Альв

"Вот так-так! Княгиня Горицкая? Ну, я где-то так и думал, что герцогиня или княгиня".

Яков уже был готов начать стрелять, он и за рукоять револьвера успел взяться, но в игру неожиданно вступила сама Альв.

— Значит, Вибк! Война? — крикнула она, выходя из кареты. — Ну, надо же! Зигги натравила на меня своих шавок! А где же сама Первая Среди Равных Сигрун Гундберн?

"Вот же вздорная женщина, — возмутился Яков. — Я же сказал, сиди в карете и не высовывайся! А теперь придется следить, как бы тебя саму не подстрелить!"

Впрочем, похоже, эта Вибк раздражала не одного только Якова. Альв ее слова прямо-таки вывели из себя.

Шагнув от кареты, она встала напротив "валькирии". В левой руке, перебирая пальцами, Альв крутила свои витые спицы из секура, в правой — длинный стилет. Обе руки действовали как бы сами по себе, в разном ритме и с разной скоростью, и скорость эта стремительно нарастала. Зрелище не для слабонервных: умеет Альв удивить мужчину! Впрочем, Вибк это зрелище тоже проняло. Яков увидел, как выступает у нее на лбу пот, и как сходит краска с красивого лица. А ведь вооружена куда серьезнее, чем Альв. Глефа против спиц? Но, по-видимому, даже имея численное превосходство и преимущество в оружии, сестры Гёндуль — кем бы они ни были на самом деле — боялись Альв больше, чем она всех их вместе взятых.

"Вопрос, почему? "

Что в Альв такого, чтобы наводить на людей ужас? А ведь именно это сейчас и происходило прямо на глазах Якова. Сестры Гёндуль явно боялись Альв. Боялись даже тогда, когда аромат лютоцвета не позволял ей обернуться смертоносной виверной. И почему, тогда они не прихватили с собой ни луков, ни арбалетов?

— Все еще изображаешь из себя служанку Труд? — Вибк оказалась крепкой женщиной, способной перебороть свой страх.

— Нет, женщина, я изображаю только саму себя, — голос Альв звучал ровно и холодно, властно и угрожающе, хотя и без интонации угрозы, а вращение спиц ускорилось настолько, что Яков, невольно бросивший поспешный взгляд на ее руки, увидел лишь смутную тень спиц — размытое золотистое пятно.

"Господи, помилуй!" — отчего-то именно этот мгновенный образ произвел на него такое сильное впечатление, что даже сердце захолонуло. А ведь он видел виверну, пьющую кровь из разорванного горла ульфхеднара. Ему ли пугаться от таких глупостей!

Между тем, отвлекшись на посторонние мысли, Яков едва не пропустил момент атаки. Мгновение назад перед ним стояли четыре женщины и двое мужчин. Сейчас же спешившиеся всадники присоединились к своим товарищам, и произошло это настолько быстро, словно бы кто-то вырезал из реальности все события, которые происходили между его мимолетным взглядом на руки Альв и тем, что называется "сейчас". Пятеро мужчин с обнаженными мечами заняли позиции между женщинами, вооруженными глефами, а перед ними — на полпути к Якову и Альв — появилась пятая женщина. Оружия у нее не было, но Яков сразу же понял, интуиция подсказала, что, если кто и опасен для него здесь и сейчас, то это именно она — статная высокая женщина с пепельными волосами и темными, как ночь, глазами. Руки ее были воздеты к небу, которое неожиданно поблекло и, словно бы, выцвело. Умалился солнечный свет, и мир вошел в великую тень. Настали сумерки, а Яков этого не только не заметил, он даже не понял, что, черт побери, здесь произошло, когда, и как это возможно вообще.

— Ты зло! — хрипло выдохнула женщина, вперив взгляд в Альв, и опустила руки. Яков ее, по-видимому, не интересовал, да и за достойного противника она его, похоже, не держала.

— Ты яд и несчастье! — наставила она палец на Альв, и где-то неподалеку громыхнуло, как если бы начиналась гроза, но небо при этом оставалось чистым.

