— И я о том же — свободен! — крикнул ему вдогонку психопат, переключившись всецело на Фетисова. — Ох, и роскошный экземпляр!
Его раздел догола маньяк.
— Сколько дырок-то...
К ним маньяка с ярко-выраженными сексуальными наклонностями психопат не допустил.
— Здесь я — хи-хи-хирург... — не то засмеялся он, не то заикнулся. — Ближе к делу!
Он сам пододвинулся к телу, изучая пулевые раны. Одна в лёгком, иная в голове.
— Два дупла, — сделал он запись на туалетной бумаге. — Хотя нет — одно, иное в голове — скворечник! Залатаем! Сестра — капельницу!
— Я — санитар...ка...
— Понял! Тогда самовар! И "дичь" — лично для меня...
В "утку" и стал сбрасывать психопат всё-то, что использовал во время операции при препарировании тела Фетисова, точно патологоанатом, нежели хирург.
Когда Семён Борисович очнулся, то был похож на самовар, узрев собственное отражение в зеркале, предоставленное ему каким-то психопатом.
— Психи-хи-и... — захрипел он и засвистел одновременно.
Психопат повернул у него краник от самовара, вставленный в грудь, слил немного крови в стакан, и залил спиртом, сделав себе напиток "Кровавая Мэри". Томатный сок нынче дефицит, а крови — хоть залейся.
— Маньяки-и-и...
— И это он нам вместо слов благодарности, — обратился психопат к маньяку за поддержкой.
— Ага, неблагодарный! Мы тя, можно сказать, с того света вернули, а ты...
— Где я?
— У нас... — заулыбались психи.
— А вы?
— В больнице...
— Какой?
— Клинической...
— Психушке?! — полезли у Фетисова на лоб глаза. Он силился вспомнить события, из-за которых угодил сюда. На ум пришёл лишь случай столкновения в подземке с майором — тот выстрелил в него. Отсюда и кран от самовара вместо клапана в груди, и жестяная пластина в голове на скобах. Не человек, а терминатор, блин!
— С выздоровлением вас, больной, — заявил в продолжение психопат. — Хотя, глядя на вас, и не скажешь — здоров! Придётся ещё погостить у нас...
— В дурдоме?! — ошалел Фетисов.
— Нет, он сейчас твориться снаружи — на улице...
Психопаты подкатили Семён Борисовича по его просьбе к окну, и он сам убедился воочию: в городе хозяйничают люди сплошь в оранжевых робах. И вместо инструмента труда у них всех орудие убийства в виде огнестрельного оружия.
— Это они психопаты маньяками, а не мы, — выдал санитар...ка.
— Спасибо, братцы, — поблагодарил их искренне Фетисов. — Выручили, а и вылечили! За мной должок!
— А ты кто?
— Большой человек в этом городе! И очень скоро выпущу вас всех отсюда — слово даю — офицера! А сдержу, чего бы мне это ни стоило! Даже если жизни!
— Да ладно, брат, все ж свои! И потом нам нравиться здесь! Айда санитаров с медперсоналом мочить! — разошлись психопаты.
С заявление об их освобождении он явно поторопился. Не всё так просто было в его случае с ними.
Психи облили привязанных друг к другу сотрудников психиатрической клиники, а затем немножко поджарили, сунув в руки одному из них оголённые провода.
— Ламбада! — зашёлся маньяк. — Всем танцевать!
Медперсонал задёргался под напряжением тока, проходящего по их телам. Танцевали они под Борю Моисеева — недолго. Быстро выдохлись — и не сами, а ди-джей на местном радио. Оно испортилось в виду отключения подачи тока. Город обесточили. Диверсанты в оранжевых комбинезонах знали своё дело.
Оставалась мобильная связь — вышки антенн передач на крышах высотных зданий, но и ими уже занимались. Суррогаты применили по ним РШГ, производя повсеместно подрывы.
Город был полностью блокирован ими и отрезан от внешнего мира. Прекратилось всякое сообщение извне.
