острые грани пророчества. глава 14

Сейбер отнесся к своим обязанностям крайне ответственно. Он клялся защищать джедаев и Республику? Он это делает. И сохранение психического здоровья его генерала тоже входит в его обязанности. Пусть сам генерал об этом не знает.

Выслушав крайне подробный отчет, Люк скрипнул зубами. Все шло наперекосяк. Миссия была странной и запутанной, но почему-то следование окольными путями каким-то образом привело Энакина на Корускант. И добрый канцлер Палпатин, радеющий за всю галактику, нашел время в своем крайне плотном расписании, чтобы побеседовать с замученным рыцарем.

Результат этих задушевных разговоров был налицо и Люку не понравился. Энакин только-только стал уравновешенным и стабильным, и вот у него снова появились кошмары, он перестал нормально есть, он нервничает и переживает, бесконечно суетясь и пытаясь что-то делать...

Это было... ненормально.

Люк идиотом не являлся и прекрасно понимал, что делает и чем рискует, когда лез в логово крайт-дракона. Он знал, что Палпатину нельзя доверять, и единственное, на что он надеялся — что Сидиус, будучи сейчас вменяемым и трезвомыслящим, не предпримет что-то резкое, когда приз сам упал ему в руки.

Приход ученика, полностью осведомленного о том, что делает и к чему стремится его Учитель, должен был показать степень доверия. Люк пришел добровольно. Он даже преклонил колени... Сделал то, чего не смогли добиться ни Вейдер, ни безумный Император. Сам. Возможно, это было наивно, но принося себя в жертву, занимая место Энакина, Люк надеялся на то, что его усилия оценят и брата оставят в покое.

Напрасные мечты.

Люк не знал, что именно сделал Палпатин в том, другом мире, что Энакин не просто перешел на его сторону, а перебежал, если честно, то он так и не смог раскопать хоть что-то о нем и Оби-Ване. Информации практически не было, так тщательно все зачистили, современники и очевидцы ничего не говорили, как будто эти темы были табу, Бен... Бен молчал.

Теперь, после более близкого знакомства с Оби-Ваном, после того, как он назвал его Мастером, после нескольких крайне тяжелых и непростых разговоров Люк видел, каким безумным и сломанным был старик. Как ни печально было это признавать, Бена Кеноби недаром называли сумасшедшим. Да, мужчина держал себя в руках, но менее опасным от этого не становился. Впрочем, тихое безумие не помешало Кеноби закрутить такую интригу, которую не смог распутать даже Сидиус.

И если честно, то теперь Люк его ни в чем не винил. Бен был прав. Со своей точки зрения. Он чувствовал и видел, как убивают его семью. Как ни крути, но для джедаев Орден был аналогом семьи. Своеобразным, так что? Семьи бывают разные. И видеть, как убивают тех, с кем ты живешь, ешь, говоришь, общаешься каждый день? И делает это тот, кто был для тебя братом и почти сыном?

И ведь Сидиус истребил не только джедаев. Были и мудрецы Баран-До, и датомирские ведьмы, и... Их было много, разных сект, орденов и прочих образований. Но Палпатин постарался искоренить всех, до кого смог дотянуться. Зачем? Для чего? Расчет или следствие безумия? Впрочем, на эти темы можно было размышлять бесконечно, а в настоящий момент Люка волновал его брат.

Энакин, которого парень насильно загнал в палатку и напоил контрабандным ликером, бормотал пьяным голосом, изливая душу. Люк послужил свободными ушами, укрыл отрубившегося брата одеялом и лег рядом, не в силах сделать хоть пару шагов от усталости. Ночью его разбудил кошмар.

Люк вырвался из сна, хватаясь за грудь, в которой бешено колотилось сердце, растолкал мечущегося на узкой походной койке Энакина, тут же вновь отрубившегося от измождения, и долго лежал, размышляя о том, что есть в этом кошмаре что-то странное. То ли видение, то ли нет...

