Твари господни (Непреложные законы природы) Часть Ii.

— Какие новости? — спросил он, входя на кухню и кивая на включенный телевизор.

— Они грохнули Скорцени, — сказала Викки, оборачиваясь к нему. — Но это ночная новость. Кофе?

— Спасибо, с удовольствием, — ему совершенно не было жаль этого мудака. — Мне следует всплакнуть?

— Не знаю, — Викки налила кофе в чашку и поставила ее перед Кайдановым. — Но он был одним из нас.

— Еще он был одним из тех животных, которых принято называть людьми, — Кайданов закурил сигарету и отхлебнул горячего горького кофе из чашки. — И, соответственно, относился к животному миру планеты Земля ... Что там произошло?

— БКА1 разгромило штаб-квартиру НДП1 в Макленбурге, — Викки тоже закурила и села напротив него. — Скорцени был там и устроил образцово-показательный Армагеддон, вернее попробовал устроить. Но за спиной полицейских, по-видимому, находились люди из БФВ1 ... В новостях этого не сказали, но я так думаю.

— И среди них был кто-нибудь из ссучившихся, типа Карла, — закончил за нее Кайданов.

— Похоже на то, — кивнула она. — Погибло всего трое полицейских, а теперь по всем программам показывают лицо Скорцени и предлагают "всем, знавшим этого человека, срочно обратиться в БФВ1 или ЛФБ1", кому что удобнее.

# 1BKA — Федеральное ведомство криминальной полиции ФРГ (Бундескриминальамт). НДП — Национально-демомократическая партия. БФВ — Федеральное бюро защиты конституции (Bundesamt fЭr Verfassungsschutz или BfV), федеральная контрразведка ФРГ. ЛФБ — Государственное бюро защиты конституции (Landesamt fЭr Verfassungsschutz)— контрразведка федеральной земли.

— Тенденция, однако, — Кайданов и сам не знал, зачем он это сказал, потому что, если и существовала во всем этом какая-то тенденция, так она была известна всем и каждому, и уже не первый год. Правительства делали вид, что борются с фашистами, коммунистами, диссидентами, исламистами и прочими возмутителями спокойствия, а народ делал вид, что верит всему этому бреду, и голосовал за все более и более жестких политиков, надеясь, что когда-нибудь все это кончится.

"И что тогда? — зло усмехнулся Кайданов. — Наивные. Вот тогда за вас всех возьмутся уже по-настоящему, потому что сейчас это еще детский лепет. Три четверти средств и сил уходят на нас. И на вас не остается почти ничего".

— Пойдешь в офис? — спросила Викки.

— Да, — кивнул он и взглянул на часы. Было без четверти восемь. — Ты тоже приходи, Ви. Мне нужно будет отлучиться полпервого1, посидишь рядом.

# 1Время по Гринвичу определяется, как UTC+0 (UTC — универсальное координированное время), а в Германии оно, соответственно, исчисляется, как UTC+1.

— Хорошо, — улыбнулась Викки. — я подойду к двенадцати. Вот Лиза раззавидуется! Решит, что мы опять трахаемся в офисе.

4.

"Переход" — дело не сложное. Главное твердо знать, чего именно ты хочешь, и уметь "концентрироваться, расслабляясь". Последнее — вопрос навыка и только отчасти таланта, но и того, и другого Лисе было не занимать. Впрочем, на этот раз, ей нужно было попасть не к тем воротам, которые в свое время назначил им с Кайдановым таинственный Некто Никто, а совсем в другое место. И это, разумеется, несколько усложняло дело, поскольку в Цитадель Лиса не ходила уже, бог знает, сколько лет, да и в те времена, когда она туда все-таки захаживала, Рапоза бывала там не часто, потому что полностью своей в Цитадели никогда не была.

