Пираты острова Крит

— Моисею интересны наши товары в первую очередь тем, что он может на них сказочно обогатится. Вот он и собрал все дворцовые сплетни, мной же и распущенные, приукрасил их, как мог, и льет на ваши уши, чтоб в торге вы были уступчивее. Неужели не понятно?!

Выпустив половину воздуха в пустую, и вместе с ним боевой задор, дядя все равно упрямо сверлил меня глазами.

— Раньше ты таким не был — Упрямо сказал он. — Откуда что взялось...

— Что?! То, что украденный бандитами ребенок возвращается домой сам, и богаче султана — это нормально!? То, что купеческая шебека с экипажем тридцать человек и вооруженная дедовским стрелометом, дает бой двум дромонам, один из них топит, а за каждого своего убитого берет по пятьдесят вражеских жизней — это в порядке вещей?! А может у каждого десятого, или пусть тысячного купца в Халифате в наложницах три великие амиры, со своей землей замками и армией.

Дядя в ответ только хмыкает и добавляет.

— Ты забыл про пиратов! Про то, что пленный юнец в одиночку поднял бунт на пиратском корабле, отбил свой корабль, а вражеский сжег — такого тоже не бывало.

Взаимопонимание было восстановлено, и мы вернулись в гостиную. Я еще некоторое время покрутился на презентации, но уже на этом этапе было видно, что сделка состоится, а я здесь уже не очень-то и нужен. Перед тем как слинять, поинтересовался у Моисея, когда ждать обещанную Грацию. Тот некоторое время соображал, о чем речь, а когда вспомнил, заверил меня что завтра после обеда, как договорились, она на неделю в моем распоряжении.

В сопровождении Вари, вернулся в особняк Делики. Там меня уже поджидало девичье трио перегруженное новостями, или скорее сплетнями. Первая — двор в шоке! Только начали забывать о кровавом палаче — Александре, как он снова здесь. О префекте уже говорят в бывшем времени, как о покойнике. Следующие по списку, кандидаты в загробную жизнь — члены нового викариата. На счет Дионисия многие не уверены. Вторая интрига — все в недоумении от моей новой фаворитки. Строятся всевозможные версии вплоть до того, что она оживленная мной — царица Савская, которая дочь демона, к тому же при жизни, была богаче Соломона, с его копями. Или даже Юдифь, которой смахнуть голову, вообще раз плюнуть. Завтра, когда дойдет версия оглашенная мной на императорском обеде — это вообще будет громом среди ясного неба. В спальне девчонки попинали мне, что они как самые близкие, ну самые, самые близкие — все увлекательные истории должны слушать первыми. И тут же потребовали от меня новой сказки. Я ответил, что сегодня мной столько было сказано, что язык распух. И попросил у девчонок поделиться своими сказаньями. Дамы долго отнекивались, в конце концов бросили жребий — первой в качестве сказительницы выпало быть фройляйн. Из короткого предисловиия мы узнали, что в семье ее матери был штатный скальд, чьими сагами Инга заслушивалась в детстве и многие запомнила на зубок. Сразу предупредила, что в ее вольном переводе на арабский или латынь саги могут выглядеть несколько не лаконично, не по песенному, как они звучат на старо норвежском. Сразу скажу, саги напоминали детскую сказку — сюжет и мотивация практически отсутствовали, зато содержание было далеко не детское. В изобилии присутствовали сцены братоубийства, измен, кровосмешения, и предательства. Я прервал повествование фройлян на середине, и попросил зачитать кусок саги на родном языке, чтоб почувствовать ее энергетику и звучание. На уши обрушилось нечто похожее на — 'Нихт арбайтн шлюзр Сигурд бредхерн абн ихт мутер шлоссер...' 'Нда, энергетики — море. После такой песни, набить кому ни будь морду — в самый раз. ' После чего извинился за вмешательство в повествование и попросил продолжать, и тут же спохватился.

— А про Одина саги знаешь?

— Ну, да.'Хавамал' — Королевский кодекс. Где бог Один, рассказывает смертным о том, как достойно прожить жизнь. Там есть про божественные умения, что доступны и тебе. Вот послушай...