Непонятно. Но Падме он узнал. На следующий день Энакин выглядел еще более измученным, а Люк задумался о том, что ему требуется консультация. Долгий разговор с Джинном ситуацию не прояснил. Квай-Гон был умным и разносторонне образованным, но, увы, он являлся приверженцем Живой Силы, и видения не были его коньком. Им требовалась помощь специалиста, а для этого надо было связаться с Оби-Ваном. К сожалению джедай оказался недоступен.

Так прошла неделя, Энакин постоянно бурчал и стонал, и Люк чувствовал, что у него начинает ехать крыша. Чем дальше, тем больше скулеж и депрессия брата его утомляла и откровенно бесила. Джедай постоянно чем-то возмущался. И что самое странное, он вновь начал наезжать на своего мастера — то, что прекратилось после откровений Кеноби о своем "счастливом" детстве и падаванстве.

Люк пытался утешать. Он пытался выпустить эмоции в Силу. Он пытался медитировать. Ничего не помогало. Энакин не слушал и не слышал. Все попытки достучаться до брата натыкались на ожесточенное недоверие и жуткий скепсис. Ситуацию усугубляло и то, что сам Люк был не в лучшем состоянии. Пытки не прошли для него бесследно, но тело, это ничего. Он переживал и худшее.

Страшнее было отсутствие Силы.

Трепетное отношение к великому и непознаваемому... Люк вырос, не зная и не осознавая своего потенциала и могущества. А потом прячущееся в глубине его естества разбудили, и внезапно парень оказался тем, о ком говорили шепотом и за закрытыми дверями. Джедаи... и ситхи.

И про первых, и про вторых было известно крайне мало. Джедаи и до чисток были закрытой организацией, а уж после воцарения Палпатина... Про ситхов было известно и того меньше. И вдруг фермер с отсталой планеты оказался одним из них. Тем, кто может то, что не могут обычные люди. Великий дар, раскрыть который помог Оби-Ван...

Именно поэтому Люк, даже когда злился, даже когда не понимал и не хотел понимать, вспоминал Кеноби с легким душевным трепетом. И именно поэтому Сила была для него не обыденностью, как для старых джедаев, не инструментом для достижения целей, как у ситхов, а истинным чудом.

Потерять ее — это стало ударом.

Он не мог представить себе жизнь без пения энергии в его костях.

Сила вернулась. Он смог ее вернуть, вспомнив слова Оби-Вана, его мастера, но эти дни... Шок. И сейчас Люк боролся с последствиями этого шока, боролся с депрессией брата, боролся с идиотизмом окружающих, боролся с планами Сидиуса... Сплошная борьба, никакого просвета, никакой помощи извне, и он просто устал.

Это невыносимо.

И Люк боролся с собой, чтобы не утонуть в диких эмоциях, сводящих его с ума.

Кошмары изнуряли каждую ночь. Липкие, тягучие, они рвали сердце на части и разум на куски. Люк переехал в палатку брата, и сон превратился в мучение. Приступ, пробуждение, сон, снова приступ. Энакин бледнел с каждым днем все больше, а Люк медленно зверел. Клоны буквально танцевали вокруг него, передвигаясь на цыпочках в попытке не слишком раздражать, падаваны исчезали из поля зрения мгновенно, словно дым или мираж, а настроение Энакина скакало как бешеное.

Кончилось все предсказуемо.

Сейбер нервно взглянул на палатку, из которой доносился голос генерала Скайуокера. Того, который jetii. Уже несколько часов он изливал душу своему брату, dar`jetii. Тоже генералу и тоже Скайуокеру.

Клон вздохнул, обменявшись с Взрывом понимающими взглядами. В последнее время все катилось к черту. Они воевали без продыху, одно сражение за другим, напоминая хомяка в колесе, который бежит и не может остановиться. Сейбер видел такого в магазине, и аналогия ему не нравилась. Кроме того, ему не нравилось то, что происходит с его генералами. Скайуокер-джедай постоянно нервничал и беспокоился. Он похудел, практически не спал, почти перестал заниматься со своими падаванами и бесконечно на что-то бурчал.

Выдержать это было невозможно.

