|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пролог
* * *
Боль, всюду боль. Хотя нет, тут больше подходит слово "страдания", поскольку слово боль обычно применимо лишь к физическому дискомфорту, а тут... Печаль от которой сводит давно несуществующие зубы, которыми так и хочется отгрызть свой наверняка уже истлевший язык. Сожаления о мельчащих погрешностях и неудачах всей прожитой жизни, вспоминая которые остаётся только завыть, бессильно и жалобно, как собака, которая попав под машину умудрилась поломать себе все ноги, но при этом остаться живой.
Сколько я уже здесь? Неделя? Месяц? Год? Столетие?
Трудно поддерживать счёт времени, когда единственное чувство, которое у тебя осталось, это непомерно усилившееся осязание. Им я теперь вижу. Им я теперь слышу. И именно благодаря ему, спектр мук которые я ощущаю, не перестаёт раз за разом неприятно меня удивлять.
Казалось бы, вот ты уже почти привык к боли, отодвинул прочь скорби, засунул куда поглубже себяжаления и в разуме начало прояснятся, как кто-то на том конце, словно специально поворачивает какой-то рычажок, и то что ты чувствовал секундами ранее, начинает казаться не более чем жалкой щекоткой.
Ну вот, раз я могу размышлять так свободно, значит скоро опять...
АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!
Что? Всё стихло. Боль, стихла?! Нет, не стихла. Она прекратилась! Никогда бы не подумал, что подобное возможно, но... какое же это счастье, не чувствовать боли!!!
Скрежет, или то, что должно было напоминать скрежет обычному человеческому уху, раздалось у меня из-за спины. Хотя, какая спина может быть у парящей над землёй сферы, без каких-либо отличительных выступов или впалостей. За расцветку сказать не берусь, но вряд ли кто-то из местных работников стал бы пририсовывать мне улыбчивую мордочку. Хотя, от этих извращённых психов можно ждать чего угодно.
Меня меж тем, взяли в руки, и принялись деловито вертеть, время от времени шевеля той частью своего тела, которая у людей называется лицом. Гримасничает ублюдок, кривится.
-ГИБРИИЛ!!!—
Судя по топоту из-за двери, люка, или как там ещё назвать отодвинутую панель за которой до сих пор прятался мой мучитель, сюда быстро приближалась толпа, как минимум "человек" из семи. И если добавить к этому, каким тоном было произнесено имя, и как дернулся державший меня в руках палач, за мои мучения он вскоре понесёт заслуженное возмездие, что не может не радовать.
Секунда, другая и толпа врывается в комнату, а гамадрил, или как там его, пакостливо прячет меня за своей спиной.
-Что во имя Непроизносимого ты здесь творишь, нефилимово ты отродье? Я засёк вспышку такой силы, что она заглушила даже... Свет живородящий, огни очищения? Здесь?! Ты хоть понимаешь, что по твоей вине могло погибнуть всё святое на лиги отсюда.—
Глава процессии, если судить на ощупь, бородатый и морщинистый, с каждым словом хмурился всё сильнее. Наверное со стороны это выглядело как ускоренное превращение абрикоса в курагу.
-Я могу всё объяснить, я...—
-СЛУШАТЬ НИЧЕГО НЕ ЖЕЛАЮ!!! Ты думаешь я не знаю, что ты прячешь у себя за спиной?! Этот омерзительный запах...—
Эй.
-...я узнаю его где угодно. Ты без надзора старших решил проверить, что случится, если неисправимого грешника провести через огни чистилища! Захотел? Ну так гляди. Он теперь чёрный как смоль. Не думаю, что даже в аду найдётся больше десятка людских душ, с такой темнотой внутри.—
Чувствовалось, что мой палач потерян, раздавлен и испуган этой новостью. Приятное чувство, чёрт побери. Надеюсь его накажут соразмерно тому, через что он заставил пройти меня.
