Кратчайшее расстояние

— Товарищи ученые, доценты с кандидатами, замучились вы с иксами, запутались в нулях! — голосила я самозабвенно и с большим чувством. Народ смотрел на меня с молчаливым терпением, как Клара на Карла.

Мы нарезали круги по орбите одиннадцать дней, пора было решать — высаживаемся мы, наконец, на поверхность или нет, и если высаживаемся — то где именно. Вокруг этого, собственно, и шли второй день баталии. На Земле ученые умы рвали голосовые связки и жидкие волоса на заслуженных академических лысинах, доказывая друг другу, куда именно нам надо десантироваться. Ага, прямо-таки 'Есть ли у вас план, мистер Фикс?' Нет, вы не подумайте, план у нас был. Детально разработанный даже. Те же умудренные головы, перед полетом, как им казалось, учли все: что на Марсе, так же как и на Земле, происходит смена времён года; что сейчас планета находится в перигелии, и на северном полушарии разгар зимы; что для северного полушария характерна мягкая зима, а на южном полушарии сейчас жаркое лето. И что пылевые бури и пыльные вихри, практически полностью скрывающие поверхность планеты, возникают только в период весеннего таяния полярных шапок. Короче, не рискованный выход в чужую среду, а первая в истории человечества приятная прогулка по другой планете. К тому же мы уже собрали столько новой информации, что послушать их — нам пешим ходом надо обойти Марс сначала по экватору, а потом по нулевому меридиану — исследовать высохшие русла рек, причем с притоками, обязательно обследовать ледники на предмет поиска под его толщей жидкой воды, детально проанализировать элементный состав поверхностного слоя марсианской почвы, зондировать облака, описать полярные туманы. Вам продолжить? Вот-вот, и я думаю, не стоит. Тут Марсианского года, длящегося, если вы не в курсе, 687 наших суток, не хватит, не то, что недели, да хоть бы и двух.

На месте Игоря я бы... Хорошо, что я не на его месте, а на своем. И мне, как космонавту-исследователю, надо идти проверить работу аппаратуры, делающей съемку звездного неба. Кстати, кто увлекается гороскопами — тут годичное движение Солнца по созвездиям зодиака почти такое же, только оно еще через созвездие Кита проходит. Здесь мне, как в них неверующей, надо нарисовать ехидный смайлик. Я, кроме Земли, любуюсь еще и Юпитером. Его, и его четыре крупнейших спутника можно видеть без телескопа.

Логично и ожидаемо, что выслушав все хотелки научного отдела, наш командир отправил на Землю рапорт с изложением точки зрения экспедиции, и поминутный план трех выходов на планету. Выбранные объекты мы считали самыми большими тайнами из увиденных нами необъяснимых загадок Марса. И, как оказалось, были правы.

— До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта... — шептала я пересохшими от волнения губами. Почему, стоя у люка ВПК, я вспомнила Остров сокровищ? Не знаю. Может быть, разум так защищался от чувств. Он, бедный, один, а их тьма. Они кипят и клокочут в груди, и меня разрывает от восторга, восхищения, радости, удивления, страха, и еще чего-то, что я переживаю, но не могу назвать. Они прорываются словами Стивенсона и слезами. Я смаргиваю слезы и смотрю на небо, так не похожее на родное. Серый бархат постепенно светлеет до прозрачно-фиолетового и голубого. Вот ты какой, рассвет на Марсе..! Восторг, распихивая всех локтями, вырвался вперед, оставив все остальные эмоции далеко позади. Я могла бы простоять так целую вечность, или соль, по меньшей мере. Соль? А, я не сказала. Соль — марсианские сутки. Составляют 24 часа 39 минут 35 секунд. О, разум! Давненько не виделись.

— Ребята, красота какая! — прокричала в ухе Катька. — Я пищу! Представляю, как вы там вживую это видите! Ой! Поздравляю! Вы же Первые Люди на другой планете!

