прода 29/10

Интерлюдия.

Когда все пошло кувырком? — размышлял Владимир Антонович, чистя табельное оружие после разноса, устроенного разгневанным патроном, — Вчера, когда по уши в других хлопотах упустил принцессу?

А ведь император что-то знал!.. Не просто так Ольга сбежала в Питер! Ой, как не просто! Знать бы еще, что там между ними произошло? И с чего? Может быть, и удалось бы выкрутиться.

Или пять дней назад, когда узнал о происках Буратова?.. Кому он нес бумаги? Донес ли? И где и когда они теперь всплывут? И всплывут ли? Одни вопросы!

Группа, посланная на перехват, не вернулась. Не вернулся в Зимний и сам Александр. На месте предполагаемой встречи заместителя со связным остались лишь следы пожарища, но и Буратов, и старший в группе были сильными темными, огнем владели на уровне. И кто из них кого спалил? Хорошо бы, если они друг дружку взаимно приложили вместе с компроматом, но как в этом убедиться?

Буратов... Саня-Саня, чего ж тебе не хватало, что начал под меня копать? А ведь и нареканий-то к тебе никогда не было! И ее высочество ты бы не упустил, что бы между ней и отцом ни произошло! Пару раз даже думал, что хорошо бы тебя преемником назначить! Жаль только, французские "друзья" (чтоб им пусто было!) не одобрили бы такого хода.

Или за отсчет надо брать четверть века?

На том проклятом Дне Империи они с Тихоном получали первые генеральские звания. Приказы были уже все подписаны, но вручение орденов и новеньких погон должно было состояться в торжественной обстановке всеобщего награждения. И то сказать, операция, которую они на пару провернули, того стоила!

Взрывы, смерти, паника... Поникший и сломленный Елизар Андреевич, передающий дела... Растерянность, ожидание и слабенькие нотки злорадства: засиделся старик в тепленьком креслице, ох, засиделся! Потерял нюх.

Неожиданные назначения, тщательно скрываемое ликование — траур же!

Расследование, что в последний раз вели в паре с Тихоном.

Озлобленные неодаренные студенты, которым в силу отсутствия источника заказаны были высокие места. Ну, так понимать надо — редко когда простой человек сравнится с одаренным! Из обычных единицы наверх пробиваются, а остальным уготована участь безликой серой массы. Но не дно же! Вполне пристойная сытая жизнь!

Студенты удивили и сплоченностью, и уровнем конспирации — клубок к их предводителю разматывали долго. Но узнав, кто их вожак, удивляться перестал: должен же парень хоть что-то от него взять!

Есть в жизни любого одаренного период, когда он думает не головой. У кого-то это время быстро пролетает, у кого-то затягивается, но миновать его не удавалось еще никому. Не удалось и Владимиру Антоновичу, тогда еще просто Володе — второму сыну провинциального помещика Лопухина.

Марьяшка... Даже спустя годы помнятся ее забавные веснушки и сладкие губы... Стоит ли удивляться, что вышло все так?

Суровый отец не принял беременную девушку, обратившуюся за помощью. Сам Володя тогда уже учился и не знал, к чему привело веселое кувыркание в стогу. Узнал лишь много позже. Не поленился, разыскал. Сын — веснушчатый крепкий малыш — никаких чувств не вызвал — ребенок как ребенок. К тому же на самого Владимира он похож не был, и не унаследовал источник — и так случается в паре одаренный-неодаренная. Нашел, посмотрел и забыл. Служба была важнее.

А знал бы, что через год после той встречи Марьяна умрет? И что парень попадет на попечение к чужим людям? Да ничего бы это не изменило! Неодаренный сын блестящему офицеру, стремительно делающему карьеру был неинтересен! А еще было опасно расстраивать ревнивую клановую невесту, рискуя сорвать свадьбу.

