Институт экстремальных проблем. Часть 6. Родственники

Вася радостно закивал головой.

— Андрей, что случилось? — спросил Медведев, увидев расстроенное лицо Рябова.

— Срочно вызывают в ожоговое — сразу две смерти. Нужно в морг, ну и все остальное... — очень тихо и печально ответил Андрей. — Куда Ваську девать, ума не приложу. Ни в ординаторской, ни в сестринской никого нет, все разбежались, не с кем его оставить. Здесь-то в отделении проблем нет, но не тащить же этого клопа с собой туда...

— Оставь у меня, — предложил Вадим, — мы с ним, вроде бы, неплохо друг друга понимаем.

— Мне неудобно вас этим обременять, Вадим Дмитриевич, — замялся Андрей.

Медведев сердито глянул на него:

— Я бы тебе сказал, что неудобно, да не хочу при ребенке неприлично выражаться. Оставляй без разговоров. И потом, мы с тобой о чем договаривались? Опять какие-то китайские церемонии пошли: "вас", "Вадим Дмитриевич". Я тебя прошу — давай без этого. Ладно?

— Я постараюсь, — кивнул Андрей. — Васька, побудешь с дядей Димой немножко?

— Моко! — в полном восторге согласился Вася.

— Веди себя хорошо, — Андрей расстегнул кенгурушку, вытащил из нее сначала плюшевого зайца, потом сына и передал его на руки Медведеву.

Тот осторожно взял малыша и усадил к себе на колени. Вася прижался к Вадиму и тут же удивленно распахнул глаза, а рукой нерешительно дотронулся до груди, затянутой в жесткий корсет.

— О-ой?! Тедо! — Васенька хотел сказать, что никогда не встречал человека с таким твердым телом. — Боно? — спросил с тревогой.

— Нет, маленький, не больно, — Вадим запахнул куртку от спортивного костюма и подтянул повыше плед, сложив его вдвое, чтобы мальчику было помягче сидеть.

— Сем? — продолжил расспросы Вася, забыв про своего папу, который тихонько вышел из палаты.

— Я, брат, без этой штуки сидеть не смогу, она мне спину держит. Меня твой папа или дядя Палыч каждое утро в нее заталкивают, а вечером приходит тетя Света и снимает ее с меня. Тогда уж я только лежа могу существовать.

— О-ой... — огорченно протянул Вася, качая головой.

— Да ты не расстраивайся так, Василий, это временно, потом я без этой штуки обойдусь, — Вадим утешал малыша, а про себя думал: "До сих пор все меня успокаивали: все пройдет, все будет нормально, а сейчас я такую же лапшу ребенку на уши вешаю и, главное, сам почти в это верю".

Васенька слушал его, внимательно глядя в невеселые глаза, потом еще раз прикоснулся к твердой груди и погладил ручками лицо Вадима. "Хорошо, что побрился утром, не уколю щетиной", — мелькнула у него мысль. От нежного прикосновения маленьких детских пальчиков в горле разросся такой огромный ком, что Медведев долго не мог с ним справиться и только радовался, что его сейчас никто не видит.

— Вась, чем мы с тобой займемся? Сказок я никаких не помню, сочинить, хоть убей, ничего не смогу, книжки подходящей тоже нет. Что делать-то будем? — Вася в ответ пожал плечиками. — Давай порисуем, что ли.

Вадим достал несколько листков бумаги, карандаши и стал рисовать, как когда-то Катюшке, разных зверюшек.

— Сейчас у нас осень на дворе, все делают запасы на зиму. Ежик любит яблоки, он прячет их в свой домик, — Вадим нарисовал ежа, у которого на колючках были наколоты яблоки. — Белочка к себе в дупло, где она живет, носит орехи и грибы.

Сразу вспомнилось все: поездка к родителям, Катюшка, Вовка, Ленка. Увидел себя, беззаботно барахтавшегося в сугробе с племянницей, будто вернувшегося в детство, свободного, легкого в движениях, не прикованного к инвалидному креслу...

