Ветер истории

— Ну-у-у, бывало и такое.

Странность разговора напрягала меня все больше.

— Вот! Вы ведь явно немало делаете для революции! Я это вижу по необычности вашего подхода к спору и по отношению к вам других революционеров.

Я пытался понять, к чему она клонит, но пока безуспешно. Даже то, что революционерами она считает обычных спорщиков, я понял не сразу.

— Понимаете, Сергей, я хочу сделать хоть что-то для приближения революции в России! — девушка, волнуясь, заходила по комнате — Я не умею стрелять, не умею агитировать, но сидеть в стороне и смотреть, как вершиться история мне невыносимо!

Наконец она остановилась и глядя мне в глаза торжественно заявила

— Я решила помогать вам в осуществлении революции, избавлением вас от забот о физиологических потребностях.

— Что?

Такого поворота я не ожидал.

— Не волнуйтесь, Сергей! — затараторила она — Это вовсе не накладывает на вас никаких обязательств передо мной, только перед революцией. Это всего лишь физическая близость, без какой-либо пошлой романтики. Я уже взрослый человек и это вполне сознательное решение. Вы каждый день рискуете. Отдаете революции всю свою жизнь, и я как ваш товарищ по борьбе просто обязана дать вам возможность полностью сосредоточиться на ней. Мы все приносим свою жертву на алтарь революции, и это будет моя!

Так меня еще никогда не унижали. Лучше бы голубчиком обозвала. Скомкано попрощавшись, я вылетел на улицу и с совершенно убитым настроением пошел в госпиталь. Хотелось кого-нибудь прибить, но как назло ни одного назойливого содомита мне так и не попалось.

Злился я не особо долго. Ходьба меня всегда успокаивала, успокоила и на этот раз. В принципе все не так уж и плохо. Разговорами о жертвах на алтарь революции меня не обманешь. Девочка просто хотела приключений и участия в чем-нибудь величественном и грандиозном, а разговоры о совместной борьбе ей нужны просто, чтобы не чувствовать себя потаскухой. Успокоившись, я сам не заметил, как начал хихикать, вспоминая ее высокопарную речь. Быстро она, однако, произвела себя в революционерки и товарищи по борьбе. Интересно только, с чего она взяла, что я занимаю в этой борьбе хоть сколь-нибудь значимое место.

В конце концов, я пришел к выводу, что в одном эта 'революционерка' права — половой вопрос требовал решения. Этот внезапно подвернувшийся вариант был не самым плохим. Так что, забегая вперед, скажу, что к ней я еще заглядывал несколько раз. На второй встрече, я наконец, узнал ее имя — Ирина. Потом, правда, у меня появились подозрения, что Ирочка решила усилить свою помощь революции путем освобождения от лишних забот еще парочки, а может и не парочки революционеров, и посещать ее я перестал. Ревность тут была не причем. Просто сифилис тут не лечится и распространен довольно широко.

В конце ноября мои каверзные вопросы революционерам неожиданно включили меня в революционное движение. Разговор шел о ненужности текущей войны России вообще и рабочему человеку в частности. Какой-то солдат-фронтовик, бывший, как и я из выздоравливающих, зло бубнил под одобрительные кивки собравшихся

— Что мне с этой победы, если я голову сложу? Кто мою семью кормить будет? Вдовам даже голодную ссуду не дают. Пусть буржуи сами воюют, если им надо, а вот подлечусь еще и домой пойду.

— А что тебе толку с дома, если следом придут немцы и отберут его у тебя? — влез я — или пока ты жену мять будешь, другие мужики класть головы должны?

Все присутствующие враждебно уставились на меня.

— Если уж по домам идти, то и германца надо домой отправлять, а кто с ним договариваться будет?

— Тут вы, товарищ, правы. — человек в неброском костюме, явно бывший тут главным, решил взять ситуацию под контроль. — Германский пролетариат должен осознать свои интересы и поддержать нашу инициативу. Ведь и им война не нужна.