Место это, так уж повелось едва ли не с начала семидесятых, облюбовали те, кого в Городе называли — в зависимости от политических взглядов говорившего, и его культурного уровня — или отморозками, или маргиналами. Впрочем, много ли значат слова, когда речь идет о самой сути человеческого существования? Все в Городе все прекрасно понимали и без слов, потому что любой, кто пробыл здесь достаточно много времени, чтобы разобраться, кто есть кто под "светлыми небесами", знал, что в Цитадели обитают отчаявшиеся души, темперамент которых, тем не менее, не позволяет им просто спрятаться от снедающего их страха перед будущим в какую-нибудь щель и тихо сходить там с ума. Однако люди остаются людьми, даже если сами себя таковыми уже не считают, и обитатели Цитадели не были в этом смысле исключением. Они никогда и ни при каких обстоятельства не были готовы признать себя проигравшими и тешили свои искореженные ужасом перед жизнью души, создав пестрый спектр вполне эсхатологических1 идеологий. Их было великое множество, этих доктрин, теорий и прочих в разной степени разработанных идей, но главными, доминирующими, так сказать, являлись две доктрины, определявшие modus operandi2 всех представленных в Цитадели групп. Одни из них, прежде всего, стремились разрушить "великое молчание", заставив, таким образом, обывателей взглянуть суровой правде в глаза, и открыто признать, против кого они уже столько лет ведут беспощадную войну. Другие, напротив, мысля исключительно "политическими" категориями, полагали, что хаос, вызванный непрекращающимися атаками на власть и порядок, разрушит нынешнюю политическую стабильность, вызвав волну спонтанных военных конфликтов, которые, в конце концов, перерастут в войну всех против всех. В этом случае, людям скоро станет просто не до магов, которые, соответственно, смогут, наконец, выловить в мутной воде рухнувшей человеческой цивилизации пару-другую жирных рыб собственно для себя. Естественно, не обошлось и без влияния тех самых человеческих идеологий — от коммунизма до фашизма — которые маргиналами за свои никогда не признавались и, более того, с гневом отвергались, как не имеющие к магам никакого прямого отношения. Однако у всех этих течений был, в конечном счете, один и тот же знаменатель, или, возможно, лучше сказать, что общим для всех них был вывод, к которому каждый из них приходил своим путем. "Чем хуже, тем лучше" — был их лозунг, и на их знамени, какого бы цвета оно ни было — красного, черного или коричневого — было написано кровью одно единственное слово, и слово это было "Террор".

# 1Эсхатология — Эсхатология (от греч. ??????? — "конечный", "последний" +????? — "слово", "знание") — система взглядов и представлений о "конце света".

# 2 Modus operandi — способ действия (лат.).

"Тебе их что, совсем не жалко?" — спросила себя Лиса и с удивлением не нашла в своем сердце ни жалости, ни сочувствия, которые жили в нем еще совсем недавно. Зато в нем неожиданно обнаружилось понимание, и это Лису не на шутку встревожило, ведь она — так ей, во всяком случае, казалось — все про этих людей поняла еще много лет назад, и поэтому, даже являясь членом боевки, своей в Цитадели себя никогда не чувствовала, тем более теперь.

Она докурила сигарету и, выбросив окурок в приоткрытое окно, закрыла глаза.

— Не будите меня сколько сможете, — сказала она вслух и заставила себя увидеть "звездное небо".

— Привет! — сказала ей желтоватая медленно пульсирующая звезда.

— Пошел на хер, — грубо ответила Лиса, хорошо знавшая, что трепаться в "прямом эфире", почти со стопроцентной вероятностью означало себя раскрыть. Свободно оперировать в "нирване" могли лишь такие маги, как Алекс, но ей, как бы сильна она ни была в других областях, не стоило даже пытаться.

Лиса "уцепила" кусок черного ничто между двумя звездными скоплениями и почти бессознательно вывернула его наизнанку, на ходу ориентируя себя на Цитадель. Однако, не имея достаточной практики, она, разумеется, промахнулась, оказавшись у основания стены где-то между условно "западными" и, соответственно, "северными" воротами.

"Твою мать", — подумала она в раздражении и, не теряя времени, зашагала на север.