* * *
— Связь не работает! Мобила не берёт! — пытался Усольцев-младший дозвониться до кого бы то ни было из отдела ФСБ. Он думал: из-за того, что находится глубоко под землёй. Высовываться пока не спешил, как и подставлять лоб под пули.
Кто-то же "отоварил" Фетисова наглым образом, притом, что его лицо знали все представители криминала, как в законе, так и начинающие элементы. А он всего-то обычный сотрудник ФСБ да и звёзды у него в разы меньше размерами чем на погонах полковника. Не хватало Егора. Ох, не хватало. Не доставало, а...
— Достал, блин! А ещё друг называется — напарн-Ик...
— Цыц... — наехал сопливый бомж на гостя, требуя тишины. Хотя сам производил больше шуму, чем тот рядом с ним.
— Простатит ходячий... — не удержался Усольцев-младший.
— Ща сам станешь им, — пообещал бомж Павлу: тот намочит штаны.
А едва и не обделался куда более тяжёлым случаем. Предпосылки были. На них выскочила зверюга, накинувшись на бомжа — принялась рвать его на части.
— Стреляй! Убей, собаку-у-у... — взвыл Сопля.
— Ага, — схватился Павел за пистолет, и зажмурился, избегая вида крови. Выстрелил раз, а затем ещё раз. Когда грохот рассеялся — эхо унесло его по туннелям в оба конца — он взглянул на то, что натворил. А поглядеть и впрямь было на что. — Конец...
Усольцев-младший уставился на бомжа без признаков жизни, а на нем сверху лежала...
— Скотина-А-А...
— Я твой должн-Ик, муж-Ик... — уподобился бомж Павлу, скидывая шавку. — Сука!
— Кто — я?! Это ты мне!? — не сдержался "старлей".
— Не, ты — кобель! Я про собаку... Ух...
У бомжа из лёгких выбило воздух, и теперь он сам навалился на Павла, заблевав кровью, хлынувшей изо рта. Кто-то выстрелил ему в спину. Усольцев-младший не стал выяснять. По-прежнему сжимал в руке пистолет. Вновь применил.
По туннелю эхом понеслись новые выстрелы, и... взрыв. Кто-то сбросил сверху гранату, да не одну. Павла блокировали. Им занялись гастарбайтеры.
Патроны закончились в обойме — и запасной, при желании даже застрелиться нечем было, а не хотелось, как впрочем, и жить.
Жизнь очень странная штука и для многих непонятная — то тебе дико везёт, и всё получается — получаешь, что хочешь, а когда очень сильно этого захочешь — отбирает. Вот так и Павел угодил по уши в то, из чего все по обыкновению стремились выбраться, а он с рождения за счёт папаши. Но без него он ноль без палочки.
Его окружили люди в оранжевых комбинезонах.
— Му-муж-Ик-и... — подивился он им. — Выведите меня отсюда, а? А-а-а...
У них оказалось оружие, а не орудие труда — скорее убийства. Им они и занялись, обнаружив фотографию, где он на одном снимке с разыскиваемой ими личностью.
С ним голосом суррогата заговорил наймит-наблюдатель. Павел плохо соображал после избиения, чего тот требовал от него.
— Где он? — ткнули его мордой в пол, заставив прильнуть к фотоснимку.
— Кто-о-о...
— Егор Фомин!
— Первый раз слышу о таком имени и фамилии...
— Ты же Павел? Усольцев?
— Не помню — забыл...
Появился "пещерник" с анальным детектором лжи в руке.
— И ты заодно с ними, бомжара-А-А...
Павла поджарили. Он сам не верил тому, что упирался. И кто бы раньше сказал: встанет за друга горой — посмеялся бы в лицо, а возможно бы ещё и плюнул смачно.
Муки оказались адскими, а люди в оранжевых робах предвестниками смерти из преисподней — мелькали перед глазами, точно черти огненными бликами, пока не сверкнула ярчайшая вспышка. Один из них и впрямь воспламенился, а затем ещё один с тем же успехом и все остальные.
— Павел! Паша... — заорал кто-то ему, пытаясь пробиться за счёт голоса в затуманенное подсознание, при этом тряс за плечи. — Усольцев...
Он не реагировал.
