| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
* * *
Глава двенадцатая.
2 ноября 1953 года. Челябинск, Привокзальная площадь.
Иосиф Виссарионович Сталин только что произнёс свой доклад о развитии коммунистического движения в Советском Союзе и в мире вообще, а в частности об успехах Томской коммуны, которую он основал всего четыре месяца тому назад. И только было он обрался раскурить, припасённую во внутреннем кармане кителя трубку, как с северо-запада, со стороны военного аэродрома, поднимая на скорости только что выпавший ноябрьский снег и, проскальзывая на подворотах, показался сильно спешащий кортеж из трёх автомобилей.
Иосиф Виссарионович полуобернулся к стоящему за правым плечом Вышинскому и чуть заметно усмехнулся в усы.
— Васька-бешеный явился, пойдём ка в вагон, Андрей.
На прощание, помахав битком забитой площади рукой, товарищ Сталин в сопровождении, как их он сам шутливо именовал, мушкетёров короля: верных Вышинского, Власика и Поскрёбышева, проследовал в стоящий на первом пути литерный поезд "Первый коммунар". Толпа на площади ревела действующим вулканом, не желая отпускать своего кумира, и Иосиф Виссарионович вынужден был остановиться перед входом в тамбур. Он обернулся, ещё раз подняв руку, одновременно оценивая ситуацию.
— Пропусти его вежливо.
Кивнул старший Сталин Власику, на спешащего к вагону Василия, Власик как обычно угрюмо кивнул, подтверждая получение приказа.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник.
Генерал-лейтенант Власик аккуратно, но настойчиво, подхватил Василия под локоток и увлекая чуть в сторону от входа в вагон, тихонько прошипел.
— Тебе чего, передние зубы жмут, Вася? Что это ещё за цирк ты тут устроил с автогонками? Или опять за старое взялся, молокосос? Разрешите вас сопроводить по всей форме, товарищ генерал-полковник?
Громко и нарочито вежливо закончил свою короткую приветственную речь верный телохранитель Вождя. Николай Сидорович Власик воспринимался Василием Сталиным почти как отец и мать одновременно, которых, в сущности, он и заменил ему с раннего возраста, и услышав знакомый с детства беззвучный рык, командующий ВВС СССР, трижды Герой Советского Союза, генерал-полковник Василий Иосифович Сталин невольно резко нажал на внутренний тормоз и почти что встал по стойке смирно.
— Здравствуйте, Николай Сидорович. Извините пожалуйста, никакого цирка, торопились мы просто. Мне бы к отцу. Очень срочное и важное дело.
— Иди щеня, и не вздумай непочтительно тявкнуть. На лоскуты порву.
Власик не произнёс это вслух, посторонним бы показалось, даже услышь они случайно этот диалог, лишь какой-то невнятный звук, но Василий всё отлично понял и немедленно проникся, горячивший кровь азарт авиационно-автомобильной гонки из Москвы в Челябинск-Главный сразу исчез, наконец то начало возвращаться трезвое понимание момента.
— Мне только надо, Николай Сидорович!
— Вежливо говори, сопляк. Задуришь — яйца вырву. Понял? А ну повтори...
— Яйца. Могу я уже пройти?
Власик мрачно кивнул.
— Всегда знал, что ты вырастешь неглупым человеком, Вася. Оставь-ка мне свой табельный, хоть почищу его, пока ты разговариваешь. Грязный поди, и доставал ты его из кобуры лет сто тому назад.
В вагон-салоне "Первого Коммунара" как раз разливали чай. За невысоким чайным столиком, в двух полукреслах сидели непринуждённо болтающие пенсионеры Союзного значения, товарищи Сталин и Вышинский, третье кресло предназначалось именно ему. Василий с порога вежливо поздоровался со старшими, изобразив даже, под пристальным взглядом в спину Власика, некий церемонный полупоклон, занял своё место за чаем. Патриархи лишь нарочито церемонно кивнули.
— Здравствуй, сынок. Чайку попробуй, мне товарищ Неру лично выбирал этот чай.
Товарищ Сталин оценил закипающее возмущение Главного Военного Инспектора ВВС СССР и показательно миролюбиво пододвинул ему розетку с черничным вареньем.
— Попробуй вот. Бледный ты какой то, Васька. Случилось у тебя чего?
— Случилось! А ты ведь мне обещал!
Василий был очень устал и взвинчен после длительной гонки за "Первым Коммунаром" Он до сих пор передвигался, где только возможно. за штурвалом реактивного истребителя МиГ-17, увеличивая уже никому ненужный пилотный стаж (ну а зачем он нужен генералу-полковнику и командующему ВВС СССР?). Не успел он перехватить поезд отца в Уфе, где его как назло накрыло осенней метелью, затем был перелёт в Баландино, потом гонка на машине по обледенелой дороге, и вот тебя — "попей чайку от товарища Неру, сынок"
— В постановлении о наборе отряда космонавтов сказано — лётчики реактивной истребительной авиации, званием от капитана до полковника. А как же я? Ты же обещал!
