Сторонники и противники изменений разделились примерно поровну: Фима— казначей, расположившийся слева за столом президиума не одобряет роспуска, но как-то робко, с оглядкой на сидящую подле него в цетре председателя коммуны Любу Щербакову, мою 'пациентку' (хороша, чертовка!), которая напротив роспуск одобряет.

-Пусть Алёша скажет, что он думает.— Это её фамильярное обращение ко мне, намекающее на наши былые 'особые' отношения, вызывает острую ревность казначея, которую он не может скрыть.

-Мне, если честно, то жаль.— Собрание затаило дыхание.— Понятно, что коммуна ведёт к уравниловке, что хорошие студенты, имеющие повышенную стипендию, теоретически могут кормить лоботрясов и лентяев, которые не получают её вовсе. Но у нас этого не было... Так и можно выгнать таких из коммуны.

Рыжая стрелка-бровь Любы недовольно ломается посередине.

-Хотя, конечно,— не выдерживаю морального прессинга грациозной соседки.— главное как люди друг другу относятся, а не название. Не дадите же вы своему товарищу умереть с голоду? Поможете же если что?

Народ зашумел, раздался смех, заскрипели стулья.

-Спасибо, товарищ Чаганов,— ледяной голос председательницы пресёк разброд и шатания.— ставлю вопрос на голосование. Кто за роспуск коммуны?

С небольшим перевесом победили антикоммунары.

-Второй пункт повестки— лекция 'Вашингтон— город контрастов'.— Голос Любы окончательно оттаял.

-Я не был в Вашингтоне.

-А где ты был?— Шепчет соседка.

-В Нью Йорке, Детройте, Чикаго.— Меня начинает разбирать смех.

-Хорошо. Пусть будет Нью Йорк— город контрастов.— Хмурится она и начинает накручивать на палец свой рыжий локон.

'Куда делась та скромная застенчивая девушка Люба, с которой (и с её братом) я (ну не совсем я) ещё недавно ходил в кино? Откуда взялась эта уверенная в себе демонстративная личность, чем-то похожая на Олю? Стоп! Неужели'?

-Цигель-цигель, ай лю-лю!— Шепчу с надеждой, ловя хоть какой-то ответ на лице красавицы.

-Хватит дурачиться,— уже шипит председательша.— начинай, давай! 'Хм, ну ладно... запишем в загадки'.

Послушно начинаю рассказ о заморских чудесах: высоких домах, бегущих поездах и автомобилях, дымящих трубах заводов (воспринимается аудиторией как вещь позитивная). Разбавляю рассказ о мощной промышленности и плодородных нивах, чтобы не плодить среди студентов ЛЭТИ либералов, реальными сценками из жизни людей в трущобах и ночлежках Нью Йорка и Чикаго, о безработице и нищете.

Постепенно мой монолог переходит в диалог, посыпались вопросы об электронных лампах, их производстве. Упомянул о встрече с Ильфом и Петровым у Форда, переключились на автомобили: сказал, что только только в Нью Йорке их два миллиона штук.

-Товарищ Чаганов,— тянет руку вихрастый паренёк.— когда же мы догоним Америку в техническом плане?

'Вопрос, конечно, интересный... Вряд ли мой предыдущий опыт поможет с ответом'.

-А вот это уже зависит от нас с вами,— глубокомысленно стараюсь наморщить гладкую кожу на лбу.— как быстро будем у них перенимать опыт и приёмы. Для того же, чтобы их обогнать— этого мало. Надо будет не копировать иностранные образцы, а на базе своей советской науки создать свои, более производительные.

'Хорошее вступление получилось к цели моего визита'...

-Товарищи комсомольцы,— вглядываюсь в лица парней и девушек и не нахожу в них даже намёка на цинизм или отторжение при этих словах.— от лица руководства Ленинградского Дома Занимательной Науки и Техники прошу помочь в строительстве первой в мире электрической цифровой вычислительной машины! Запись в бригаду будет производить инженер Василий Щербаков в ЛДЗНиТ на Фонтанке завтра в 16:00. Оборудование и инструменты уже начали прибывать, а монтажные схемы уже готовы, вы сможете получить их у бригадира. Сообщите об этом наборе своим знакомым, не обязательно электрикам.

