Три желания. Третье

— В лес! — заорал я и оглянулся.

Руська лежал ничком, из спины торчало оперение, а бледный как смерть Тинели полз к нему на четвереньках. Стреляли из кустов справа и сзади.

В два прыжка я подлетел к Руське, закинул его руку себе на плечо и потащил через поляну вбок. Вперед нельзя, там наверняка ждут... Но если справа тоже лучник... Тин подхватил безвольное и тяжелое тело Руськи с другой стороны, и через полсотни шагов мы вломились в заросли ежевики и крапивы. Стрелы свистели рядом, но больше ни одна не попала.

Я отпустил Руську и окинул взглядом Тинели. Вроде не ранен.

— Ты цел?

— Да.

— Связывай ему руки. Поясом... Его поясом, Тин! Понесешь на закорках. Я буду прикрывать.

И выхватил меч. Лучник страшен в поле, да на башне, а в лесу — дерьмо. Я подвигал левой рукой. Больно, но терпимо. Синяк будет с тарелку, и все.

Со стороны поляны послышались крики.

— Туда! Туда! Отрезайте!

Я высунулся было из кустов и отпрянул обратно. Их не трое, их пятеро. Четверо солдат и... я снова выглянул, чтобы убедиться, что мне не почудилось. Да, четверо солдат, все в гамбезонах. У троих — мечи, у одного — лук.

А пятый был давешним работником из трактира. Без топора, но с луком.

Я даже застонал от стыда и отчаянья. Какой я дурак! Пока хозяин нам врал, его человек уже бежал предупреждать Адера...

— Ты ранен? — испуганно спросил сзади Тинели.

— Связал? Тогда неси.

Я помог Тину продеть голову между связанными руками бедного Руськи, и заодно убедился, что наш товарищ еще жив. Ничего, главное — выбраться отсюда. Руки дело делали, а голова соображала. Куда бежать? Путь обратно отрезают враги... таверна, лошади... и хозяин, который мог уже подготовиться к встрече. Вперед? А вдруг эта паскуда соврала и про село с пристанью? Может, там болото, и нас туда загоняют? Нет, здесь точно прошла толпа рабов — много следов босых ног. Прошли совсем недавно. Не в болото же их увели...

Тинели подхватил Руську под коленки и собрался было двинуться обратно, к таверне.

— Не туда! Они в ту сторону и бегут. К пристани! Там село.

Я шел сзади, прислушиваясь к треску веток и голосам врагов. Мы лезли напролом, но они шумели больше нашего. Тин шипел сквозь зубы — руки заняты, и ветки бьют по лицу.

Голоса — то ближе, то дальше. Они еще не поняли, в какую сторону мы пошли. И пошли ли вообще, а не сидим, затаившись, в какой-нибудь яме.

Где-то залаяла собака, прокричал петух... Село!

Впереди вдруг что-то зашуршало, лязгнуло, хрустнуло, и Тинели упал на колени. Над ним стоял солдат, в стеганой безрукавке с кольчужными накладками. Его лицо казалось странно знакомым...

Я бросился на врага. Он едва успел выдернуть меч из Тинели. Да неловко — тяжесть двух тел помешала. Поэтому первым же ударом я отрубил ему руку по локоть. Он заревел на весь лес, согнулся, хватаясь здоровой рукой за обрубок. И я снес ему голову.

— Там! — закричали неподалеку. — У реки!

— Ларс! Ларс!

Я стащил Руську с Тинели, потом хотел перевернуть Тина, но он тихо заскулил. Скрючился, подтянув колени, и обхватил руками живот. Руки сразу стали красными.

Всё, понял я. Это всё. Обоих я не утащу. Одного... кого? Выбирай, Паська, кто тебе дороже.

Я ударил себя кулаком в лоб. Помогло.

Стащил котту, скомкал и засунул Тинели под руки. Хоть как-то зажать рану...

Можно остаться на месте и принять бой. Адера с ними нет — я его не видел, и голоса не слышал. Скорее всего, он уплыл. Ни о каком поединке речь уже не идет. Их пятеро. Расклад неважный.

Но они кричали: "У реки!", а значит, село уже близко. Дотащу туда одного, возьму подмогу, и вернусь за вторым. Кого? Руську. У Тинели дыра в животе, его лучше вообще не трогать. Но оставлять здесь, на видном месте, рядом с трупом, нельзя.

Я отбежал на пару шагов, огляделся. Кусты... нет, заметно. Вот! Под вывороченной с корнем сосной.

— Потерпи, Тинели, — попросил я, осторожно подхватывая его за спину и под колени.

Он вскрикнул и обмяк. Я стиснул зубы, перенес его к сосне и положил под ствол. На большее времени уже не было — слишком близко слышались крики и треск.

— Я вернусь, я скоро...

Меч — в ножны, Руську — на шею, теперь под коленки... и вперед. Через несколько шагов я наткнулся на тропинку. Вот в чем дело — этот гад стерег проход, на случай, если мы прорвемся.

Где я мог его видеть? На турнире, рядом с Адером? Нет, совсем недавно... В таверне? И вдруг картинка сложилась. Работник и охранник, с которыми хозяин толковал вчера на кухне, и двое "слуг" с лопатой у сарая... Они оба — адеровские. Слуга и солдат... Наверное, слугу оставили присмотреть за лошадьми, а тут мы... Он услыхал про сарай — и к трактирщику. Сказал, чтобы тот задержал нас... пригрозил или денег посулил... а сам вдогонку. Хитрый, сволочь, прошел же рядом, в двух шагах... топор... за дровами, как же!

Бежать не получалось. Я шагал, сгибаясь под тяжестью Руськи, в голове билась одна мысль: "Скоро, уже скоро!", а перед глазами прыгала проклятая тропинка. Низкие ветки я раздвигал шлемом, как тараном. Лицо невыносимо чесалось от пота, царапин и укусов крапивы. Через одно бревно я перелез, навалившись брюхом, второе пришлось обходить. Поножи от росы не спасали, мокрые штаны липли к ногам. Подошвы скользили по траве. Два раза левая рука подло разгибалась, и приходилось приседать, чтобы снова подхватить руськину ногу.

Позади заревели в несколько глоток: "Эй, сюда!" и " Ларса убили!". Да где же это чертово село?! Я собрал последние силы и побежал. Просвет! Впереди просвет! Река!

Я рванулся, выжигая себя без остатка. Боялся одного: если увидят, то выстрелят и попадут в Руську. Еще чуть-чуть... еще...

Я выломился на берег, пробежал пару шагов и замер. Да, и село, и пристань. Все было. Но на той стороне. На той стороне широкой зеленой реки. Домики, лодки у причалов, башенка церквушки, люди... жизнь. А здесь — только пологий спуск к воде. На песчаном берегу — следы сапог и босых ног. Босых ног... босых... голых...

И тут я понял, что надо сделать. Шатаясь, спустился вниз, зашел в воду и упал на колени. Вода показалась парной как молоко. Я положил Руську так, чтобы его голова оставалась на песке, и окунул горячее лицо в воду. "Лила!"

Потом с трудом поднялся и достал из ножен меч. Если они успеют раньше нее...

Лила появилась не так, как всегда. Не приплыла, а именно появилась. Повисла передо мной в воздухе, едва касаясь воды широким рыбьим хвостом. Зеленые волосы текли по ее бледному телу, как слезы в моем сне. А голубые, без белка, глаза смотрели не пойми куда.

— Ты наконец придумал свое последнее желание, смертный? — спросила она, скаля острые зубы.

— Да. Спаси его.

Я кивнул на Руську. Потом повернулся и побрел обратно в лес. За Тинели.