Лира. Жизнь на грани миров

Насытившись, убрала грязную посуду в появившуюся в шкафу нишу.

— Благодарю! — сказала вслух.

Подняла тяжёлый рюкзак, не желая с ним расставаться. Теперь бы в отхожее место сходить да выбраться наружу. Внутреннее зрение подсказало, что оба моих желания вполне осуществимы. Найти рычаг не составило труда. А за соседней дверью обнаружился проход.

По ощущениям прошло часа три, пока я нащупала выход. На этот раз стены не было, была просто земля или что-то подобное. Плотная, руками не разгрести. Пришлось вернуться в бункер.

Лопату нашла складную, военную. Присвоила её себе. И следующие дни провела в разгребании себе прохода на поверхность. Сколько времени прошло, я не знала. Но судя по тому, как я уставала и отдыхала продолжительно, дней тридцать. Благо, еды было вдосталь. Воздух свежий тоже поступал, хотя через вентиляцию выбраться не вышло. Проход оказался слишком узким, его отчасти тоже засыпало, да и шёл он отвесно вверх. Поэтому вернулась к выходу из бункера.

И вот, долгожданная свобода. Почти. Я увидела свет. Наконец-то! Поначалу он резал глаза, но вскоре я привыкла. И хоть лучи солнышка не добивали до меня, я их видела и трудилась в ускоренном режиме, понапрасну расходуя силы.

Правда, выбраться на поверхность удалось лишь через седмицу.

А вот там меня ждало разочарование. Степь. Голая, почти безжизненная. Кое-где кустики зелёные пробились и всё. Куда я попала? Всюду, куда простирался вгляд, наблюдалась такая картина. Ни птиц в небе, ни насекомых. Лишь нещадное солнце палит мне макушку. Небо голубое-голубое, а на нём ни облачка! И вот тут стало подкатывать отчаяние. Где я? Кто я? И зачем я тут? Оглядела себя — грязные руки, ничем не лучшую одежду и спутанные волосы. Расчёски у меня не было. Да и я так стремилась выбраться из подземелья, что волосами не занималась вовсе. Находиться под солнцем стало невыносимо, пришлось зайти обратно в прорытую нору.

Уходить куда-то далеко казалось небезопасным. И дело даже не в том, что солнце палило нещадно, просто сейчас я имею в запасе и еду, и питьё. А потом их не станет. Как выживать, если есть нечего?

Решила как следует отдохнуть, потом пойти на разведку. Идти в одну сторону до тех пор, пока не проголодаюсь. Потом поесть и возвращаться.

Так и поступила. До темноты успела обследовать только два направления. Причём, довольно странного, но в чём, я не сообразила.

На следующий день продолжила свои изыскания. Нигде и ничего. Странно.

Ладно, раз обычным способом ничего не выходит, попробуем внутренним зрением!

И я слилась с природой. Почувствовала землю-Матушку и её творения, подземные ходы, над ними слой почвы, а сверху нанос глины, ила. Ощутила и семена. Улыбнулась, купаясь в её силе. А потом меня будто вытолкнули в одну сторону. Я подключилась к реке, и она жаждала свободы.

"Хорошо, где ты хочешь течь?" — спросила её.

И Донец проложил себе новый путь, размывая препятствие в виде спресованных окаменевших деревьев. Поток воды уносился вместе со мною, прокладывая себе путь к морю. И лишь потом отпустил меня, весело засмеявшись. И вдоль берега начала оживать и пробиваться растительность.

Очнулась я лежащей на земле. Солнышко клонилось к закату. Кажется, я была рекою да землёю. Удивляться уже перестала. Но я так и не выяснила, куда мне идти. Хотя... Вспомнила, как поток Донца продолжил путь сквозь развалины. Значит, мне нужно на восток. Попробую добраться до реки завтра на рассвете. А сегодня соберу всё необходимое в дорогу.

Волосы расчесать пальцами не смогла. Так обидно было, хоть обстригай! Но лишить себя силы, связи с волшебством я просто не смогла. Волосы для женщин — это сила космоса. И в будущем материнстве они важны. Поэтому кое-как собрала их в пучок, завязала вокруг головы кусок подола и отправилась в путь.