— Заклинанье мне ведомо, избавит оно от болезней и горестей, скорбь изымет из сердца скорбящего. Заклинанье второе мне ведомо, помогает оно врачеванью. Ведомо третье мне заклинание, отвратит оно в битве клинки противника. От четвертого отворятся запоры, распадутся узы, меня сковавшие. Ведаю пятое заклинание, чтобы поймать на лету стрелу смертельную. Шестое ведаю заклинание: кто нашлет на меня проклятье, тот сам от него сгинет (приблизительное изложение ' Речи Высокого' из ' Старшей Эдды').

Тут между наложницами, слегка подогретыми вином, разразился спор — нужны ли вообще заклинания ангелам и богам. Как и все теологические споры между разными верованиями — этот был бесконечен. Осложнялось все еще тем, что две рыжие были язычницы, притом одна, как и индуистка Делика, еще и жрицы Иштар. Притом все в равной степени христианки и мусульманки. Пока суры, строфы, веды и шрути сыпались из уст религиозно подкованных дамочек, я пару раз ненадолго покидал спорщиц. Убедившись, что этого никто не заметил, не прощаясь, отправился спать.

Не знаю, во сколько ко мне присоединились дамы, но утром на мои действия никто не отреагировал, сон оказался прочней. Хотел было пальнуть из пистоля, но тут в голову пришла отличная идея — научить стрельбе Варю. Самое близкое место, которое можно под это использовать без лишних свидетелей — рыбацкий причал, до которого через Босфорский пролив около двух километров. Тот самый, где разразилась баталия между рыжими и ряженными Дионисия. С учетом завтрака и сборов добрались до места часа через три. В дальнейшем это время можно сократить на половину, но как обычно, первый блин — комом. Хаотичные сборы — послал Варю на кухню за старыми и негодными горшками. Та сначала подумала, что ее сейчас будут учить, как их расписывать, и обиделась. Когда гаркнул на нее, побежала, конечно, но вернулась ни с чем. Ия выпроводила ее с кухни, заявив, что в старых и треснутых горшках хранятся сыпучие продукты от специй до круп и соли. Пришлось самому идти на кухню и вручать Ие пять серебрух на новые горшки взамен старых. Стрельбище я устроил в тридцати метрах от берега. Как раз закончилась полоса кустарника, и образовалась полянка тридцати метров в длину и не менее десяти в поперечнике. Срезал крону нескольких чахлых деревцев на высоте своего роста и водрузил горшки на стволы. Отошел на двадцать шагов, прицелился, выстрелил. Амазонка от неожиданности присела, и запоздало прикрыла уши руками. Второй выстрел, Варя восприняла более спокойно, только заранее зажала уши, и я приступил к обучению.

— Слушай внимательно! То, что я сейчас тебе расскажу, не знает ни один человек на земле, и ты должна хранить эту тайну. Варя, ты сейчас видела ни какое не колдовство, а всего лишь выстрел из пистоля. Объясняю! Пистоль это та штука, которая у меня в руке. Слово выстрел происходит от слова 'стрела', только роль стрелы выполняет вот эта штуковина, — показываю ей свинцовый шарик, — которая называется пуля. А сам пистоль выполняет роль баллисты, то есть метает пулю в цель. Для того чтоб попасть в цель, используется прицельная планка. Сейчас смотри внимательно, как я это делаю....

Расколотил третий и четвертый горшок. В этот раз Варя не дергалась, и даже не зажимала уши. Далее все как учили — инструктаж по технике безопасности, разборка, чистка и сборка оружья, учебные стрельбы. Результат после первого занятия особо не впечатлял, но с учетом пола обучаемой, и эпохи — твердая четверка. Главное, Варе все это пришлось в кайф! Всю обратную дорогу она с маниакальным упорством пыталась быстро достать пистоль, направить его в цель и нажать на курок. Я, когда ей это демонстрировал, использовал свое ускорение. Получалось, пока она доставала пистоль, я успевал достать свой, щелкнуть, нажав на спуск, и вложить его в кобуру.

