Горячее лето пятьдесят третьего

* * *

Когда делегации союзников покинули зал совещаний, Берия за локоток придержал Василия Сталина.

— Погоди-ка, Вася. Тут в узких кругах ходят слухи, — Лаврентий Павлович чуть кивнул в сторону генерала-полковника Крылова, — Что десантники где-то настоящего колдуна изловили и тебе подарили. А колдун тот иголкой может даже покойников оживлять. Николай Иванович вон всякие чудеса рассказывает. Говорит, что лет тридцать такого не ощущал, в причинном месте — чисто подросток. Расскажи-ка мне про это дивное Вуду.

— Да никакой он не колдун, товарищ маршал. Иглоукалывание — это очень древний метод лечения на Востоке, а Борджигин просто хороший лекарь. Он много точек знает. У нас в теле есть такие специальные точки... Как бы это объяснить... Ну, вроде армейских узлов связи. И если узел связи выходит из строя, то и вся армия погружается в бардак. Подкрепления посылают куда не надо, снимая резервы откуда тоже не надо. А иголкой, этот узел связи можно восстановить. Борджигин говорит, что знает почти триста точек...

— Он так хорошо говорит по-русски?

— По-русски почти не говорит.

— А на каком языке он тебе про 'армейские узлы связи' объяснял?

Сталин-младший, под пристальным взглядом сквозь пенсне, внезапно ощутил себя наивным подростком.

— Не знаю, дядя Лаврентий. Он когда иголки ставит, я его понимаю.

Берия понимающе усмехнулся.

— А что, хороший лекарь. Ты его только своим, армейским, попользоваться даешь, или мне тоже можно 'узлы связи' поковырять?

* * *

13 февраля 1953 года. Расположение Второго интернационального десантного корпуса.

По чью душу прибыла эта странная делегация, гвардии генерал-майор Маргелов понял сразу, как только увидел через окно, кто выходит из разгонного ГАЗ-она летчиков, затормозившего около его штаба. Он снял трубку телефона внутренней связи.

— Здесь первый. Седьмого срочно. На связи.

Майор Зайцев ответил почти мгновенно.

— Здесь седьмой, товарищ первый.

— Коля, где Волков? Тут по его душу, ты не поверишь, сам Берия заявился.

— Он в курсе, Василий Филиппович. Ждет в санчасти. Мне подойти?

— Подойди, но постой в тенечке. Если понадобишься — я тебе маякну. Отбой связи.

Услышав в 'предбаннике' звонкий голос Березина — 'Товарищ маршал...', Маргелов встал и надел фуражку. К Берии он относился со смешанным чувством, но при этом с искренним уважением. Не за абстрактные хорошо, или плохо, а за конкретную силу. Прежде всего, силу духа. Он приготовился отдать честь и представиться по форме, но к его удивлению, первым, в открытую Березиным дверь, степенно вошел немытый Борджигин, вторым очевидно подталкиваемый в спину, Василий Сталин, в тень которых проскользнул Лаврентий Павлович Берия. Маргелов и Сталин отдали друг другу честь и повисла неловкая пауза., которую секунд через пятнадцать нарушил 'немытый-просветленный'. Он чуть заметно переломился в пояснице, изображая приветствие.

— Гвардии-генерал-товарищ-нужен-Волков-давай-давай!

Это фраза сняла с тормоза Сталина-младшего.

— Извини, Василий Филиппович, что внезапно и без подарков. Клянусь, от меня ни слова не утекло, это Борджигин встречи потребовал. Хочет о чем-то с Волковым посоветоваться.

Маргелов непроизвольно тяжело вздохнул. — Боржигин — *уев сын. Пристрелил бы ты его лучше втихаря, Вася., — вскинул руку к обрезу фуражки и отрапортовал тени за спинами, — Товарищ маршал Государственной Безопасности Советского Союза, генерал-майор Маргелов...

Из тени вышагнул Берия.

— Гвардии генерал-майор Маргелов ловит колдунов и ставит их на службу Советскому Союзу, — Берия протянул руку, — Лаврентий, маршал на пенсии.