— Жилище твоё называется бедствием, порог его — падением, постель твоя — несчастием! — хриплым речитативом продолжила женщина, и Яков почувствовал, как остывает и сгущается вокруг него воздух.

Он бросил быстрый взгляд на Альв и увидел, что женщина выронила кинжал из правой руки, но продолжает вращать спицы в левой.

— Блюдо, с которого ты ешь, называется голодом, — продолжала между тем женщина, и слова ее сопровождали раскаты грома. — Ты режешь пищу ножом, который называется ненасытностью. Кем овладела ты, того ты уже не освободишь!

Гром усилился, воздух сгустился настолько, что стало трудно дышать.

— Геллия не знает жалости! — неожиданно выкрикнула, словно выхаркала, Альв и подняла правую руку ладонью вперед, словно пыталась сдержать мощь набирающей силу бури. Пот тек по ее утратившему краски лицу. Голос гудел, как басовая струна большой виолы.

— Имя твое Беда! — хрипло ответила ей женщина.

— Я Альв Ринхольф! — возразила Альв все тем же голосом, от которого вибрировали нервы и вставали дыбом волосы.

— Будь ты проклята, Хель дочь Локи!

— Я Альв Ринхольф, — подняла голос Альв, — и подавись своими проклятиями, тупая сука!

Спицы сорвались с ее пальцев и молниеносно поразили выкрикивавшую проклятия колдунью. Легко, как бумагу, одна из них пробила лоб женщины и, оставляя за собой кровавый шлейф, вылетела из затылка. Другая — пронзила грудь, и это тоже произошло настолько стремительно, что Яков едва успел сообразить, что случилось со спицами, а они уже снова вращались в пальцах Альв.

— Убейте ее! — завопила давешняя "валькирия" и сама первой бросилась в бой, нацелив острие глефы в грудь Альв.

— Попробуй! — Спицы опять сорвались с пальцев Альв, но на этот раз "валькирия" парировала атаку, смахнув обе смертоносные иглы одним ударом глефы. Вот только эти спицы жили своей собственной жизнью, вернее, исполняли все, чего хотели тонкие пальцы Альв. Они не упали на землю и не улетели от удара в лес, они отлетели от Вибк и атаковали снова. Одна снизу, другая сверху. Это было захватывающее зрелище, но у Якова не оставалось на него времени. Он уже понял, что на этот раз Альв в одиночку не отобьется, хотя и был удивлен ее вновь открывшимися способностями.

Яков окинул ТВД коротким взглядом разведчика и вскинул руки, в которых уже сжимал оружие. Остальное было просто до тошноты. Он стрелял практически в упор и все, что от него требовалось, это действовать быстро — на пределе своих возможностей — и двигаться тоже быстро, не давая противнику и малейшего шанса достать его мечом или глефой. Ну он и двигался. Стрелял и уклонялся от ударов. А потом все внезапно кончилось, только ржала случайно раненая выстрелом в бок лошадь.

"Бойня!"

Ну, так все, на самом деле, и обстояло. Бойня и есть. Троих или четверых убила своими волшебными спицами Альв, но остальных-то отправил в "Валгаллу" Яков. Просто перестрелял, и никакая магия им не помогла. Ни белая, ни черная, не та и не эта.

— Ну, вот и все! — вздохнул он, оборачиваясь к Альв. — Ты...

Нечто похожее Яков уже видел дважды, поэтому и не всполошился. Хотя сердце сжало и не отпускало, пока он шел к женщине. За несколько мгновений, что прошли после восемнадцатого выстрела, Альв успела осунуться и потерять присущий ей живой блеск. Она побледнела, поблекли волосы, и закатились глаза. А в следующее мгновение женщина осела на землю кучей смятого тряпья. Осела, качнулась и, — не успел Яков еще подойти, — опрокинулась на спину...

Когда Альв пришла в себя, оказалось, что она лежит в дормезе на разложенном диване, и голова ее покоится на коленях Йепа. Это было приятно, но...

— Я...

— Тш! — остановил ее он. — Лежи! Отдыхай!

