для вас сведения.

— Благодарю, Таррот Гарринович. Но постарайтесь соблюдать осторожность. Честь имею, господа!

— Одну минуту, Владимир Николаевич. Мы с коллегой, — тут Тифор учтиво наклонил голову в сторону крылатого, — еще задержимся. Могу ли я попросить вас передать письма нашим товарищам?

— Конечно же. Мне это не составит труда.

Эскадра отстаивалась в Балаклавской бухте. Все меры предосторожности были приняты.

Адмиралы ждали от сухопутных войск победы — и дождались.

Исход сражения на суше был предрешен еще до его начала. Слишком уж велик был перевес союзников: и в численности войск (почти вдвое), и в вооружении. Однако оно прошло не вполне так, как задумывалось в англо-французском штабе.

Потери российской армии оказались меньше, чем могли быть. История вздрагивала, кренилась — и все же шла по проложенному пути.

Глава 3

Мариэла прочитала письмо, адресованное ей лично, и слегка нахмурилась. По кратком размышлении она решительно вышла из дому. Рядом постоянно околачивались местные мальчишки, резонно ожидая, что эти немцы вполне могут нанять кого-то из них за мелким поручением: записку оттащить, к примеру. Именно такой юный трудящийся и подскочил к молодой барыне.

— Чего изволите?

— Где пластуны находятся, знаешь?

— Как не знать! Можем мигом отыскать!

— Так сыщи хорунжего Неболтая и передай ему записку — вот она.

В записке значилось следующее: 'Тихон Андропович, приходи в наш дом. Получены новости по тому делу, что обговаривали. М.'

Медная копейка нырнула в ладонь мелкого порученца.

Прочитав записку, казак вознаградил мальчишку еще одной копейкой, велел вернуться к немецкой барыне и передать на словах, что, дескать, господин хорунжий все сделает, как просят.

Неболтай появился в доме иноземцев, когда уже стемнело. Разумеется, он вежливо осведомился о здоровье присутствующих, о загруженности работой и, наконец, наступило время для разговора. Хорунжий даже не спросил: просто бросил вопросительный взгляд.

Судя по лицу магистра магии жизни, новости были не из хороших. Слова это подтвердили:

— Плохо дело с учебниками, которые ты хотел, Тихон Андропович. Мне не разрешено брать их надолго на свое имя: библиотекари знают, что этот курс я давно сдала. Снять копию тоже нельзя: книги от этого защищены. Я бы свои тебе одолжила, да вот беда: их почти сразу по окончании курса продала, деньги были нужны. А купить трудновато. Я подсчитала: нужный набор обойдется на ваши цены рублей этак в триста.

Неболтая выдала как раз его полная невозмутимость. Новость и в самом деле была из разряда скверных, но показать свою реакцию казак не хотел.

— Но, Тихон Андропович, не теряй надежды, — продолжила молодая женщина. — Есть... кхм... обходные пути.

Неболтай сдержал улыбку:

— Выходит, и у вас их пользуют?

Мариэла откровенно усмехнулась:

— Еще как!

Нахимов слушал доклад подчиненного с меньшим, чем обычно, вниманием. Причина тому была проста: большую часть сведений (а также забот) адмирал уже получил. Впрочем, он знал о потоплении двух линейных кораблей и фрегата противника, в связи с чем и выразил особенное удовольствие лейтенанту Семакову. В добавление к этому было сказано:

— Представление на Владимира с мечами уже мною отправлено, равно на повышение вас в чине. И не забудьте представить ваших подчиненных!

Напоминание было излишним: соответствующий список уже был составлен и аккуратно перебелен.

— За этим дело не станет, Павел Степанович. Вот, дозвольте вручить.

— Однако на сем, Владимир Николаевич, благостные известия заканчиваются. Наши войска принуждены были отступить от Альмы с потерями-с. Неприятельская армия продвигается в обход Севастополя. А эскадра союзников прошла в Балаклавскую бухту... Чему вы улыбаетесь? Смешного тут не вижу-с!

— Осмелюсь доложить, Павел Степанович: сие перемещение мною вычислено было заранее.

— Успешные действия неприятеля — не повод для шутовства!

Командир 'Морского дракона' немедленно догадался: у Нахимова имеются и другие, еще более скверные известия, оттого он и пришел в раздражение. Но наружу, понятно, эти мысли не вышли.

Адмирал взял себя в руки и почти спокойным тоном вопросил:

— Владимир Николаевич, какой у вас план действий?

— Павел Степанович, насколько помню, Балаклавская бухта весьма узка, и в ней 'Морской дракон' будет лишен преимуществ в маневренности и в быстроте хода. Много мы там дел не наделаем, но попробовать можно. Также вполне возможно пощипать снабжение неприятеля. Топить транспорты. Лишить возможности подвезти подкрепления, лошадей, порох, ядра... да всего, что требуют боевые действия!

