Игра Владыки (Глава 15)

Пока доставала эти три плода — замерзла. У дна вода действительно очень холодная. Из-за зарослей илиса и подводной растительности прогревается только поверхностный слой, а в глубине как была ледяная вода со склонов, так и остается. Чуть-чуть только теплее, чем в горных речках. Много не поплаваешь. Еще эта склизкая сволочь норовит выскользнуть из рук. Пару раз роняла и приходилось нырять заново. Провозилась дольше чем рассчитывала, но все же достала что хотела и даже сплавала за гроздью чесночных ягодок. План выполнен, пора уходить, пока я не нашла себе приключений и пока погода не испортилась окончательно.

Небо уже полностью затянуло тучами, наливающимися свинцовой тяжестью. Задул порывистый прохладный ветер, холодящий мокрое тело. Оглушительно тарахтят и свистят насекомые, где-то в траве орут мелкие летучие зверюги-димары и переливчато чирикают кирики. Речные куану с чего-то подняли шум в илисе.

А вот это уже хуже: если мелкие дракончики верещат, значит, есть что-то опасное.

Надо шевелиться и валить с равнины!

Быстро обтеревшись, я сунула полотенце в сумку и только потянулась к футболке, как рядом что-то тихо зашелестело. Как шелестит трава под... тяжелой лапой. Я подняла глаза и... встретилась взглядом с яркими круглыми желтыми глазами крупной кошки.

Зеленой. Полосатой. Пятнистой равнинной хищной кошки.

Инт.

Мир словно замер, застыл в стазисе. На какое-то казавшееся бесконечным мгновение, от которого сжимается сердце и цепенеет все внутри, покрываясь стылым холодком. А потом глухо бухнуло мое сердце и мысли понеслись потоком отдельно от разума.

Холодные, четкие мысли напарника забивали панику: даже такая кошка не прыгает мгновенно: ей нужны секунды для подготовки. Полторы секунды, за которые можно что-то сделать.

Вот напрягается тело, чуть припадая на передние лапы. Как только опустится до нужного уровня — инт прыгнет.

Что я делала — я не думала. Я смотрела в глаза равнинной кошке, чувствуя, как по коже пронеслись колкие иголочки, собираясь морозцем на кончиках пальцев. Мгновение неподвижности, мышцы зверя напрягаются и... и от меня плеснуло каким-то родным приятным морозцем. Стылой дымкой, сизой как утренний туман. Свежей, словно дыхание зимы. Знакомой. Жемчужно-перламутровой. Несущей тот холодок, от которого непроизвольно волоски по телу встают дыбом.

В голове разливалась предательская легкость и звонкое ощущение умиротворения. Покоя. Восприятие как-то странно сместилось, словно сознание провернулось и перешло в какой-то иной режим. Знакомый, когда яркие эмоции вроде страха, беспокойства или паники гаснут, оставляя лишь... любопытство и жгучий интерес, возглавляемые странной логикой. Одна сторона разума продолжала ждать нападения, мечась в поисках выхода, а вот другая... та, которая брала верх...

Зачем переживать и нервничать?

Киса же такая милая...

Глазки круглые-круглые, желтенькие. Зрачок тоже круглый. Вон какой большой, почти закрыл всю радужку. Ушки тоже кругленькие, но почему-то сейчас к голове прижались так плотно, что почти не видно. Но я помню, что они кругленькие. И зелененькие. С черными крапочками и ободком по краю. Черненьким и пушистеньким. А еще у кисы шерстка дыбки встала. Почему? У нее такая смешная толстенькая плотненькая шубка. Как плюшевая. И киса почти на пузо легла. Кисе страшно. Почему кисе страшно?

Страшно?

В моей голове тоже почему-то звенит чужой страх и... Беспомощность? Почему? Что не так? Все же хорошо. Киса не нападает... Киса боится!

Тихое поскуливание ударило в голову, разом вышибая из странного состояния.

Киса?

Что за..?

Какая "киса"?!! Это же...

Стоило мне шевельнуться, как зеленая кошка со взвизгом порскнула в илис и исчезла из поля зрения.

