| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Енот замолчал. Ривер уже пожалела о своем вопросе, но прерывать не осмелилась: видела, что гость говорит от сердца, так что пусть выскажется — полегчает.
Землянин испустил двухметровый вздох:
— Даже вот я, Эсдес на острове гуманности учил, а сам стал ходячим приводом к мясорубке — ну не говно ли я?
Перемолчал еще немного, сказал уже спокойно:
— И потом... Для планирования меня же в штаб заберут. Не хотелось бы.
Бровь над живым глазом генерала приподнялась:
— Тебе так уж нравится махать железякой?
— Просто не хочу после революции оказаться правым уклонистом. Ну, типа свой — но не совсем свой, — скривился собеседник. — А в штабе наверняка начнут делить плоды победы, придется резать своих... Ну, чуть-чуть не своих. Ты ведь поэтому стремишься повязать нас дружбой-знакомствами-постелью — с прицелом на “после победы”, так ведь?
Надежда улыбнулась: догадался — молодец. Но вслух кто же в таком признается? И решительно сменила тему:
— И поэтому ты стихи переводишь? Ты хочешь победить Огре и на этом поле?
Землянин озадачился. Подумал. Ответил удивленным тоном:
— Если совсем честно — мне, оказывается, стыдно. Капитан Огре сильно похож на меня. Тот же язык, примерно из того же круга, что и я. Ну, судя по стихам в книжке. Вот он попал сюда, и решил сделаться крутым...
Енот рубанул воздух ладонью:
— Как я его понимаю! Попади я сюда лет в двадцать, у меня бы тоже в заднице свербело всех победить, всех девок поиметь, а хоть что-то не удалось, я б повесился: все, проигрыш, жизнь прожита зря! Вот он всех и победил, возвысился до своего идеала: крутого и сильного... И теперь по его языку, по его песням, обо мне и моем языке будут судить. А мне такой славы триста лет не надо.
— Ты тоже хочешь быть обыкновенным человеком?
Гость поправил ножны, пожал плечами:
— Отвечу словами Мейн: разве это плохо? А с чего вообще ты затеяла этот разговор, и к чему там готовятся остальные?
— Остальные скоро погрузятся на ската. Хоть наш мир и не такой многосложный как ваш, но мы его любим, и умирать за него не побоимся... Не сомневайся, Енот, не побоимся — проверено в деле. Подготовка закончена, мы выступаем по плану. Теперь нескоро мы с тобой пофилософствуем, пришло время меча...
Надежда поднялась — и вдруг поняла, что не курила уже добрых несколько минут. Даже в горле пересохло! Нащупала сигарету в пачке. Закурить хотелось неимоверно; генерал почему-то промедлила и спросила:
— Енот, а у тебя есть что-нибудь переведенное, но чтобы оставалось стихами и на нашем языке?
Землянин хмыкнул:
— Есть. Только автор другой.
— Скажи на память. Просто на память!
Енот поднялся тоже. Подумал: “Ведь и правда, кто его знает, встретимся ли вообще!”
Прокашлялся и прочитал:
“Непрозрачный ветер, чума перелетных птиц.
Календарь еще девственно чист: ни числа ни срока.
И, напоминая об условности всех границ,
Непрерывно, упорно идут облака с востока!”
— Спасибо. — Надежда все-таки вытащила сигарету, но так и не закурила:
— Теперь пойдем, базу мы закрываем...
Окно заслонила большая тень, и пропала тотчас.
— Вот и скат явился, — генерал шагнула к выходу:
— Пора!
* * *
*
— Пора объясниться, дорогой... — Анна решительно закрыла дверь гостиной и твердой рукой провернула ключ:
— Вот мы без посторонних. На работе ты сегодня был, и я вижу по лицу, что там все нормально. Ведь нормально же?
Виктор заулыбался:
— Что, поровну, на каком ухе тюбетейка?
Жена поправила волосы, потерла руки. Скомандовала:
— Садись уже... Дети! К столу! Чай пить! Сейчас нам папа расскажет, что у него было в анкете!
На такую приманку Тяп и Ляп возникли у круглого обеденого стола раньше самой Анны. Уселись напротив родителей, оперлись локтями на толстую дубовую столешницу, уставились заинтересованно.