— Я опять лишилась чувств? — воспоминания о бое с сестрами Гёндуль, хотя и не исчезли в пучине беспамятства, как это случалось с ней раньше, но, словно бы, выцвели, потускнели и казались "сведениями с чужих уст", как если бы ей рассказал эту историю кто-то другой. Впрочем, это было лучше, чем ничего.

— Да, Альв, — подтвердил Йеп. — Но есть и хорошие новости: ты продержалась до конца боя, да и "отсутствовала" совсем недолго.

— Сколько?

— Полчаса, я думаю, — сообщил ее мужчина после короткой паузы. — Или чуть больше.

"На сколько больше? — хотела было спросить она. — Еще на полчаса или на час?"

Но не спросила. Вернее, спросила, но не об этом:

— Ты убил их всех?

— К сожалению.

Вот этого она никак не могла понять. Откуда это все? С чего бы ему жалеть тех, кто, не задумываясь, убил бы его просто потому, что он являлся спутником Альв? Странный и неуместный гуманизм. Тем более, для солдата.

— Не жалей, — попросила она. — Ты же знаешь, в поединке может победить только один, и выиграть сражение может только одна сторона...

— Наверное, ты права, — не стал спорить Йеп. — Кто они такие?

— Они считают себя паладинами, — улыбнулась Альв, заглядывая снизу-вверх в глаза мужчины. — Воины света, а я, стало быть, порождение хаоса и тьмы. Ты же слышал, Йеп, для них я, если не Геллия, то уж верно — Беда или Гулльвейг.

Сейчас она вспомнила все эти подробности и могла только удивляться тому, что еще утром не помнила этого, как, впрочем, и многого другого.

— Древний орден женщин-воительниц. Поэтому и сестры Гёндуль. Ты же знаешь, Гёндуль — валькирия, ну, а они, стало быть, ее сестры.

— А та колдунья? — продолжил свои расспросы Йеп. — Она действительно колдовала?

— Колдунья, Йеп, это я, — Альв не могла и не хотела ему врать, и пусть будет, что будет, — а Кирса — волшебница. И она не колдовала... она волховала. Попросту пыталась лишить меня сил. А это, с их точки зрения, подвиг, а не преступление.

— Любопытный расклад, — улыбнулся Йеп, которого слова Альв, судя по всему, не расстроили и не взволновали. — Давно они на тебя охотятся?

В его вопросах не было назойливого любопытства. Одно лишь желание понять смысл происходящего.

— Давно, мне кажется... — Что ж, этого она не помнила, но по ощущениям, это была давняя вражда, однажды переросшая в ненависть. — Извини, Йеп, но этого я не помню.

— Значит, они нас выследили... и устроили засаду.

— Они знают, что я могу оборачиваться, а с виверной шутки плохи.

— Да, это я помню! — снова улыбнулся Йеп. — Но почему у них не было ни луков, ни арбалетов?

Йеп умный и все замечает. И, разумеется, задает верные вопросы.

— Не помню точно, — тяжело вздохнула Альв, которой было неприятно признаваться самой себе, не то что Йепу, что и этого она тоже не помнит. — По-моему, я заговоренная от стрел, или что-то в этом роде. Какое-то колдовство, но не мое. Это кто-то другой меня заговорил.

— Похоже, ты вспоминаешь все больше и больше, — У Йепа замечательный голос. Сильный, глубокий. По-настоящему мужской. Так бы и слушала весь день, не убирая головы с его колен. С ним ей было хорошо и покойно, и не важно насколько она сильна сама по себе, как виверна или как колдунья. Какой бы силой ни обладала Альв, его надежная мужская сила нужна ей не меньше, чем любой другой женщине, ищущей в мужчине опору и защитника.

— Скажи, Йеп, — мысль оказалась неожиданной, но в следующее мгновение Альв подумала, что это уместная и правильная мысль, — от кого ведут свой род Ицштеды?

— Отец говорил, от самого Тюра, — усмехнулся Йеп. — Сказка, конечно, но звучит складно и весьма героически. Для Скулнскорха в самый раз.

— Зря ты так думаешь, — Альв была приятно удивлена, но, если подумать, чего-то в этом роде ей и следовало ожидать. Очень уж непростой мужчина ее Йеп. — Ты мне просто поверь, Йеп! Я знаю!