После обеда слуга доложил, что господа советники и некая Грация дожидаются моего приема. Первой принял Грацию. Тепло ее поприветствовал, вручил подарки в виде зеркала на ручке, косметики, и перекладной блокнот со стильным свинцовым стилом для письма. Кратко разъяснил ей, что от нее требуется и представил учениц. С Инаей проблем не было, а когда представлял Варю, встретившись с ней взглядом, Грация ахнула и прикрыла глаза ладонью. ' — Понятно, по дворцу уже разошлись сплетни, и про Муиззу знают все '

— Можешь не прятать глаза. — С доброй улыбкой обратился я к испуганной женщине. — Моим друзьям взгляд Муиззы не навредит, наоборот, после его не страшен сглаз от других колдуний. Так что работай спокойно, у тебя будет все хорошо.

Тут же пояснил, что Иная будет полностью заправлять моим домом, замком, дворцом. А Муизза должна создавать мне комфортные условия во время путешествий. И с учетом этой специфики, попросил Грацию организовать обучение. Таким образом, с утра до обеда ее лекции были актуальны только для Инаи, а с обеда для двоих.

Советниками оказались серьезные немногословные дядьки, незапоминающейся наружности. Сразу вспомнился дядя Ибрахима — Галиб из аль-барида. Оперативка проходила в комнате на втором этаже, переоборудованной под кабинет. Консультанты входили по одному, в случае с Симионом сразу вдвоем, без лишней болтовни кратко описывали интересующий меня объект и отвечали на вопросы. Дед находился тут же, в клетке, и, маскируя свои вопросы под бессвязное курлыкание, вой и клекот, задавал их на русском, а я уже озвучивал как свои. Вызывающее поведение птица и мое бездействие по этому поводу, жутко раздражало советников — это было видно по быстрым движениям глаз, постукиванием пальцами по подлокотнику, покачиванием ноги. Но выражение лица оставалось сосредоточенным, а голос ровным. Проводив гостей до двери, вернулся в кабинет.

— Ну что, Дед, думаешь? — обратился я к задумчивому птицу. — Или еще думаешь?

— Да чо тут думать, все и так понятно. Внешне, самая мелкая проблема — клеарх. Бывший стратег Македонской фемы, по умолчанию человек умный и смелый, круто берется за восстановление служб городского управления, восстанавливает практически уничтоженную службу судейских. Во всех районах столицы устанавливается хоть хрупкий, но порядок. Проблемы со снабжением тоже вроде решаются. Но тут вдруг все распоряжения августы перестают выполняться, притом показательно. На ее распоряжение обновить ипподром, Клеарх заявляет, что основная проблема ипподрома это не неудобные скамьи, а вонь от примыкающей к нему помойки. И так во всем. То есть вероятнее всего все его действия направлены на получение отставки. И это загадка, которую предстоит разгадать тебе. Мысли как это осуществить есть.

По поводу распустившегося викариата соображения тоже имеются. Позже получишь сценарий для углеокой — как правильно построить взаимоотношения с пастырями божиими.

С болгарским вторжением конечно сложнее, но варианты есть. Симион всегда и везде громил византийцев, когда те прибегали к решительным атакам в чистом поле. С осадами у болгар сложнее, обложив город, те, как правило, вынуждали осажденных откупиться. Самое удивительное, что сами Византийцы, ни разу не атаковали крепостей болгар. Да и их союзники тоже, предпочитая порезвиться на приграничной территории. А что если взять Варну? До нее вплавь, от Константинополя — день перехода. А от Варны до Переслава — столицы Болгарии, всего семьдесят километров!

— Дед, ты чем слушал?! Советники же сказали, с моря туда соваться бесполезно. Цепь перекрывающая бухту. На молах мощные катапульты, Но, даже преодолев это, наступающие высадятся на площадку в сто метров! Впереди неприступные стены с лучниками, баллистами, летящими сверху валунами размером с сундук....

