Танкист 2. Прорыв. (Черновик)

Дальше официально поблагодарив обер-лейтенанта за помощь СД, я приказал грузится на технику, тот нас также сопроводил до выезда с территории этого аэродрома и мы, покинув его, добрались до бронетранспортёра. Оба бойца, что должны были перерезать полёвки, уже были тут, так что вернувшись в кабину 'Ганомага', я скомандовал продолжить движение. Сейчас надо убраться как можно дальше, потому как когда немцы узнают, как их кинули, визгу и поисков будет много. Тут я как раз на Михайлова и надеялся, с его ударами по тылам Вермахта, для отвлечения внимания от нас. Уже первый должен нанести, по моим прикидкам.

Разбудил меня шум, кто-то звонко ударил металлом по металлу. Дёрнувшись, я открыл слипающиеся ото сна глаза и первым делом посмотрел на часы, машинально подзаводя их. Шум шёл снаружи, а я спал в палатке, мы две затрофеили на сборном пункте советского вооружения, собираемого немцами, в них охрана спала, вот хозяйственный Лосев и прибрал нужное имущество. В одной я лично расположился, в другой Бабочкин с Лосевым и Минским, остальные кто где. Уже под утром мы совершили рывок от аэродрома в пятьдесят километров, после чего загнали технику на опушку достаточно крупного лесного массива и вот замаскировав лагерь, поставив палатки и выставив часовых, отсыпались. Время побудки я назначил на одиннадцать часов, за час до этого должен был встать Лосев чтобы приготовить на всех завтрак. Благо десятилитровый котёл мы позаимствовали у тех же немцев, стоявших на охране сборочного пункта трофейного вооружения. Супчику хотелось, а от ручья, где можно набрать воду, до нашей стоянки было метров триста. Видимо Лосев металлом и звенел, тем более я расслышал как тот матюгнулся.

По времени было без двадцати одиннадцать дня. Спал шесть часов, но в принципе хватило чтобы нормально выспаться, отдохнув. Потянувшись, я выбрался наружу, и босиком, а сапоги были сняты, в палатке остались, прошёлся до ближайших кустов, окропив их. Потом пробежавшись сильно задирая колени, лёгкая разминка у меня такая, и упав на траву стал делать отжимания, а потом и другие приёмы, приходя в себя. Лосев уже стоял наготове с ковшиком полном воды, и полотенцем на сгибе локтя. Так что умывшись и проведя себя в порядок, а стоял я в одних галифе, и нательной рубахе, то осмотревшись, уточнил:

— Как там с ручьём, глубина подходящая?

— Так точно, товарищ майор, метра два, я сам окунуться успел.

— Отлично, поднимай бойцов, и отправляй следом за мной. Не жмись, выдай им мыло, пусть себя в порядок приведут и трофейную форму от пыли почистят, щётки вроде тоже есть. Потом и позавтракаем.

— Сделаем, товарищ командир, — кивнул тот.

— Вот что, я решил назначить тебя на должность ротного старшины, так что как выйдем к своим, получишь по четыре треугольника в петлицы. Имей это ввиду.

— Есть, — козырнул тот, постаяв перед эти ковшик на капот бронетранспортёра. — Спасибо, товарищ майор.

Потом тот стал поднимать остальных, появился шум множества людей, голоса и остальное, а я, подхватив 'МП', также босиком направился к речушке, когда меня окликнул Лосев:

— Товарищ майор, мыло и полотенце забыли.

Подбежав тот передал мне сказанное и отправился обратно, на нём ещё готовка, котёл ароматно булькал на костре, ну а я, закинув полотенце на плечо направился было дальше, как вдруг сам от неожиданности подскочил, когда из кустарника шурша листвой ко мне влезло чудо-юдо.

— Стой! — направив на него ствол автомата, приказал я, укрываясь за ближайшим деревом. — Кто такой?!