— Королева драмы, — пробормотал Взрыв, и Сейбер мысленно согласился с этим определением. Да. Их джедай такой. Временами. А вот не-джедай... Клон зябко вздрогнул, вспоминая безмятежное лицо второго генерала. Жуть. Правда, в последнее время эта безмятежность все больше дает трещину... По рукам гуляли записи последнего боя с Вентресс. По общему мнению — потрясающие.

Тем временем в палатке начали спорить. Голос Энакина становился то громче, то тише, реплик брата практически не было слышно. Сейбер уж было решил, что, наговорившись, братья лягут спать, тем более после бутылки виски, но неожиданно его парализовало страхом, обрушившимся волной, а затем события понеслись вскачь.

Джедай вылетел из палатки спиной вперед, прокатившись по земле, а следом в разрыв выметнулся черной тенью его брат. Завязалась драка. Братья не использовали мечи, к облегчению окружающих, но зато они использовали Силу. Две размытые тени метались посреди проснувшегося лагеря, снося деревья, под которыми стояли палатки, и раскалывая камни. Слышались только глухие удары и дикое рычание, пару раз металлический звон — когда протезы ударили друг друга.

Клоны рассыпались вокруг, падаваны не знали, что делать, Сейбер мечтал только об одном: чтобы каким-то чудом тут очутился генерал Кеноби и привел этих идиотов в чувство.

Наконец все замерло. Скайуокеры застыли: глаза в глаза, держа друг друга за руки.

— Как ты... — ломким голосом возмутился Энакин, но его возмущения оборвала тяжелая пощечина.

— Ты знаешь, кто он, — мягкий тон Люка наполнился сталью. — Ты знаешь, чего он хочет. Ты знаешь, что должен держаться подальше. Ты знаешь?!

— Да! — практически с ненавистью процедил джедай, встряхивая головой в попытке разогнать муть от удара.

— Так какого черта ты его слушаешь? — прорычал Люк, стремительно теряя терпение. Голова пульсировала от боли, хотелось кого-то убить. Например, Энакина.

— Он мой друг! — взвыл джедай. Люк сардонически рассмеялся.

— Друг?! О, как это мило. Друг, — язвительно прошипел парень, рассматривая брата, словно странное насекомое. — У тебя проблемы.

— Нет у меня никаких проблем! — огрызнулся Энакин, потирая наливающийся синяк.

— Хорошо, — легко согласился Люк. — У нас проблемы. Ты расскажешь все мастеру.

— Что? Нет, он...

— Ты расскажешь, или я расскажу сам, — холодно произнес Люк, затыкая брата ледяным взглядом. — А сейчас ты все расскажешь мне.

Он огляделся, дернув плечом.

— Представление окончено. Всем спать. Живо.

Клоны и падаваны брызнули в стороны.

— Чудно. А теперь пошли.

— Но...

— Живо!

* * *

Оби-Ван потер виски. Голова разламывалась от боли, его даже подташнивало. Не помогали ни медицинские препараты, любезно предложенные Джуниором, ни техники исцеления, в которых мужчина неплохо разбирался благодаря нелегкой жизни.

А еще его мучили дурные предчувствия.

Уже неделю магистр не знал, куда себя применить: все валилось из рук, сны наполнились обрывками смутных видений, но хуже всего, даже днем он чувствовал неправильность происходящего и тревогу. Миссия была важной и тяжелой, флот разворачивался дугами, занимая стратегически верное положение, а сердце Кеноби стучало, как бешеное. Он пытался следовать вбитому в подкорку за время ученичества у Квай-Гона принципу "здесь и сейчас", но это было не то.

И по ученическим связям приходило порой такое, что мужчина не знал, что делать. Времени было в обрез. Вот, что он знал. В чем был уверен. Времени не хватало. Оно стремительно утекало сквозь пальцы, а Сила билась в виски, пытаясь донести мысль, что он не может опоздать, иначе это будет иметь катастрофические последствия. Он почти слышал крики умирающих.

- Здесь и сейчас, падаван.