Карандаш, с силой стиснутый в руке, сломался, половинка покатилась по столу и свалилась на пол. Белка осталась недорисованной. Медведев с досадой посмотрел на обломки: "Никуда не годится, совсем неврастеником стал!" Он пересадил Васю прямо на стол и начал разыскивать еще карандаши среди всякого барахла, уже успевшего накопиться в тумбочке. Там нашлась пара вполне приличных фломастеров и гелевая ручка. С таким уловом Вадим вернулся к столу, глянул, чем занимается Вася, и поразился — мальчик закончил его рисунок. Сидевшая на ветке белка обрела хвост, а в лапках у нее появился гриб. Всего несколько линий, проведенных не по-детски уверенной рукой, просто потрясли Медведева.

— Как у тебя здорово получилось! — восхитился он. — Давай, теперь ты мне что-нибудь нарисуй.

Вася озадаченно смотрел на Вадима. Казалось, он хочет спросить:

— Что рисовать-то? Я не знаю. Ты, если знаешь, взял да подсказал бы.

На глаза Медведеву попался игрушечный заяц, он подобрал его с кровати и посадил на стол.

— Будем рисовать твоего зайчика! — предложил он.

Вася кивнул головой, соглашаясь. Вадим положил перед ним чистый лист бумаги, выбрал карандаш получше и протянул мальчику. Вася взял его и застыл в нерешительности.

— Не знаешь, с чего начать?

Вадим взял другой карандаш, с более твердым грифелем, и едва заметным тонким контуром наметил голову с одним длинным ухом.

— А теперь — ты, — передал он эстафету малышу.

Васенька долго разглядывал свою игрушку, потом сделал несколько штрихов на бумаге. Медведев потрясенно смотрел на рисунок, который рождался у него на глазах. Заяц получался немного кривоватый, но далеко не каждый взрослый человек смог бы так нарисовать. Если бы кто-то сказал Вадиму, что это нарисовано трехлетним ребенком с кучей жутких диагнозов, не умеющим ходить и толком говорить, он никогда не поверил бы и поднял бы сказавшего на смех.

Заяц был закончен. Вася потянулся к синему карандашу и обвел им заячьи глаза. Вадим был ошеломлен увиденным. Он сидел молча, разглядывая то малыша, то рисунок, то игрушку. Вася, правда, уже потерял всякий интерес к зайцу и рисовал на новом листе бумаги разноцветные каляки-маляки. Через некоторое время он окончательно спустил Медведева с небес на землю, немного испуганно посмотрев на него и сказав: "Ка-ка".

Ребенку понадобилось в туалет. Вадим впал в легкую панику — зимой Катюшку на него оставили на целый день, но она с такими делами справлялась самостоятельно, не прибегая к дядиной помощи. Медведев решил поступать по аналогии — те же процедуры, что с ним делали Света и Андрей, с некоторыми поправками, он решил применить к Васе и повез его в туалет.

Медведев, к собственному удивлению и некоторой даже гордости, успешно справился с усаживанием ребенка на горшок, с подгузниками мучиться не пришлось. Когда все дела были сделаны, штаны совместными усилиями застегнуты, а руки вымыты, и они вернулись в палату, Вадим сказал Васе:

— Да, брат, оба мы с тобой неходячие, но с этими вещами у тебя дело получше обстоит, чем у меня. Ты, Василий, молодец, уже без памперсов обходишься, как взрослый, не то что я.

Васенька внимательно посмотрел на кривую усмешку, улыбнулся светло, потянулся к Медведеву ручонками, обнял за шею и поцеловал.

— Дядя Дима, — получилось у него вполне внятно.

Дядя Дима улыбнулся малышу и вспомнил Ленкиного Вовку, который в три с половиной года говорил хуже Васи, а выглядел едва ли двухлетним. "Какие же грехи должны быть на родителях, чтобы так наказывать этих крошек? Никогда не соглашусь с религией, которая допускает это! В таком возрасте малыши не понимают, что отличаются от обычных детей, и от этого больше страдают их родители, а потом? Сколько не придумывай политкорректных определений типа "особый ребенок", барьеры будут всегда, — Вадим, глядя на Андрюшкиного сына, почти забыл о своих проблемах; его поразила страшная мысль, когда он вспомнил, как Светлана говорила, что люди с синдромом Дауна долго не живут — лет до сорока, не больше: — Самое жуткое наказание — пережить своего ребенка! Это еще хуже, чем совсем не иметь детей".