Нахимов ответил не сразу. Подчиненный чуть ли не кожей почувствовал колебания начальника, даже успел этому удивиться (уж эта черта для адмирала была совершенно не характерна). Потом с видимым усилием Нахимов произнес:

— Владимир Николаевич, должен вас предупредить, что есть некоторая вероятность... хочу сказать, что, возможно, остальной флот никакой помощи вам оказать не сможет. Никакой.

Еще в гардемаринские времена Семаков не числился в тугодумах. Должность командира особо быстроходного корабля тоже не способствовала развитию замедленности мышления. Он мысленно дополнил то, что так и не прозвучало в словах: вражеская армия осадит Севастополь, русская армия этому помешать не сможет и вынуждена будет отойти. И бремя защиты ляжет на моряков. Экипажи снимут на сушу... а кто останется на кораблях? То-то и оно.

— Осмелюсь доложить, Павел Степанович: возможно некоторое содействие моряков с 'Морского дракона' на сухопутном театре военных действий. Надеюсь, мы сможем приобрести у наших... кхм... контрагентов дополнительные гранатометы. Ради обороны от войск неприятеля, так и быть, отдам лучших своих комендоров. Но с условием!

Нахимов поднял брови. Последние слова произнесены были жестко. А в разговоре со старшим в чине — даже чересчур жестко. Но тут же последовало разъяснение:

— Командовать ими будет не сухопутный офицер-артиллерист, а мой второй помощник мичман Шёберг или первый помощник лейтенант князь Мешков. Только они могут использовать все возможности гранатометов. Подносчиков гранат возможно набрать из других экипажей, тут особых умений не надо.

Лейтенант схитрил. Прекрасно понимая, что обучить сухопутного артиллерийского офицера особого труда не составит, он заранее отводил армейским роль просителей. Нахимов же на эту просьбу лишь слегка кивнул. Возможно, он догадался о ее скрытом смысле, но никак этого не показал.

И тут в памяти Семакова всплыла неоднократно виденная им карта окрестностей Севастополя — и у бравого офицера появилось нехорошее ощущение холода в животе. Ну да, есть вероятность, что вражеские позиции окажутся вблизи мыса Херсонес — тогда прощай, возможность незаметного выхода из пещеры с кораблем на поверхность. И еще того хуже: появится риск обнаружения портала, если им будут пользоваться.

Вслух Семаков высказал нечто другое:

— Если позволите, добавлю, Павел Степанович: нам понадобится заказать специальные гранатометы для сухопутной пальбы. Они проще: не понадобится самоприцел, который наводит ствол на вражеские корабли. Также считаю нужным закупить самый большой запас гранат, какой только нам смогут поставить.

Обсудив с младшим офицером подробности возможных действий 'Морского дракона', Нахимов еще раз выразил уверенность, что лейтенант с божьей помощью выполнит свой долг надлежащим образом. Семаков же из приемной адмирала направился прямиком к иномирцам. У него накопилось немало вопросов, предложений и просьб.

Сразу же по приходе выяснилось, что и контрагенты накопили некоторое количество дел. Но лейтенант Семаков был настоящим офицером. Поэтому первое слово было предоставлено даме.

— Владимир Николаевич, вы, если не ошибаюсь, говорите по-немецки, по-французски и по-английски?

— Разумеется, Марья Захаровна, однако принужден сознаться: мой английский не столь хорош. Я начал изучать его лишь в Морском корпусе, оттого произношение... сами понимаете.

— Очень понимаю. Как насчет запаса слов?

— Тоже беднее в сравнении с французским и немецким. Больше по морской тематике...

— А князь Мешков?

— У того как раз английский много лучше, в доме у его отца жил гувернер-британец, а вот с немецким нелады. Положение, сходное с моим.

— Тогда хочу у вас заказать быстрое обучение немецкому и французскому, это два часа работы. Оплачу, само собой.

Ответом были галантная улыбка и слова:

— Сударыня, с вас не возьму ни копейки. С расчетом, прошу заметить, на будущее.

Мариэла возвратила улыбку:

— Ваш расчет, сударь, весьма дурен: мои услуги вообще-то куда дороже обучения языку, даже двум. Но с вас, в свою очередь, и медяка не возьму.

В ответ Семаков приложился к ручке. Он еще не успел согнать улыбку с лица, как в разговор вмешался Тифор — в отличие от Мариэлы, с самым серьезным видом.

— Это не все. Мы хотим попросить у вас откомандировать унтер-офицера Синякова в наше распоряжение на срок от месяца до полугода. Не сейчас, а недели через две-три.

Семаков быстро разобрал в уме варианты и ответил самым нейтральным голосом:

— Не имею права, Тифор Ахмедович. Он на морской службе и не под моим началом. Может подать в отставку; вот в этом случае — другое дело, тогда Синяков вправе работать, на кого сам захочет.

