Interlude

В Этой Героической Интерлюдии Не Происходит Ничего Интересного.

Трактир освещался тусклым светом. Его давали несколько оплывших свечей, а на стенах танцевали тени под вой ветра снаружи. Полная луна, выглядывавшая из рваных туч, была кроваво-красной. Синяя луна пряталась за своей небесной напарницей. Происходило странное и оккультно-магическое явление. Двойное затмение, время великого и явного зла.

— Была тёмная и дождливая ночь, — начал бармен. Лысеющий мужчина опёрся на стойку, полируя стакан, чтобы изложить свою историю героям, находящимся в его заведении. — Я...

Монморенси прищурилась.

— Какая ночь? Конкретнее, — потребовала она, держа в руках свой напиток.

— Ну... эм, прошлый Огнедень.

— Да не было тогда дождя, — указала она. — В том смысле, что да, немного накрапывало. Но я бы не назвала это "тёмной и дождливой ночью". И красная луна была почти полной.

— Слушай, просто помолчи! Я хочу послушать эту историю, — заявил Данни, обнимающий свои колени.

— Я просто говорю...

— Она нье была назтолько штормовой, oui, — согласилась Табаса, не отрываясь от книги. — Хотзя погода была плохой.

— Не знаю, — с сомнением протянула Кирше. — В том смысле, что было довольно ветрено.

— Но не ураган же, — настаивала Монморенси.

Студентам дали академ. отпуск в Академии Магии на том основании, что какой-то сумасшедший пытался, наверное, призвать какой-то нечестивый ужас, и Совет Регентов потребовал, чтобы они помешали этому, чем бы оно ни было. С учётом того, что кровожадная Повелительница Севера всё еще оставалась на свободе, Альбион скатился в хаос и открывались странные разломы в Бездну, никто не был в безопасности. Лунные затмения усиливали силы зла, и поэтому поборники праведности должны быть готовы сокрушить их.

Однако, как ни странно, всё было очень тихо. Кроме того, что они выследили и перебили банду разбойников, которые поселились в старом храме забытого бога, выстроенного рядом со статуей бога-рыбы на верху кургана, в котором была могила до-Бримирианского вождя, они ничего такого не нашли. Монморенси жаловалась, что будто бы каждый холмик в болотах возле Амстрелдамма был замешан во множестве проклятых ритуалов, однако она вообще часто говорила подобное.

Но в любом случае они разграбили несколько древних курганов, выгребли оттуда потускневшее золото и затем перебили нежить, решившую помешать им в разорении могильников, так что она немного повеселела.

— Слушайте, может, вы прекратите болтать и дадите мне закончить историю? — раздраженно поинтересовался бармен, протирающий кружку. Он был немного дёрганый, а судя по его большому красному носу, похоже, он мог быть своим же лучшим клиентом.

— Конечно же, трактирщик, — дружелюбно отозвался Гиш. — Приношу свои искренние извинения за поведение моих компаньонов.

Мужчина кивнул.

— Спасибочки. Итак, была темная и, — тут он покосился на Монмон, — дождливая ночь. Я шел на старое кладбище, выстроенное на орочьей священной земле, чтобы положить цветочки на могилу моего отца, который таинственно умер двадцать лет назад. Я как раз проходил мимо Дерева Самоубийств, где себя убил Риккерт Некромансер после битвы Болот, когда...

— Звучит неправдоподобно, — заявила Монморенси.

Кирше ткнула её пальцем:

— Прекрати!

— Что? Никто не будет строить кладбища на священной земле орков. Потому что никто не хочет иметь дела с орочьими зомби. Или злющими живыми орками. А кроме того... — начала было она, но Кирше отвесила её подзатыльник.

— Мимо промчался экипаж, на полной скорости, — отчаянно продолжал трактирщик. — И кто бы, вы думаете, там был, как не мистер Отбивщик, мясник, мисс Пеккарь, пекарь и мисс Свеечник, свечник, в этом экипаже? И все они были одеты в черные одеяния! Которые были покрыты зловеще выглядевшими письменами!