-Но, но, но... ведь он был почти что светлым. Всего лишь на один обыденный грех выше допустимой нормы и...—
Внезапно, грубо высеченное лицо старика разгладилось, и он, подойдя к, как позналось в сравнении, сопливому подростку, по отечески тепло обнял этого маленького ублюдка.
-Какое счастье, что тобой руководила не гордыня а сострадание, мальчик мой. Это хорошо, это значит, что младший суд тебя простит.—
-Учитель...—
-Это ведь и моя вина тоже. Ты схватывал всё так быстро по сравнению с остальными, что я даже не успел понять, когда твоя жажда знаний переросла в жажду добра, и не объяснил тебе, как уберечься от худших из возможных ошибок.—
Отстранившись, дед принял меня из рук жалостливо захлюпавшего носом сопляка и принялся вертеть во все стороны.
-Ужасно, просто ужасно. А ведь вначале он похоже и вправду, был всего лишь незначительным грешником, до боли близким к спасению. Десятилетие-другое, и Ад бы отторг его сам, но теперь, теперь ты обрёк его на эоны мучительнейших из пыток у самого подножья Князя тьмы.—
Это... нехорошо. Судя по тому, как сгорбился маленький крылатый ублюдок, он тоже успел понять, что натворил. Вот только, мне то что, с его понимания?! За всё это, его ведь простят, да? За вечность МОИХ мучений его помилуют?! Тоже мне, небесная справедливость, бляди крылатые. Да какое они вообще имеют право, на то чтобы меня судить, если сами остаются безнаказанными после подобного? И это после того, какое дерьмо мне подбросили в качестве жизни? Да гори они все адским пламенем!!!
-Мы простим его, потому что здесь он сможет сделать намного больше добра, искупая свою ошибку. И я надеюсь, что однажды, мой ученик заслужит даже твоё прощение. Прощай.—
Поднеся меня прямо к своей мерзкой роже чтобы сказать это, старый пердун, как бы нехотя разжал руки, роняя меня на пол, вот только, так и не достигнув земли, я продолжил своё падение...
* * *
Вы когда-нибудь представляли себе, что чувствовал бы кусок угля, будь он живым существом, обладающим к тому же зачатками разума? Вот ты со всего размаху врезался в землю, ну, или пролежал в ней добрых двести миллионов лет. Лежишь себе, думаешь о вечном, и тут ХРЯСЬ, по тебе бъют чем-то отдалённо напоминающим шахтёрскую кирку. Ты прочный, не крошишься почём зря, упрямо отказываешься дробится, вызывая приглушенные злые маты со стороны шахтёра. Но вот тебя уже кое-как отковыряли от горной породы и забросили в вагонетку, вместе с сотнями таких же как ты. Час, другой, и небольшую тележку на рельсах наконец опорожняют. Теперь ты оказываешься погребён в ещё большей куче постанывающих, ноющих, и молящих о прощении кусков дерьма, которые в большинстве своём ещё даже не доперли, куда им довелось попасть.
Впрочем, их замешательство вполне естественно. Где обещанные в аду ванные из кипящего масла? Где сексапильные суккубы, с хлыстами наперевес? Где наконец тело, которое можно было бы истязать?
Ответ на самый последний вопрос пришел довольно быстро, и принял он облик огромного чёрта, рядом с которым, добывавший меня бес шахтёр показался не более чем младенцем. Безобразным, рогатым, и пузатым младенцем, у которого от взрослых осталась только мышечная сила и размер причиндалов, которые никто даже повязкой прикрыть не удосужился. Те же ангелы, по крайней мере носили подобие римских тог, но здесь... сплошь и рядом одни немытые нудисты.
Гаркнув на своих подчинённых нечто матерное, чёрт заставил почти что два десятка бесов приволочь в поле моего осязания нечто подозрительно напоминающее котёл, или, скорее даже, сильно увеличенный ночной горшок, заполненный чем-то булькающим и источающим плотный густой пар.
Наклонившись над варевом, и судя по всему, оставшись довольным содержимым, чёрт склонился над горой из "угольков" и зачерпнув пригоршню побольше, бросил её прямо в центр этой бурлящей жижи.
