Риф Великолесья. Вторая. Точнее - предтретья.

— Злой ты, Эр! При чём здесь мои красавицы.

— Да никто не спорит, красавицы и есть.

— Давай кузнецу поручим!

— Ему нельзя, он одинокий!

— Тих-ха! — громкий голос сотника. Сейчас при вас я, Никат и Эр сочтём весь мешок. Я так понял, что уважаемый риф не просто так его в общину отдаёт.

— Это тем, кто пострадал от крайнего набега, от Раздайского барона, да что тут, все пострадали. Раздай мы не тронули, а вот в усадьбе полазили. Я не кара божья, до всех дотянуться не могу, но тех, кто особо зверствовал, когда по дворам вашим шастал, уже приласкали. Насмерть. И остальным подарочков оставили. Вот эти два парня по праву крови жену баронскую вместе с её охраной порешили, та ещё сволочь была. И магичка не из последних. Здесь вам всем от Раздайского извинения, он сам предлагал, видит Создатель, не вру.

— И сам отдал?

— Не то чтобы сам, но ..., — Никат разводит руки по ржание всех присутствующих, — пришлось взять дополнительную меру за нападение на посла при проведении переговоров и попытку его убийства.

— И много взял? — Варениха, вот же любопытная бабка.

— Не знаю, считать не когда было. Вот чтоб не ошибиться и ненароком хозяина не обидеть и пришлось всё взять. А то обидится и от расстройства помре! — опять гогот.

— Так, раз тут балаган устроили, то и дальше развлекайтесь, а мы отдыхать пойдём. Новенькие пока в усадьбе со мной поживут.

— Какой усадьбе? Не гоже так гостей встречать! Там у тебя под боком и так две, девок обретается. Парни ко мне могут, у меня хата большая, а девки у кузнецовой матери устроятся, у них дом вон какой просторный. А можно по родам разобрать опять же. Кузнец, — тычок кулака в бочину возвращает его на землю, а то он уже в облаках витает, глядя на новеньких девушек, — чего рот раззявил! Скажи чего надо.

— Как по родам, так это лучше. У нас с матерью дом просторный и ледник не пустует. Так что на первое время хватит, а там посмотрим. Родную кровь не обидим, слово даю.

— Во, молодец, вот это по нашему, по Великолесски! А волка я к себе пристрою, мне давно на охоту напарник нужен был. Не обидим.

— Ну и ладно. Сами деньги считайте, а мы пошли. Баба Варениха, посчитай за меня? И в пару к себе кого понадёжней приспособь, а?

— Иди риф, не слушай их, обормотов. Всё сделаем по совести. Гория, иди сюда, подруга, помогай. А ну, разойдись, а то в суматохе упрёте чего, я вас всех насквозь вижу, шалопаи малолетние! Давай мешок, сотник.

Не успел и до усадьбы дойти, как меня сотник нагнал.

— Без меня справятся, рассказывай как было.

Пока шли по-быстрому всё рассказал, основное, без подробностей.

— Ты не прав, Эр. Нельзя врага за спиной живого оставлять.

— Не в два клинка же нам на них переть. Да ещё с магом впридачу. То, что магиню его угробили, мы с Никатом уже узнали когда ловушки все расставлены были и назад ходу давать не с руки было. Я не воевать шёл, а наказать примерно, чтобы другие боялись.

— А получилось так, что озлобленного подранка оставил. Как пить дать ведь выживет, таких к предкам отправить — десять раз замаешься, сами не уходят, уговаривать надо. Надо добить обязательно. А Раздайские всё и так увидели и всё одно узнают, вот посмотришь. И до других донесут твой ответ. Сейчас своих ребят подниму и выходим в ночь, как готовы будем. Как раз к утру успеть бы.

— То есть немного передохнуть у меня время есть?

— А без тебя мы в закрытые ворота рогом упрёмся и всё. Да и напарник у тебя с луком родился.

— Всё одно к утру не успеете.

— Если через Марьино болото пойдём напрямки, то к утру выйдем.

— Через него даже я напрямки не пойду, жить ещё хочется. Там чего только нет. Тем более ночью. Сдурел?

— Поговори с духом леса, тебя то он довёл.

Общаемся с Лесным хозяином.