Глава семейства опять вздохнул, понимая, что раскрывать карты первым придется ему. Подтянул чашку, вдохнул пахучий пар, отставил:
— Горячо... Ну ладно. Только, Тяп... Ляп... Я сейчас без шуток буду говорить, начнете ржать — пойдете из-за стола сразу на... Нафиг. Вняли?
“Вот не думала, что ему так важно, чтобы над ним не смеялись!” — Анна погладила мужа по запястью, и тот благодарно улыбнулся в ответ. Потом развернулся, чтобы видеть всех троих, заговорил тихо, с видимой опаской:
— Вы ж знаете, у меня любимый автор — Щербаков. Ну, там куплет в песне:
“Открыватели многих истин
Консультанты по раритетам
Очевидцы больших событий
Собеседники королей”...
Еще раз оглядел семью: все слушали без насмешки.
— Насчет истин — это, наверное, моя здешняя профессия. Тут карманный хронометр еще не придумали, балансирное колесо можно запатентовать или тот же биметаллический подвес, да там еще много всякого. Консультанты по раритетам — вот у меня первый заказ, этот самый протез.
— Правая руки тети-президента? — Тяп не мог молчать долго.
— “Тетя-президент”! — Анна не удержалась. — Не вздумай так при ней... Ой! Мы тебя перебили!
— Ничего. — Виктор продолжил с явным облегчением:
— Очевидцы больших событий — это вот революция. Хорошо, что в нее саму не попали. Собеседники королей — тоже понятно... “Тетя-президент”, генерал Эсдес.
— Пап, — Леопольд заговорил тоже тихо, — а как обосновать программиста посреди средневековья с мечами?
Виктор махнул рукой:
— Легко! Первый вариант: средневековье откат от прежнего, более высокого уровня. Второй: средневековье само по себе, а где-то в глуши упал звездолет. Там есть и компьютеры, и программы, только местные не понимают что это такое, а вот настоящий программист вполне разберется. Ну — по условиям задачи там невыполнимого не должно быть. Мозаику Портал складывал, а не само собой все срослось... А ты, Ляп, чего хотел? В смысле: кроме кошкодевушки?
Леопольд покраснел, но и только, голос остался спокойным:
— Подвигов... Мне же по возрасту положено, нет?
Видя, что папа спокойно прихлебывает успевший остыть чай, Тимофей тоже осмелел:
— А мне по возрасту пока и девушки не положены. Остаются только подвиги.
Александров-старший поощрительно улыбнулся:
— Только научись мечом махать, а подвиги тут за любым углом...
Поглядел на молчащую жену:
— Аннушка, лапушка, солнышко, ну не молчи уже, интересно ведь! Ты что писала в анкете?
Анна вздрогнула. Помедлила, собираясь с духом. Вот никогда муж над ней не смеялся, а решиться боязно... Потом все же сказала:
— Ну как... Мир, где женщина ничем не хуже мужчин. Только взаправду не хуже. А не как у нас: на словах-то не хуже, но зарплата мужику в такой же должности все равно на треть больше, ен жа ж кармилец.
Виктор про себя подосадовал: не говорит пока жена истинную причину беспокойства. Хотя, разговор ведь и не начинался еще... Ответил мягко:
— Ну так смотри: Эсдес и лучший боец, и главнокомандующий огромной страны. Да и “тетя-президент” поднялась на вершину совсем не в семьдесят лет, старухой не назвать.
— Да уж, красивое личико ты заметил. А что однорукая, ты хоть обратил внимание? — Анна тоже взяла чашку.
— Я на нее не пялился! Честно-честно! — засмеялся Виктор.
— Олень! Она одним глазом смотрит, из-за этого все время ходит чуть повернутой вправо. И протез перевешивает... Из-за этого плечи немного, но на разной высоте. Бр-р-р... Страшно представить... — Анна выпила крохотную чашечку одним глотком. Налила еще, поставила остывать:
— Все как в твоем программистском анекдоте: “Рыбка, я ж не посмертно просил!”
Леопольд ухмыльнулся во все тридцать два:
— Пап, анекдот где дядя поймал золотую рыбку? И сказал: “У меня все есть, а вот сделай мне высший военный орден?” И рыбка его на Курскую дугу, с одной гранатой против трех танков?
Допивающий чай отец просто кивнул. Тимофей громко почесал затылок:
— А разве это программистский анекдот?