Мой крик всполошил всех в лагере, часовой повернул в нашу сторону ствол пулемёта, остальные тоже похватали оружие, и ко мне рванула тревожная группа из трёх бойцов во главе с Минским. Ну а то чудо-юдо что шуршало в кустарнике превратилось в мужчину в форме политработника, а точнее политрука. На это указывали по три кубаря в петлицах и золотые звёзды, нашитые на рукавах. Причём судя по шуршанию, в кустарнике ещё кто-то оставался.

— Извините, я слышал, как вас окликнул тот боец красноармейской форме, вы действительно имеете звании майора РККА? — уточнил тот.

— Танкист, — кивнул я, с заметным скептизмом разглядывая политрука. Какой-то вид у него бы не армейский. Как будто на гражданского надели военную форму. Кстати, а кобура, явно непустая, у того всё же была открытая. — Вы кто такой, представьтесь как положено. И кто ещё так у вас в кустах прячется?

Подбежавшим бойцам я велел проверить кустарник, и они вытащили из него точно такого же политрука, но уже с круглыми очками на носу. 'Наган' у того забрали. Так что передо мной стояло два политработника которые по очереди и представились. Оказалось, те были военными корреспондентами 'Комсомольской правды', возвращались на редакционной машине с набранным материалом, и машина сломались. Пока чинились, оказались в окружении. Сидели почти неделю в этом лесу пока водитель чинил машину, он запчасти искал на дорогах и снимал с разбитых или брошенных машин. Смелый парень. Когда закончили ремонт, дёрнулись в разные стороны, везде немцы. Решили переждать, три дня на опушке сидели, а тут мы. Они уже собирались, бросив машину пешком уходить, тем более еды не осталось, ещё вчера последние крохи доели, но вот встретились с нами.

— Понятно, — выслушав их доклад, кивнул я. — Пока останетесь с нами, у нас диверсионный отряд, при возможности отправим вас к нашим. Сейчас отправляйтесь за водителем и присоединяйтесь к нам. Как будет готов завтрак поедим и двинем дальше. У нас большие планы и времени задерживаться лишний час нет.

Приказав Минскому, как прибудет водитель, ещё раз всех троих опросить, ну и документы проверить, я отправился дальше к ручью, где чуть позже появились бойцы. Причём, один стоял на часах, охраняя нас. Водица была прохладной, хорошо бодрила, накупавшись и нанырявшись, я намылился и продолжил водные процедуры. После чего воспользовавшись полотенцем, к этому моменту Бабочкин закончил чистить мою форму фельдфебеля, поэтому я оделся, ремни и сапоги тот тоже принёс, начистив последние. Так что в лагерь вернулся я в полной форме фельджандарма, с бляхой на груди. Только каска осталась висеть на спинке сиденья бронетранспортёра.

Оба корреспондента даже не дёрнулись, когда я появился, уже видели, что бойцы ходят в трофейной форме, да и то что мы диверсанты они в курсе, я им сам сказал. Кроме них был ещё молодой белобрысый парень в форме красноармейца с карабином руках, водитель служебной машины редакции. Те сидели на траве неподалёку от грузовика и встали, когда я подошёл ближе.

— Закончил? — уточнил я у Минского.

Тот кивнул. Мы отошли в сторону и тот доложил по этой тройке. Похоже, действительно нам повезло встретиться с настоящими военными корреспондентами. Те тоже прожили в лесу больше недели, а так никого и не встретили, ни немцев, ни окруженцев. Точнее издали видели, но не встречались. В общем, норма, можно будет забрать с собой, не бросать же их. 'Полуторка' их редакционная мне была не нужна, внимание привлекать будет, да и топлива в баке было мало, у нас конечно есть в канистрах, но я не хотел рисковать. Так что велел подобрать водителю трофейную форму, научив её носить, решил посадить его за руль бронетранспортёра, а то не дело, командир группы и сам шоферит. Минский перепоручил это одному из своих бойцов, те уже возвращались с речки, и сам двинул, он ещё искупаться не успел.