— Этот гномский купец хочет под себя и Раздаевский лес подгрести. Совсем меру потерял, торгаш тысячелетний.

— А пусть прямую дорожку между нами и Раздаем сделает и мы тогда и там порядок наведём. Одного тебя не бросим, и нам хорошо и ему помощь окажем где скажет. Нас четыре десятка воев, а в Великолесье не каждый пару себе найдёт. Дело житейское, сам понимаешь. Да и ребята к делу приставлены будут.

— Смотри, он тебя услышал, сотник! Хозяина не обманешь, а обманешь — так не надолго.

— На крови поклясться могу и ребята меня поддержат, точно знаю.

— Ему твоя кровь без надобности. Согласен и на слова. Как готовы будете — разбудишь нас. Всё, давай, — сотник скорым шагом сорвался поперёд нас в усадьбу.

— Хорошо бы поесть чего додумался для нас, — вздыхает Никат.

— Да. И к Иве идти не хочется, не правильно это. Незванными.

— Давай девственницу одну съедим, ты же сырое мясо любишь, — Никат маячит мне левым ухом, самым кончиком трясёт, "внимание, нас слышат".

— Я больше рыбу сырую люблю, а у волчиц мясо не особо... Хотя если молодая и не одни мослы у родичей подбирала в доме, то вполне может и сойти.

— А мне кусочек с левого бедра, там вроде помягче, подзажаришь выдохом драконьим? А то у меня от сырого потом изжога. Только не сильно, я с кровью тоже люблю, — входим в калитку в воротах усадьбы, кивая стоящему на страже воину. С левого бока стоят две стройных девушки, похожи цветом лица на пыль на наших сапогах — серое с зелёным. Руки сжаты в кулаки, энергетика на грани перерождения. Смотрим друг на друга прямо в глаза.

— Не, этих съешь, а потом что — опять надо новых искать. Давай, Эр, их на чёрный день оставим. На зиму, когда буран выйти не даёт. А у нас свежая заначка будет, — Никат не выдерживает и начинает сгибаться от беззвучного хохота.

— Чего? А нечего было подслушивать с той стороны ограды. Урок вам на будущее!

Если бы я такими красавицами питался, то округа давно обезлюдела бы! Головой думать надо, а не в дурацкие сказки верить.

— Ф-фух! Девушки... ой, не могу, фух. Дайте покушать усталому путнику и его напарнику. Так оголодали, что кожу с ремня жевать готовы, — улыбается своей клыкастой улыбкой Никат, — а я вам потом за это на таре сыграю и спою, честное слово.

— Грибы жареные пойдут? — в открывшееся окно высовывается головка Ивы.

— Только грибы-ы-ы? — "поём" мы с Никатом в два голоса.

— И два куска свежей оленинки, как любишь, с кровью.

— Я тебя обожаю, моя королева, властительница моей души и моя покровительница! — Никат тащит из ножен тот самый меч, что взял в налёте, — мой меч всецело к вашим услугам, моя лерра!

— Заставь его засолки на зиму шинковать, пока сам согласен. Привет, кормилица! — машу ей рукой. Ждала. Приятно.

Топаем скорым шагом в сторону двери в кухню. Из двери выходит Ива с ведром и полотенцем на плече.

— Девчонки, помогите им умыться и поснимайте с них половину, а то они в этой сбруе с железом прямо за стол попрутся. И грязными руками из тарелки есть будут, чего стоите как не родные?

— Ха! Твой воин, королева, добыл себе в бою самое главное и самое грозное оружие, — Никат лезет за отворот своего сапога и поднимает над головой серебряную ложку, — вот!

— А мне? Ты должен поделится с напарником! — делаю обиженную рожу, — какая чёрная неблагодарность. Вор, все видели?

— Я просто восстановил справедливость: на сервизе на шесть персон герб королевского дома Такории. Мы передадим отнятое у разбойников имущество законному владельцу и потребуем, или попросим, сто золотых за наши труды. Как только оформим соответствующие бумаги и наши послы подадут верительные грамоты и прошения об аудиенции, в королевском кабинете. Мастер, вы не правы и во втором случае, — этот актёр лезет в свой мешок с боевым железом, что висит у него на груди. У него там ножи и метательные всякие железяки, названия правильные только он один и знает.