— Боже! — воскликнул Данни. — Держу пари, что что-то происходит! У вас тут никого недавно не похищали?

Трактирщик со свистом втянул воздух чрез зубы.

— Забавно, что вы упомянули про это, — сказал он, — но я слыхал, что Юный Риккерт и Элизабет вчера пропали. Он самый красивый из парней, а она самая красивая юная леди во всей округе.

При упоминании о "красивом молодом парне" Кирше навострила уши.

— Ну, похоже, это просто ужасно, — глубокомысленно сообщила она, поглаживая подбородок. — А еще у нас тут отдельные комнаты...

— А? — не понял Данни.

— Просто мысли вслух. Но, — продолжила Кирше, — я думаю, что это может быть подозрительный ритуал! Причем возможно, он включает в себя жертвоприношение какого-нибудь красивого юноши! О, и девушки тоже. Трактирщик, спасибо тебе большое. У тебя есть карта этого места?

— Думаю, что-то такое где-то тут было, — сообщил толстяк, топая вглубь трактира.

— Кирше, — прошипела Монморенси. — Что ты делаешь?

— Монмон, — вмешался Гиш, положив свою руку на её. — Конечно же, нам следует расследовать это дело. Именно для этого Академия нам дала отпуск, и мы должны помешать принести кровавую жертву в ночь лунного затмения.

— Определённо, мы не должны, — возразила Монморенси.

— Нет ничего такого в том, чтобы бо...

— Я не испугана! Просто я думаю, что он лжет.

Все уставились на неё.

— Что? — поразился Данни.

— Ой, да ладно. Вся эта история высосана из пальца. Я ни на секунду в неё не поверила.

— Послушай, — устало сказала Кирше, — хоть раз мы можем заняться этим не ради денег.

— Конечно же, ты хочешь заняться этим не ради денег! Во-первых, ты отвратительна. Во-вторых, в этом захолустном болоте? Насколько сексуальными — не могу поверить, что я это говорю — могут быть здешние юноши? Они, наверное, воняют этой мерзкой водой и дохлыми жабами.

— Дохлыми жабами? Но мы не настолько близко к Галлии, — с недоумением переспросила Кирше. Затем вздохнула. — Я думаю, ты права, но всё же, никому не нужны всякие чокнутые культы, призывающие что-то тёмное и зловещее.

— Я же не говорю, что ты не можешь "развлечься", барахтаясь в болоте, — заявила Монморенси, и её тон ясно указывал на то, что она подразумевает. — Это я всё к тому, что я не собираюсь идти и мокнуть из-за такой... надуманной ситуации. Если на то пошло, то исследование таверны кажется более выгодным... эм, героичным для нас. Про неё рассказывают истории с привидениями. И я слышала слухи о импах где-то в этих краях, так что здесь может быть проход в Бездну, спрятанный неподалёку.

— Ну, — со вздохом сказал Гиш, — если таково твое желание, роза моя, то я остаюсь с тобой. Что за джентльмен я буду, если не останусь тут, чтобы беречь тебя?

Девушка улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — Теперь...

— Non. Я иду. Никто не упоминал о призраках, когда мы решили `ут озтаться. — сообщила Табаса с легким выражением беспокойства на лице, демонстрируя необычно сильные для неё эмоции. — Я пойду. Это мезто, езли тут обитают приведения, то я `ут не озтанусь.

Кирше скорчила рожицу.

— Но ты же знаешь, как я не люблю делить группу, — пожаловалась она.

— На прошлой неделе ты сбежала одна, чтобы исследовать тот монастырь, — жёстко заявила Монмон. — И отсутствовала всю ночь!

— Я должна была проверить их на признаки демонических культистов! — обиженно заявила Кирше. — Отец научил меня, как проверять монашек на признаки того, что они перешли на сторону Тьмы. Очень похожие техники работают и на монахах.

— О, правда? — с энтузиазмом поинтересовался Данни. — Можешь показать их мне?

— Там просто нужно знать, где искать скрытые знаки, — глубокомысленно сообщила Кирше. — Кто знает, какие демонические символы или искажения плоти могут скрываться под сутаной? Или какие отвратные и развратные тексты они могут держать в своих спальнях?