Так, связь и видеосигнал работают. Хорошо. О, Артем тоже работает. Одна я гуляю, оказывается. Пристыженно вздохнула, пошла помогать.

— Катя, хорошо хоть ты докричалась. Я ее вызываю, вызываю — думал, гарнитура не исправна или загадочная болезнь, — обстановка и на Русанова действует, оказывается. По его меркам — целую речь произнес.

— Артем, Мила, время, — напомнил командир. — Не забывайте про тайминг.

— Работайте, негры, Солнце уже высоко, — вспомнила я популярную в нашем Суперпупербанке поговорку. Солнце, и, правда, кралось к зениту, постепенно высветляя небо до желто-оранжевого.

Мы двигались по песчаным дюнам по направлению к Южному полюсу. Нашей целью были замеченные еще полвека назад одним из зондов странные темные линии, гигантские трещины, напоминающие пауков, прозванные астрономами 'следы когтей'. Ученые, как водится, ломали копья и били пробирки (хорошо, не лица), доказывая правильность своих гипотез — от воздушно-песочных гейзеров до коррозии почвы. Мы уж точно не встали бы ни на чью сторону и не ринулись проверять варианты, если бы не схожесть этих объектов с...

— Командир, наблюдаю начало разлома, — отчитался Артем. — Грунт покрыт сеткой нешироких, но глубоких расщелин. Визуально к центру они расширяются.

— Принял. Ближе не подходите. Запускайте робота.

Шустрая штуковина, по иронии судьбы похожая на паучка, двинулась вдоль одной из трещин, как вдоль речного русла. Экран транслировал, как 'река' становится шире. Когда провал достиг по ширине больше метра, робот по команде оператора выпустил из спинки миниатюрную камеру и начал опускать ее в глубину. Я так увлеклась, всматриваясь в картинку, что мы с Артемом стукнулись шлемами. Я хихикнула, сдерживая инстинктивное желание почесать несуществующую шишку.

— Ребята, вы тоже это видите? — спросил Игорь. Я напрягла зрение. Камера скользила вдоль покрытой поперечными лунками шероховатой поверхности. Так могла бы выглядеть стена карстовой пещеры. Или карстового провала.

— Разве карст образуется не под влиянием подземных вод? — вслух удивилась я. — И разве на Марсе есть вода в жидком состоянии?

Марсоход запищал, выдав сигнал, что трос, на котором крепится камера, раскручен полностью. Камера повернулась, глядя вниз глазком ночного видения. Расщелине не было ни конца, ни края.

— Поднимаю камеру. Даю команду двигаться в центр разлома.

Мы продолжали наблюдать за движением 'паучка' на экране планшета, как вдруг изображение исказилось, пошли помехи. Я подняла взгляд — блестящей на Солнце и заметной даже на расстоянии около километра металлической машинки не было.

Земля под ногами дрогнула. Мне показалось, что я слышу отдаленный гул. Ерунда, Люда. Ты не можешь ничего слышать, кроме голоса в наушниках. Голос, кстати, орал.

— Беги! Беги! Что ты стоишь, дуреха! — Артем дернул меня за руку, сдвигая с места, мы побежали. Никогда в скафандре не бегала, оказывается, так неудобно. Не тяжело — у меня свой вес, практически, а именно неудобно. Раз все равно быстро бежать не получается, хоть узнать, от чего драпаем. Отлепила от скафандра закрепленную на груди камеру, на ходу захлестнула короткий шнур за скобу ранца опередившего меня на полшага Русанова.

— ... ответьте Борту. Десант, ответьте борту, — прорезался сквозь мое сопение спокойный голос Игоря.

— Борт, код два, оранжевый уровень, — рапорт Артема ровный, как и его дыхание. — Возвращаемся, до ВПК триста метров.

— Принял, Десант, старт по готовности.

Добежали, влезли, пристегнулись, Артем запустил двигатели, забормотали переговоры. Я застучала по клавиатуре, меняя настройки наружных камер. Мы взлетим почти вертикально, по дуге догоняя основной корабль, и уйдем от полюса. Так что эта съемка единственный шанс, не считая камеры на загривке у нашего инженера.