В голове набатом звенели эмоции напарника, бешено колотилось сердце. Руки тряслись в тике. А я сидела и тупо пялилась то на пожелтевший илис, то на тонкую наледь на камне и плодах афлиса. Глянула на воду и успела заметить, как стремнина уносит полосатые тушки дохлых рыбешек. А одна зацепилась за побуревшую водоросль и застряла.

Дохлая рыба. Пожелтевшая трава. Наледь на камне.

Что только что произошло?!!

* * *

— Удивительно, не правда ли? — тихий умиротворенный голос прошелестел в звонкой тишине огромного зала.

Хартахен медленно повернул голову, но старший Триады все так же смотрел на огромный экран и на невысокую светловолосую девушку, сидящую на заледенелом камне и растерянно озирающуюся по сторонам.

— Это была инициация, верно?

Нутарэ отрицательно качнул головой.

— Вспомни, что предполагает инициация одной из Первостихий или Первооснов. — он повернул голову, укоризненно посмотрел на юного друга и подопечного.

Молодой Творец недоуменно заморгал, но потом, вспомнив собственную инициацию Всетворящим, досадливо поморщился.

— Верно. Пройди она инициацию сейчас, и мы бы получили редчайшую возможность увидеть пробуждение Дитя Вечной. Но этого не произошло. Был всего лишь всплеск силы. Слабый всплеск.

— Но? — настороженно спросил Хартахен, ощутив подвисшую недосказанность.

— Достаточно того, что он произошел у живого существа, оставшегося живым. — голос стал ниже и тяжелее. — В мгновения опасности, когда сознание мечется или впадает в ступор, срабатывают инстинкты, основанные на том, чего не помнит личность, но что навечно впаяно в саму суть и душу.

Вновь подвисла пауза недоговоренности, но Хартахен молчал, терпеливо ожидая, когда старший продолжит говорить.

— Благоволение Леди остается навечно, раз и навсегда изменяя того, кому было дадено. Не всегда это благоволение раскрывается Даром, как проявилось сейчас спонтанным всплеском на волне страха. Чаще всего оно проявляется в мимолетных мелочах. В косвенных признаках, по которым его можно распознать лишь при длительном наблюдении за разумным. — улыбка промелькнула на губах и исчезла. — Память о прошлых жизнях может никогда не пробудиться, но она не пропадает бесследно, приходя во снах, в сумбурных видениях, в смазанных образах. В подспудном, инстинктивном знании того, что никогда не знал и о чем не мог узнать.

— Но может и вернуться? Память.

Нутарэ кивнул и продолжил говорить:

— Что есть память? Я не говорю об информации, физически записанной в мозге или в ее энергетической копии на ауре или ноослое разумного существа. — древний Творец повернулся лицом к сородичу, чуть склонил голову набок. — Откуда берутся знания прошлых жизней? Образы. Рефлексы и моторные навыки, которых никогда не было и быть не могло, если душа прошла по кругу перерождения и утратила дух вместе с хранимыми в нем знаниями.

— Что-то сохранилось?

— Верно. Сохранилось. Но как? Считается, что все данные о личности хранятся только и исключительно в духе. Потеряй его, и ты теряешь память, личность, обретенные Дары и так далее.

— Но?

В синих глазах блеснули яркие искорки, голос стал ниже и раскатистее, сохранив тягучую мягкость и мелодичность.

— Душа неоднородна. Да, строение вроде бы всем известно: ядро, слои, оболочка, на которой формируется дух. Но что именно оседает в этих внутренних слоях, которые так насыщенны энергией и информацией? Что и по какой причине впаивается намертво? Почему некоторые связи разумных существ проносятся сквозь жизни и разлад неразрывными узами, куда более сильными, чем любой нерасторжимый брак? Почему даже после фактического разрушения души до голого ядра сохраняется в памяти чужое лицо? Намертво, приходя во снах и бередя новосозданную душу тем, что не может сохраниться после перековки в Кузне?