— Ты отвратительна, — пробормотала Монморенси.

— Почему? — спросила хмурящаяся Табаса.

— ... Табби, мы тебе потом объясним, когда подрастёшь, — со вздохом сказала Кирше. — Фактически, ты уже можешь готовить Сильфиду. Мы отправимся на поиски культа, а Мон и Гиш поищут призраков тут.

Табаса посмотрела на эту пару.

— Лучше вы, чем я, — искренне сообщила она.

...

Несмотря на все её протесты, было похоже, что Монморенси не слишком заинтересована в исследовании таверны на тему каких-либо следов призраков. После формального осмотра, причем она даже не стала язвительно комментировать героический бой Гиша со средних размеров крысой, которую он нашел на кухне, она вернулась в свою комнату, довольно строгим голосом пожелав ему спокойной ночи.

Что испортило ему весь вечер. Он ведь ожидал похода по таверне и расспросов всех и каждого, кто согласился бы говорить с ним, не видели ли они чего-то необычного. Похоже, его друзья не понимали, зачем он это делает, и никогда не понимали его объяснений, что он был общительным человеком, которому нравилось встречаться с незнакомыми людьми, и кроме того, защита простолюдинов была одной из традиций семьи де Грамонтов. Но его грызло беспокойство из-за необычного поведения Монморенси.

Так что он с усталым видом пожелал трактирщику доброй ночи, ушел в свою спальню и закрыл за собой дверь на замок. Затем он открыл ставни, выбрался за угол здания и тихим заклинением открыл засов Монморенси.

— Гиш! — зашипела она на него, когда он проскользнул в комнату, закрыв ставни за собой. Её комната была слабо освещена, была зажжена единственная свеча. Несмотря на темноту, он мог заметить, что она плакала. Она была одета в ночнушку, а вокруг кровати было разбросано несколько мокрых платков. Сильно пахло её парфюмом. — Что ты тут делаешь? Убирайся!

— Монмон, — произнёс он. — Ну же. Я беспокоился за тебя и...

— Меня больше беспокоит тот факт, что ты в женской спальне! — огрызнулась она яростным шёпотом. Тени танцевали на её лице. — Уходи уже!

— Эй, Монмон, — сказал Гиш. Он аккуратно пристроился на кровати, стараясь не сесть слишком близко — но и не слишком далеко. А кроме того, надо было не усесться на один из мокрых платков. — Что-то... не так?

— Я в порядке, — сказала она. — А ты — нет! Ты не должен быть здесь!

— Не похоже, что у тебя всё в порядке.

— У меня всё в порядке! — Она резко обернулась и уставилась на него горящими глазами. — Ты не можешь поверить леди на слово?

Откинувшись назад, Гиш посмотрел в потолок.

— Ты в последнее время не в настроении.

— Это женские проблемы, — огрызнулась Монморенси.

— Не думаю что в этом дело, — продолжил он. — Это связано с тем письмом, не так ли?

Девушка замерла, кожа побледнела под её летними веснушками.

— Разве ты не можешь мне поверить, когда я говорю, что у меня всё в порядке? — почти умоляюще спросила она.

— Монмон, — начал поникший Гиш. — Это... семейные дела? Они договорились о твоем браке, верно?

— Ты знал! — эти слова больше были похожи на писк.

— Да, — признался он. — Мы с тобой держались вместе немало времени и... я не пытался специально выяснять, но мой старший брат заметил и позадавал разные вопросы, потому что хотел помочь. В том смысле, что мы всегда были близки, и он... и... ну. Кое-что он выяснил. — Его руки сжали простыни. — И я был уверен, что у нас больше времени и что... что они хотя бы подождут до нашего выпуска.

— Я тоже так думала, — прошептала Монморенси. — Я думала, что у нас есть год или два. Я всё рассчитала. С нашими доходами всё бы сработало. У меня должно было хватить времени. И мы... мы могли... — она прикусила губу, — я всё рассчитала. Но... но.. мой отец пропойца. И не может держаться подальше от карточных столов. — Последние слова она уже шептала. — Нам было бы лучше, если бы его печень уже отказала.