Завтрак оказался чудо как хорош, Лосев снова превзошёл себя в искусстве приготовления пищи. Вон корреспонденты и их водитель так наворачивали похлёбку, причём в прикуску с трофейными галетами, что за ушами трещало. Выдавать им посуду и ложки не требовалось, своё имели, советские круглые котелки без крышек. Под конец, когда мы уже чай из кружек пили, всё мы имели благодаря трофеям, один из бойцов, не удержавшись, задал волнующий его вопрос одному из корреспондентов. Тот что вышел ко мне, был Зиновьевым, а второй, с очками, Потаповым. Кстати, открыв клапан нагрудного кармана, я достал чехол, из него извлёк круглые очки и надел их. Это был трофей с того полковника-штабиста. Я сам сперва не понял в чём фишка с ними. А оказалось стёкла в очках были с простыми линзами. Очень удобно. Если человек курит, то что чтобы выдержать паузу, например, для обдумывания, он хлопает рассеяно по карманам, достаёт пачку и прикуривает. Этого обычно хватает обдумать, а что делать тем, кто не курит как я, а такая пауза необходима? Идут на хитрость, носят такие простые очки и протирают линзы, беря эту самую паузу. Если что, платок у меня в кармане лежал, а я понял по вопросу бойца, что и ко мне обратятся, так что взять паузу мне тоже будет необходимо. Именно поэтому, когда я, изучая трофеи, снятые с полковника, рассматривал очки и сообразил, что у них за линзы, то оставил себе. Полковник обойдётся, ему больше они не нужны, а мне может пригодится, вот как сейчас. Тем более человек в таких очках изменяет внешний вид, становиться менее воинственным что ли? Очкариков не опасаются.

— Товарищ политрук, скажите, а почему немцы на нас напали, и почему мы терпим поражение? — задал тот самый вопрос боец.

Зиновьев, к которому и обратился боец, замер обдумывая что ответить, а я вздохнув нарушил стоявшую тишину, все кто присутствовал на территории лагеря, замерли, ожидая ответа:

— Пожалуй, только я полностью и подробно отвечу на этот вопрос. Кстати, товарищам корреспондентам думаю тоже будет интересно, поэтому советую им записать то что я расскажу и через статью сообщить это всему советскому народу. Им будет полезно это узнать.

Так как я говорил эту фразу сидя, как и все завтракая устроившись на подстеленной подстилке, то встав, поставив кружку на капот бронетранспортёра, осмотрел внимательно слушавших меня бойцов и командиров. Зиновьев действительно достал из планшетки блокнот и огрызок острозаточенного карандаша, приготовившись записывать. Второй политрук просто решил слушать, видимо опыта быстрой записи тот не имел и надеялся на память. Зря, говорить мне много придётся. Ничего задержимся, но правду все присутствующие знать должны.

Отойдя чуть в сторону, обдумывая с чего начать, тут удобное место было чтобы все меня видели и хорошо слышали, включая часового, что также прислушивался. При этом не забывая поглядывать по сторонам. Вот так мысленно быстро составив схему рассказа, определившись с началом, я нарушил ту тишину что стояла вокруг. Причём начал с вопроса:

— Прежде чем начать объяснять кто виноват, ответьте на мой вопрос. В чём разница между евреями и иудеями?

— Иудеи казнили Христа, — почти сразу ответил очкастый Потапов, видимо зная об этом.

— Верно, — поправив свои очки, кивнул я. — Ещё?

Слушатели молчали, смущённо переглядываясь, наконец Майский, не-уверено сказал:

— Евреи постоянно обманывают, ростовщичеством занимаются. Я в Одессе как-то был, так там не проедешь без обмана. Жиды они и есть жиды.

— Не совсем так, ты всё же немного ошибаешься. Разница между евреями и иудеями такова, что они люто ненавидят друг друга, хотя говорят на одном языке и имеют фактически одну религию. По крайней мере основа у них одна. Да и разобраться кто среди них кто, могут только они сами. Я не путанно объясняю, понять можно?

— Всё нормально, командир. Понятно, — сообщили бойцы.

