Я успела отскочить в сторону, и Денис не сбил меня с ног. Тамара схватила его за руку и не дала упасть. Она тоже проявила хорошую реакцию и, сообразив, что Денис в порядке, бросилась на стригоя. Он нанес ей удар, но недостаточно сильный, чтобы отшвырнуть далеко. В этот момент мы с Артуром навалились на него, с силой прижав к стене. Ответственный голос у меня в голове — подозрительно похожий на голос Дмитрия — предупредил меня, что сейчас самый подходящий момент убить стригоя. Он был открыт, и в руке я держала кол. Если мой безумный план допрашивать стригоев провалится, гибель остальных будет на моей совести.
— Помогите нам! — Закричала я.
Тамара бросилась на стригоя, нанеся ему быстрый удар в живот. Я почувствовала — еще миг, и он стряхнет нас, но тут включился Денис. Вчетвером мы повалили стригоя на землю лицом вверх, Однако это был еще далеко не конец. Удерживать его в таком положении оказалось очень нелегко. Он с невероятной силой молотил конечностями, выворачиваясь из-под рук. Я всей своей тяжестью навалилась на его туловище, в то время как остальные удерживали руки и ноги. Мелькнули еще одни руки — это к нам присоединился Лев. Его губы кровоточили, но лицо было полно решимости.
Стригой продолжал выворачиваться, но я с удовлетворением отметила, что теперь, когда мы удерживали его впятером, ему не вырваться. Я приставила кончик кола к его шее. На мгновение он замер, но тут же возобновил борьбу. Я склонилась к его лицу и спросила:
— Ты знаешь Дмитрия Беликова?
Он выкрикнул что-то непонятное для меня, но прозвучавшее отнюдь не дружелюбно. Я сильнее вдавила кол и сделала длинный разрез на его горле. Он закричал от боли и продолжил ругаться по-русски, злобно сверкая глазами.
— Переводите! — Потребовала я. — То что я сказала.
Денис произнес что-то по-русски; надо полагать, мой вопрос, поскольку я услышала имя Дмитрия. Стригой что-то проворчал в ответ, и Денис покачал головой.
— Он говорит, что не собирается играть в наши игры.
Я резанула колом по его лицу, расширив рану, которую Денис нанес ему раньше. И снова стригой вскрикнул. Я мысленно взмолилась, чтобы охрана клуба ничего не услышала, и одарила стригоя улыбкой, исполненной злобы.
— Скажи ему, что мы будем играть в свои игры, пока он не заговорит. Так или иначе, сегодня ночью он умрет. Ему выбирать, произойдет это медленно или быстро.
Я сама едва верила, что произнесла эти слова. Они были такими суровыми, такими жестокими. Никогда в жизни не думала, что стану пытать кого-то, даже стригоя. На перевод Дениса стригой снова дал вызывающий ответ, и я продолжила делать колом разрезы, которые убили бы любого человека, мороя или дампира.
В конце концов, он разразился потоком слов, которые не звучали как его обычные оскорбления. Денис тут же перевел.
— Он сказал, что никогда не слышал ни о ком с таким именем, и если Дмитрий твой друг, то он убивал бы его медленно и мучительно.
Эта последняя попытка вызывающего поведения со стороны стригоя заставила меня улыбнуться. Не исключено, он солгал. Я не имела возможности узнать точно. Что-то в его словах заставило меня предположить, что он сказал правду, как будто думал, что я говорю о человеке или дампире, но не о стригое.
— Тогда он бесполезен. — Я откинулась назад и посмотрела на Дениса. — Убей его.
Денис только этого и ждал. Его кол сильно и быстро пронзил сердце стригоя. Спустя мгновение яростная борьба прекратилась. Злобный огонь в красных глазах угас. Мы встали, и я увидела, как глаза моих товарищей со страхом обратились на меня.
— Роза, — заговорил наконец Денис, — на что ты надеешься...
— Не важно, — прервала я его, направляясь к лежащей без сознания девушке.
