Ван-пис: Ветер с востока

Пролог

В мире есть множество абсолютно несовместимых вещей, типа льда и пламени, и, конкретно у меня имеется теперь собственная такая несовместимость — бухло и водный транспорт. Начиналось всё очень хорошо, после защиты диплома мы всей группой решили отметить это дело на речном трамвайчике. Сказано — сделано. Затарились алкоголем, закусью, да и метнулись на Воробьёвы горы, ибо так было ближе всего. Добрались до набережной, купили билеты и взошли на борт как раз подплывшего трамвайчика. Тут, правда, пришлось постараться, чтобы не слишком светить бухлом. Нет, распитие не воспрещалось, но у них там был собственный бар, и мы понятия не имели, можно ли туда со своими напитками, а потому решили не рисковать. Устроились мы на свежем воздухе, рассевшись за сдвинутыми вместе столиками. Так как столики были круглыми, сдвинуть их оказалось не легко, но мы справились и с этим.

Начиналось всё хорошо, расселись, разлили водяру — не самую хорошую, признаю — по пластиковым стаканчикам, раскрыли банки со шпротами и маринованными огурчиками, выставили на стол несколько пакетов разнообразного сока. Не густо, согласен, но для небольшого застолья покатит. Большое мы планировали позже, когда нам наши дипломы выдадут. Когда мы были уже изрядно навеселе, оказалось, что не мы одни такие умные. Подышать свежим воздухом вышли с шестеро парней в компании пяти девиц. То, что это тоже бывшие студенты заметно бросалось в глаза. Далее последовал обмен любезностями, в ходе которого выяснилось, что это самые настоящие выпускники МГУ, что логично, если учитывать, где мы сели на трамвайчик.

Как это обычно бывает с компаниями подвыпивших молодых людей, мы сначала сцепились языками, а после и кулаками. Поводом, разумеется, послужили девушки — у нас их оказалось побольше, да и выглядели они намного привлекательнее. Оппоненты считали иначе.

В общем, мне прилетело почти сразу, как только я выбрался из-за стола. Обидно, даже зацепить никого не успел... Ну да это только пол беды. От удара меня повело в сторону, прямо к перилам борта, через которые я благополучно перевалился.

Только не в Москву-реку! — Успело пронестись в голове, прежде чем зеленоватые воды главной реки столицы поглотили моё бренное тело.

Глава 1

Пробуждение было не из приятных, ибо болело всё. И если больную голову я мог объяснить похмельем, то почему у меня суставы ноют, я не понимал. Ну и, конечно, наибольшие муки мне доставлял правый глаз, который болел так, будто мне в глазницу раскалённой кочергой ткнули. Поднеся к нему руку я понял, что не так уж и не прав, ибо глаз закрывала какая-то мокрая тряпка, из под которой до середины щеки шла глубокая царапина, стянутая швами.

Походу, глаза-то и нет, — чуть отстранённо подумал я. Только спустя несколько секунд на меня накатило осознание сего факта.

Следующие несколько часов, сколько именно я ответить затрудняюсь, я провёл в истерике, то рыдая от боли, то хохоча непонятно от чего. В общем, во всю сходил с ума, но, в конце концов, успокоился. Смирился, так сказать, с данностью. После чего решил всё же осмотреться.

Единственным оставшимся глазом я тупо оглядел песчаный пляж, на котором находился, спокойную воду, тянущуюся прямо к горизонту, и стену джунглей прямо позади меня. Нда, набережную Москвы-реки это всё напоминало мало. Кроме меня на пляже присутствовали ещё какие-то деревянные обломки, так что при данном антураже я больше походил на жертву кораблекрушения, а не собственной глупости, каковой, по сути, и являлся. Бухло и плавсредства — больше никогда!

