Лира. Жизнь на грани миров

— Мадам, может мне принести вам сюда еду?

— Нет. Я буду обедать вместе со всеми.

Лестница далась особенно тяжко, я шла сама, держась за перила. Мари следовала рядом, готовая в любое мгновение поддержать, и я была ей за это благодарна.

За столом находился Уитворт, его мама и незнакомый мужчина против неё. Худощав, похож на скелет, обтянутый кожей. Гладко выбрит с затравленным взглядом. И тут у меня что-то щёлкнуло. Дак это ж будущий "свёкр". Похоже, его вымыли, приодели да побрили.

Ли окинул меня взглядом, поджал губы и отвернулся. Вообще-то я тут обиженная, а не он. Что-то сказал матери, затем встал, галантно отодвинул мне стул, мимолётно притронулся, и я почувствовала, как от прикосновения в меня вливается энергия. Подняла на него непонимающий взгляд. Как ему удалось? Я думала, только пить могу.

Увидела, как "свекровь" быстро отворачивается. Значит, наблюдала за нами. Ну вот, а я нарушила приличия, насколько помню, ведь можно смотреть лишь из-под полуопущенных ресниц.

— Добрый вечер, сэр, мадам Уитворт.

— Добрый, мадам Анри.

И вроде бы всё чинно, а будто оскорбила, унизила. Похоже, объявила мне войну. Плохо.

Тут пришла гувернантка с Луизой.

— Добрый вечер, папа, бабушка, сэр... — запнулась она, явно не узнавая своего дедушку.

Мужчина, до того сидевший и не обращающий ни на кого внимания вдруг оживился.

— Здравствуй, дитя, — его голос был похож на скрип. А ещё чувствовалось в нём что-то потустороннее. — Меня зовут Джозеф. А тебя, дитя?

— Как моего папу?

— Папу? — удивился священник. И повернулся к сыну. Ли уже отошёл от меня, пока внимание отца было приковано к малышке. Я смотрела на ауру девочки, отмечая на ней чёрную метку. И её аура вспыхивала красными сполохами при речи дедушки. Малышка боялась, но при этом прямо глядела в глаза.

Повисла звенящая тишина. Лишь мухи решились её нарушить своим жужжанием.

У меня во рту пересохло.

— Меня Луизой звать.

А я вдруг привлекла нежно девочку к себе.

— Это твоя мама? Познакомишь нас? — спросил "свёкр".

Девочка повернулась ко мне, умоляя взглядом не выдавать.

— Сэр Джозеф, познакомьтесь, это моя мама Лизетт Уитворт. Мама, познакомьтесь с сэром Джозефом.

— Очень приятно, сэр Джозеф, — я встала и отвесила реверанс.

— Вы в трауре. У вас кто-до умер? — теперь всё внимание было обращено ко мне. От его взгляда почти чёрных глаз стало не по себе.

В легенде ничего не было про родителей Лизетт. Поэтому пришлось выкручиваться:

— Мой первый супруг. На самом деле Луиза не моя родная дочь, — сказала я.

— Мои соболезнования. Пусть земля ему будет пухом... — пожелал бывший священник. — И давно он покинул наш бренный мир? — не унимался "свёкр". Но тут он дёрнулся. Жена вмешалась?

— Чуть меньше двух лет назад.

— Но вы до сих пор в самом жёстком трауре, — сказал отец жениха.

— Да? Простите, я не обратила внимания в связи с переездом сюда.

— Так когда вы поженились с моим сыном?

— Пока ещё только обручились.

Луиза сидела красная от стыда. Она-было собралась убежать, но бабушка едва заметно помотала головой. Мол, нельзя.

— Вы простите дитя неразумное, ей очень хочется маму иметь, — попыталась я сгладить ложь малышки.

— Бог простит, если покается.

Похоже, фанатизм у него остался. Да и на что я надеялась, возвращая его к жизни?

Порку я заслужила, хотя отчасти считала, что поступила правильно, ведь оставлять паразитов в этом доме себе дороже. И тут подумала, что, если этот священник видел меня в своей комнате? Там, правда, темно было. Но я подносила свечи к его лицу. А вдруг он выходил из тела, как я во время медитаций.