От таких мыслей пришлось долго приходить в себя. Раньше Вадим ни над чем подобным не задумывался — то ли повода не было, то ли он бессознательно отстранялся от таких проблем, полагая, что с ним никогда ничего похожего произойти не может, он всегда будет оставаться молодым, сильным и здоровым.

Как круто все повернулось! Прошло уже почти восемь месяцев после травмы, а он до сих пор совершенно беспомощен, действуют только руки, даже сесть он самостоятельно не может. Его сначала должны упаковать в корсет, который стягивает тело и не дает нормально дышать. После этого Андрей одевает его, сажает сначала на кровати и только потом пересаживает в кресло. Вся эта утомительная процедура длится долго, к ее окончанию Медведеву уже не хочется ничего. Сайтом он занимается через силу, подозревая, что для него придумали эту никому не нужную работу, и гадает, в чью голову пришла мысль привлечь его к разработкам. Света клятвенно заверяет его, что она тут ни при чем, программист, который пытается воплотить его идеи, только пожимает плечами. Он получил задание от своего руководства, остальное его не интересует — тезка Томского постоянно пребывает в своей виртуальной реальности, а на окружающий его мир смотрит так, будто только что проснулся и до сих пор не понял, где находится.

Сейчас есть отличный предлог не браться за ноутбук и даже за карандаш — Вадим с превеликим удовольствием нянчится с ребенком. Год назад подобное не могло ему привидеться даже во сне! Он практически не замечает физических недостатков Васи, не хуже Андрея понимая мальчика. А еще Вадим не замечает того, как смотрит на него Светлана, когда видит их вместе. Она всегда владеет собой, но тут еле сдерживает слезы и старается встать или сесть так, чтобы Медведев не видел ее лица.

— Василий, поедем гулять? На улице тепло, солнышко светит, что взаперти сидеть? — Вася радостно кивнул и схватил своего зайца. — И зайчика с собой обязательно возьмем, пускай тоже на солнышке погреется.

Вадим еще ни разу не выбирался самостоятельно на прогулку, ограничиваясь балконом, но тут решил воспользоваться хорошей погодой и вывезти малыша на природу. Он быстро привык к новому "дому" и предпочитал не покидать своей палаты, кроме тех случаев, когда ему назначали какие-то обследования, не желая, чтобы на него "глазели все, кому не лень". Массажист, физиотерапевт и иглорефлексотерапевт приходили к нему, бассейн и тренажерный зал были пока что отдаленной перспективой, еду приносили в палату или буфетчица, или Андрей. Когда Рябов предлагал вывезти его в парк, Вадим отказывался, соглашаясь только на прогулки со Светланой. В ее присутствии он не обращал внимания на окружающих, переставая думать о том, что его будут разглядывать и обсуждать его состояние.

Сейчас Медведев тоже не думал об этом, но по другой причине — он прикидывал, сможет ли сам надеть куртку, а главное, не замерзнет ли Васенька. Телефон Андрея был недоступен, поэтому Вадим не смог узнать у него, как одеть ребенка, а только скинул SMS-ку, что они будут в парке.

— Вася, где твоя одежка? У папы?

Медведев выбрался из палаты в коридор и поехал к запасной лестнице, где была комнатка Андрея и еще одного пожилого санитара, который поражал Вадима своей болтливостью. Оксана в сравнении с Палычем казалась молчуньей. Дверь в комнату стояла открытой, но внутри никого не было, и Вадим с трудом отыскал Васину курточку и шапку. Сначала он помог одеться ребенку, удивившись его самостоятельности, а сам кое-как натянул куртку уже перед выходом из клиники.