— Саня, чем ТЫ слушал?! Варна самый крупный торговый порт Болгарии. Конечно, не Константинополь... Но вряд ли кто-то удивится, если туда придут купцы руссов с полусотней молодых рабынь на продажу. Опять же, франкские рыцари возвращающиеся из Византии домой, запросто могут везти с собой купленных для себя рабынь. Греческие купцы на галерах привезут свой традиционный товар, а арабы свой. Гребцы на всех галерах невольники, прикованные цепью. Надеюсь не надо разжевывать что рабыни — это амазонки, а рабы, купцы, гребцы, моряки и все остальные — твои бойцы. То есть практически легально в тыл врага мы можем внедрить обученных штурмовиков в количестве практически равном местному гарнизону, городская стража не в счет. Наша задача дать беспрепятственно, желательно без потерь проникнуть в город войску вторжения. Думаю, тысяч тридцать тяжелой пехоты и гвардии будет достаточно. И после этого сразу надо валить.

— Э— ээ! Как валить, а трофеи?! ....

— Что?! Половину всех трофеев тебе?! — Глаза Углеокой, и так не узкие, казалось сейчас выпадут из глазниц. — Саня! Ты в своем уме?!

Этот разговор, проходил между нами следующим вечером, когда утомленные страстной любовью в термах, мы расположились в будуаре императрицы, и неспешно потягивали аперитив в ожидании ужина.

— Не, ну есть другой вариант. — Лениво откликнулся я. — Я открываю для тебя ворота Варны, а ты штурмуешь для меня Хандак! И никаких денег не надо — будем в расчете.

— Ну ты и наглец!...

— Знаю, — Я с вожделением взглянул на августу, и добавил хрипотцы в голос, — но это не самая сильная черта, за которую меня так любят дамы.

— Да ты хоть представляешь, — Зоя никак не отреагировала на мою шутку, — насколько не сопоставимы Варна и Кандак?!

— Да что ты со мной как с деревенским дурачком разговариваешь! — Меня начало брать зло. — Конечно, понимаю! Но, если я не завладею Критом, то для меня ничего не изменится! НИЧЕГО! Если ты не возьмешь Варну, ты потеряешь треть своей территории, если не навсегда, то, как плательщиков налогов, на пару лет наверняка. Взамен получишь голодные бунты на этих территориях. Осаду Константинополя, и уже голодные бунты в столице. А после этого, будешь выплачивать дань Симиону. — Несколько успокоившись заговорил более размеренно. — Может, я невнятно говорю, давай повторю. Твои войска ничем не рискуют, они входят в гавань, только если цепь опущена, катапульты и баллисты молчат, городские ворота открыты. Это означает, что гарнизон крепости уничтожен и твоим центуриям, входящим походным маршем в город могут противостоять только мирные жители. Если же ворота не откроются, значит, мои воины погибли, а твое войско, развернув дромоны, на следующий день вернется в казармы. Так что я отлично понимаю, насколько занижена стоимость моей услуги. И еще — меня реально бесит, что ты считаешь, раз мои люди, более привычны умирать — то и цена их жизни — медяк.

— Хорошо! Я согласна. — Выдавила из себя углеокая. — Половина твоя.

— А знаешь, кто будет командовать войсками вторжения, проведет несколько блестящих рейдов по болгарским провинциям, и прибьет свой щит к воротам Переславля?!

— Конечно ты! — Императрица разразилась бархатным смехом. — Решил прибавить ко всем своим титулам, еще и титул победоносного полководца?!

— Нет! — Тут и я рассмеялся, — Не угадала! Им будет Константин Багрянородный — твой сын!

— Что?! — Тут Зоя закашлялась, подавившись вином. — Что ты сказал? Константин?!

— Ну а что. Надо же когда-то показать народу, да и соседям, наследника во всей красе. Вот он будущий император Византии, уже в юном возрасте показавший зубы. Да так, что вражеские армии от страха испачкали подштанники. Неизбежно все заговорят о новом Александре Македонском. Такой шанс как сейчас вряд ли еще представится. Прошла, наверное, минута, пока лицо Зои приобрело осмысленное выражение.