Оби-Ван злобно выдохнул, распахивая глаза. Коди замолчал, с тревогой рассматривая своего генерала. Кеноби встряхнул головой, глаза смотрели куда угодно, но не на тактический стол.

— Генерал? Сэр? — с сомнением спросил клон, но мужчина продолжал пребывать где-то в другом месте.

Здесь и сейчас. Этот совет на все случаи жизни Кеноби получал от своего учителя постоянно. Неважно, что происходило, ответ был один. Здесь и сейчас. Иногда это даже помогало... Но только иногда.

Слишком разными они были: воплощение Живой Силы и последователь Объединяющей Силы. Оби-Ван страдал от видений с раннего детства. Его первый запомненный кошмар: Корускант, и небо в огне. Он кричал, а члены его клана в яслях ненавидели мешающего им спать мальчишку. И мастера не помогали. Никто не утешил. Никто не помог. Никто не направил... Даже Йода.

Квай-Гон в видения не верил. Он вообще не верил в будущее и не строил планы. Он буквально жил "здесь и сейчас" — тот самый набивший оскомину принцип, который подорвал веру в себя у пинаемого всеми подряд падавана.

— К черту, — прошептал мужчина, встряхиваясь. Радужки глаз засияли мягким серебристым светом, заставив клонов, присутствующих на брифинге, потрясенно переглянуться.

Может, хватит?

У него есть дар. Почему он им не пользуется? Почему продолжает сознательно калечить себя, как требовал его давно покойный учитель?

Сила мягко вздохнула, окутывая мужчину, проходя сквозь него, принося видения тысяч возможностей и вариантов.

— Коди.

— Да, сэр.

— Приготовь мой истребитель.

— Зачем, сэр? — с подозрением прищурился клон.

— Мне надо спешить. Люди... — джедай запнулся, прислушиваясь непонятно к чему. — Люди могут... Люди гибнут!

— Мы с вами, генерал!

— Нет.

— Мы с вами, генерал! — твердо отрезал Коди, нахлобучивая шлем. Кеноби махнул рукой, несясь к ангару.

— Куда мы спешим? — на бегу уточнил коммандер.

— Умбара.

* * *

— Крифф! Крифф! Крифф! Крифф! Крифф! Крифф!

Пятерка рухнул за валун, вжимаясь в землю в полном отчаянии. Темнота плакала и кричала от боли голосами его братьев, а он ничего не мог поделать.

— Капитан!

Рекс в ужасе смотрел на разворачивающуюся вокруг бойню. Понг Крелл оказался тварью почище Дуку и Вентресс. Вся их миссия на этой проклятой планете пошла наперекосяк самым кошмарным образом.

— Капитан!!! Что делать?

Лезвия мечей кружились в сумасшедшем танце, злоба и презрение сбивали с ног. Крелл орудовал двойными сейберами с легкостью, шинкуя клонов тонкими ломтями.

— Мы здесь все поляжем!

Умбара стала адом и кладбищем для множества клонов. Крелл действительно был прекрасным стратегом. Он столкнул размещенные на планете части таким образом, что легион уничтожал сам себя. И пожаловаться было некому: Крелл был генералом, и Совет верил ему, а не жалким клонам, пытающимся что-то вякать, когда до них дошел весь ужас ситуации.

Раздался грубый хохот, затем рев — истребитель прорезал небо, а затем прямо в неверных сумерках карающим ангелом на Понга свалился Кеноби. Рекс квадратными глазами смотрел, как генерал выпрыгнул из кабины и изящно приземлился перед опешившим бесалиском. Истребитель продолжил движение благодаря дроиду, а голос Кеноби обрушился на поле, замораживая сражающихся клонов.

— Прекратить!

Усиленный Силой голос прокатился по земле, бойцы замирали, бросали оружие, поворачивались к то ли спасению, то ли новой угрозе.

— Что ты делаешь, Крелл?

— Кеноби, — проворчал бесалиск, сжимая крепче сейберы.

— Спрашиваю еще раз, — мягко произнес Оби-Ван, и Рекс, спрятавшийся за валуном, поежился. Он отлично знал, что означает этот тон.