— Я не брошу его...
Старлей на миг узрел, к кому обратился тот, кто тряс его и... расплылся в довольной улыбке, прежде чем отключился, лишившись сознания.
Это был его друг со своей подругой. Но оба в аналогичном одеянии тех, с кем разобрались. И Павла в него обернули.
Егор взвалил его на себя. Они продолжали с Бионикой пробираться в отдел ФСБ. Им по-прежнему требовалось оружие и подельники. О сопротивлении следовало забыть — его не так просто сломить — победить суррогатов. Но если хорошенечко подумать и разобраться — кое-что можно было придумать и найти у них слабое место. А то, что уязвимы — вне всякого сомнения.
Бионика, кажется, догадалась о чём-то таком, о чём пока молчала, не желая раньше времени выдавать секрет Фомину. А то случись что с ним, и нейтроны упредят её атаку на суррогатов во избежание повального провала в зоне своей ответственности — второго сектора, обозначенного кодовым словом "Россия". Первым в их чёрном списке значилась "Украина", третьим "Беларусь", а был и четвёртый "Прибалтика" с северным краем России при наличии там АЭС — Ленинградской и Кольской.
Беглецы продолжали обходить все ловушки, расставляемые им на их пути суррогатами. Даже приметили новые виды "гастарбайтеров" с обозначениями и всё благодаря Павлу. Они завернули его в спецовку спецэлиты с эмблемой подобной на букву "Х".
— Хреново...сть... — не удержался Егор.
Павел и далее не подавал признаков жизни. Опасения Фомина в отношении друга рассеяла Бионика.
— Жив он... пока...
— Его бы в больничку...
— Есть тут одна по пути...
— Заглянем? — с надеждой в голосе попросил Егор.
Бионика уступила, быстро обнаружив выход на поверхность, не забыла оставить "враг" на взводе. Атомной гранатой и замела следы, когда на неё наткнулись иные преследователи из группы очередного спеца с буквой "С" на комбинезоне.
Упустив беглецов снова, наблюдатель-наймит наказал перекрыть квартал всеми прилегающими силами с иных в зоне их наибольшей активности, выставив против парочки диверсантов порядка тысячи суррогатов "жопа", во главе с сотней "мопсов", "спецов" и "элиты".
Беглецы оказались в...
— Психушке?!
Туда и завела Егора с Павлом на руках Бионика.
— Ты в своём уме? Когда не в себе! Здесь же психи! Психопаты...
— Сам не становись им! Здесь также имеются медицинские работники... — напомнила Бионика.
Их встретили...
— Я ж говорил: они здесь все психопаты! — не сдержался Фомин.
— Без паники, сорняк... — раздался властный голос...
— Старик!? Фетисов! Семён Борисович?
Егор не верил своим глазам — и счастью. Недолго. Всё-таки того коснулись изменения.
— Больной! Это хорошо! — обрадовался какой-то прыткий психопат. — Санитар...ка...
К тому примкнул иной помощник-маньяк.
— Подготовить тело к операции!
Вводить местную анестезию вместо наркоза Усольцеву-младшему не пришлось, и без того пребывал в бессознательном состоянии, а пришёл в себя от боли.
Обезболивающим средством послужил медицинский спирт, но психопаты сказали ему: это вода... родниковая. И чище уже просто не бывает.
И впрямь полегчало, хотя глотку обожгло. А тут и Фетисов живой...
— Ох, стар-Ик... — пожурил его Павел, грозя указательным пальцем.
— Выбираться нам надо, сынки...
Пока Усольцев пребывал в отключке, Бионика на пару с Фоминым успели растолковать начальнику ФСБ брянского отделения про ситуацию с суррогатами в городе, и он полностью согласился с ними — отбить город, но прежде надо добраться до оружия и наладить связь с внешним миром. Возникла необходимость донести до вышестоящих чинов силового ведомства, которому верой и правдой служили сами как умели, а и получалось: ситуация вышла из-под контроля, но при большом желании и совместных усилиях можно урегулировать конфликт, избегая ненужных жертв и катастрофы. А то ведь разбомбят их нахрен из реактивных установок залпового огня. Всё-таки война, блин, и с применение атомного оружия, пускай пока ручного образца у парочки солдат апокалипсиса — из будущего.