Хартахен молчал, но от него не требовалось ни ответа, ни даже участия в неспешном размышлении вслух.

— Ты выставил на Игру существ, о которых ничего не знаешь. Нам неизвестно, какое наследие прошлых перерождений может пробудиться. Какие проявятся долги, связи, что пробудится в памяти? Это невозможно проследить, если не можешь чувствовать нити судеб. — тихий смешок пронесся морозцем. — Мастера Вероятности могут прогнозировать будущее, могут его прогибать под себя, играя на бесконечном полотне событийных и причинно-следственных связей, строя успешные комбинации на миллионы лет вперед, но неспособны проследить одну-единственную жизнь в прошлое про череде перерождений. Я не знаю, кем были эта девушка и ее аззар в прошлых жизнях. Я не смогу это проследить. Но я знаю того, кто сможет хотя бы дать мне вектор поиска.

— В этом есть надобность?

Синие глаза отчетливо полыхнули неоновым светом.

— Есть.

Тон, каким это было сказано, отрезал все вопросы.

— Мне необходимо поговорить с Чи"Инаром. — сухо добавил Нутарэ. — Мне не стоит покидать Домен до возвращения Нимуса. Потому я приглашу его сюда. Тебе присутствовать при этом разговоре не обязательно, но если будет желание...

Фраза оборвалась, открывая многогранность недосказанности, которую сложно понять превратно.

— Когда?

— Как только он ответит на мой вызов.

Хартахен помялся и глухо произнес:

— Я... я подумаю.

Древний Творец чуть заметно склонил голову в согласии и вернулся к наблюдению за девушкой, медленно поднимающейся на дрожащие ноги.

* * *

Первый ступор прошел, оставив после себя тяжелое послевкусие и сумбур в голове. Можно было бы пафосно заявить, что в голове кишели мысли и мешали мне думать. Ну или что-то в таком же духе, но... нет. В голове царил звонкий такой, красивый вакуум, не замутненный внятными мыслями на тему только что произошедшего и не отягощенный ничем полезным. А ленивые вялые размышления лишь оттеняли это в чем-то даже приятное состояние отупения.

Громыхнул еще далекий гром, намекая, что тупить пора заканчивать, если я не хочу попасть под грозу. А о произошедшем я подумаю потом. Вечерком, у костра, в уютной темноте заброшенных руин, замотавшись в покрывало и с кружкой горячей чифы в руках. Сейчас думать не надо. Сейчас надо возвращаться... куда? В лагерь? Назвать это место лагерем не поворачивался язык. На базу? Смешно. Какая это "база"? На язык навязчиво просилось "домой", но могу ли я назвать это место домом?

А почему нет?

На всей планете заброшенные руины больше всего подходят под это определение. Мне там было хорошо. Мне там безопасно. Меня это место... приняло, как бы это ни звучало. Значит — это мой дом. Пока не появится другое место, которое я смогу так назвать без внутреннего сопротивления.

Подняв рыбу и завернутые в многострадальную простыню плоды афлиса, я раздвинула рукой некогда гибкие, а сейчас пожелтевшие хрупкие стебли илиса и шагнула в заросли. Встреча с равнинной кошкой отрезвила и сбила благостный настрой, возвращая к реалиям дикого мира. Размеренно топая по равнине к четырем одиноко растущим деревьям, служившим мне ориентиром, я прикидывала, что буду дальше делать. Идея попсиховать у костра, конечно, замечательная, но... Мысли сами собой переключились на недавние события и на вывод, мгновенно всплывший в голове: надо срочно научиться вызывать такой всплеск сознательно. А еще лучше научиться этим странным сизым туманом управлять. Но не все сразу.

Здравый смысл велит относиться к экспериментам со столь смертоубийственным явлением с осторожностью, но логика подсказывает, что результат надо закреплять немедленно, пока я могу вспомнить это состояние воздушной легкости в голове, этой странной логики, от которой обсыпает морозцем. Вспомнить в мелочах, в тончайших нюансах воспроизвести ощущения.