Опустилась рядом с ней на колени, осмотрела шею. Он укусил ее, но крови отпил немного. Ранка была сравнительно небольшая и кровоточила несильно. Когда я дотронулась до девушки, она слегка зашевелилась и застонала. Я восприняла это как добрый знак и бережно оттащила ее от мусорного бака на свет, где ее быстрее заметят. Стригоя, напротив, я затолкала в самое темное место. После этого я попросила у Дениса мобильный телефон и набрала номер, записанный на клочке бумаги, который на протяжении последней недели носила в кармане.
После пары гудков Сидни ответила по-русски. Голос у нее был сонный.
— Сидни? Это Роза.
Последовала еле заметная пауза.
— Роза? Что случилось?
— Ты уже в Санкт-Петербурге?
— Да... А ты где?
— В Новосибирске. Ваши агенты здесь есть?
— Конечно, — настороженно ответила она. — Зачем тебе?
— Ммм... Я и тут обеспечила вас работенкой.
— О господи!
— Эй, я, по крайней мере, звоню. И вряд ли так плохо — избавить мир еще от одного стригоя. Кроме того, разве ты не хотела, чтобы я ставила тебя в известность?
— Да, да. Где ты?
Я передала телефон Денису, чтобы он коротко описал наше месторасположение. Закончив, он вернул телефон мне, и я рассказала Сидни о девушке.
— Она серьезно пострадала?
— Не похоже. Что нам делать?
— Оставьте ее. Парень, который скоро прибудет, позаботится, чтобы с ней все было в порядке, и не станет распускать язык. Он все объяснит, когда появится.
— Эй, я не собираюсь торчать здесь, когда он появится.
— Роза...
— Меня здесь не будет. И мне хотелось бы, чтобы ты никому больше не говорила о моем звонке... например, Эйбу.
— Роза...
— Пожалуйста, Сидни. Просто не говори никому. А иначе... — Я заколебалась. — Иначе я перестану звонить, когда в очередной раз оставлю за собой труп. Мы собираемся прикончить еще нескольких.
Господи, и что дальше? Сначала пытки, теперь угрозы. И самое ужасное, я угрожала человеку, которому симпатизировала. Конечно, я говорила неправду. Я понимала, почему Сидни и ее алхимики делают то, что делают, и не пошла бы на риск, просто бросив труп. Правда, она этого не знала. Я молилась, чтобы она решила, будто я просто достаточно неуравновешенна, чтобы рискнуть выдать секрет нашего существования миру.
— Роза... — снова попыталась она, но я лишила ее этой возможности.
— Спасибо, Сидни. Буду держать тебя в курсе. — Я отключилась и вернула Денису телефон. — Пошли, ребята. Ночь еще не закончилась.
Конечно, допрос стригоя показался им чистым безумием, но, учитывая, насколько безрассудно иногда действовали они сами, подобное странное поведение не заставило их утратить веру в меня. Вскоре их снова охватил энтузиазм — как-никак мы уже совершили одно убийство. Сверхъестественная способность чувствовать стригоев сделала меня в их глазах еще более крутой. Я почувствовала уверенность, что они готовы пойти за мной в огонь и в воду.
Той ночью мы поймали еще двух стригоев и сумели повторить процесс. С тем же результатом. Поток оскорблений по-русски. Никакой новой информации. Убедившись, что стригою нечего сообщить, я позволяла убить его. Мои товарищи делали это с удовольствием, однако после третьего стригоя я почувствовала себя вымотанной и физически, и морально. Сказала, что пора домой, — и вот тогда, когда мы обходили фабрику, почувствовала четвертого стригоя.
Мы набросились на него. Произошла еще одна потасовка, но в итоге мы сумели пригвоздить его к земле, как и других.
— Давай, ты знаешь, что... — начала я, обращаясь к Денису.
— Я вырву тебе глотку! — рявкнул стригой.
Вот так-так! Этот говорил по-английски. Денис открыл рот, собираясь начать допрос, но я покачала головой.
— Я сама.
Как и другие, этот стригой ругался и боролся, даже несмотря на упертый в шею кол, и это затрудняло разговор.