Негодование мужа уже не казалось несправедливым. Я его заслужила, а может и больше. Ведь не просто подвергла свою жизнь опасности, но и жизни нас обоих, легенды наши, задание.

Первым есть начал Ли, тем самым дав команду начать всем остальным. Я ела с охотой — уже успела проголодаться.

Благо, жена с мужем перебросилась парой слов, и о нас с девочкой временно забыли. Нужно попросить у Ли прощение и пусть накажет так, как считает нужным.

Я согласна даже на порку.

Вскоре ко мне вновь обратились, спросили про то, откуда я, почему у меня кольцо на пальце, хотя до того я сказала, что мы помолвлены. Пришлось отвечать. Причём, такое ощущение имелось, что "свёкры" сговорились и ведут допрос.

— Мадам Лизетт, вам пора отдохнуть, — после трапезы сказал молодой Уитворт.

Я, правда, устала и клевала носом, даже при том, что энергией он поделился. У нас уже наступила ночь.

— Я вас провожу, — и Ли подал мне свой локоть.

За это была ему благодарна.

Примечания по главе:

уд* — любой наружний отдельный орган, в том числе детородный мужской. (Даль) м. снасть, снаряд, орудие, сбруя, сосуд (откуда уда, удила и пр); но более

член, часть тела, всякое отдельное, по наружности, орудие тела, как: нога́, рука, палец и пр.

Глава 12

Дойти до спальни нам не дали, мама перехватила сына.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Мы уже всё обсудили, — довольно холодно сказал Ли.

— Я пойду. Поговори с мамой, — тихо сказала я.

В глазах жениха плескалось раздражение. Ох, достанется сейчас кому-то. Пусть лучше не мне.

Я пошла дальше, а он остался.

Ли вскоре пришёл, закрыл дверь, подперев её стулом, помог мне раздеться.

— Я сожалею, — сказала на английском. — И заслужила наказания.

— Ты уже наказана.

— Но...

Договорить он не дал, просто поцеловал, подхватывая на руки и укладывая в постель. Отстранился. Разделся. Лёг рядом. И если я была в ночнушке, то он — без одежды.

Напряжение никуда не ушло. Моя обида прошла, потому что по сути, он не сделал ничего такого. Да, заставил себя мыть. И испытывал возбуждение. Да, это было как наказание, но заставило меня задуматься. И правильно или нет, но сработало. А вот он, похоже, до сих пор сердится на меня.

Я нависла над ним. Не хотелось так оставлять. И лучше самой дуться, чем видеть его обиду.

— Спать, Ли. Сегодня спать! — возразил он.

Но я поцеловала его. Не потому, что хотела испить, а просто так. Хотелось ощутить его губы, поцелуи. И чтобы он не сердился больше.

Он отвечал нехотя, да и не сразу, а потом перевернул меня на спину, оказавшись сверху. И уже сам целовал, с жаром, неистово. Губ оказалось мало, перешёл на ухо одно, потом другое, шейку. Странно, но сейчас прикосновения казались приятными, будоражащими кровь.

Я выгнулась ему навстречу, обвивая его шею. И осознала одну вещь: я не против, если он пойдёт дальше, до конца.

— Ли...

Он отстранился.

— Спи, ты не готова пока. Потом жалеть будешь. Просто виноватой сейчас себя ощущаешь.

— Но...

Он лёг рядом, развернув меня спиной к себе.

— Я не сержусь, — прошептал он. — Не на тебя.

— А на кого?

— На себя. Что не углядел за тобой. Женщины более импульсивны, а ты ещё юна и неопытна. Какие ещё сюрпризы мне ждать?

— Не знаю. А что матушка от тебя хотела?

— Сказала, что ты неважно выглядишь. Как бы не померла. И либо лекарь никудышный, либо ты таки понесла, либо я тебя совсем...

— Что?

— Залюбил, — ответил он после небольшого раздумья.

— А ты что?

— Ответил, что сегодня не буду так сильно тебя изматывать.

Благо, что темно было, да и спиной к нему повёрнута, он не видел, как я покраснела.

— А твой отец?

— Я с ним не разговариваю.

— Он помнит, почему?

— Мне без разницы.