— Не говори такого!

— Это правда! — Она резко развернулась к нему, по щекам потекли свежие слёзы. — Он допьется до смерти, и никто не может остановить его, но в это время он думает, что может отыграть назад свои деньги, но не может! Он всё равно помрёт, но чем дольше он живет, тем сильнее он вгоняет нас в нищету!

Гиш потёр свои плечи.

— А ты не можешь попросить священника, чтобы он объявил его недееспособным и чтобы он не мог брать в долг?

— О! Дай-ка я расскажу тебе о священниках! — горько засмеялась Монморенси. — О да, есть там священник. И он говорит моему отцу, что ему всё простится. Его исповедник заявляет, что он дееспособен! И при этом он, в смысле, исповедник, одевается слишком уж хорошо, и его карманы всегда полны!

Повесив голову, Гиш вздохнул.

— Монмон... — начал он.

— Нет выхода, — прошептала она. — Мог бы быть. Если бы отец не был алкоголиком. Если бы два моих старших брата не погибли в войне против Черного Пьера. Если бы мать не умерла во время родов моей младшей сестры, и моя мачеха не была бы такой жадной. Но теперь выхода нет. — Она яростно уставилась на него. — Меня до безумия доводит, когда эти полные... полные сволочи из высшего дворянства зовут меня "алчной" или "эгоистичной". Как они смеют? Как они смеют? Легко не думать о деньгах, когда тебе никогда не приходилось о них беспокоиться!

— Мы можем остановить это! — ляпнул он. — Если бы ты только сказала... но мы еще можем остановить это! Мы же герои! Мы же страну спасли! Мы остановили демонов, и некромансеров, и орков и... и... Монмон, роза моя, простой ростовщик или это не...

Монморенси нагнулась к нему, положив палец ему на губы.

— О, Гиш, — сказал она, в её голосе странно смешивались снисходительность и нежность. — Иногда ты бываешь таким простодушным. — Она промокнула глаза своим уже мокрым платком. — Это очень привлекательно, даже если это становится проклятой помехой, когда ты настаиваешь на том, чтобы пойти и помогать случайным простолюдинам за мизерные вознаграждения. — Она подалась вперёд и поцеловала его в щеку. — Спасибо тебе за всё. Думаю, нам и правда стоило послушать Кирше. Подумай о всём том веселье, которое могло у нас быть.

Он сглотнул, его адамово яблоко подпрыгнуло.

— Эм... — промычал он.

Она слабо улыбнулась.

— Для такого бабника ты иногда бываешь удивительно слепым, — сказала она. — Ты, наверное, когда-нибудь сделаешь какую-нибудь наследницу очень счастливой. Я хотела, чтобы это была я, но... но теперь это для меня не вариант.

— Нет, правда? — сказал он, пытаясь собраться. В такой близи запах её парфюма был ошеломительным? и ему было сложно думать. — Мы можем остановить это! Мы... мы можем обратиться к королеве! К Совету! Мы же всем им служим! Королева сделала нас шевалье! Если ты не хочешь выходить замуж, то ты можешь...

— Что могу? — Она положила голову ему на плечо. — Обесчестить свою семью, разорвав договор о браке? Бросив их в нищете? Мой отец... алкоголик, но он всё ещё мой отец. Он не был таким, когда... когда братья были живы. Если я не выйду замуж... я должна. Я пыталась избежать этого с честью, но мне не удалось.

Затем была долгая, болезненная пауза. Гиш размышлял, пытаясь хоть что-то сказать.

— Ты... ты знаешь, когда они её запланировали? — выдавил он.

— Вероятно, на конец следующего года, — сказала Монморенси. — Я даже не знаю, кого они собираются выбрать. — Она поморщилась. — И на этом всё для меня закончится. Сомневаюсь я, что мне будет позволено продолжать всё это. Только не до тех пор, пока он не обзаведётся наследником и запасным ребёнком от меня, — с отвращением выдавила она.