— Ну это как раз спорно. Ведь Германия хочет отнять у нас землю и многие солдаты рассчитывают на свою долю.

— Да кто простому солдату землю даст, все достанется богатым.

Спор о методах открывания глаз германским солдатам шел долго и на очередном его повороте я выдал свое мнение о запланированном британцами взаимоуничтожении России и Германии. Это идея главного заинтересовала.

— Так вы полагаете, что вся эта бойня устроена кучкой банкиров ради устранения конкурентов?

— И для этого тоже. И не только ими. Тут много интересов и иллюзий сплелось, но реально рулят ситуацией англичане.

Руководитель чуть поморщился и я опять прикусил язык. Вечно как заведусь, так сленг будущего начинает вылетать. Мы еще долго обсуждали кто, кроме британских банкиров хотел войны и почему. Собеседник явно увлекся и не замечал, что большинство слушателей нас уже перестали понимать. Особенно его заинтересовало мое утверждение о запланированном предательстве России ее союзниками в конце войны.

— а знаете, товарищ Волков, вы не хотите изложить это все в виде статьи? Если даже офицеры поймут, что умирают и убивают не за Россию, а ради чужих прибылей, то сопротивление царизма будет сломлено его же защитниками.

Волковым он меня назвал не случайно. На таких собраниях я представлялся своей настоящей фамилией. Так я одним выстрелом убивал двух зайцев. Во-первых соблюдал конспирацию, а во-вторых я планировал после революции избавиться от дурацкой фамилии Пациент, ведь многие революционеры вошли в историю под своими партийными кличками.

— Для статьи нужны цифры и имена, а для сбора этого материала нужно время, которого у меня практически нет. Я ведь госпиталь незаконно покидаю. Если поможете с этим, то постараюсь написать.

— Ну с этим-то помочь не трудно.

Мы вышли из чайной и через пятнадцать минут блуждания дворами пришли к двери в какой-то подворотне.

— Это рабочая библиотека — сказал провожатый, толкнув дверь.

Я с интересом огляделся. Библиотека была скорее читальным залом. Четверо пролетариев, что-то старательно штудирующих за столами, глянув на нас, тут же вернулись к своим книгам. Стеллажи располагались вдоль стен, еще один стол стоял у входа. За ним сидела строго вида девушка в синем жакете. К ней мы и направились.

— Здравствуйте, Елена Владимировна. Помогите товарищу Волкову с подбором материалов для его статьи, пожалуйста. Эта статья может оказаться очень важной для нас. — сказал провожатый в полголоса.

— Здравствуйте, Вениамин Петрович. Конечно, какие материалы вам нужны? — повернулась она ко мне.

В библиотеке я провел четыре дня. Тематика материалов стремительно расширялась. Кроме сопоставления военных операций, я вплел и золотые кредиты и политику Европы во время русско-японской войны и много чего еще. В итоге собрав уйму фактов и набросав основные тезисы, я решил взять небольшую паузу, чтобы мысли в голове улеглись и начать статью уже на свежую голову.

Я устало плелся по Суворовскому к госпиталю и не обращал внимания на окружающих.

— Здравствуйте, Сергей Алексеевич! Вам уже разрешили выходить на улицу?

Я дернувшись от неожиданности, удивленно уставился на Сашеньку. Вид у нее был жизнерадостный как никогда.

— Здравствуй, Александра Александровна. Нет, не разрешали, я сбежал.

— Я совсем не удивлена! — вопреки моим ожиданиям, Сашенька не стала ругаться как обычно, а развеселилась — вы всегда были непослушным пациентом.

— Каюсь, виновен. — улыбнулся я — Ну а вас каким ветром сюда занесло? Неужели меня решили навестить?