Впрочем, ворота вскоре обнаружились, стоило ей пройти метров триста и заглянуть за поворот. Северные ворота были зажаты между двух довольно высоких круглых башен, увенчанных остроконечными крутыми черепичными крышами, нахлобученными на их верхушки, как шляпы средневековых алхимиков. За распахнутыми настежь воротами лежала небольшая совершенно пустая площадь, от которой, собственно, и начинался крутой подъем к Цитадели, стоявшей, как и положено, на обрывистом холме, возвышавшимся над жавшимися к его подошве приземистыми домами.

Подъем к наверх занял у Лисы минут пятнадцать, и, не встретив на своем пути ни единой живой души, она, наконец, достигла тяжелых, оббитых сталью и, на этот раз, наглухо запертых ворот.

— Эй, на борту! — крикнула она громко, подойдя к надвратной башне почти вплотную.

— Кого еще черт принес? — ответили из-за стены.

— Я Рапоза, — громко сказала Лиса, предполагая, что засевший за воротами сукин сын знал это и сам.

Скрипнула маленькая дверца, врезанная в ворота, и оттуда кто-то молодой и наглый провопил, хотя спокойно мог бы говорить и тише, ведь расстояние было не велико:

— Ну, входи, раз пришла!

Лиса протиснулась в калитку и вопросительно взглянула на молодого паренька, одетого, как испанский конквистадор. Ну, почти, как конквистадор, но бес ведь в деталях, не так ли?

— Туда, — он кивнул на квадратную башню донжона.

— Спасибо, — Лиса прошла через совершенно пустой гулкий двор, поднялась по лестнице и, толкнув дверь, вошла в обширное помещение, обшитое деревянными панелями и заставленное разнообразной и разномастной мебелью. Здесь, сидя за круглым обеденным столом, ее ожидала целая комиссия в лице двух молодых мужчин и сурового вида девушки в кожаном пиджаке и джинсах.

"Ну, вот и тройка в сборе", — вздохнула про себя Лиса, но в делах она предпочитала следовать принципу, "котлеты отдельно, и мухи отдельно", а потому решила, что три — это, пожалуй, даже лучше, чем два, и, тем более, чем один.

— Добрый день, — сказала она, подходя к столу и усаживаясь на свободный стул. — Спасибо, что согласились на встречу.

— Ты Рапоза? — спросила девушка. Лицо у нее было смуглое, волосы черные, а глаза неожиданно светлые — голубые.

— Да, я Рапоза, — ответила Лиса и сделала себе "шипку".

Присутствующие с интересом посмотрели на сигарету в ее руках, а один из парней — почему-то китаец в черной бандане — пошевелил носом, принюхиваясь к дыму.

— Я Мавр, — представился он. — Это травка?

— Почти, — усмехнулась Лиса. — Хочешь попробовать?

— Давай, — кивнул парень и протянул руку за сигаретой.

— Мне тоже, — попросил второй, худой жилистый парень с "закрытым" лицом. — Я Чел, это я пригласил тебя в Цитадель.

— Знаю, — Лиса сделала еще две сигареты и обернулась к девушке. — Тебе тоже?

— Кури эту дрянь сама, — буркнула девица и демонстративно достала из воздуха какую-то буржуйскую сигаретку, длинную и тонкую, темно-коричневого цвета и с золотым ободком.

"А девочка-то, пожалуй, из наших, — решила Лиса. — Болгарка или венгерка, но, скорее всего, откуда-нибудь из Югославии".

— Ну, нет, так нет, — пожала плечами Лиса. — У меня, собственно, один вопрос ко всем присутствующим, но перед тем, как его задать, я хотела бы спросить, кто такая Рапоза, все знают? А Цапля?

— Тебе рассказать, что я о тебе думаю? — спросила девушка.

— Не надо, — покачала головой Лиса. — Я это и сама знаю. Мне важно другое, хорошее или плохое, но вы про меня знаете, не так ли?

— Допустим, — согласился Мавр.

— Сомнения в том, что я это я, имеются?

— Я тебя видел раньше, — сказал Мавр и взглянул вопросительно на Чела, но тот ничего вслух не сказал, только молча кивнул.

— Тогда, к делу, — сказала Лиса. — Мне нужен контакт к Уриелю.

— Зачем? — быстро спросила девушка, так и не назвавшая ей своего псевдо.