Чтож, по крайней мере теперь понятно, почему изображая ад, человечество так часто упоминало о грешниках, варящихся в котлах. Оказавшись внутри варева, угольки начали обрастать плотью превращаясь в людей, или если точнее, в жалкие, замученные, дистрофичные подобия человека, которые сразу же огласив округу оглушительными воплями, начали выныривать из котла как ошпаренные. Мужчины и женщины, старики и старухи, кажется в самом начале даже промелькнула парочка подростков, лет тринадцати-четырнадцати. Все они попытались сбежать, и все, в равной мере провалились в своих начинаниях. Бесы, хоть и достают людям всего лишь до пупа, сами по себе существа шустрые, мускулистые, и к тому же, в отличие от задохликов команды грешников, они были вооружены каноническими трезубцами. Не прошло и минуты, как всю первую партию пригвоздили к земле, после чего, началась сортировка.
Старых рухлядей уволокли в одну из клеток первыми, не забывая щедро награждать упирающихся пинками и уколами, так что под конец, они в большинстве своём уже сами ползли к месту назначения. Следом пошла очередь мужчин, которые, несмотря на наиболее ожесточённое сопротивление, только и смогли, что разозлить парочку бесов настолько, что те, невзирая на ворчливое порыкивание босса, просто растерзали на сувениры и сожрали наиболее бойких, чтобы через какое-то время выплюнуть из пастей камешки, и забросить их обратно в общую кучу. Женщинами же, эти маленькие паразиты увлеклись во всех смыслах и позах, причем до такой степени, что чёрту даже пришлось расплющить копытом голову одного из своих подчинённых, прежде чем остальные отлипли от своих жертв и встав поволокли вяло трепыхающиеся тушки куда-то за пределы моего осязания.
Какая участь постигла молокососов я не понял, хотя, учитывая здешние нравы, не уверен, что она будет сильно отличаться от увиденного мною ранее, с поправкой на пристрастия местного начальства.
За первой пригоршней пошла вторая, за второй третья. Клетки отгонялись, новые привозились. Бесы по видимому тоже менялись, поскольку даже на двадцатой партии, их реакция на слабый пол была всё той же.
Наконец, очередная пригоршня зачерпнула моих соседей сверху, и я начал морально готовится к собственному перерождению с последующим бегством. Вначале пожалуй, следует просто перетерпеть, пока остальные грешники свалят из бадьи, а уже потом, когда бесы увлекутся, предпринять попытку к тактическому отступлению. Судя по реакции наших предшественников процедура перерождения в человекоподобного дрища — штука весьма болезненная, однако, вряд ли это сможет сравнится с теми издевательствами, которым меня подверг крылатый ублюдок. В конце-концов, остальные грешники, чьи голоса я со временем научился различать, жаловались на адскую боль даже в состоянии камня. А я ничего, мне вполне себе комфортно было.
Впрочем, моим амбициозным, и предположительно бессмысленным планам, было не суждено осуществится. Стоило чёрту наклонится очередной раз, как неподалёку начал стремительно уплотнятся воздух, и вскоре раздался врыв, разметавший нескольких зазевавшихся бесов. Из центра взрыва начало явственно ощущаться чьё-то присутствие.
-Лизаш, мой старый друг! Я вижу у тебя новая партия. Слушай, а поменяться не хочешь? Ты мне остатки, а я тебе... ну ты и сам помнишь наши договорённости.—
Новое действующее лицо ощущалось как обычный бородатый мужик, в тюрбане и с шароварами, если судить по очертаниям. Однако, мне почему-то не особо верится, что обычные люди способны беспрепятственно спускаться в то, что в некоторых религиозных текстах зовётся не иначе как Адом.
-Марул, снова ты. Зачастил. Начальство уже кажется, даже начало подозревать недостачу. А ты ведь знаешь, что со мной будет, если наше соглашение всплывёт.—
Голос чёрта был настолько глубоким и устрашающим, что даже воздух в нескольких метрах от него, казалось не просто вибрировал, но дрожал от страха. Впрочем, тон этого рокота был спокойным, и можно даже предположить, что вполне себе дружелюбным.