Очередным открытием стало то, что тело своё я категорически не узнавал. И дело тут вовсе не в отсутствии глаза. Просто теперь я был стройным и атлетичным, в то время как раньше у меня было довольно плотное телосложение. Толстяком я себя не считал, скорее крепышом. Коренастым, широкоплечим, и с внушительными кулачищами. Вспомнив это, мне стало вдвойне обиднее, что не успел пустить их в ход на трамвайчике. Сейчас же я являлся обладателем узких ладоней с длинными пальцами, прямо как у пианиста какого.

Из-за того, что лицо моё было на ощупь гладким, без каких либо намёков на щетину, я сделал вывод, что стал ещё и младше, вдобавок. Вопрос только, насколько младше. На всякий случай попробовал сказать что-то вслух, но зашёлся сухим кашлем. Откашлявшись, злобно выругался. То, что голос оказался не мой, меня уже не удивило. Удивило то, что он был звонким, как у ребёнка или женщины. На всякий случай проверил себя на наличие необходимых любому мужчине органов, после чего с облегчением перевёл дух — лучше уж ребёнком, чем бабой. Судя по развитию тела, мне было точно больше двенадцати, но меньше шестнадцати. Зная, как по-разному может проходить взросление, точнее определить я не смог. Эх, было бы зеркало, вот тогда...

Ещё следует упомянуть, что из одежды на мне были только узкие чёрные бриджи, да просторная белая рубаха, причём и то, и другое — мокрое. Хорошо хоть тепло тут, а то уже давно окоченел бы, не приходя в сознание от морского бриза.

Итак, что мы имеем? Незнакомое тело и незнакомое окружение. Плюс мокрые штанишки и отсутствие правого глаза. Вывод один — попадалово! Совершенно обычное, классическое попадалово, прям как в книжках пишут. Ну или это у меня галлюцинации такие после дешёвой водки и москваречной водички. А была ли вообще эта водка и водичка? Может я родился здесь, а после кораблекрушения потерял память и сошёл с ума?

Так, Арсений, возьми себя в руки! А то ещё додумаешься до того, что вся твоя жизнь — это сон собаки! И завязывай сам с собой разговаривать! Завязывай, говорю!

После того как я немного пришёл в себя, тут же принялся анализировать ситуацию. Попаданство своё я принял как факт, и теперь оставалось разобраться, куда именно я попал. В чужом ли я мире, или в прошлом своего? Судя по вполне качественной одежде и её фасону, это уже не средние века, что радовало. Впрочем, применительно к другому миру, взаимосвязь одежды и нравов была не столь очевидной. А вот это огорчало.

С предыдущим владельцем тела тоже всё не понятно — никакой памяти я не получил, да и вообще чувствовал себя так, будто таким всю жизнь и был. В том смысле, что никаких неудобств, связанных с передвижением я не испытывал, хотя моторика у этого тела была совершенно иная. Специально побегал, попрыгал и даже на руках походил, чего никогда раньше даже не умел. Ну хотя бы тело приличное попалось, и то хлеб. Жаль, что одноглазое.

Усевшись на песок, почувствовал, что неплохо было бы чего-нибудь сожрать. С тоской оглядевшись по сторонам, поднялся и пошёл вдоль берега, в ту сторону, где было больше обломков. В джунгли я идти не решился, босиком там не побегаешь, да и кто знает, что в них обитает? На берегу как-то спокойнее, да и возможность добыть пропитание существенно выше. Нет, рыбу ловить я не умел, ровно как и охотиться, но надеялся, что на берег выкинуло хотя бы что-то из припасов. Да, это оно, великое русское 'авось'!

В каком-то смысле удача мне всё же улыбнулась. За несколько часов блуждания от обломка к обломку, единственной моей находкой стал невесть как уцелевший кувшин с винищем настолько жутким, что от его запаха слёзы на глаза... то есть на глаз наворачивались. Его я решил приберечь на самый крайний случай, который наступил, когда солнце уже клонилось к закату. Во рту стоял дикий сушняк, а в животе будто разверзлась чёрная дыра. К тому моменту я успел найти ещё кое что, а именно деревянный ларец, запертый на небольшой, но прочный на вид замочек.