— Чего я обещал? Препятствовать я тебе не собираюсь, как и обещал, а постановление умные люди составляли, им лучше знать, кого в космонавты брать. Им ведь и в голову не могло прийти, что ты тоже в отряд хочешь.
Сталин старший отпил чайку и, усмехнувшись, обронил риторический вопрос Вышинскому.
— Был бы ты помоложе, Андрей, чего бы выбрал, Космос, или погоны?
— Я бы погоны, до сих пор никак к полётам не могу привыкнуть, Коба, наш поезд гораздо лучше.
Василий обречённо развёл руками.
— Я же уже почти год мечтаю о Космосе, он мне каждую ночь снится. Всё. что я за это время сделал, служило только одной цели, и что теперь?
Вопрос был задан по сути риторический, но ответ на него тем не менее последовал. Товарищ Сталин старший, раскурив свою трубку, произнёс твёрдым голосом.
— Если ты и правда хочешь стать космонавтом, пиши рапорт о добровольном разжаловании тебя в полковники. Никаких исключений ЦК КПСС делать не будет, даже ради тебя. А вот такой твой рапорт я поддержу, если меня спросят, конечно. Мы с Андреем пенсионеры, сынок, но связи имеем, чем сможем — поможем. Ты пей чай, Вася, отличный нам чай прислал товарищ Неру.
Иосиф Виссарионович отхлебнул из своей чашки и добавил в голос металла.
— А ты как планировал космонавтом стать? Между делом? С футболом своим развлекаясь и военную технику для личных нужд используя? Ты на чем сюда прилетел, 'Генерал Вася'? Почему к Параду Победы не готовишься?
— Мне разрешили. Полетное задание лично главком подписал.
— Не сомневаюсь, что разрешили, сынок. Потому и разрешили, что сынок. И в Космос потому же разрешат. Взгляни правде в глаза, сынок. Ты и летчиком лучшим никогда не был, и космонавтом вряд ли будешь. Ты обречен стать Первым, не будучи при этом лучшим. Я тебе помогаю не стать 'Космонавтом Васей', 'Генерал Вася'. Пиши рапорт и поблагодари нас за эту возможность. Только тебе она дана. Покрышкин не проходит по возрасту, а Кожедуб по росту — этого никакими рапортами не исправишь. Понял, Вася? Поблагодари и пошел вон!*
*Реал. Ист. После неудачной попытки застрелиться у старшего сына Якова, товарищ Сталин сказал ему при встрече 'Ха! Не попал!' Васю он тоже гнобил будь здоров.
Вышинский примирительно приподнял руки, разведя ладони на отца и сына.
— Не благодари и спокойно пей чай, Василий. Подумай еще — нужен ли тебе тот Космос. Красный Кут, 'Кача'*, казарма. Тебя ведь хоть завтра готовы ввести в Президиум ЦК. Ты можешь стать первым Главкомом Военно-Космических Сил.
*Альт. Ист. Центр подготовки космонавтов разместили на базе Качинского авиационного училища. В пятьдесят третьем оно размещалось в городе Красный Кут, Саратовской области.
Сталин старший не удержался и саркастически хмыкнул.
— 'Кача', казарма... Бедненький! Я в его возрасте по этапу в Туруханск шагал. Ладно, пока не благодари, сынок. Подумай, может и правда — ну его, Космос этот. Дело это новое, опасное, а из-за тебя все только сильнее психовать будут.
* * *
Вместо эпилога.
3 апреля 1954 года. Республика Аляска. Олешев-Сити. Главный офис компании 'Эй Эн Би Си'.
Майкл ОЛири любил бокс. Судьба не предоставила ему шанса стать профессиональным боксером, хотя, грех ему, конечно, на Судьбу было жаловаться, но бокс для ирландца был той самой первой любовью, которая навсегда калечит психику любого мужчины. А то чувство, которое он когда-то испытывал, посылая в нокдаун Малыша ОБрайена, в грязном спортзале ОБрайена-старшего, невозможно купить ни за какие деньги. Это были мгновенья Счастья, а деньги, как показала дальнейшая жизнь — это всего лишь обуза.
'Чертовы русские, даже боксом не дают насладиться, у них даже бокс — философия. Вот и гонг... Одиннадцать раундов. Это уже даже не мясо, а готовый фарш' Майкл ОЛири не любил наглых макаронников, считая их гадким замесом всякого Средиземноморского дерьма, что заполнило собой Италию, после падения Рима. Особенно, из всех макаронников, он в своей нелюбви выделял именно Рокки Марчиано, с которым ему лично, совсем недавно, пришлось согласовывать контракт на этот бой. Но сейчас, глядя как Марчиано тащится в свой угол, с трудом удерживая равновесие на двух конечностях, ОЛири жадному итальянцу невольно посочувствовал. Он сейчас был на все сто уверен, что русский мог прикончить чемпиона в первом же раунде. Причем прикончить в буквальном смысле, не нокаутом, а грустной церемонией прощания, под музыку похоронного оркестра. Однако он решил с ним поиграть в 'Лучший бой года'*
*Престижная премия журнала 'Ринг'
Этого русского, Майклу ОЛири прислали русские, ну а кто-же еще. Его партнер, компаньон и ангел-хранитель, мистер Родригес позвонил из Калифорнии и попросил принять этого совсем молоденького паренька, организовать все, что он попросит и ничему не удивляться. Однако, поудивляться Майклу ОЛири все же пришлось, умеют эти русские удивлять... На хорошем ирландском, с дублинским акцентом, паренек попросил как можно скорее устроить ему квалификационный бой в тяжелой весовой категории*, хотя сам очевидно прилично не дотягивал даже до полутяжа**. С кем именно будет бой, его нисколько не интересовало, как и гонорар. Единственное, что интересовало — это скорость. Выйти на бой с Рокки Марчиано, он должен был уже этой весной. 'Вы будете писать сценарий, а я его играть. У нас все отлично получится. Организуйте первый бой, а дальше война план покажет...'