— А если он проклянёт меня или тебя?

— Ты же носишь крестик. И у меня есть, — дал он исчерпывающий ответ, поглаживая меня, затем задрал ночнушку и всунул руку меж моих бёдер. Я напряглась. Оказывается, он был прав. Не готова я. Он тут же вытащил ладонь и положил её мне на живот.

— А что в первый раз матушка хотела? — постаралась его отвлечь да и себя.

— Сказала, что опрометчивое решение я совершил. Что ты притворяешься хорошей мамой и скромницей, на самом деле это не так.

— И?

— Я сказал, что в пятницу Хьюз явится, надо было успеть раньше наложить лапу на твои деньги.

— Думаешь, она не видит, как ты глядишь на меня? Да и ночуешь здесь.

— Совмещаю приятное с полезным, — прозвучало это так двусмысленно. — А сейчас спи...

А ночью, хоть и дверь была подперта, кто-то приходил. Проснулась я от того, что Ли обвил меня целиком, правда, между нашими руками ощутила холодное лезвие кинжала. А как только свеча начала удаляться, Ли встал и бесшумно отправился следом. Я осталась в постели одна. Страх тонкой змейкой прополз по спине. Кто это? И как он сюда пробрался? Жених ведь подпёр дверь.

Я прислушивалась к каждому шороху, переживая не только за себя, но и за него. И дело даже не в том было, что Ли могли убить, а я останусь одна в чужой стране. Просто не хотелось, чтобы он пострадал.

Естественно, спать в таких условиях я уже не могла. Села около постели, подоткнув под себя одеяло, постаралась слиться с кроватью и ждать жениха.

Ли вернулся не скоро.

— Милая? — спросил он шёпотом с постели.

Я вздрогнула, не ожидая его позади себя.

— Да? — и осторожно влезла на постель. Он прикоснулся ко мне и перенёсся в свою квартиру. Обстановка изменилась, сквозь окна проникал не мрак и холодный свет, а тёплый свет уличных фонарей, погружая обстановку квартиры в согревающий полумрак. А ещё здесь витал особый запах каких-то трав.

— Спи, осталось спать два часа, — из объятий и не подумал выпускать. Но рядом с ним чувствовала себя в безопасности, поэтому не возражала.

Хорошо бы последовать его совету, да только после всего сон не шёл.

Я крутилась: то в жар бросало, то в холод, то чесаться начинала. В итоге Ли не выдержал:

— Одевайся, пойдём прогуляемся.

Оделась я в свою форму. Ли же в свою служебную. И мы пошли пешком гулять по городу. Всё подсвечено, горит разноцветными огоньками, местами бьют сияющие разными лампочками фонтаны или фонтанчики, позволяя в любое мгновение утолить жажду. Имелись и общественные нужники, чтобы не превращать город в сточную канаву. К слову, сточные канавы для дождевых вод тоже находились по обе стороны улочек. Город даже ночью дышал своей жизнью. Ходил дежурный трамвай, несколько раз проезжал полицейский патруль, влюблённые парочки гуляли.

Тихо, ветерок шелестит листьями. Магазинчики закрыты, хотя витрины и вывески горят. Разве что одна круглосуточная закусочная работала, но я заходить туда не захотела, хотя Ли и предлагал.

Уже светало, вывески стали гаснуть, когда мы очутились у отцовского дома.

— Пойдём в гости? — предложил жених.

И хоть я сильно по отцу соскучилась, вот так, без предупреждения явиться вдруг показалось неудобным. Ощущала себя здесь теперь чужой. Неужели я так быстро свыклась с мыслью, что Ли — мой муж? Или это после вчерашнего дня? Наказание... воспитание… слишком личное... позволительное лишь супругам. И пусть девственности он не лишил, но... закончить мысль не успела.

Ли уже позвонил в уличный звонок.

А если разбудит моих родичей? Хотя... Я взглянула на часы неподалёку на портике стоящего чуть в отдалении дома: восемь часов* утра. Все уже встали. К половине девятого мы с отцом уже выезжали из дома. Он отвозил меня на учёбу, а сам отправлялся на службу. Не нарушим ли мне привычные будничные сборы?