— Разве я мог забыть про наставника, вот, мастер, — суёт мне под нос суповую ложку, ей суп из супницы по тарелкам разливают, она в два или три раза больше нужного и ручка длиннее, — только (дальше громким шёпотом), на столе не оставляй, все знают, что серебро смертельно для оборотней.

Сзади слышится дружный "фырк!" и нас обгоняют уже пришедшие в себя волчицы.

— Мастер, подождите, я ручку тряпкой обмотаю, вы же тоже перекидываться умеете, совсем забыл и чуть не угробил друга и учителя, ай, яй,яй... Эй! Чуть с руками не оторвал!

— Положи вон туда, что ли, на лавку под окном, — протягиваю сумку той, что повыше, — долго нам отдохнуть не дадут. Меня Эр зовут, это Никат. Иву наверно уже знаете.

— Тилла.

— У меня нет взрослого имени, — краснея под нос бормочет вторая, младшая. Вот гады, сироту не постеснялись отдать. Я им припомню!

— "Что? Что ты на меня смотришь, Мирр?"

— "У них принято, что взрослое имя девушке даёт мать семейства, вместе с оружием".

— "Никат, дай Иве ту пару кинжалов, твои всё равно лучше, чего этим пылится в оружейной, хорошая вещь должна жить, а не существовать".

— Неправильный дракон, так и норовит все сокровища раздать, учишь его, учишь...— бормочет, копаясь в сумке с нашим хабаром. Протягивает Иве перевязь с двумя парными кинжалами.

Ива вытаскивает оружие из ножен, аккуратно по одному окропляет их своей кровью и на мгновенье застывает. По лезвиям медленно от гарды к кончику острия ползёт светящееся колечко энергии, на металле, вдоль долов тонкой цепочкой вязи проступают руны.

— Держи, Орра, пусть принесут они тебе удачу в охоте и победу в бою, — протягивает оружие рукоятями вперёд ошеломлённой от всего произошедшего девочке. Сейчас это прекрасно видно. Мне становится стыдно за наш с Никатом розыгрыш, ему, судя по его виноватой морде, тоже. Девчонка стоит с открытым ртом не веря своим глазам, держа в руках медленно гаснущие клинки. Оружие запоминает владельца. Никат аккуратно вешает ей на руку пояс с ножнами и щёлкает её пальцем по носу.

— Что сказать надо, чудо?

— Спасибо, мама, — бормочет ошалевшая девчонка.

— Ну вот, как теперь её есть, если у неё мама — дракон? Ой! — это я аккуратно тюкнул его супной ложкой по затылку, — я же не оборотень! Для меня не смертельно, а просто больно. Живодёр хвостатый.

— Всё, пошли есть, кидай всё на лавку, потом разберёмся.

Накидались досыта, вывалились на двор. Никуда не пойду — такая травка мягкая. Перекидываюсь и падаю на траву, раскинув крылья. Разбудят. Под бок ползёт бормочущий себе под нос Никат и уваливается мне на крыло.

— Не беспокоить, при пожаре его не будите, меня будите. Ему один хрен ничего не будет, он огнеустойчивый.

Лень двигать крылом, а потому просто громко щёлкаю у него перед носом разворачивая и обратно сжимая пластины хвоста.

— Всё, всё. Молчу, — накрываю его вторым крылом, — отличная пещерка. Спим.

Краем сознания ловлю шёпот одной из девушек.

— Они всегда такие?

— Нет, — усталый голос Ивы, — набегались, устали, потому и хорохорятся. Пошли, поможете сумки разобрать. И надо им в дорогу еды собрать. Смотри, треть стрел бронебойных надо пополнить для Никата, да и у Эрра трёх штук не хватает. Стой. Это боевой драконий посох. Никогда не бери без разрешения хозяина, если жизнь дорога. Он сам себя защитить не хуже дракона может.

— А Никат тоже дракон? У него такой же посох.

— Он его напарник, друг и кровник. Тень тени. Со временем узнаете. Природный маг разума, и бабник. Голову заморочит враз. Не успеете оглянуться, а уже... Пошли в комнаты, потом на кухне приберёмся.

* * *

— Народ, вставайте, все готовы, только вас ждём, — сотник аккуратно трясёт за крыло.