— Василий. Василий Маргелов. Которому, пойманные колдуны, командуют 'давай-давай!' Очень приятно, Лаврентий Павлович. Волков ждет вас в санчасти. Только не спрашивайте, откуда он об этом знает...

* * *

Спустя пару часов.

— Отожрался ты, Зайчик, как матерый кабан и поэтому пыхтишь как паровоз. Столько лишнего мяса на себе, вместо боезапаса,. носишь.

Хоть и давно привыкший к шуточкам своего 'младшего брата', Герой Советского Союза, гвардии майор Зайцев невольно вздрогнул.

— Чтоб тебя током электрическим трясло, хитрожопое животное! Как ты умудряешься подкрасться?

— Умудряюсь? Я специально ногами шоркал, чтоб тебя, жиромясокомбината, заинтересовать, но ты слишком громко дышишь и слишком сам собой наслаждаешься. Пошли что ли? Пациент с иголками до утра пролежит.

— Там Батя* на крылечке курит.

*Здесь — Маргелов.

— Курить вредно, я его три раза об этом предупреждал. Пусть теперь сам в этом убедится, раз словами не понимает. Пойдем, Зайчик. Лоскутов в самоволку рванул, к утру триппер принесет. Убил бы козла, но кому тогда китайцев пасти? Шеф через час до самой жопы накурится и отвалит, за него не переживай.

— Ну, пошли...

* * *

14 февраля 1953 года, Москва, Кремль

На торжественном приёме, устроенном по случаю успешного завершения Московской Ближневосточной Конференции, присутствовал в качестве почётного гостя и, прибывший в Москву с официальным и дружественным визитом, премьер-министр Индии, Джавахарлал Неру.

Уходя из Индии, британцы отставили там точно такие же проблемы, как и на Ближнем Востоке, поэтому совсем не удивительно, что первая Индо-Пакистанская война проходила в то же время, что и первая Арабо-Израильская. В то же время, по тем же причинам, и закончилась с тем же результатом — ничья, ещё больше озлобившая обе стороны. Казалось бы, продолжение неминуемо, и Неру приехал в Москву с целью попросить оружия, а если получится, и военной помощи, но увиденное на приёме заставило его призадуматься.

Глядя, как мило общаются между собой вчерашние, казалось бы, смертельные враги — евреи и арабы, он ловил себя на мысли, что ведь и им самим с мусульманами делить по большому счёту нечего.

— Скажите, господин министр, — обратился он к главе Советского МИДа Андрею Андреевичу Громыко, — насколько велика вероятность того, что декларация Московской конференции будет исполняться?

— Видите ли, господин премьер-министр, — отозвался Андрей Андреевич на безупречном английском, — Декларация очень обширная, и боюсь, что по всем пунктам она исполняться не будет никогда, но на это мы и не рассчитывали изначально. Войны на Ближнем Востоке ещё наверняка будут, но надеюсь, что уже без участия Израиля. Вот эта вероятность достаточно велика.

И действительно, в процессе конференции, по мере решение спорных арабо-еврейских вопросов, обнажалось всё больше внутриарабских проблем. И если Израиль выразил одобрение стремлению Гамаля Абдель Насера объединить Египет, Судан, Сирию, Ливан и Трансиорданию в Арабскую Народную Федеративную Республику, то Ирак и Саудовская Аравия выступили категорически против такого объединения.

— Благодарю вас, мне очень интересен этот процесс. Британское наследие и нам доставляет большие проблемы, и любой положительный опыт очень ценен для нас. Меня ведь пригласили на этот приём с намёком, что у СССР есть план мирного урегулирования Кашмирской проблемы?

— Никаких планов мы не строим, господин премьер-министр, это было бы вмешательством в ваши внутренние дела. СССР не собирается заменять собой Британскую Империю, мы всего лишь выступаем с разумными инициативами.

— Я заметил, что вы сильно снизили накал идеологической борьбы. Равное участие Компартий в политическом процессе, это уже далеко не принудительная советизация, требование вполне приемлемое, в том числе и для моей страны. Индийский национальный конгресс не боится политической конкуренции, индийцы слишком набожны, чтобы принять столь радикальную идеологию, как ваша. Вряд ли у коммунистов будет в Индии много сторонников.