'Хотя электромонтажники бы не помешали, особенно с 'Красной Зари'. По сути, ведь, что АТС, что РВМ монтировать, разница для них невелика. Надо выкроить завтра время и забежать в их комитет комсомола'.

Потом в течении часа отвечал на вопросы о назначении и устройстве РВМ пока студенты немного успокоились и мне удалось улизнуть из зала. Паша и Лосев уже заждались.

Ленинград, улица Мира 17, КУКС ПВО.

Позже, тот же день.

-Здорово, Фокин,— дисциплинированно разворачиваю перед постовым своё служебное удостоверение,— а что это ты тут делаешь?

-Здравия желаю, товарищ Чаганов,— заокал он, широко улыбаясь и удивлённо косясь на мой американский костюм.— знамо что, службу несу. С приездом! Бегом через пустой плац, тускло освещенный единственным фонарём, сокращаю путь к цели и рывком открываю дверь лаборатории. Ощепков и Лосев, сидя за столом напротив друг друга, оба раскравневшиеся и взвинченные, неприязненно поджав губы, смотрят остановившимися взглядами на лист бумаги, лежащий между ними.

'Нормально, они тут уже фигвамы рисуют... Надеюсь, что роковая фраза о том, кто кого нашёл на помойке ещё не произнесена'.

-Алексей!— С облегчёнием хором кричат они, вскочив со стульев и бросившись обниматься.— Как съездил? Что привёз?

'Да это я— почтальон Печкин,... привёз'... Коротенько, часа с пол, живописую о том, что за морем житьё не худо, в смысле с комплектующими, и что привёз я этого добра на четыре радиоуловителя плюс два комплекта зипа к каждому. Ощепков расцветает.

-Паша,— замечаю его новые петлицы с двумя шпалами под скрещёнными тамагавками.— поздравляю, товарищ военинженер 2-го ранга!

Он польщённо улыбается, одёргивая вылезшую из под свободного ремня гимнастёрку. Переключаюсь на плюшки для Лосева: четыре высокочастотных десятикиловатных генератора Вестингауз (нужна доработка, перемотка катушек, с 450 кгц на 4 мгц), осциллографы и авометры. Замечаю некоторое оживление на скупом на эмоции лице изобретателя кристадина, и нейтральное расположение духа— неплохой результат. Опускаю интересные только мне реле.

-А у вас тут как дела?— На всякий прижмуриваю правый глаз, совершенно не исключая взрыва.

-У нас забирают вакуумную лабораторию,— выпаливает Паша.— а людей переводят в НИИ-9. ОКБ УПВО будет заниматься постановкой задач, координацией работ и приёмкой.

'Понятно, лаборатории— конец. Хотя, может быть, это и к лучшему, пора заканчивать с радиолюбительством'.

-Я в НИИ-9 не пойду,— Олег снова впал в прострацию.— меня зовут на кафедру физики в медицинский институт.

-Но почему, товарищ Лосев,— снова закипает Ощепков.— там же работают многие твои друзья из ЦРЛ: Остроумов, Маляров?

-Мне радиолокация не интересна.— Монотонно, видимо не в первый раз, отвечает Лосев.

'Позиции сторон ясны и ситуация, пожалуй, мне даже выгодна'.

-А ко мне пойдешь?— Вступаю в разговор.— Я в Москве создаю СКБ. Там будет вакуумная лаборатория. Генераторы установим, йодидный реактор. Будешь заниматься только полупроводниками.

Паша обомлел от моей наглости и не нашёлся что ответить.

-А для девятки Олег наделает детекторов с запасом для этих четырёх установок, подготовит к передаче всё оборудование и обучит людей, согласны?— Спорщики начинают напряжённо размышлять.— Но все генераторы и реактор, когда он будет готов, я забираю в Москву. Они для производства детекторов не понадобятся.