Переход до реки занял целый день. Потом ещё два дня я спускалась вдоль реки. В воде нужды не было, а вот консервы заканчивались. Но я так и не дошла до развалин. Что я там забыла? Не знала. Вряд ли там живут люди. Но шла из последних сил. Что-то меня тянуло.

Река уже размыла развалины, и встретила меня безлюдная пустошь. Разве что вдоль реки появилась первая зелень. Сглотнула. Сюда я шла? Зачем?

Там была еда, а здесь что?

И тут увидела людей, в простой одежде, с цилиндрами на головах, чёрных жилетках да штанах. Вот только вместо радости ощутила страх. Внутри всё кричало: "Беги!", а разум отвечал: "Куда?".

Можно броситься в воду, но сил плыть у меня не осталось. Спрятаться негде. Я припала к земле в надежде, что меня не заметят. Но лучше бы замерла, притворившись деревом. Хотя и эта мысль казалась сейчас бредовой — ни деревца вокруг.

Группа людей направилась ко мне. Они разговаривали по-английски, вот только я их понимала, при этом чётко осознавая, что думала по-русски. Вскоре они окружили меня. Выхватили рюкзак. Я лишь успела достать кинжал.

— Хорошая милашка!

— Ещё и коготки выпустила!

— Грязная только!

— Ничего, помыть не долго!

— А можно и не мыть!

И когда очередной мужик протянул ко мне руки, я ударила его, ломая ногу в коленном суставе.

— Ах ты, дрянь!

Против толпы я не устояла, сил не было уворачиваться. И вскоре меня уже удерживало пять человек, задирая мне подол подобия юбки.

Нет!

Попробовать волшбу? Но англичане — христиане, а у них волшебство под запретом. Обвинят в колдовстве да на костёр! Хотя, неизвестно, что лучше — быть изнасилованной или сгореть заживо. Но последний расклад не отменяет первого.

— Так, что здесь происходит? — раздался холодный тихий голос, от которого поджилки затряслись ещё сильнее. Спрашивал на английском.

Толпа отпустила меня.

— Да тут... нищенка, — тут же спесь поубавилась. Трусы!

Прогремел выстрел, и тот тип, который только что открыл рот, а до того лапал меня, согнулся в три погибели.

— Простите, господин! — завыл кто-то.

— В следующий раз убью, как собаку! — пообещал этот самый господин.

Остальные просто разбежались, являя мне седого мужчину с бородой, на лошади и с огнестрельным оружием.

— И этот кусок мяса заберите! — кивнул он на раненого или убитого.

Я в ужасе схватила уже никому ненужный рюкзак, подняла свой кинжал. Сдаваться так просто не собиралась. Вот только сил, хотя бы, встать у меня не было.

Мужчина спрыгнул с лошади.

— Цела? — спросил по-английски.

Я не желала показывать то, что понимаю, о чём меня спрашивают. Поэтому изобразила непонимание и... страх.

Он протянул мне руку.

Благодарить я не спешила. Англиец — сделала вывод по одежде да говору. Богатей! Чего от них можно ждать? Дворяне... для них мы — лишь бесправные слуги. Откуда я это знала — не ведала. Просто знала.

— Можешь остаться здесь. И хоть предупреждение я сделал, сомневаюсь, что ещё какая-нибудь падаль не приблизится к тебе, — говорил он монотонно, безэмоционально. Но от его слов волосы шевелились на затылке. — Пойдём? — позвал он, делая жест рукой в свою сторону.

Не дождался моей реакции, сжал руку и потянул на себя. А потом схватил поперёк стана и взвалил, будто мешок, на лошадь. Я так и удерживала в одной руке рюкзак, а во второй — кинжал. Висеть в таком положении было неудобно, но моим мнением особо не интересовались. Старик же ловко запрыгнул на лошадь и припустил рысью.

Меня же всю дорогу "заботливо" придерживал, чтобы не свалилась или не удрала.

И хоть внутри всё кричало об опасности, решила, что против одного соперника проще выстоять, чем против своры.

Он остановился, но спускаться не стал.