-Я знаю, что у меня, в придачу к оплате, есть ещё кое-что, перед чем ты никак не сможешь устоять, мой извилисторогий друг.—
Прищёлкнув пальцами, человек в тюрбане устроил неподалёку ещё один взрыв, на порядок менее сильный, но на этот раз, ознаменовавший появление сразу нескольких действующих лиц.
-Я слышал что ты любишь мясо долгоживущих смертных, и девственниц из их числа, так что, не побрезгуй, дружище.—
Огромная пупырчатая туша богатырского телосложения, по знаку торгаша подволокла к коррумпированному чёрту четырёх закованных в колодки девушек. Редкой стройности, судя по очертаниям, хотя их рост и имел разительные различия.
-Нимфа, Эльф, Ундина, и даже, урождённый Вампир. Экзотика, которой уже почти две тысячи лет как не встретишь в подконтрольном твоему начальству мире. Не знаю, понравится ли тебе мясо последней, но в отличие от остальных, благодаря особенностям этих кровососов, тебе даже не придётся себя сдерживать. Да и гордыни в ней немерено, так что, сломать её удастся ещё очень нескоро.—
Подойдя к обозначенному товару чёрт закрутил хвостом так, что попадись под него один из бесов, наверняка бы поломал себе шею.
-Ну и ну... вот это я понимаю, подарок. И ведь сегодня даже не ночь моего возвышения. Ты настоящий друг, Марул. В этот раз оплату можешь оставить себе. Забирай их. Все что остались, все твои.—
Судя по слащавым нотка в голосе рогатого, довольному потиранию рук торгаша, и затихшим душам вокруг меня, довольны остались все. Кроме, разве что, "подарочка".
* * *
Дальнейшие события воспринимались урывками. Вот я опять куда-то падаю, хотя, казалось бы, куда уж глубже то, вот зависаю, не пойми где, рядом с ещё примерно сотней-другой таких же как я камушков. Вот что-то словно бы пытается соскоблить с нас налёт, причиняя боль почти сравнимую с той что я испытывал в руках у ангела садиста, в первый день нашего с ним знакомства, и... я теряю последнее из доступных мне чувств, под конец уже практически полностью компенсировавшее все остальные.
Существование после этого было похожим на чуткую дрёму. Постепенно возвращались осязание, а также ощущения тепла и влаги вокруг, однако, как прежде видеть и слышать ими не получалось.
Также, сознание время от времени проваливалось куда-то в забытье, и мыслить стало чертовски трудно, но кажется, суть происходящего я уловил. Я кем-то или чем-то перерождаюсь. Остаётся только надеется, что вокруг меня материнская утроба, и я хотя-бы вылезу на свет отдалённо похожим на человека, или в крайнем случае, на человекоподобное млекопитающее. А то, окажется ещё, что я какая-нибудь личинка гигантской навозной мухи, или там, глист. Последнее было бы особенно неприятно.
И всё же, как вовремя пришел к черту этот купец. Ещё бы чуть-чуть и... ой, кажется, мне пора на выход.
Неделя первая
День 1
* * *
Рождаться неприятно. Наверное, даже очень больно, но, по большому счёту, что для меня теперь боль? Вряд ли этот мир, даже если это всё ещё ад, сможет подбросить мне нечто новое в этом аспекте. А если и сможет, то я вытерплю. Зрение вернулось, хотя, пока что оно в лучшем случае сравнимо с тем, что видит человек рассматривающий окружающий мир из под метровой толщи не слишком чистой воды.
Вот меня подняли за пятку, и со всей любовью пролетариата шлёпнули по заду. Надобно заорать бы, однако, такой естественный для младенцев рефлекс, у меня почему-то не выходит.
-Гульк-Гульк.—
Теперь понятно почему, в лёгких скопилась жидкость, которую организм изволил отрыгнуть лишь теперь, после того как меня ещё два раза огрели по седалищу и несколько раз встряхнули.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