— Хорошо. Так вот, евреи — это создатели, учёные, представители искусства. То есть они работают артистами, музыкантами, инженерами, врачами и другими профессиями которые достаточно уважаемы. Причём ни один еврей, взять того же инженера-строителя, никогда не будет грести всё под себя. То есть, что-то они стащат, они по-другому не могут, натура такая, но стащат мизер, на стайке это не заметно. Причём их начальство об этом знает и ничего не имеет против, зная, что такие инженера не забывая себя, всегда сдают объекты в срок и с отличным качеством. В отличии от евреев, тот же иудей-строитель, всё будет грести под себя. Отсрочит дачи всем родственникам, а сдачу объекта будете переносить несколько раз. Причём если будут искать виноватого в этом, он найдёт виноватого, какого-нибудь левого русского мужичка Ванятку. Иудеи и работают ростовщиками, банкирами, или политиками. Лишь бы урвать что-то. Ни один еврей в политику не сунется, а иудеи легко, это их сфера деятельности. Причём обычно маскируются, говоря, что они евреи. Не любят признаваться в своём иудаизме. Я думаю, теперь вы представляете себе разницу между ними?

— Понятно всё, командир, — кивнул один из бойцов, красноармеец Берёзов.

— Теперь и по самой истории, что именно предшествовало войне. Вы, наверное, знаете, в газетах иногда это мелькает, но Англией управляют банкиры. У кого есть деньги тот и может влиять на политику. Разные там Ротшильды и Рокфеллеры. Есть такие банкирские семьи. Кроме них ещё с два десятка банкирских семей. Все они иудеи. Лет тридцать назад у них вдруг возник вопрос, почему у британцев есть своя страна, у русских свои земли, у французов свои, а у них, богоизбранной нации, её нет? Не порядок. Они собрались, по размыслили, и решили, что нужно создать свою страну для иудеев и евреев. Сказано сделано, подумали и присмотрелись у кого бы земли отобрать, а ведь все земли заняты и их взоры устремились на Палестину. Кто-нибудь слышал о ней?

— Было такое, — согласился Зиновьев, быстро строча в блокноте. — Читал про восстание арабов. Помниться это произошло в тысяча девятьсот тридцать шестом и длилось несколько лет.

— Всё верно, к этому восстанию ещё вернёмся, напомните позже. Так вот, банкиры, возжелавшие получить свои земли, решили просто отобрать их у арабов, тем более вроде как там их историческая родина, где Моисей сорок лет якобы водил евреев по пустыне. На мой взгляд полная чушь. Кстати насчёт этой истории я однажды книгу читал и там дали вполне интересную свою версию этому походу. Если хотите опишу.

— Давайте-давайте, — закивал Зиновьев, не отвлекаясь от блокнота.

— Если только кратко. В общем, вышибли в те времена иудеев с земель, как рассказывают, мерзопакостный народишка был. Вот и повёл их Моисей за собой. Шли-шли, люди устали, он их оставил передохнуть, а сам решил прогуляться, идёт и на холме вдруг натыкается на плантацию конопли из которой делают марихуану. Это такой наркотик, вроде табака, куришь и начинаются грёзы. Как простой конопли покурить, только сильнее в несколько раз... Вот, я вижу некоторое кивать начали понимающе, знают. В Палестине такая травка довольно высокое хождение имеет... Тот обрадовался, бесхозные кусты, быстро нарвал листьев, развёл костерок и дышит балдея. Только ведь у каждой плантации есть свои хозяева. На дым охранник прибежал, и спрашивает строго:

— Ты кто?

А тот уже успел надышаться, и в грёзах ему показалось что это с ним бог разговаривает, тот упал на колени, начал кланяться и говорит:

— Моисей я.

Охранник ему:

— Уходи.

А тот ему:

— Так я ведь не один, весь народ еврейский со мной.

Вот охраннику небось поплохело. Если все евреи припрутся, то всему урожаю конец, хозяин по голове не погладит, вот тот так аккуратно и говорит:

— Так ты со всем народом и уходи.