— Послушай, — сказала я, испытывая нарастающее нетерпение и усталость, — просто скажи то, что нам нужно. Мы ищем дампира по имени Дмитрий Беликов.
— Я знаю его, — самодовольно ответил стригой. — И он не дампир.
Я назвала Дмитрия дампиром, даже не отдавая себе в этом отчета. Просто оговорилась от усталости. Неудивительно, что стригой так разговорился — он не подозревал, что нам известно об обращении Дмитрия. И как истинный стригой, рад был причинить боль хотя бы словами.
— Твоего дружка пробудили. Сейчас по ночам он вместе с нами крадется в темноте, пьет кровь глупых девушек вроде тебя.
Миллион мыслей закружились в моей голове. Вот дерьмо! Я приехала в Россию, думая, что найти Дмитрия будет легко. В его родном городе мои надежды разбились вдребезги, почти заставив отказаться от этой идеи из-за неосуществимости. Мысль, что я, возможно, близка к чему-то важному, потрясала до глубины души.
— Лжешь! — Сказала я. — Ты никогда не встречался с ним.
— Я вижу его каждую ночь. И не раз убивал вместе с ним.
Живот свело и вовсе не от близости стригоя.
"Не думай о Дмитрии, убивающем людей! Не думай о Дмитрии, убивающем людей!"
Я снова и снова мысленно повторяла эти слова, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.
— Если это правда, — прошипела я, — тогда у меня есть для тебя поручение. Передай, что его разыскивает Роза Хэзевей.
— Я тебе не мальчик на посылках, — проворчал он.
Мой кол вспорол его кожу, потекла кровь, и он скривился от боли.
— Ты будешь тем, кем я захочу. А теперь отправляйся и передай Дмитрию то, что я велела. Роза Хэзевей. Роза Хэзевей ищет его. Не забудь. — Я вдавила острие ему в шею. — Повтори мое имя, хочу быть уверена, что ты запомнил.
— Я запомню его, чтобы иметь возможность убить тебя.
Кол надавил сильнее, брызнула кровь.
— Роза Хэзевей.
Он плюнул в меня, но промахнулся. Я удовлетворенно откинулась назад. Исполненный ожидания Денис вскинул кол.
— Теперь мы убьем его?
Я покачала головой.
— Нет, теперь мы его отпустим.
СЕМНАДЦАТЬ
Убедить их отпустить стригоя — в особенности когда он был в наших руках — оказалось нелегко. Мои расспросы в их глазах не имели никакого смысла, но с этим они смирились. Однако позволить стригою уйти? Это чистое безумие — даже с точки зрения отступников. Они обменялись недоуменными взглядами. Интересно, послушаются или нет? В итоге моя крутизна и авторитет победили. Они хотели, чтобы я оставалась их лидером, и приняли на веру правильность моих действий — какими бы безумными эти действия ни казались.
Конечно, когда мы отпустили стригоя, у нас возникла новая проблема — как сделать, чтобы он действительно ушел. Он снова ринулся в атаку, и только осознав, что неравенство сил слишком велико, бросил на нас последний злобный взгляд и растаял в темноте. Вряд ли тот факт, что его одолела группа юнцов, добавил ему самоуважения. В особенности на меня он смотрел с неприкрытой ненавистью, и я содрогнулась при мысли, что ему известно мое имя. Теперь уж с этим ничего не поделаешь; оставалось лишь надеяться, что мой план сработает.
Денис и его компания сумели "переварить" тот факт, что я отпустила стригоя, в большой степени потому, что на протяжении недели мы убили еще нескольких. Даже втянулись в определенный режим — обследовали ночные клубы и другие опасные места, полагаясь на мою способность чувствовать приближение угрозы. Забавно — сколь быстро ребята стали доверять мне как лидеру. По их словам, они не хотели подчиняться правилам и власти стражей, но удивительно хорошо и охотно выполняли мои приказы.