— Я здесь учусь. — Она немного смутилась — Учеба отнимает много времени. Конечно, это не оправдание, давно надо было навестить вас и других раненных нашего полка. Я обязательно сделаю это на неделе! Честное слово!

— Буду ждать с нетерпением! Ну а у вас как дела идут?

— Замечательно! Мне очень нравится учиться! — Сашенька мечтательно подняла глаза в небо — Медицина, определенно, мое призвание! Валерий Петрович говорит, что у меня дарование!

Сашенька еще долго изливала на меня радость и хвасталась успехами в учебе. Она была счастлива и немного не в себе, как бывает с влюбленными. Я даже позавидовал ей — живет спокойно, радуется жизни, не зная какой ужас нас всех ждет вскорости.

В госпиталь я попал только через полчаса и сразу завалился в кровать. Надо было переварить впечатления и упорядочить мысли.

Утром я начал работу над статьей, но после обеда был вынужден сбежать, уж больно любопытными были измученные скукой соседи. Я отделался от них парой выдуманных историй о своих похождениях в городе и отработанно просочившись через черный ход, пошел в библиотеку. Точнее сказать, пошел я к трамвайной остановке на Невском.

Спокойно сесть не вышло. Пока ждал трамвая, из ресторана вывалилась шумная компания во главе с пьяным в хлам господином в распахнутой шубе. Окруженный какими-то прихлебателями и девицами не самого тяжелого поведения, одной рукой прижимал к себе одну из этих девиц, а другой сосредоточено пытался попасть в карман. Я отвернулся. Это непрекращающееся гульба во всех ресторанах вызывала отвращение и раздражала всех, включая меня.

— Вот вам всем на чай! Знайте мою щедрость! — раздалось за спиной.

Некоторые из стоявших на остановке, оглянулись. Я не стал. До выпендрежа пьяного ворья мне дела не было. Тем более трамвай уже показался. В том, что гуляка пропивает наворованное, я не сомневался. На войне наживались все, кто мог дотянуться до кормушки. Цены накручивали в несколько раз, поставляли откровенное гнилье, а то и просто воровали предоплаты полученные на фирмы-однодневки. . Чем-то это напоминало рассказы о девяностых. Сам я их не помнил, но образ нового русского сорящего деньгами и клинически тупого бандита, сильно напоминал местных воротил. Нет, они не носили малиновые пиджаки и не возили автоматы в багажники, но презрение к окружающим и остервенелое желание прогулять наворованное как можно быстрее было такое же.

Неожиданно, мне в плечо вцепилась рука

— Эй, герой, распотешь меня рассказом про свои подвиги — красненькую дам! — пьяный урод заржал. Его визгливо поддержали девки.

Я резко развернулся и молча врезал ему тростью по красной роже. Гуляка упал на мостовую, а его прихлебалы как-то скромно начали прятаться за девиц. Офицеров побаивались. Они и раньше могли под настроение пристрелить за неосторожное замечание, а сейчас еще и контуженных развелось. Так что нарваться можно было легко. Да мне и хотелось пристрелить урода, но не стал. Скоро их итак к стрелять начнут, а у меня других дел хватает, чтобы из-за этой мрази садиться. Так что я сел в подошедший трамвай и уехал.

В трамвае я сразу попал в центр всеобщего внимания. Кто-то просто одобрил мордобой, пара гимназистов бурно выразили восторг, кондуктор отказался брать деньги за проезд, чем снискал свою долю популярности, а какой-то студент убеждал меня всю дорогу в необходимости всеобщих равных выборов.