— Люся, ты что его лапаешь! — возмутилась Катя, когда я, едва выйдя из скафандра после стыковки, полезла к Артему за спину, для удобства нежно прихватывая его за место, на скафандре обозначавшее талию.

— Спокойно! — я забрала свою драгоценность и прямо в подштанниках побежала к компьютеру, сбросить файлы. Если хоть что-то в кадр попало, наш гений поколдует и вытащит. Тут организм напомнил, что он давно терпит, и терпит вдвойне, потому как страшно же. Заглянула еще в душ, смыть адреналиновый пот. Вытиралась и чувствовала, как от голода начинает сводить желудок — откат по полной пошел.

— Игорь! — окликнула в шелку. — Дай мне майку и штаны, а?

Через полминуты вывалилась из кабинки под нетерпеливым взглядом Катерины. Судя по всему, она таки намерена была проверить, помещаются ли два тела, совершающие колебательное движение, в данное замкнутое пространство. По пути в кухонный закуток оглянулась. Катя подпирала стенку рядом с дверью, и ее разочарование висело рядом с ней наподобие знаменитой улыбки.

— Мила, садись, — позвал Игорь. На столике парил заварочный чайничек, и дожидались меня шоколад и отбивная. Именно в таком порядке.

— Долго связи не было? — спросила я между первым и вторым. И, не дожидаясь ответа. — Как думаешь, это с марсотрясением связано?

— Не знаю пока. Поспи, пока буду разбираться.

— Да не хочу я, — возразила я, энергично зевая. — Игорь, там еще на комплексе камеры писали, смотреть надо.

— Организму после нагрузки нужен отдых. Не спорь, Мила.

— Я бы вам сказала, чем стресс лечится, если вы не в курсе. Но счастья мне не обломится, понятно, — и добавила уже серьезно. — Не настаивай, Игорь. Не усну ведь — слишком взбудоражена. Голова соображает, а в кресле сидеть не напряжно.

Командир смотрел строго, но спорить не стал. Погладил меня по лопаткам, я по-хозяйски забрала руку, поцеловала в ладонь, прикусила подушечку большого пальца.

— Так, драгоценные, если поели — идите отсюда, — ворвалась Катя, таща Артема за руку. — Я его еле-еле уговорила, рвался сразу работу работать, — Толкнула его на стул, захлопотала, не переставая болтать — Вот, пример с Милки бери. Чуть что — сразу ест. Я тебе как врач говорю — у нее язвы никогда не будет. Попа шестидесятого размера — может, а язвы никогда...

Я уж было рот открыла возмутиться, благо, командир отвлек. Усадил мой пока еще пока приличный размер и нагрузил, как просила.

— Мила, камерами сейчас Артем займется, а ты отбери ранние сьемки района и сравни в динамике. Потом сопоставим с текущими.

Я угукнула и уткнулась в монитор, бубня больше про себя.

— Был бы у нас хоть один сейсмограф, не гадали бы сейчас на фотографиях...

— Сейсмограф? — с фанатичной ноткой протянул мой гений.

— Погуглить 'как сделать сейсмограф в домашних условиях'?

Сейсмограф на коленке они не слепили. Но Артем все же сотворил невероятное. Он 'оживил' потерянную камеру и часть датчиков! Это стоило почти двух суток и бешеного количества энергии, но результаты потрясали. Разлом изнутри оказался огромной кальдерой, на дне которой, вероятно, было подземное озеро. Но самое странное — больше всего эта полость напоминала старую горную выработку. Да, вы правильно поняли...

Северное полушарие встретило нас инеем и снегопадом. Снежинки, совсем не похожие на инопланетные, таяли, не достигая поверхности. Но кое-где в глубине кратеров лежал плотный, рыжий от пыли снег. Мы опустились в непосредственной близости к равнине Аркадия. Именно там были сняты воронки неизвестного происхождения, имеющие подозрительно геометрически-правильную форму. Часть из них представляет собой строго вертикальные колодцы на ровной поверхности, другая часть имеет сложную ступенчатую форму: самую большую воронку окружает несколько меньших кратеров, а в центре — глубокая вертикальная скважина.