— Вы правы, и мы это прекрасно понимаем. Идеи социальной справедливости пока чужды вашему обществу, поэтому и навязывать их смысла нет. Коммунистической партии Индии предстоит большая просветительская работа, на это могут уйти десятки лет. Но в долгосрочной перспективе у неё хорошие шансы.

— Благодарю вас за откровенность, господин министр. Десятки лет в политике — это всё равно, что загадывать в вечность.

* * *

21 февраля, Лондон, Резиденция премьер-министра Великобритании

В кабинете 63-го премьер-министра Британской Империи, сэра Уинстона Черчилля, висел густой смог, сегодня он курил даже больше обычного, хотя и казалось, что такое невозможно. Но тем не менее, всё обстояло именно так, сигарой он сегодня попыхивал и чаще и глубже. С трудом сохраняя невозмутимое самообладание, министр иностранных дел, сэр Энтони Иден, наконец закончил доклад о ходе переговоров с Ким Ир Сеном.

— ...дипломатические меры воздействия исчерпаны, сэр.

— Вполне ожидаемо. Он не оставляет нам выбора, принять капитуляцию перед каким-то туземным племенем Империя себе позволить не может. Трумэн показал, как надо приводить дикарей к повиновению. Сами виноваты...

— Чем на это ответят русские, сэр? Они ведь не останутся в стороне...

— Они давно уже не в стороне, сэр Энтони. Вы читали доклад МИ-6 о визите этого мерзавца Неру в Москву? У всех наших бед один корень. Очевидно, что за всем этим безобразием скрыт Сталин. Скрыт, хаха.

Сэр Уинстон очевидно и коньяка употребил сегодня куда больше обычного (Энтони Иден это заметил и в последствии дал об этом показания в процессе Монреальского трибунала над Имперскими военными преступниками). Черчилль боялся принимать это решение, хоть и тщательно пытался скрывать это за бравадой.

— Ничего они не сделают, после будем опять договариваться. У нас ведь не одна атомная бомба, а полтора десятка, одну можем потратить без особого ущерба для обороноспособности Британской Империи. И две можем. Мы только в Гонконг, на всякий случай, три отправили.

Сэр Уинстон сегодня был необычайно словоохотлив, он пытался заразить Идена энтузиазмом, перечислял воинские части и корабли, частенько вспоминал про непобедимый боевой дух британских военных, но Энтони Идену от этого милитаристского монолога становилось всё тоскливее, с каждым следующим словом Черчилля. Наконец тот закончил.

— Послезавтра у русских праздник — день их варварской армии. Поздравим их достойно. Не падай духом, Энтони, в сороковом мы находились в куда худшем положении.

— Да, сэр.

Вежливо ответил сэр Энтони Иден, сильно при этом сомневаясь в такой оценке ситуации.

* * *

23 февраля 1953, Корея, Военный аэродром южнее Тэгу, Полевой штаб 64-го Истребительного Авиакорпуса, Ставка Ким Ир Сена

Взлёт британской эскадры не остался незамеченным, китайское побережье плотно патрулировалось ТУ-4Р с лучшими советскими экипажами, к тому же британцы особо мудрить не стали, выстроились "свиньёй" и попёрли прямиком на северо-восток. Через пятнадцать минут после взлёта, по всей Корее взвыли сирены оповещения воздушной тревоги, а в ближайшем к месту предполагаемого удара городке Уичанггу, жители которого были заранее эвакуированы, начали грузиться в технику последние подразделения КНА. Остались только военнопленные из британских доминионов и их охрана.

Когда, узнавший об этом, Василий Сталин спросил у Ким Ир Сена — "Кто охраняет пленных?", получил ответ — "Добровольцы", и разъяснение — "Хороший солдат добровольно на такое не вызовется"

Герой Советского Союза, гвардии генерал-майор Лобов, командир 64-го ИАК посмотрел на часы, со взлёта эскадры прошло пятьдесят шесть минут.