Они медленно двигались по дорожкам парка, и Медведев рассказывал Васеньке, какой лес был в этих местах раньше, когда он сам был немногим старше малыша, какие в нем водились звери и птицы. Вася слушал, широко раскрыв глаза, временами кивал головкой и почти все время улыбался. День был на удивление теплым, но Вадим постоянно беспокоился, не замерзнет ли порученный ему ребенок, и в конце концов осторожно прижал его к себе и прикрыл полой куртки. Малыш уютно угнездился у него за пазухой и сверкавшими от радости глазами смотрел вокруг.

— Вадим! — Медведев сначала услышал за спиной взволнованный голос Светланы и тут же почувствовал на плече ее руку. — Почему ты не предупредил меня, что спустишься вниз? Я пришла к тебе, а в палате пусто! Твой телефон не отвечает, Андрея тоже, и никто не может сказать, куда ты исчез. Я бог знает что передумала, пока не увидела вас в парке!

Светин испуг прошел, и теперь она была просто очень сердита.

— Извини, — Вадим виновато посмотрел на нее снизу вверх тем самым взглядом, который Светлана помнила с детства. — Я думал, что ты, как всегда, после шести придешь, а к этому времени мы уже вернемся.

— Ох, Димка... — Света укоризненно покачала головой. — Записку бы оставил, если позвонить не захотел... Телефон-то у тебя где, что ты его не слышишь?

— Наверное, я звонок ненароком выключил или еще что-то в этом роде. — Медведев полез в карман куртки. — Томские мне такую заумную технику подарили, что я с ней до сих пор разобраться не могу, — проворчал он. — Сколько раз повторять вам всем, что я тупой? Мне нужно что-нибудь попроще, с тремя кнопками, я твой-то телефон еле освоил.

Он проверил один карман, другой, потом стал искать мобильник по карманам спортивной куртки, которую он носил в клинике.

— Нигде нет. — Вадим пожал плечами. — Наверное, я его в палате оставил.

— Я там его не видела и не слышала, когда пыталась тебе позвонить, — с сомнением сказала Светлана и нахмурилась: — Потерял?

— Не может быть! — Медведев пришел в ужас и снова начал рыться в карманах.

Васенька сначала с беспокойством наблюдал за лихорадочными поисками, а потом безмятежно улыбнулся и сказал:

— Папа!

— Где твой папа, маленький? — Светлана взяла малыша на руки и оглянулась по сторонам. — Я его не вижу.

— На то-ле, — отчетливо выговорил Вася, чуть нахмурился, будто досадуя на непонятливость взрослых, и уточнил: — Те-ле-пон.

— Дядя Дима оставил свой телефон на столе в комнате твоего папы? — переспросила Света.

Васенька кивнул головой, обрадовавшись, что его поняли, и, обняв девушку, поцеловал ее.

— Тетя Вета! — его личико осветилось улыбкой.

— Димка! — с досадой сказала Света. — О чем ты думаешь? Ребенок и то внимательнее тебя.

— Мало ли о чем я могу думать... — Вадим сумрачно глянул на девушку и, развернувшись, поехал обратно в корпус. Он расстроился и от собственной рассеянности, и от того, как строго с ним сегодня разговаривала Светлана. — Чего ты такая злая сегодня? На работе что произошло?

— На работе все в порядке, — чуть сердито бросила Света, двигаясь следом за ним.

— Ну, разумеется, мне ты ни о чем рассказывать не хочешь, собираешься беречь меня от всяких неприятных новостей. Ты, вообще, как на работу вышла — очень изменилась, ласкового слова от тебя не дождешься. Конечно, там совсем другая жизнь, там рядом с тобой не инвалид, а молодые здоровые парни, там никому не нужно подкладывать судно или менять подгузники! Вот и иди туда, к ним! Отстань от меня! — Вадим говорил это срывавшимся голосом, глядя в сторону. — Ты думаешь, я не понимаю, что вы все уговариваете меня смириться с тем, что я никогда не встану? Подарили ноутбук, придумали какую-то идиотскую работу в отделе по связям с общественностью, орден, звание — для чего все это?! Как ребенку, сунули пустышку, чтобы не плакал и не мешал взрослым! А ты лжешь мне, как и все остальные! Уходи! Видеть тебя не хочу!