В скромную студенческую квартирку он успел за минуты до посланной группы задержания. Володя Ракшин (а ведь назвала в честь него!) навсегда исчез, так и не попавшись в руки следователям. А безымянное тело в лесу?.. Зверям тоже надо что-то есть! И не шевельнулось в душе ничего — студент был помехой, а помехи Владимир Антонович хорошо научился убирать за время службы.

А потом пришел он, Жак Мотинье, французский консул. И показал документы и фотографии. Так начался новый этап в жизни Лопухина-Задунайского, плавно приведший к сегодняшнему дню.

И что теперь готовит завтрашний?

Собрав пистолет, Лопухин привычным жестом убрал его в кобуру.

Что бы ни готовил — он к нему готов.

Глава 7.

Дур на своем веку я повидал немало — от "прелесть, что за дурочка" до реально тупых и непроходимых. Умниц, надо сказать, встречал не меньше, хотя даже лучшие из них могли в какие-то моменты переходить в первую категорию, но речь сейчас не о них.

Подвид "героическая дура-самоубийца" выпадал из моей картины мира. Да, мать ее, какая героическая?! Самоназначенная жертвенная коза! Я бы понял, если бы она приехала что-то полезное сделать! В корпус добровольцев женщин запислось не так уж много, но хватало, только это были профессиональные врачи и медсестры, фармацевты и несколько редких специалистов, что я запрашивал. И они отнюдь не собирались здесь подыхать, а приехали помогать и спасать. Невзирая на то, что все они перенесли ветрянку — остальных просто заворачивали — риск заразиться и умереть все равно сохранялся непомерно высоким. Я точно знал уже о нескольких случаях, когда заявленный иммунитет не помог.

Но эта!!! Что за чушь творится у нее в башке?!

Хотела умереть — пошла бы со Спасской башни спрыгнула! Типа: мысленно я с вами, целую, Оля! Меня бы это устроило гораздо больше!

Как не рухнул госпиталь от моей ярости — не представляю.

И самое обидное, — понял, когда вник, — открыто запросить ее эвакуацию из города — это собственноручно нанести удар ниже ватерлинии по репутации императора. Вряд ли ему там легко даются многие решения. А я только что лично проводил единственную доступную мне возможность незаметно сплавить ее отсюда! Других обладателей подлодок я не знаю! И Сорецкий, если не дурак, сюда в ближайшее время не сунется.

Уже занесенную для второй затрещины руку перехватила рука Олега. Пока я тут матерился мысленно и вслух, он прошел следом и теперь удерживал мою кисть в своей стальной хватке.

— Не надо делать того, о чем потом будешь жалеть.

Дернувшись, признал его правоту: и первый-то удар был лишним.

— Отпусти, я уже в норме.

Получив свободу, свел наливающийся краснотой ушиб и по максимуму накачал девушку жизнью из того резерва, что оставил себе после зарядки "лечилок". Жалкие остатки извел на собственные синяки — захват у Олега был не детским. Пока растирал предплечье, анализировал собственное поведение и не находил ему разумных объяснений. Я бывал в разных переделках, до нынешних масштабов они, конечно, не дотягивали, но тем не менее стресса там тоже хватало. И растянутого во времени в том числе. Но никогда не было, чтобы я так легко впадал в бешенство и распускал руки, хотя не скрою, периодически очень хотелось. Собственно, еще три дня назад почти в этих же декорациях от рукоприкладства я без проблем удержался. А уже сегодня машу кулаками направо и налево.

Что изменилось?

Единственный ответ, что приходил на ум — "шарм", который держу третьи сутки без перерывов. А ведь подозревал, что есть в нем подвох! Иначе бы Павел его гораздо интенсивнее применял.

Как ни жаль, но придется свернуть технику и пользоваться ею только в исключительных случаях — побочные эффекты мне не нравятся.

Оторвал взгляд от пола и уже совсем было собрался начать просить прощения, но... не смог выдавить из себя ни слова...

Как?!!!!!!!!!!!!

Они ни разу до этого не встречались, могу чем угодно поклясться!

Он понятия не имеет, кто она!

Она не знает ничего о нем!