— Херня получается, — заключил Фетисов на словах, всё же пообещав найти способ как донести их мысль до генералов в штабе армии.
— А что если нам... — кивнул Егор на психов, — и далее воспользоваться их услугами?
— Предлагаешь вооружить — психопатов с маньяками?! — не сдержался Фетисов от выражения эмоций вслух.
— Хуже всё одно уже не будет...
— Ох, парень! Молод ты ещё, Егорка! Многого не знаешь, а и не понимаешь!
— Я — за, — подержал Павел неожиданно друга, предлагая проголосовать.
— Что скажет она — био-баба... — заявил Семён Борисович.
Бионика взглянула на психопатов — буйных психов, а затем в иную сторону за окно на суррогатов всех мастей, и как ни странно дала добро.
— Хреново...сть...
Запись N20
— БАЗА -
Поймал дед золотую рыбку, а она ему:
— Старуха жива?
— Жива.
— Тогда ешь меня!
(новая интерпретация сказки)
Позавтракав, никто не стал отлынивать от работы. Занятие нашлось всем. Азаровский пригласил Петра прогуляться на двор с намерением обсудить кое-что, и что — ни для кого не секрет. Юлька порывалась податься с ними, да старуха не позволила.
— Эко ты шибкая... — удержала она её.
Дверь избушки закрылась перед девчонкой сама собой.
— Ой... — не то что бы испугалась Юлька, но кто знает, на что ещё способна старуха. А вдруг и впрямь — сквозняк.
— Ну да, ну да... — посмеялась Ядвига про себя.
"Баба-Яга и есть!" — больше не сомневалась гостья, оглядываясь по сторонам.
На глаза девчонки угодила метла, валяясь под скамьёй, а вот ступы в углах невидно.
— Не колдунья...
— Знать, ведьма, ба!?
— А ты хошь знаешь, раскрасавица, шо означает слово — ведьма...
"Так и есть — она это! К гадалке не ходить, и так при бабке!" — взбрела очередная дурная мысль провокационной направленности в голову Юльки.
— Ведьма — та, кто ведает...
— А чем, ба?
— Знаниями в...
— Ворожбе?
— Ворожея! Я ить не она — знахарка — целительница!
— А заговоры знаешь, ба?
— Ну, как те сказать, шоб не испужать?
— Прямо — на чистоту!
— Тады вот те крест — не колдую! Грех это!
— А привороты знаешь — на любовь там и...
— Ишь куды хватила! Шла бы ты, девица, отсель подобру-поздорову!
— Так я пойду, бабуль?
— Ща, так и отпустила! Ишь ты её — размечталась!
— А чё делать станем — колдовать или ворожить?
— Здесь те не Диканька!
— Стало быть, ба, ты — адепт белой магии или маг?
— От ты её! Одно слово — шалунья!
Каким образом старуха переубедила Юльку остаться с ней, осталось загадкой для Петра, да и Азаровский не давал ему продыху.
-Где землянка? Показывай!
Его интересовал арсенал старушки.
— Где-то здесь, — завертел паренёк белобрысой головой по сторонам. Вроде и рядом находился, а в то же самое время отыщи, попробуй. Разглядеть не так просто. — Сюда...
Петро ступил в выбранном направлении и оступился, угодив в...
— Дерьмо... — воскликнул он недовольно.
— Погодь, — взялся Азаровский за пистолет.
Опасения были не напрасны. Пока они спали в избушке у бабки, ночью кто-то бродил вокруг да около заросшего и заброшенного хутора. А внутрь так и не попал. Поэтому мог дождаться утра в засаде и напасть с восходом солнца при свете дня на "партизан".
— Да вроде никого... и невидно... — отметил Пётр, вытирая о траву то, во что вляпался, а всё равно не получалось избавиться от въедливого запаха экскрементов, как ни старался. Тут без баньки не обойтись — помывки с парилкой. Да где там — не попасть ему туда при всём желании — Азаровский не даст.