Наконец, я добрался до библиотеки и усевшись за стол, перевел дух. Посидел минут пять сосредотачиваясь и начал писать. Статья вышла объемная и провозился я до вечера. В конце статьи я изобразил из себя Вангу и предсказал, что подлые британские банкиры скоро попытаются, свергнув царя, поставить во главе страны местные прозападные буржуйские силы. Цель переворота была в полном развале страны и армии, чтобы вывести Россию из числа победителей и присвоить ее богатства. Особо я напирал на то, что капиталисты активно разворовывающие казенные деньги сейчас, получив власть, разграбят ее окончательно и сбегут. Ведь это аристократия намертво привязана к стране статусом, который в карман не положишь и поэтому вынуждена хоть как-то думать о сохранении государства, чтобы не потерять кормушку, а капиталы вполне себе вывозятся. Ну да, происшествие у ресторана повлияло на статью. Ну не умею я быть беспристрастным.

— Это замечательно, что вам удалось увязать предательство и заговор против России с классовыми интересами буржуазии. — возбужденно сказал Вениамин Петрович, читая статью. — Только вот изложение не очень стройное и терминов не понятных простому человеку многовато. Вы не против, если я отредактирую вашу статью?

— Буду признателен, только покажите мне результат прежде чем пускать в печать.

— Да-да, конечно. Я понимаю. Завтра в это время вы сможете подойти?

— Да, вполне.

Мы распрощались. Вениамин Петрович снял пенсне и активно его протирая, склонился к моим бумажкам, практически водя по ним носом. Похоже, он уже погрузился в работу. Я попрощался с Еленой Владимировной, которая в последнее время стала смотреть на меня с уважением, нахлобучил фуражку и пошел в госпиталь. Кстати, фамилия Вениамина Петровича, как выяснилось, была Кромков.

Статью после редактирования я не узнал. Практически она была написано заново, но Кромкова это не смущало и записаться в соавторы он отказался. Вместо этого он спросил, под каким псевдонимом статью печатать. Узнав, что Волков и есть псевдоним, кивнул каким-то своим мыслям и засобирался. Уходя, он наклонился к библиотекарше и чуть слышно сказал

— Елена Владимировна, передайте товарищу Максиму, что нам нужно больше чернил и желатина.

Похоже, своего печатного органа они не имели. Вышли мы вместе.

— Скажите, а к какой партии вы относитесь? — спросил я

— РСДРП, слышали про такую?

— Краем уха — честно ответил я — а как это расшифровывается?

— Российская социал-демократическая рабочая партия.

Я кивнул и попрощавшись пошел в госпиталь. Опять мимо, на этот раз даже упоминания коммунизма не было, хотя название партии казалось знакомым и как-то связанным с Лениным. Как все-таки плохо не знать историю.

Сашенька сдержала слово. Она действительно навестила солдат и офицеров нашего полка. Причем пришла не одна, а с целой делегацией будущих фельдшериц. Пока сама Сашенька обходила однополчан, они группками разбежались по палатам и устроили вакханалию заботы и веселья. По всему госпиталю восторженные и патриотично настроенные девушки дарили раненым какие-то рукоделья, читали стихи и пели романсы.

Добралась Сашенька и до меня, чем я и воспользовался, презентовав ей баярд.

— Ой, какая прелесть! — Сашенька изумленно крутила пистолетик в руках — но ведь это страшно дорого! Я не могу принять такой подарок.

— Не волнуйтесь, Александра Александровна, мне он достался бесплатно — отмахнулся я — а оружие вам необходимо. Времена наступают смутные и ходить по улице становится небезопасно.

Соседи по палате проявили мужскую солидарность и активно поддержали меня. Даже пару жутковатых историй из Петербуржских желтых газетенок привели в пример. Наконец, Сашенька сдалась и позволила себя уговорить.

— Главное не показывайте его никому — негромко скал я ей.

— Почему?

— Ну, во-первых он сам по себе может привлечь нехороших людей, а во-вторых оружие вообще без дела доставать не стоит. Вы, кстати, умеете стрелять?

— Нет. Я просила папу научить, но он сказал, что девушке не пристало.

— Вы уж изыщите возможность пострелять, а то незнакомое оружие больше для хозяина опасно, чем для противника.

— Хорошо. — озадачено ответила Сашенька.