По спине знакомо дернуло стылым холодком, руки кольнуло тоненькими иголочками. Я скосила глаза, успев заметить серебристый дымок, развеивающийся в воздухе.

— Значит, я могу это повторить.

Остановившись, подняла руку и смотрела, как вьется между пальцами серебристый, чутка мерцающий сизый дымок, холодя кожу и обдавая приятным морозцем стылого зимнего утра.

Интересно, а если...

Сизая дымка охотно собралась в небольшой шарик. Но стоило попытаться его кинуть, как он распался дымкой и развеялся.

Жаль. Отличное было бы оружие.

А если попробовать совместить? Дымку и более стабильную структуру. Может, удастся получить что-то более устойчивое? Например, объединить с одним из шариков? Почему бы и нет? Не попробую — не узнаю. Но с каким? Плазма отпадает сразу. Почему-то была железная убежденность, это идея сочетать огонь и такую дымку... не лучшая. Или не стоит этого делать сходу. А вот мысль про один из непонятных пока энергетических сгустков... Например, чисто-белый, чутка мерцающий, крошащий дерево в щепу и сверлящий камень без нагрева.

Кожу кольнуло совсем иными иголочками и над поднятой ладонью свободной руки засиял привычный белый шар, ослабленная версия которого прекрасно выполняла роль лампочек.

Не знаю, чем я думала и на что рассчитывала, ставя такой эксперимент, потому как когда по руке потек уже знакомый стылый морозец, а серебристая дымка начала окутывать сияющий энергетический шар, я не задумывалась ни о чем важном вроде неудачи, дестабилизации шара и его вероятного взрыва в моих же руках. Здравые посылы инстинкта самосохранения, видать, до мозга не дошли, заблудившись где-то по дороге. Зато мне стало интересно, получиться ли соединить два результата: убийственную дымку и крошащий все на пути сгусток непонятной энергии. А оно очень хорошо начало соединяться, сплетаясь каким-то странным образом. Мне даже показалось, что я увидела тончайшие светящиеся ниточки, опутывающие сгусток красивым ажуром сложных переплетений силовых потоков. Завораживающее зрелище! Сияющая сердцевина, сизо-дымные "лепестки", пронизанные тоненькими ровными нитями, слепяще-яркие искорки на их пересечении... Красиво!

А потом я взяла и бросила эту красоту в сторону. Эксперимент должен быть доведен до логического завершения: до испытаний.

Не было никакого взрыва, хлопка или еще какого-то звука. Все произошло в тишине под рокот далекого грома: всплеск холодного топазово-льдистого свечения, плеснувшая во все стороны серебристая дымка и... и опадающая под порывами ветра невесомым прахом трава.

Это было даже красиво. Жутко? Бесспорно. Но красиво.

— Как-то так оружие массового поражения и появляется... — выдохнула я, глядя на мертвую проплешину в разнотравье.

В голове отчетливо звенели яркие эмоции напарника: его удивление, переходящее в заинтересованность, его радость за меня и мой успех, теплая волна поддержки, наполненная мельчайшими оттенками его чувств и затухающими отголосками того страха, который выдернул меня из опасной легкости. Это радовало куда больше чем сам успех. Ради того, чтобы чувствовать его одобрение и радость за меня, хотелось еще что-то сделать, чего-то добиться сверх того, что я уже могу.

Интересно, тот пацан-маг знал о подобном воздействии на нашу психику, когда проводил ритуал?

Неважно. Уже — неважно: эффект есть.

Передернув плечами, я перехватила простыню с афлисом удобнее, закинула на плечо как котомку и пошла к лесу. Сегодня обойдусь тем, что уже набрала. Надо будет — накопаю корневых бульб у руин, благо, кустарник растет по всему лесу. А пока стоит пошевелиться. Гроза приближается: вал облаков накатывает темной стеной. Мне еще надо набрать хвороста: того запаса, который Зуан держит в руинах надолго не хватит, а я с утра пошла на побережье, решив отложить сбор веток на возвращение. Тогда эта идея казалась здравой. Кто ж знал, что гроза начнется так скоро?