— Ну, если знаешь... — Разумеется, он ей не поверил, а зря, к слову. Сейчас она была гораздо "умнее", чем вчера или позавчера.

— Знаю! — подтвердила она. — Значит, от Тюра и великанши Ангрбоды?

— Нет, милая, — покачал головой Йеп. — От Тюра и его первой жены Зисы.

— Славный род!

— Не знаю, что и сказать, — покачал он головой. — Кажется, я ни разу об этом не задумывался.

— А сейчас задумался? — Альв смотрела на своего мужчину и видела в нем все больше черт, которые попросту не могли быть случайными.

— Сейчас задумался, — кивнул он. — Вот смотрю на тебя и думаю, что хорошо, наверное, что я потомок бога и богини. Есть шанс, что и ты меня полюбишь.

— То есть, то, что ты меня любишь, я должна принять, как само собой разумеющееся? — уточнила Альв, не без удовольствия погружаясь "в мир грез".

— У тебя есть сомнения?

— А ты меня действительно любишь?

— А что можно любить не действительно? — улыбка сегодня буквально не сходила с его губ, и это было чудо, как хорошо.

— Можно притворяться, — но уже произнося эти глупые слова, Альв поняла, о чем, на самом деле, она должна спросить. — Каково это любить виверну?

— Каково это любить виверну? — спросила Альв.

И в самом деле, можно ли полюбить оборотня? Еще недавно такой вопрос показался бы Якову Свеву более чем странным. Разве можно всерьез полюбить виверну, даже если представить, что женщины-драконы так же реальны, как, скажем, женщины-офицеры Флота? И тем не менее, здесь и сейчас, вопрос прозвучал иначе, да и контекст изменился. Яков не видел ни одной причины, почему бы ему не любить виверну, особенно такую красивую и отважную, как Альв. Но ведь и она его любила, прорываясь этим своим невероятно человеческим чувством даже через холодный звериный эгоизм дракона. Так что, да — можно! Впрочем, дурацкий вопрос. Если любишь, то неважно за что. Да и кого, тоже не суть важно: злую колдунью, княгиню Горецкую или оборотня-виверну.

"Боже мой, — подумал он мимолетно, — кого только не любят мужчины!"

Мужчины в этом смысле мало чем отличаются от женщин, способных полюбить, как кажется, любого козла. Мужчины тоже зачастую любят не "за", а вопреки. Любят и замужних дам, и юных нимфеток, красавиц и уродин, скверных баб и возвышенных барышень, вздорных скандалисток, офицеров флота, воровок и каторжниц, профурсеток и шлюх, наконец. Шлюх, как ни странно, мужчины любят даже чаще, чем "монашек". Ну, а Яков, глядишь ты, полюбил "злую колдунью". И что с того? Любит, любим, и это все, на самом деле! Ни добавить, ни прибавить.

— Каково это любить виверну?

— Даже не знаю, что тебе сказать, — улыбнулся Яков. — Разве такое объяснишь словами? Впрочем, мне это нравится. Где-то так.

Помолчали. Ему нечего было добавить, но и она не захотела продолжать этот обреченный на бессмыслицу разговор. Прошла минута. Две.

— Где мы? — вдруг всполошилась Альв.

— На дороге.

— А?..

— Я сбросил тела в реку, а кучер и слуга удрали еще в самом начале боя.

— Что же мы станем делать? — беспокойство исчезло из ее голоса, но вопрос Альв задала по существу.

— Переоденем тебя мальчиком и поедем верхом, — усмехнулся Яков, успевший обдумать сложившуюся ситуацию и составить план. — Я придержал пару подходящих лошадок, а остальных прогнал.

— Хочешь исчезнуть с дороги? — Альв соображает быстро, даже едва успев очнуться от обморока, и вопросы задает исключительно правильные.

— Да, — кивнул Яков. — Хватит уже подставляться. Пора бы нам "раствориться в нетях" и перестать представляться своими подлинными именами. Ты кстати случайно не вспомнила, куда нам ехать?