— Не корректный вопрос, — усмехнулась Лиса. — Мне, — она подчеркнула это слово. — Нужен. Контакт. Остальное за кадром.

— Откуда ты знаешь про Уриеля? — спросил Мавр.

— Без комментариев, — Лиса "сделала" стакан с вином и подняла его в воздух. — Кто-нибудь хочет? Это хорошее вино.

— Спасибо, — сказал Чел. — Извини, мы тебя ничем не угостили. Может быть, хочешь кофе или виски?

— Ерунда, — Лиса улыбнулась и сделала глоток из своего стакана. — Так как начет Ангела Смерти?

— Вообще-то, он в Европе, — сказал Чел.

— А я где? — с интересом спросила Лиса.

— Не знаю, — пожал плечами Чел. — Но по ТВ сказали, что в СССР.

— Мне нужен контакт, — повторила Лиса. — Это очень важно. Для всех.

— Ну, не знаю, — сказал Мавр. — Ты ведь не из наших, а в Европе знаешь, как сейчас?

— Наслышана, — кивнула Лиса. — Но и я ведь в бегах. Я тоже рискую, но дело важное.

— Ты на самом деле участвовала в заварухе в Брюсселе? — неожиданно спросил Чел.

— Тебе это так важно?

— Интересно.

— Участвовала, — кивнула Лиса. — Так как?

— Не знаю, — пожал плечами Чел. — Я с ним не знаком.

— А здесь он не бывает?

— No comment1, — улыбнулся Чел. — Мы попробуем с ним связаться, но ничего определенного обещать не могу.

# 1Без комментариев (англ.)

— Спасибо и за это, — Лиса встала, ощущая такой удивительный подъем, какого не помнила за все последние годы. — Когда можно придти за ответом?

Чел переглянулся с Мавром и, размышляя, стал массировать себе переносицу, как будто ее натерли отсутствующие на его лице очки.

— Приходи ровно через неделю, — сказал он, наконец, и тоже встал. — Только лучше ночью.

— Хорошо, — сразу же согласилась Лиса, которой уже не терпелось уйти, чтобы ненароком не выдать присутствующим охватившие ее эмоции. — Через неделю. Только вы уж постарайтесь, это очень важно.

5.

— Нет, — сказал он Мавру и покачал головой. — Я не буду связывать ее с Уриелем, и тебе в это ввязываться не надо. Нет у нее к нему такого дела, чтобы рисковать понапрасну.

— Как скажешь, — кивнул Мавр и взглянул на Альфу. — А ты чего из себя дурочку строила?

— Ненавижу, — коротко ответила Альфа и пошла к выходу. — Мне домой пора.

— Мне тоже, — сказал Чел и пошел вслед за Альфой. — Ты остаешься?

— Да, я в ночную работаю, — Мавр почесал голову и сотворил себе чашку кофе. — А может быть, зря мы так?

— Как? — спросил от двери Чел и обернулся.

— Так, — Мавр неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Все же это Рапоза, а не кто-нибудь.

— Именно, — твердо сказал Чел, не столько обращаясь к Мавру, сколько отвечая на ворочавшиеся в его собственной душе сомнения. — Именно! Это Рапоза, и она здесь столько лет, сколько мы с тобой вместе взятые. Если она выбрала то, что выбрала, то хорошо знала, что делает. Параллельные линии не сходятся, знаешь ли, а в нашем случае они и не параллельные вовсе. Наши пути расходятся, Мавр. Пересечься они могли только в прошлом.

6.

"Нет, — Решил Кайданов. — Что было, то было. Быльем поросло, и давно не правда".

Он открыл глаза и первым делом посмотрел на часы. Час и пятьдесят семь минут. Почти два часа.

— Все спокойно? — спросил он, оборачиваясь к Викки.

— Я стонала, как могла, — усмехнулась женщина. — Но думаю, что зря. Там все равно ничего не слышно.

— Есть новости? — он кивнул на работающий телеприемник и пошел варить себе кофе. Голова была тяжелая, что предполагало скорый приступ мигрени, который следовало купировать раньше, чем боль пошлет его в нокаут.