*Свыше 200 фунтов/90 килограммов
**Свыше 175 фунтов/79 килограммов
На первый бой 'Эль Русо', удалось завлечь тридцати восьми летнего 'старикана' Джо Луиса, практически без ущерба для бухгалтерии компании, ведь сам русский от гонорара отказался, а рекламу бою удалось сделать просто отличную. В Cow Palace, посмотреть на этот бой прибыл лично Президент Республики Калифорния, мистер Эрл Уорнер, очень удачно пошутивший, что русские своих боксеров плохо кормят. Телосложением, 'Эль Русо' и правда больше напоминал легкого баскетбольного форварда, чем боксера-тяжеловеса. Все одиннадцать раундов, зрителям казалось, что опытнейший Луис вот-вот подловит этого, кружащего вокруг него 'комара' и прикончит одним единственным шлепком, но этого так и не случилось. В середине одиннадцатого раунда, Джо Луис, по прозвищу 'Коричневый бомбардировщик', вдруг мешком осел в центре ринга, а его секундант кинул на ринг полотенце. А после боя русский просто исчез. Из переполненного 'Кау Паласа', из-под прицела пяти телекамер и внимания полсотни журналистов...
Это событие породило даже больше ажиотажа, чем сам прошедший бой. Все-таки, Джо Луис — это хоть и славное, но уже прошлое бокса, зато в загадочном 'Эль Русо' уверенно опознали игрока в 'соккер', единственный раз засветившегося в, победном для русских, матче против сборной Венгрии. Где он точно также блеснул и исчез.
Исчез он тогда для всех, кроме Майкла ОЛири. Когда ирландец наконец распрощался со всеми высокими гостями и уже собрался ехать поужинать, то обнаружил 'Эль Русо' в собственном автомобиле, о чем то весело и беззаботно болтающим с филиппинцем-шофером. 'Я знаю, что вам пришлось потратиться на этот бой, поэтому за следующий я гонорар тоже не возьму. Все равно с кем — С Чарльзом, Ластарцей, или Уолкотом. Главное — как можно быстрее.'
На волне ажиотажа, Майклу ОЛири удалось организовать все три боя. Все три боя, в течении всего лишь двух с небольшим месяцев. Все три боя принесли ирландцу огромное эстетическое удовольствие от стиля, который сам русский называл 'Битвой оленя и дятла'. И все три боя принесли компании приличный доход, от которого по-прежнему отказывался русский. 'Главное до лета организуйте бой с Марчиано, летом у меня другие дела. Деньги обсудим после. Пока что тут серьезным парням и обсуждать то нечего.'
Русский оказался прав. За этот бой, чертов макаронник, со своим мерзким макаронным агентом, не только отжал у ОЛири все, что накопилось с квалификационных боев русского, но и довольно глубоко залез в его собственный карман. Русский, на его искреннюю просьбу изуродовать поганца до инвалидного кресла, только улыбнулся и посоветовал сделать ставку. Большую ставку. На нокаут в тринадцатом раунде. Ставку, Майкл, разумеется, сделал, и сейчас его буквально распирало смутно понятным ощущением. Ощущением торжества Справедливости над всяким жадным хамским дерьмом.
Майкл ОЛири отвлекся от экрана телевизора, который крупно демонстрировал Марчиано, с уже блуждающим, по другим Вселенным, взглядом. Ощущением торжества звдруг ахотелось поделиться с близкими.
— Сто против одного, что тринадцатый раунд будет последним.
Мистер Родригес только усмехнулся.
— Ищи дурака. Тринадцатый раунд, тринадцатая секунда и тринадцать сотых, и вы об этом наверняка заранее договорились. Пари заключи с Лючиано. Он из чувства национальной гордости, может и купиться на такую ставку. Если бы я хоть чуть-чуть был итальянцем, то хоть один доллар бы на национальную гордость, да не пожалел.. Сеньор Черчини, принимаете пари?
— Чисто из уважения к Шефу и национальной гордости, ставлю один доллар. Господа, рейтинг этой трансляции пятьдесят три процента. На четырнадцать больше, чем у вашего прошлогоднего Парада Победы и на шестнадцать, чем у футбольного матча СССР-Венгрия.
* * *
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