— Товарищи, согласно данным авиаразведки о маршруте, сейчас Время Ч минус примерно три часа. Разведчики их ведут плотно, двести семьдесят две машины, сто девяносто один "Ланкастер" и восемьдесят одна "Канберра". С юга к Цусиме полным ходом бежит авианосец "Илластриус", ещё предположительно тридцать машин поднимет он. Потреплем мы их конечно от души, но остановить точно не сможем. "Ланкастеры" идут без бомбовой нагрузки, в качестве огневого прикрытия, и такой строй пробить нам просто не хватит сил. Они это тоже прекрасно понимают, поэтому и прут в наглую, по светлому времени.

Ким Ир Сен другого и не ожидал.

— Мы это заранее предполагали, товарищ генерал. Меры приняты. Нам не нужно их останавливать, давайте лучше подумаем, как причинить им максимальный ущерб, например — утопить авианосец.

Идея была интересная, Лобов с надеждой посмотрел на командующего операцией генерал-лейтенанта Сталина, тот после короткой паузы отозвался задумчиво.

— За три часа, машин тридцать подготовить успеем. Только у нас ведь фронтовые машины, морские цели им не по зубам, разве что случайно накроют. Там своя специфика и этому надо специально учиться. Но пробовать будем, — утешил он загрустившего Лобова, — а значит, первой выбиваем авиагруппу с "Илластриуса" Георгий Агеевич.

— Есть, товарищ генерал-лейтенант.

Когда, обогнув по широкой дуге остров Цусима, британская соединённая авиаэскадра подходила к Корее с востока, встречавшие их советские МиГ-15, с корейскими опознавательными знаками, первым делом начали охоту за "Сифайрами" с авианосца.

За двадцать восемь минут боя, которые прошли от первого огневого контакта до ядерной вспышки, все тридцать три, взлетевших с авианосца британских истребителя были сбиты. Атаковать вдогонку хоть и старые, но живучие и кусачие "Ланкастеры", которые к тому же уже выполнили боевую задачу, новенькими МиГами, Василий Сталин счёл излишним риском. "Канберры" конечно ценный приз, но они шли внутри строя, дураками британцы не были.

А вот "Илластриус" от возмездия не ушёл, тридцать шесть старичков ТУ-вторых как на полигоне атаковали практически беззащитный авианосец, зайдя со стороны кормы. Зенитным огнём с авианосца и сопровождавшего его эсминца, удалось сбить семь машин, но двадцать девять всё таки прорвались и сбросили свои трёхтонные фугасные подарки на бронированную палубу "Илластриуса".

Сколько их в конце концов попало, точно никто не знал, наблюдавший атаку из своей машины Василий Сталин, который не смог не поучаствовать в этом лично, рассмотрел только первые три взрыва. А когда дым от взрывов рассеялся, по волнам плавали только мелкие осколки не пойми чего. Авианосец скорее всего просто расплавился.

* * *

25 февраля 1953, Вашингтон, Белый дом

Ядерная атака Кореи Великобританией, вызвала в мире бурную реакцию и множество последствий. Ровно через сутки, минута в минуту, британский посол в Пекине получил ноту с объявлением войны, а ствольная артиллерия китайской армии начала массированную артподготовку по оборонительным позициям англичан в Гонконге. СССР пока ограничился разрывом дипломатических отношений и заявлением, что рассматривает возможность передачи Китайской Народной Республике ядерного оружия.

Именно это заявление сейчас и обсуждалось в Овальном кабинете Президента США. По вопросу — "блефует ли Дядя Джо?" мнения разделились, последним высказался президент Эйзенхауэр.

— Могу вам совершенно ответственно заявить, что Сталин не считает атомную бомбу слишком ценным призом. Он мне прямо заявил, что компактное термоядерное оружие они испытают уже в этом году и даже обещал допустить на эти испытания наших специалистов, поэтому я принимаю версию Госсекретаря Даллеса — атомная бомба у китайцев появится сразу, как только эти британские идиоты применят её уже по Китаю. А всё идёт именно к этому. Способны ли мы повлиять на Черчилля?