Улететь, даже не попытавшись понять, что же это такое, мы не могли. Игорь принял решение оставить Артема на борту и полетел сам. Изначально планировалось, что Артем и я спустимся на поверхность дважды, Игорь и Катя по одному разу, а последовательность выходов командир определит самостоятельно. Я бы и три раза на Марсе побывала, но если Гордееву не пустить, она, чего доброго, на обратном пути меня подушкой задушит или того хуже.

Разумеется, спускаться в воронки мы не планировали, но использованию всех доступных средств наблюдения проявили пионерскую изобретательность. Выбрали одну простую дыру и одну ступенчатую. Старались, правда, далеко от посадочного комплекса в глубину равнины не заходить. Мало ли. Вдруг оттуда вылезет что-то непотребное? Может быть зеленый змий, а, может, крокодил? Моя задача была простая, как таблица умножения — делать, что скажут. Тянуть, держать, толкать и следить за временем. Начали с того, что установили над меньшим 'колодцем' легкую конструкцию, наподобие треноги. К вершине лебедкой сначала подняли радар и лазерный дальномер. Глубина нас поразила — около ста пятидесяти метров при достаточно небольшом диаметре. Когда эта часть задачи была выполнена — результаты предстояло еще обработать — с треноги опустилась оснащенная мощным прожектором камера.

Есть тяжелая работа, в которой видят только саму тяжелую работу. А есть занятия, по определению окутанные романтикой. Вот исследования других планет, например. А на деле это та же работа в условиях пониженной гравитации, когда руки немного чужие и неловкие, вес любого предмета — всего около сорока процентов от реальной, камера не опускается под весом собственной тяжести, как на Земле. Это все мелочи, к которым мы тренированы, но они усложняют работу. Особенно это стало заметно на второй, ступенчатой воронке. Ее ширина была в разы больше — сто двадцать метров. Еще на орбите мы решали — спускаться ли по ступеням. Риск был, но что делать? Не стали лезть только на самую последнюю. Опять сбор конструкции, только что разобранной. Установка оборудования, измерения, фото и видео фиксация. Усталость, напряжение. Несмотря на теплообмен костюма — жарко, я то и дело включаю вентилятор в шлеме, тратя заряд батареи. Нет сил даже разговаривать. Собирали всю технику и приспособления на тележку, Игорь передал информацию на борт, и мы двинулись к месту посадки. Я была до того вымотана, что у меня нет сил не было смотреть по сторонам. Стыдись, Люда! Спросят, что ты там видела, на Марсе, тебе и сказать будет нечего. Подняла голову, осмотрелась. Длинный марсианский закат далеко вытянул тени, окрашивая равнину в оттенки коричневого и ржавого. И вдруг я услышала звук... скрип... скрежет? Как будто ветер качал старое ведро на цепи у заброшенного колодца...

Глава 9. Забытая книга.

Культурный человек — он и на Марсе культурный человек. Интересные семейные туры, эксклюзивные экскурсии. Это я про нее, про Катю. Кто-то — вы знаете, кто! — высаживался на другую планету подручным дыркомера, а кто-то — космическим туристом. Они с Артемом такое козырное задание получили! Зависть? Какая зависть? Нет, не черная. Так, темно-синяя...

По упоминавшемуся уже плану последняя экспедиция на поверхность была на Кидонию — равнину в Северном полушарии. Именно там располагались знаменитые марсианские пирамиды. Или холмы, как утверждали скептики, разглядывая фотографии. Наша орбита проходила как раз над этим регионом и, поверьте мне, в нашу оптику мы все рассмотрели. Может, это и были теперь холмы, облизанные ветрами, похороненные бурями, но они имели вид фигуры, знакомой всем с начальной школы.