Замок сопротивлялся недолго — выдержал всего-то сотни три ударов подобранной неподалёку каменюкой. Содержимое его меня крайне обрадовало, потому как выглядело съедобным. Ну, почти... В общем там лежал какой-то то ли фрукт, то ли овощ, формой и размером напоминающий баклажан, только голубого цвета и со странным узором из завитушек на кожуре.

Недолго думая, попробовал эту штуку на вкус, но оказалась она редкостной гадостью. Не выплюнул я её только лишь потому, что желудок уж очень требовательно заурчал.

Лучше уж пусть эту гадость переваривает, чем сам себя, — подумал я, проглотив, наконец, непонятный фрукт. — Если не жевать, вполне смогу осилить.

Вот тут то, как раз и пригодился кувшин с местным пойлом, на его фоне фрукт хотя бы не казался таким уж ужасным на вкус. После такого 'сытного' ужина я практически сразу уснул. Просто растянулся на песке, положив под голову опустошённый ларец, и вырубился.

Пробуждение хоть и оказалось менее болезненным, чем предыдущее, но всё же приятного было мало — тело била крупная дрожь, знобило и мучительно хотелось пить. Поискав взглядом вчерашний кувшин, я нашёл его лежащим на боку и абсолютно пустым. Борясь со слабостью во всём теле, я, подхватив кувшин, поковылял в сторону джунглей. Солнце только всходило, так что я надеялся, что смогу найти скопившуюся на листьях росу. Надеялся я не безосновательно. Углубившись в лес на несколько десятков метров, я наткнулся на что-то типа папоротника с широкими вогнутыми листьями, на которых и нашлась живительная влага. Напившись и набрав воды впрок, я, обеими руками прижимая к груди заветный кувшин, направился обратно на пляж.

Эх, не вовремя меня развезло, а ведь вчера довольно хорошо себя чувствовал. Может фруктом потравился? Или инфекция какая? Всё же у меня свежая рана на голове, как-никак. Впрочем, она-то как раз была обработана — красноречивый намёк на это в виде бинта и швов имелся. Надеюсь, хоть какими-то антисептиками при обработке пользовались. Так же была вероятность, что я попросту заболел, ведь вчера в мокром на ветру бегал да и спал, считай, на земле.

В общем, устроившись на солнышке, где хоть знобило поменьше, я погрузился в дрёму и виделась мне при этом какая-то мутная хрень. Когда мне приснилось, будто мои бывшие сокурсники спускают меня на тросе в Москва-реку, а я угрожающе машу им кулаком и кричу 'Айл би бек, мать вашу!', я рывком проснулся. Судя по солнцу, был уже полдень, и чувствовал я себя так, как даже дома никогда не чувствовал. Ничего не болело, даже глаз, а тело переполняла энергия. Хотелось бегать, прыгать, махать руками и хохотать под солёными брызгами прибоя. Собственно, этим я и занялся. И бегал, и прыгал, и руками махал. И даже хохотал. Такой лёгкости я прежде мне ощущать не доводилось. Впрочем, мне стало резко не до смеха, когда я заметил, что за один прыжок преодолеваю расстояние метров в десять, а от моих взмахов руками на воде поднимаются волны. Это открытие ввергло меня в некоторую задумчивость.

С тех пор как я в первый раз проснулся на пляже, прошло четыре дня. За это время я успел осознать одну важную вещь — у меня была сила, и заключалась она в том, что я мог управлять ветром. Выходит, не с голой задницей меня выкинули в этот мир. Тем не менее, умел я пока не многое. Как выяснилось, я стал быстрее и сильнее обычного человека, причём намного, мог далеко и высоко прыгать, а так же взмахом руки создавать порыв ветра. Насчёт последнего стоит заметить, что чем больше я тренировался с этой способностью, тем сильнее получался этот порыв. Если поначалу я мог только волны гонять, то этим утром у меня получилось создать порыв такой силы, что вода расступилась, обнажив песчаное дно. Конечно, до Моисея мне далеко, я смог заставить воду расступиться всего на пару метров от себя, но и это впечатляло. С другой стороны, в качестве оружия этот приём подходил слабо, разве что я раскачаю его до такой степени, что смогу мановением руки сносить дома. Только вот против одиночного противника такая атака вряд-ли подойдёт.