Виктор тоже налил вторую чашку и подвинул к детям блюдечко с печеньем:
— Конечно! Мораль в анекдоте такая: уточняйте техническое задание!
Дети похрустели печеньем. Анна налила всем еще по чашке, уже из второго заварника, с отчетливо-медовым запахом. Угощать семью ей очевидно нравилось, несмотря на все заявления о равенстве полов. Леопольд посмотрел на отца чуть исподлобья, и Виктор понял: вот оно, начинается.
— Пап... А какое техническое задание было у Проекта?
Александров-старший подумал. Помолчал. Еще раз подумал.
Ладно, нечего тянуть:
— Ты, Ляп, читал “Тринадцать лет полета” Булычева?
Леопольд кивнул:
— Я даже по нему мувик делал, помните?
— Конечно! На Новый Год. Очень понравилось. Так вот, в самой повести что сказано? Что любой космический корабль по сути тюрьма, а из казематов нормальные люди не выходят.
Но ведь и наша планета Земля тоже тюрьма, хрен убежишь, а в чем же разница? А в размере. Если полететь всей планетой, ну там — достаточно большим астероидом — ощущения тюрьмы не будет. Такая, сын, диалектика, переход количества в качество. Ляп, ты же умный не по возрасту: какой следующий ход?
Подросток заговорил, с кажым словом все тише и тише:
— Мир для полета может быть виртуальный. Чем возиться с очисткой воздуха, едой, замкнутыми циклами жизнеобеспечения... Проще заслать к звездам мегасервер в бронированном ящике, а в сервере — наши матрицы.
— Да, — просто сказал Виктор. — Только из-за ледника наш бронированный ящик взлететь не успел. И теперь ждет на земле, пока экология наладится. После мы себе тела синтезируем и назад вылезем. Так понятно?
Ляп кивнул:
— И мы теперь в такой матрице... Но ведь не отличить же!!!
Как ни был напряжен Виктор, а довольства не сдержал:
— Да, мы тут из кожи лезли чтобы совсем-совсем все совпало! Да, полная достоверность, до уровня клеток, до уровня кишечных бактерий! День в день, час в час! Чтобы разницы не было совсем, чтобы мы чувствовали себя в необъятном просторе, а не в летящей по космосу тюрьме!
Александров-старший даже отодвинулся от стола, замахал обеими руками:
— Мы так старались, чтобы не отличить! Общество нарочно чуть-чуть попроще, чтобы облегчить врастание. Эмиграция эта, язык, поиск работы — подстроено, чтобы занять мозг вместо самоедства! И вот эти персонажи — они не все компьютерные, некоторые вполне себе люди. И неизвестно, кто есть кто. Чтобы относились ко всем с учетом, что твой собеседник может в любой миг оказаться не неписем, а вполне даже игроком. — Виктор выдохнул:
— И вообще, тут высочайшая технология. Мы всю мировую литературу с драматургией сюда в модель вкачали, мы эту модель тридцать лет выращивали, мы сделали как в хорошей ролевой игре: нет заданного сюжета, из взаимоотношений растет новый сюжет... Мы даже теперь сами никак не сможем определить, разумен собеседник, сознает ли себя — или тупо изображает разумного...
Оглядел семью. Детям и раньше говорили, что придется идти в Портал, только без технических деталей. Анна знала все полностью и с начала. Сейчас дети не выглядели ни подавленными, ни огорченными. А вот жена смотрела так, что Виктор даже стал оправдываться:
— И это все сами знаете почему! Потому, что за спиной смыкается лед! Я не ради шутки сюда полез и вас потащил!
— Ну никак не могу поместить это в голове... — медленно выговорила жена. — Как будто читала книгу, вроде и хорошая — а оказался фанфик!
— И что, что фанфик? Если хорошая? — удивился глава семьи. — Вон Булгаков тоже фанфик на Библию залепил, и ничего, не жужжал. А римляне “Энеиду” написали как фанфик на “Иллиаду”, и что? Великое произведение, основа латинской литературной традиции. Отказаться от фанфика, лепить везде сугубый оригинал ради оригинала — значит, отказаться от опыта, спустить в унитаз все удачные находки, хорошие мысли — только потому, что они, видите ли, не в оригинальную раму вставлены, а в покупной багет? Зато насрать на выставке — говно, но уникальный перформанс! Ну погляди! — Виктор сделал округлое движение обеими руками:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