'Блефую, однако... Мои предложения по штату конструкторского бюро ещё не утверждёны. Как там, интересно, Кракау? Приступил уже к работе или врождённая немецкая дисциплинированность не позволяет? Значит на завтра кроме 'Красной Зари' есть ещё Государственный Оптический Институт. Ну давайте уже, определяйтесь... больше часа не думать'.

-Тогда половина осциллоскопов и авометров— моя.— Стучит ладонью по столу Ощепков.

'Все измерительные приборы куплены на мои, выпрошенные у Боева, деньги. А генераторы куплены за полцены благодаря откату. Грабёж средь бела дня. Да и вообще, зачем им они если всю лабораторию передают в НИИ-9? Солидности добирать, как с персоналками на столах у братков? Стоп, какой те Паша браток. Он же талантливый учёный, задумал, видно, что-то'.

-Один осциллоскоп, два авометра и...— задумываюсь я на секунду. '... холодильник 'Розенлеф', финский, хороший. И путёвка'...

-Техническая помощь круглосуточно с выездом на место за свой счёт.— Протягиваю руку повеселевшему другу.

-Не знаю согласится ли мама на переезд в Москву.— Тихо произносит Лосев.

-Скажи, Олег,— возникло приятное чувство всемогущего человека.— что твоя мама любит? Чем бы хотела заниматься?

-Балет любит,— не задумываясь отвечает сын.— музыку, литературу.

'Так, кремлёвскую библиотеку сразу отметаем, только что закончился процесс над 'бывшими', окопавшимися там с подачи Енукидзе. А вот в Большой театр администратором или на худой конец билетёршей, если захочет, попробую устроить, хотя бы через того же Свешникова'.

-Если ты согласен,— фиксирую позицию Лосева.— то маму я уговорю.

-Я согласен.

'Жених согласен, кунаки жениха готовы. Мама... третьим пунктом завтрашней программы будет визит к Екатерине Арнольдовне. Кстати, в-четвёртых, не забыть (ха-ха) зайти на 'Светлану', узнать как идут дела у Авдеева со стержневой лампой. Перед моим отъездом в Америку он показывал первый вариант пентода, выполненный по моему (на самом деле по его собственному) чертежу. Тогда он его не успел даже включить. Ну и в-пятых, отражательный клистрон: это там же на 'Светлане' к Щербакову и там всё идёт нормально, генератор на три гигагерца заработал. В-шестых, перед отъездом в Москву в семь вечера неплохо было бы побывать у Перельмана на Фонтанке поучаствовать в организационном собрании бригады первопроходцев компьютерной эры. Вроде бы и немного дел, да времени всё равно не хватает. Да, о времени'...

Открываю свой новый чемоданчик и начинаю раздачу слонов: швейцарские часы 'Longines'— две штуки, одна логарифмическая линейка и десятикратная лупа (не забыть выцыганить у Павла микроскоп!) обрели своих хозяев.

-Ты куда сегодня, к себе?— Спрашивает Ощепков.

'Как же, к себе... Ещё перед отъездом сдал комнату, формально я уже служу в Москве. Что то меня ждёт в столице? Жилищный вопрос там ещё острее'.

-Нет, к тебе,— щёлкаю никелированными замками.— я теперь в Ленинграде без крыши над головой, как и в Москве...

За окном крупными хлопьями валил снег.

Москва, Петровский парк.

8 ноября 1935 года, 17:00.

Ягода.

Тяжёлый автомобиль, плавно затормозив на подтаявшем за день первом снегу, медленно сворачивает с Ленинградского шоссе на Новую Башиловку, узкую безлюдную улочку, огибающую мелкий пруд и останавливается, перегородив собой проезд.

-Оставайтесь в машине,— коротко бросаю тоном не терпящим возражений и сам открывая дверь.— я ненадолго.

-Товарищ Ягода,— занудил с переднего сиденья Демидов, новый охранник из Оперода.— не положено...