Ответили почти сразу:

— Да? — кажется, это Тонин голос в домовом звонке.

Надо было видеть лицо Ли. Вытянулось. Тут вспомнила, что он мачеху не видел, но язвил мне по моей же просьбе, то есть он знает, что отец женился. А я ему рассказывала про неё? Кажется, нет.

— Ли, в чём дело? — спросила шёпотом.

— Твой отец женился на твоей одногруппнице? — так же тихо спросил он.

— Что? — удивилась я. — Как ты мог подумать такое! Она же — ребёнок ещё, а он — вдовец!

— Но это ведь её голос.

— Лира, ты что ли? — Тоня привлекла наше внимание.

— Да, Тонь, я.

— Входи! — и она удалённо, из квартиры, открыла замок подъезда. А я даже не знаю, где моя сумочка с ключами от отцовской квартиры. Наверное, у Ли дома.

Пока поднимались по ступенькам на нужный этаж, рассказала жениху про мачеху и как породнилась с подругой. Вот только толку с этого, ведь теперь только на учёбе и встречаемся.

— Ли, скажи, а я могу хоть что-то рассказать отцу или подруге? — мне, правда, хотелось поделиться.

— Можешь сказать, что выполняешь задание вместе со мной, поэтому и пропадаешь сразу после учёбы.

Я вздохнула.

— Ты всегда можешь поделиться со мной, — расценил он на свой счёт этот вздох.

— А на тебя я тоже могу тебе же пожаловаться?

— Можешь. Даже должна мне говорить, если что-то задевает, нравится, не нравится и всё остальное.

Легко сказать! А если всё не нравится?

Он прижал меня к стене, заблокировав отход руками.

— Давай заключим соглашение, — предложил он.— Ты не копишь обиды в себе, а говоришь мне об этом. И я — так же. Возможно, мы не сразу научимся понимать разницу в восприятии мужчины и женщины, но будем учиться и делать шаги навстречу друг другу.

Я нахмурилась. Вот делать шаг ему навстречу ой как не хотелось. Но время уходило, отцу на работу, Ли ждёт, не выпуская меня, хотя не прикасается.

Проще согласиться.

— Обещать не буду. Но я тебя услышала.

— Упрямая девчонка! — он опустил одну руку, позволяя мне пройти.

Последний лестничный пролёт мы молчали.

Встречал меня отец, тут же заключая в объятия. Ощутила себя маленькой обиженной девочкой. Улыбнулась такой ассоциации. Отнёс прямо на руках в стряпчую.

— Моя девочка выросла, — сказал он, усадив к себе на колени. Мачеха лишь улыбнулась, подхватила Тоню под локоть и утянула с кухни, где мы расположились. Я попробовала обменяться с отцом энергией, но ничего не вышло. С коленок, правда, не слезла. Вдыхала его запах и просто наслаждалась. Всё было, как и раньше. Казалось, не было ни Ли, ни мачехи с семьёй, лишь мы с родителем. Но почему-то вдруг стало так одиноко и тоскливо, будто чего-то нехватало. Так, как я ощущала себя после смерти мамы. Отец же сказал: — Рад, что ты так быстро смирилась со своим замужеством.

Я? Смирилась? Как бы не так! Но вслух сказать не успела.

— Мирон, надо ехать! — нарушила наше уединение мачеха.

— Хочешь, поехали с нами, — предложила она.

— А мы пришли пешком, — сказала я, ощущая неловкость в напрашивании к ним в машину.

— Ничего, все влезем! — сказал отец. — Пойдём?

Возражений не нашлось. Хотя, я бы не отказалась от завтрака. Но ничего не сказала.

Коляска отца выглядела несколько странно. Не могла понять, в чём дело, пока не открыли дверь. Внутри установили ещё один ряд сидений, увеличив количество посадочных мест, но урезав чуток багажник. За руль сел Ли и мачеха рядом, оставив меня наедине с Тоней и отцом. А ещё увидела, что Ли установил защитное поле. Разрешает открыть государственную тайну?

— Ну, рассказывай! — велел отец.

— Пап, Лигат вовлёк меня в своё задание. Поэтому часть моих уроков отменили, и теперь нет ни на что времени, — пожаловалась я.