Меж тем, помимо 'тренировок' приходилось обустраивать свой быт. Из выброшенных на берег досок сделал себе шалаш, в который натаскал листьев. С пропитанием же, после обретения способностей, проблемы отпали. Я просто дожидался пока какая-нибудь рыбка покрупнее подплывёт поближе к берегу, после чего порывом выносил её на песок. Разумеется, поначалу пришлось изрядно помучиться с разделкой и готовкой, но после того как я нашёл на берегу здоровенные ножницы, которые разобрал на две части, труда не составило и это.

В общем, на четвёртый день я решил-таки исследовать остров, а то глупо получится, если я во всю робинзонить начну, а тут какой-нибудь городок окажется. Кстати, почему я решил, что это вообще остров? Итак, надев свежеизготовленные сандалии, я потопал к джунглям. Сандалии, к слову, я сделал из двух досочек, бывших ранее стенками ларца в котором лежал фрукт, и шнурочков, которые я сплёл из правого рукава своей рубашки. Левый я оставил про запас.

Джунгли мне понравились хотя бы тем, что не были непроходимы. Да и от джунглей тут одно название — деревья всё же больше привычные мне встречались, а не тропические, хотя и пальмы с папоротниками имелись в наличии. Короче, принялся я искать какую-нибудь возвышенность — всё-таки интересно было бы узнать, куда же меня занесло. Гора, возвышающаяся над кронами деревьев, вполне подходила, потому туда я и потопал.

Чем глубже я заходил в лес, тем плотнее ветви смыкались над моей головой. Если бы я не знал, что солнце только недавно перевалило за полдень, подумал бы, что уже вечереет. Меж тем, в кустах вокруг меня началось какое-то шевеление. То с одной стороны, то с другой раздавались непонятные звуки. Услышав шорох листвы позади себя я обернулся и моему взгляду предстало самое стрёмное существо, какое я когда-либо видел. На ветке вниз головой висела панда размером примерно с кошку, но с лапами и крыльями летучей мыши. Треск веток сзади, оборачиваюсь — свинья с львиной гривой. Из кустов справа выползает какая-то дикая смесь зайца и змеи, а потом ко мне лениво подходит обычная такая псина с петушиным гребешком на голове, обнюхивает мою ногу, после чего... кукарекает.

Значит, я всё-таки ошибся с диагнозом. Да это единственное объяснение — я сошёл с ума. Наверняка я сейчас не в этом лесу стою, а мечусь по палате с мягкими стенами в смирительной рубашке и кукарекаю, как та псина.

— Убирайся! — Оторвав меня от мрачных мыслей, раздался вдруг чей-то голос.

— Чё?! — Я чуть не присел от неожиданности.

— Убирайся отсюда! — Повторил голос. — Я бог-страж этого острова!

Значит я всё-таки на острове...

— Немедленно покинь остров, если хочешь сохранить свою никчёмную жизнь!

— Не проблема, — ответил я, — если только у тебя не завалялся корабль с командой.

Конечно, всяческим божественным сущностям дерзить глупо, только вот гложут меня сомнения относительно божественности говорившего. В первую очередь потому, что голос доносится чётко справа из какого-то странного куста. Кстати, как я это вообще так точно определил? Новые способности открылись?

— Ты не пират? — Кажется, голос стал слегка удивлённым.

— А похож? — Теперь я уже не косился, а открыто пялился на этот подозрительный куст. Слишком уж он круглый, будто не в лесу растёт, а в парке.

— Неважно! Если ты ещё хоть шаг сделаешь вглубь этого леса, на тебя падёт божья кара! Тебе это надо?

Странное поведение для божества. Да и как-то на мои слова он вяло реагирует, будто заученную роль читает.