-Сиди уж, не твоего ума дело.— Слышу за спиной неодобрительный голос всё понявшего Чертока, неоднократно бывавшего здесь.— Иван включи фары. Впереди блеснули и погасли огни другого авто, скрытого поворотом дороги. По тропинке, плохо различимой в наступивших сумерках, бреду к белой деревянной беседке, хорошо выделявшейся на фоне темных молодых ёлочек.

-Здравия желаю, товарищ Ягода.— Со скамейки поднимается высокий военный.

-Добрый вечер, Михаил Николаевич.

Вижу, что невдалеке позади беседки на дощатом мостике через пруд на фоне светлого неба виднеется тёмная фигура.

'Молодец, позаботился об охране места встречи. Ну так это и была его инициатива. Примаков с Путной, старые троцкисты, похоже, беспокоятся. Ну хотя бы по такому поводу встретиться, а то я уж думал, что после отставки Авеля Тухачевский меня и узнавать перестанет: в целях конспирации и за ненадобностью. Ан, нет! Нужен я, оказывается, ещё. У самих силёнок не хватает'.

-Что произошло в Америке?— Нетерпеливо спросил маршал.

-Пока ещё получена информация не от всех источников,— мстительно неспешно начинаю свой рассказ.— но кое-что удалось узнать. Боев, начальник Амторга, ранее служивший на бронепоезде Троцкого, а позднее по моей протекции на ответственных должностях во Внешторге за границей, по моему приказу связался через американских троцкистов с Львом Седовым и предложил тому двадцать тысяч долларов помощи. С условием, что Седов поможет скомпрометировать Чаганова связью с Троцким, точнее сделать их совместную фотографию на фоне долларов. Боев передал деньги в коробке из-под конфет Гольдману, переводчику Амторга, а тот, по его словам, Чаганову с просьбой отнести конфеты по адресу гостиницы, где остановился Седов с охранником. Что произошло потом, мы знаем со слов Чаганова, Седова и мальчика-посыльного из компании, в которую обратился Чаганов. Ну и из газет, конечно.

-Почему Чаганов сам не отнёс деньги?— перебивает меня Тухачевкий.

-Потому что,— продолжаю в своём темпе.— ему позвонил представитель ГАЗа у Форда Василий Грозный и сообщил, что нашёл ему оборудование, о котором тот просил. Чаганов срочно выехал в Детройт. Седов (через нанятого троцкистами адвоката) и посыльный (наши люди отыскали и его) подтвердили, что в момент передачи коробки их задержали сотрудники ФБР. Что было в коробке они не видели. Чаганов также сказал в разговоре с нашим резидентом, что коробку не открывал. Деньги пропали. Их могли взять Боев, Гольдман, Чаганов, посыльный и ФБР.

-Что сказал Гольдман?

-Ничего не сказал,— опускаюсь на скамейку и приглашаю маршала последовать моему примеру.— он после того как узнал, что Седов арестован, возомнил себя мстителем, начал преследовать Боева и Чаганова. Пришлось его ликвидировать при попытке скрыться. Вещи Чаганова удалось проверить дважды, на корабле и на таможне в Ленинграде. Никаких следов денег. Стоимость подарков не превышает выданной ему суммы. То же самое по заключенным им договорам.

-Чем это происшествие грозит нам сейчас?— Тухачевский присаживается рядом.

-Мне— ничем.— Весело смотрю на собеседника.— НКВД провело успешную операцию по нейтрализации Льва Седова. В результате её проведения от рук троцкистов в Париже и Нью Йорке погибли наши сотрудники. Особенно удачно сложилось во Франции: постпред во Франции Потёмкин надавил на премьера Лаваля и сейчас французская полиция охотится за троцкистами, те бегут из страны. Кроме того, вчера на параде ко мне подходил Киров и поздравил НКВД с успехом. Конечно, это не совсем то, что мы планировали, но и так вышло неплохо.

-Я , конечно, рад тому, что у вас лично всё в порядке,— ядовито усмехается Тухачевский.— но не кажется ли вам, что наша общая цель от этого страдает. Для некоторых наших единомышленников в армии ваши действия могут быть восприняты как объявление войны.