Более или менее. Время от времени я сталкивалась с проявлениями все той же бездумности и опрометчивости. К примеру, кто-то из них, строя из себя героя и недооценивая противника, кидался в бой в одиночку. Артур таким образом чуть не заработал сотрясение мозга. Самый крупный из нас, он повел себя самонадеянно, стригою удалось застать его врасплох и швырнуть о стену. На протяжении нескольких мучительных мгновений я боялась, что Артуру конец — и виновата в этом буду я. Прибыл один из алхимиков Сидни — я при этом не присутствовала, опасаясь, что Эйб найдет меня, — и осмотрел Артура. Сказал, что все обойдется, просто ему нужно какое-то время полежать в постели, то есть прекратить охоту. Артур заупрямился, и мне пришлось накричать на него, когда в одну из ночей он попытался последовать за нами, напомнить обо всех друзьях, погибших по глупости.
Поселившись в мире людей, дампиры обычно придерживаются человеческого расписания, однако теперь я перешла на ночной образ жизни, как в Академии. Остальные тоже, за исключением Тамары, которая днем работала. Каждый раз, оставляя труп, я звонила Сидни, и вскоре в среде стригоев распространился слух, что кто-то наносит им серьезный ущерб. Если отпущенный нами стригой передал мое сообщение, некоторые из них могли начать охоту конкретно на меня.
Со временем число убийств пошло на убыль, и это наводило на мысль, что стригои стали более осмотрительны. Я не знала, хорошо это или плохо, но без конца повторяла остальным, что необходимо проявлять крайнюю осторожность. Они воспринимали меня чуть ли не как богиню, но их восхищение не приносило мне никакого удовлетворения. Сердце продолжало болеть от всего, что случилось с Лиссой и Дмитрием. Я старалась полностью сосредоточиться на своей задаче, надеясь лишь на то, что смогу подобраться ближе к Дмитрию. Однако мы не проводили круглые сутки в охоте на стригоев — были длинные промежутки вынужденного бездействия. Тогда я продолжала следить за Лиссой.
Я и раньше знала, что при королевском дворе жили ребята вроде Мии, чьи родители работали там, но не отдавала себе отчета, как их много. Естественно, Эйвери знала всех, и неудивительно (по крайней мере, для меня), что большинство из них оказались богаты и избалованы.
Оставшуюся часть своего визита Лисса в основном участвовала в официальных приемах и церемониях. Чем больше она прислушивалась к деловым разговорам королевских мороев, тем большее раздражение испытывала. То же злоупотребление властью, которое она замечала прежде, та же несправедливость при распределении стражей, словно это не люди, а вещи. Дискуссионная проблема, должны ли морои учиться сражаться наряду со стражами, все еще оставалась в центре внимания. Большинство людей при дворе придерживались старомодных взглядов: пусть стражи сражаются, защищая мороев. Лисса своими глазами видела результаты этой политики — и успехи, которые имели место, когда выскочки вроде Кристиана и меня пытались изменить ее. Лисса с возмущением воспринимала эгоизм моройской элиты и глупость.
Лисса пользовалась малейшей возможностью уклониться от официальных мероприятий, предпочитая проводить время с Эйвери. Та всегда могла найти, с кем пообщаться, и организовывала вечеринки, не имеющие ничего общего с приемами Татьяны. На этих вечеринках никто не разговаривал о политике, и тем не менее множество вещей продолжало отравлять Лиссе настроение.
В частности, чувство вины, гнев и депрессия, одолевавшие ее из-за меня, становились все глубже. Побочные эффекты духа были знакомы ей в достаточной мере, чтобы распознать потенциально угрожающие признаки, хотя во время этой поездки она не использовала дух. Чем бы ни объяснялось ее плохое настроение, она всячески старалась отвлечься и заглушить депрессию.
— Поосторожнее, — сказала ей Эйвери однажды вечером.
На следующий день после этой вечеринки они должны были возвращаться в Академию. Большинство живущих при дворе имели собственные дома, и вечеринка происходила у некоего Селски, который служил консультантом в комиссии, о которой Лисса ничего не знала. На самом деле она не была знакома и с хозяином, знала лишь, что его родителей сейчас в городе нет, но это не имело особого значения.