Но хоровод сердечек, что порхали вокруг них, казалось, можно было потрогать.

Да вашу ж мать!!!

Олег помог Ольге подняться на ноги, и ее рука все еще продолжала лежать в его. В этом касании не было никакого интимного подтекста, но я чувствовал себя в этой комнате более лишним, чем когда пришлось с каким-то вопросом зайти к Алексею с Викой в их медовый месяц.

Вышел и устало прислонился к стене снаружи.

У них нет даже тени шанса быть вместе, но пять минут я им дать могу.

— Ольга, это Олег. Олег, это Ольга. — Они уже знали друг о друге самое важное, но хотя бы подобие приличий следовало соблюдать. — С этой минуты ты отвечаешь за нее головой! И я не шучу.

— Как ты себе это представляешь?

— Просил секретаря — получи и распишись. Почерк у нее приличный. Ольга, если у тебя что-то здесь есть — забирай. Ты идешь с нами. — Я пока не собирался разглашать ее статус, поэтому привычные обороты смело опускал.

— Но...

— Ольга!!!

— У меня сумка, сейчас принесу.

— Ты ее знаешь? То есть, кто она? — спросил Олег, провожая девушку взглядом.

— Дочь одного моего знакомого. Обижать не советую.

— Да, я...

— Очень! — выделил я интонацией, — не советую.

— ... и не собирался! Она из твоих бывших? — внезапно ревниво поинтересовался мой друг.

— Нет. — Не солгал ни словом, ни душой. Ольга была кем угодно, но не "бывшей". Земеля заметно расслабился.

— А сам тогда чего?! — опять подозрительно прищурился он.

— Психанул — она одаренная и без иммунитета. Извинюсь потом.

— Так она что, заразиться может?! — дошло до него спустя минуту. Меня начало пробивать на хи-хи — влюбленный Олег очень отличался от своей обычной ничем непрошибаемой версии.

Представив Зему, отгоняющего пудовыми кулаками вирусы от девушки своей мечты, уже не выдержал и выдал нервный смешок. А Олег подлил огня, выдав на полном серьезе:

— Надо с этой эпидемией кончать!

— Бл..! Олег! А мы тут чем занимаемся?! — я уже просто откровенно ржал. На что он в коронном жесте приподнял бровь и припечатал:

— Пока что — х...ней!

На катере, разбив парочку, устроил принцессе форменный допрос, но связи с Митькиными делами не прослеживалось: после разговора с отцом, надумав себе всякого-разного, из резиденции она выбиралась почти самостоятельно, используя влюбленного в нее телохранителя, что слег уже здесь. Даже если выживет... лучше ему не выжить.

— Я понял Ваши мотивы, Ольга Константиновна. Порыв души и все такое. Но тогда почему вы не пришли сразу в штаб?

— Снова на вы? — иронично поинтересовалась она.

Хоть я и знал, что накатившая волна злобы не моя, сдержать ее удалось с трудом.

— Ты услышала!

— Я не понимала, как тут страшно! — Ольгу прорвало, она говорила и говорила, выплескивая на меня пережитые ужасы, а я слушал и разочаровывался: и вот эту девушку я считал разумной?

Издалека, из чистенькой непострадавшей Москвы, имперской небожительнице эпидемия представлялась чем-то трагичным, но возвышенным. В ее представлении больные не пахли, не ходили под себя, не корчились в муках, а тихо-мирно лежали на койках с бессознательными, но обязательно бледными и одухотворенными лицами. А мимо них, с теми же одухотворенными лицами скользили врачи и медсестры и — это важно! — строчили что-то в своих блокнотах, не прикасаясь к пациентам. Нет, прямо она этого всего не произносила, это я уже перевожу ее бессвязный лепет на человеческий язык и, конечно, утрирую.