— Ану, пошли работать! Чего уставились? Кто разрешал перекур? — сказал мой мучитель по-английски.

— Сэр Хьюз, — проблеял кто-то на том же языке. — Да мы тут... Нашли кое-что. Не знали, что делать, вот и вас ждём...

— Показывайте! — и он, не слезая с лошади, двинулся дальше.

То, что удалось разглядеть, называлось селем. Иначе как объяснить трубы завода, погружённого в грунт. Не закопали же их. Завод, металлургический, производящий рельсы для всего мира. Но торчащих из земли труб было как-то мало. Почему так решила? Не знаю. Чутьё?

Мужчина спрыгнул с лошади, оставил меня на ней, и ушёл в раскоп. Обзор на этом заканчивался. Пора делать ноги? Я пошевелилась, в итоге свалилась головой вниз. Благо, успела сделать хоть небольшой, но кувырок, больно ударившись пятой точкой. Встать я смогла лишь до сидячего положения. Голова кружилась. Отползти никуда не вышло. Больно даже пошевелиться. Надеюсь, позвоночник я не сломала.

В таком положении меня и застал Хьюз.

— Вы ещё здесь? Хорошо, что хватило ума не сбежать, — обращался он ко мне лишь на английском. — Поехали! — позвал он.

Но я не могла пошевелиться. И сейчас была б рада, если б он сам взял меня на руки и взвалил на лошадь.

— Мэм? — спросил англиец.

Возник порыв ответить, но вспомнила, что делаю вид, что не разумею его.

В итоге меня вновь сцапали в объятия и поместили на лошадь, правда, на этот раз сидя.

Тело ныло. Каждое движение скакуна отдавалось острой болью. Как бы перелома не было.

Пока ехали, я заглянула внутрь себя, постаралась направить энергию на исцеление, вот только энергии было мало. Но она мне нужна. Я потянула её из насыщенной красной ниточки — цвет та не поменяла, но нужное количество всё же достала. И пока мы ехали, тело восстановилось. Трещины полностью исцелились, хотя синяки и растяжения остались.

Меня привезли в какое-то низенькое здание без стёкол. У него не имелось дверей и входили мы через окно. Вначале я, затем этот старый мужчина.

Поднялись по лестнице на два яруса вверх, он отпер дверь. В подъезде было светло, чего не скажешь о квартире.

Окна забиты досками с дырками, через которые проникал солнечный свет. Его хватало, чтобы разглядеть битую мебель, мусор. Я не спешила входить, бегло осматриваясь в поисках путей к отступлению. Из квартиры вряд ли удастся сбежать.

— Иди сюда, — позвал мужчина, переступив порог. — Ты ведь голодна!

Он давил на больное. Сил бежать просто не было, а может, уже истосковалась по обществу. Я несмело переступила порог.

— Кто вы? — спросила по-русски, не желая выдавать своё знание английского. Пусть думает, что не знаю и не понимаю, о чём они говорят.

— Меня зовут Джон. Джон Хьюз. А тебя? — ответил он на русском, но с небольшим акцентом.

Я, правда, попыталась вспомнить. Но лишь пожала плечами.

— Тебе следует отмыться и переодеться.

Меня провели в маленькую комнатушку. Англиец снял с себя пиджак, а затем и рубашку, оставаясь лишь в портках. Тело его было в хорошей форме. Проступали бугры мышц. И не скажешь, что старик.

Стало мерзко. Что он задумал? Он повернулся ко мне и рывком разорвал мою одежду. Я напала, стараясь ударить по болевой точке, но он ловко увернулся, прижал меня к стене.

— Сопротивляешься, киска. Хорошо! Я люблю строптивых! — и такая похабная ухмылочка, что ощущения гадливости добавились.

Он вытащил из сжатого запястья кинжал и бросил за пределы комнатушки.

— Я бы оставил тебя одну, да ты на ногах не стоишь!

— Ч-ч-т-то в-вы себе п-позволяете?

— Я тебе полью, сама не сможешь помыться. Так что давай залезай в ванну, а то придётся мне тебя мыть.

Рассудила, что временно сделаю вид покорной овечки.