— Всё, всё, мама, я уже проснулся, — Никат пытается отшутится. Зная его сразу скажу — устал и не выспался. Ладно, сейчас поможем: поднимаю крыло и выдыхаю на него оздоровительный, в треть силы, или чуть больше.

— В-в-о, как пошло! — трясёт головой, кувыркается через голову и высоко подпрыгивает вверх, — ух, вот это дело!

Перекидываюсь и бреду устало к лавке, где стоят уже собранные заботливой Ивой наши сумки и лежит оружие. Нагибаюсь и в этот момент меня накрывает свежесть морозного утра, кровь в жилах бурлит и хочется обнять весь мир.

Ива смотрит из окна, и шутливо показывает мне язык, когда только связку подсмотреть успела?

— Спасибо.

— Только смотри там, осторожней.

— Хорошо, — в сумках порядок, стрелы в туле дополнены и у меня и у Никата. Нам собраться — только подпоясаться.

А это что за стрелки такие, безусые и молодые?

— "Никат, я проснулся или ещё сплю?"

— "Это я хотел у тебя спросить. Я хочу быть кормчим на нашем будущем корабле. Обещаю, что выучу весь нужный материал и пройду у Гарпуна практику. Даже корабль строить буду помогать, только возьми!"

— Еремей!

— А я в драку не полезу, я в сторонке постреляю тихо-тихо.

— Я не про то тебя спрашиваю.

— Так сам же сотнику говорил...

— Я сотнику говорил, а не тебе, или вы уже столковались?

— Не, я просто слышал. Да всё одно у него как раз четверо стрелков ещё не оправились.

Иду к ним. Это что тут у нас такое, надо поближе посмотреть.

— Тисса, можно самострел глянуть твой? — девушка молча протягивает мне своё оружие. Что сказать: один в один как у гномских драконьих наездников. У меня в сумке такой же, только я его немного с Юем доработал, бьёт в полтора раза сильнее.

— Откуда такая красота?

— Это наше родовое оружие, каждая должна иметь. Отец нам на взросление подарил.

— А болты к нему где?

— Вот, протягивает и открывает вместительный короткий тул. В большем отделении деревянные стрелы с острыми четырёхгранными наконечниками, половина как шило, половина с небольшими лепестками острых лезвий. Всё аккуратно и надёжно сделано, аж завидно. В малом отделении сиротливо стоят рядком десяток необычных деревяшек без наконечников.

— А это заготовки? — Тисса теряется.

— Это тоже традиция, древняя, никто уже и не помнит зачем такие стрелы нужны. Положено, вот и делаем, — приходит на помощь отец.

Аккуратно выточенная и склеенная из двух половинок деревяшка с сужающимся и совсем не острым окончанием. На конце — чёрная точка вклеенного внутрь камешка, потому он и перевешивает, хоть и тоньше.

— Бесполезные, разве что птицу вблизи взять можно, да никто не стреляет — там камень внутри определённого размера и формы. Пока сделаешь одну стрелу... Себе дороже. Но память рода требует, — вздыхает седой волкодлак.

— А какого рода, я что то не помню, чтобы ты про род говорил.

— Да не принято у нас. Оры мы, дальняя ветвь. Имя получили наши предки, от рода изначального, да он людской, а мы смески получились. И не туда и не сюда. Бабка ещё, в бытность волчонком рассказывала, что что-то там не срослось или поссорились. Не помню уже. Но помню, что вроде пророчество есть, что толи мы как люди станем, толи они. Не знаю. Там сказка, а не пророчество, такое только детям рассказывают, чтобы спали лучше. А дочки мои не подведут. Они у меня ого!

— Никат, смотри, — накачиваю спрятанный внутри накопитель, и так понятно, что ничего другого внутри быть не может, энергией, тут много и не надо, — при ударе о препятствие сколется камешек и поток прожжёт себе дорогу даже в самой лучшей броне. Для латника или тяжёлого конника — верная смерть: выжжет тело насквозь через любой доспех, и ещё все магические побрякушки от резкого всплеска рвануть могут. Но и первого хватит. Здорово придумано. А форма у стрелы какая интересная. Уверен, что такие стрелы в два раза дальше обычных лететь будут — смотри как плавно расширяется к концу и какие перья небольшие выточены. Одна стрела — один латник, даже сквозь щит мало не покажется.