Но факт остается фактом — к тому, что на самом деле творилась в Питере, ее высочество готова не была. Отойти и затеряться на вокзале Ольга не смогла: развозку спецов по местам Борька организовал четко. Кричать: "Я принцесса и наследница!" и требовать доставки в штаб почему-то постеснялась. С ее слов — решила сначала оценить все своими глазами. Дооценивалась — везший добровольцев автобус точняком проехал мимо сжигаемого кургана тел. Если уж у меня в кабинете нет-нет, да пованивало горелым мясом, то представляю, чем надышались они! Не выворачивало лишь самых закаленных.

В прострации, сама не своя, вместе с другими добровольцами принцесса попала в госпиталь и какое-то время ни о чем не помышляла, но когда свалился единственный ее защитник — му...к-телохранитель, помогший ее сюда пробраться, — впала в шок и устроила истерику. Не там и не тем. Кто-то из штатных медсестер, как бы не моя Надя, надавал ей оплеух и пристроил к делу — неуравновешенную девицу убрали подальше от больных, поставили в прачечную и не спускали с нее глаз. Они-то боялись нервного срыва, но Ольге, не ожидавшей подобного обращения, пришлось покориться, попутно пересматривая собственные взгляды на жизнь. И внезапно оказалось, что умирать ей вовсе и не хочется. Тем более вот так, грязно и некрасиво. Пока думала — настал комендантский час, а вскоре уже и я появился.

— Ольга! Я прошу тебя пока не раскрывать инкогнито.

— Почему?

Тщательно подбирая слова, я постарался обосновать свою шаткую позицию:

— Сейчас это вопрос централизованной власти. Губернаторствую я здесь на очень птичьих правах, недолго, и уже много успел наворотить — правильного и неправильного, все разборы будут потом. Недовольных хватает, но они пока особо не высовываются — спасибо твоему отцу. Но если вдруг появится альтернатива мне — начнется мелкий саботаж. С каждым моим спорным решением будут бежать к тебе. Да и с другими приказами все вольно или невольно будут на тебя оглядываться. В нашей обстановке, когда счет иногда идет на минуты, я не могу такое позволить. Позже, мы обязательно представим тебя со всеми положенными церемониями, подробно осветим твой вклад в дело спасения столицы, но пока тебе придется потерпеть.

— Но я же буду при штабе? Все равно кто-нибудь догадается.

— Твоя внешность кардинально поменялась, я сам узнал тебя с трудом, но мы-то были знакомы, а остальные!.. Ты не представляешь, как мало сейчас осталось тех, кто может тебя узнать! Когда это случится, тогда и будем думать.

Неуверенным наклоном головы принцесса подтвердила свое согласие, позволив мне покинуть ее.

— Егор! — окликнула она меня уже в дверях каюты, — Я умру?

— Не умрешь. Обещаю! — "Я сам тебя убью" — добавил мысленно.

— А Олег, он кто?

Женщины!!!

— Начальник чрезвычайного штаба города. Майор. Герой. У него наград чуть меньше, чем у Сурадзе. Мой вассал. И лучший друг.

— Не говори ему, что мы с тобой...

— Не было ничего и никогда!

— Не было, — слабым эхом отозвалась она, — ничего и никогда! — решительно закончила девушка.

Афишировать Ольгу как принцессу я не хотел по многим причинам, не только по тем, которые озвучил ей. Одна из них сейчас плыла в сторону Москвы. Одна плела сети вокруг трона и попутно имела зуб на меня лично. Но даже не эти основные и сотни более мелких доводов повлияли на решение — за два дня только в меня стреляли уже восемь раз. Лишь один раз пуля прошла близко, забрав жизнь Гоши Большого, но моего невероятного везения у Ольги не было.

Теоретически, император может мне простить смерть дочери от болезни. Да, хрена ли себе врать — не простит! Сам, идиот, наболтал лишнего, не учел ее молодости и горячности! Маловероятно, что "тестюшка" цинично пожертвовал наследницей (хотя процентик все же на этой чаше весов я оставил, просто, чтобы был — с одним из их рода я уже имел случай ошибиться) — и не потому, что я так верил в людей, но тогда ее побег как-то поумнее бы обставили.