Поначалу я смущалась своей наготы и этого мужчины, но потом перестала замечать. Руки он ко мне не тянул, во всяком случае, пока. И я помылась. Волосы же так и остались узлом.

Он закутал меня в полотенце и позвал в одну из комнат выбрать наряд.

Одежда, на удивление, казалась добротной, такой приятной на ощупь, что я не могла не притронуться, получая эстетическое наслаждение. Заметила, как англиец глядит на меня и схватила первое попавшееся одеяние. Тёмно-синий костюм. Шаровары, расклешённая юбка, длинная сорочка. Внутри будто кто-то наматывал кишки. Всё сжалось, и так больно стало. Но я скинула полотенце и надела её.

— Что будем делать с твоими волосами? — спросил англиец.

Я непонимающе подняла на него взгляд.

— Отрежем коротко или расчёсывать будем?

За его предложение готова была убить.

— Второе! — буркнула, не подумав, что это придётся делать самой.

Но мужчина взял откуда-то гребень и подошёл ко мне.

— Садись, будем чесать твои косы!

— Кто ты? — прошептала я.

— А ты? — вернул он шпильку. — Кого-то ты мне напоминаешь... — задумчиво протянул он.

— Я? — задумавшись, я села на кровать. А англиец взялся за мои волосы. Кто же я?

Взгляд упал на покрывало, покрытое слоем пыли. Знакомое покрывало. Кажется, я знаю это место. Вон там стояла раньше сова-будильник, а вот здесь лежали мои украшения.

Я выдвинула ящик комода. Пусто!

Вздох разочарования вырвался сам собою. Ошиблась или просто тут некоторые вещи изменились?

— Пойдём, помоем голову? — предложил англиец.

А я встала и подошла к зеркалу. Светло-русые волосы спускались до пят. Лицо показалось знакомым.

— Пойдём. Правда, воды мало. Водопровод пока не провели. Но разводить вшей не стоит!

— У меня нет вшей! — возмутилась я.

— Да ну?

Я поплелась в банную. Почему он называет её ванной?

Кое-как помыв волосы, я замотала их полотенцем, чтобы оно впитало большую часть влаги.

Мне предложили поесть. Консервов. Но и им была рада.

Разговор не вязался, англиец не донимал. Поев, я пошла мыть посуду, вот только вода в кране отсутствовала. Всё это время за мной наблюдали.

— Ты — местная? Откуда ты? — завалил вопросами англиец.

Я пожала плечами.

— Что вам от меня нужно?

— Пока — ничего. А вечером — поглядим, — его слова звучали как приговор.

Я схватила нож, оказавшийся в доступности, стараясь, чтобы мой жест оказался незамеченным.

Мужчина ушёл и на какое-то время я о нём забыла. Всюду стояли подсвечники, и они здесь были чужими. Под высоким потолком висела электрическая люстра. Я щёлкнула выключателем. Ничего! Значит, ни света, ни воды. Я подошла к окну и выглянула во двор через небольшую дырочку, стараясь оглядеться. Напротив был ещё один дом, подобно этому, выглядевший несуразно, словно нижние этажи засыпало или замело да и дверей не наблюдалось. Входили так же, через разбитое окно. Вспомнила раскоп на заводе. Похоже, город просто откапывают.

Эта квартира показалась мне знакомой. Я прошлась по ней. Расстановка мебели, некоторые вещи нашлись на своих местах. Хотя... Это ведь типовая квартира. Под ней должна быть точно такая же.

Я, проверив периметр и убедившись, что Хьюза в квартире нет, тихонько выскользнула из неё. Спустилась на ярус ниже, оказавшись перед такой же дверью. Толкнула её. Здесь света было много, потому что окна никто не забивал. Но осколки валялись везде. На столе кучка земли или чего-то ещё. Я по битому стеклу подошла к окну вплотную. Чёрная земля. А то я хотела увидеть? Ещё раз всё осмотрела, но глаз ни за что не зацепился.

Эта квартира, казалось, пострадала сильнее. Типовая, такая же, как верхняя, но чужая. В шкафах было пусто, как и везде. Скорее всего, люди отсюда просто выехали. Но здесь можно остаться. Спрятаться от английца.