— В таком случае не смогли бы вы мне устроить встречу с сударем адмиралом Нахимовым? Ведь Синяков у него в подчинении?

— Извините, напомню: словосочетание 'сударь адмирал' у нас не принято. Могу предположить, что Павел Степанович может заинтересоваться, зачем он вам нужен.

— Это вы меня извините. Привычка. Как забываю за языком следить, так оно само... Готов сразу ответить на возможный вопрос господина адмирала. Мы хотим изучать эффект негации магии на этом человеке. В нашем мире таких, как он, нет, сами понимаете.

— Я передам вашу просьбу. За спрос денег не берут.

— Глубокочтимый Профес-ор говаривал точно то же самое. И...

Пауза.

— ...когда у вас найдется время, я хотел бы с вами поговорить. Желательно до вашего разговора с Павлом Степановичем. Ему и вам надо кое-что знать.

— Думаю, что время как раз найдется. Если верить шторм-глассу, — тут лейтенант увидел непонимание в глазах собеседников и поспешил уточнить, — это такой закрытый стеклянный сосуд, изменение погоды воздействует на вид содержимого... Так вот, надвигается большая непогода, и мы, вероятно, не сможем выйти в море.

Наверное, единственным, кто понял до конца мысль лейтенанта, был капитан Риммер. Он на месте командира 'Морского дракона' тоже поопасался бы выходить из грота в шторм.

— Это не все. У нас будет заказ...

— Что ж, господа, слушаю ваши доклады о достижениях, — именно этими словами начал Сарат очередное заседание своей группы.

Видимо, участников разом поразила тяжелая скромность в острой форме. Только этим можно объяснить, что никто не рванул палец вверх и не обратил на себя внимания криками: 'У меня есть! У меня достижения! Прошу выслушать!'

Под ласковым взглядом председательствующего поднялся магистр Харир.

— Нам удалось чуть увеличить максимальный размер кристалла фианита. Однако таковой все же не соответствует заданным параметрам. Поэтому пока не считаю нужным докладывать.

Неожиданно для всех поднял палец мастер-механик Хорот:

— У нас новый заказ. Точнее, заказы. Два гранатомета двойного действия; это почти та же модель, что мы поставляли в последний раз. Разница состоит в том, что не предусматривается установка самоприцела, поскольку планируется исключительно сухопутное применение. Еще одно отличие заключается в щите. Заказчик настаивает на толщине листа металла в три наших дюйма. И как можно больше гранат. Предоплата уже произведена.

Председательствующий благожелательно кивнул: претензий к механику не было и быть не могло.

— Шахур?

— Была одна малая проблема, мы ее устранили. Ни нас, ни наших контрагентов не устраивала форма портала. Мои 'драконы', — так руководитель группы называл своих лучших расчетчиков, — пересчитали поля с другой конфигурацией, и теперь можно без труда посылать сквозь портал книги. Кстати, часть нам уже прислали. Правда, имеется одна книга огромного объема — это нечто вроде сборника полезных советов для механика — и ее можно переслать лишь по частям. В портал существующей площади она никак не проходит. Кроме того, Мариэла прислала сопроводительную записку, в которой указала: книга эта написана на языке, который никто из наших соотечественников, кроме нее самой, не знает. Поэтому я своим решением приказал отложить пересылку означенной книги. Далее: начата прикидка по телетранспортировке негатора в Маэру. Отмечаю: сам он пока что согласия на такую командировку не дал. Переговоры на эту тему еще предстоят. Особо отмечаю интересное обстоятельство: мы привлекли Таррота к этой работе, и опыт показал, что длительные расчеты дракон выполняет быстрее человека. Объяснение этому мы видим в великолепной памяти драконов вообще; в частности, Таррот не делает никаких промежуточных записей.

— Мастер Валад?

— На сегодняшний день мы можем выдавать по двадцати больших гранат в день. С малыми никаких проблем, можем хоть по пятьдесят выдавать. Прямо сейчас готовится дополнительная партия кокилей, по их готовности производительность литья увеличится. Запланировано производство двадцати больших в день.

— А если понадобится больше?

Специалист по металлу слегка замялся:

— Ну... есть возможность... но это к особо почтенном у Тороту. Трансформация слитка в гранаты — это по его части. Однако стоимость таких гранат, конечно, будет побольше.

— Значит, в случае необходимости заказчик доплатит за срочность.

Война выдала значимое количество раненых с Альмы. Мариэлу пригласили к Пирогову. У того находился незнакомый ей мужчина. В светлых глазах которого читалось нескрываемое любопытство. Видимо, его предупредили о невиданном чуде: женщине-враче с неслыханными умениями.

— Добрый день, Марья Захаровна, хотя погода мерзкая. Спасибо, что быстро откликнулись. Вот, разрешите представить вам моего ассистента Эраста Васильевича фон Каде. А это та самая дама, искусством которой вам еще предстоит восхититься.