Непристойное предложение (общий файл)

— Я не демон... — светлый призадумался и закончил с довольной улыбкой: — Но на всякий случай подели пополам. Тебе же потом приятнее будет получить больше ожидаемого! Кстати, ты насчет среды и четверга не ответила...

Я открыла рот, собираясь согласиться, но передумала. Внимательно посмотрела на Императора. Вполне возможно, если его как следует попросить, он согласится на придуманную мной авантюру. От него всего ничего требуется — убить меня. Слегка. Судя по сноровке, с которой он помогал мне прятать труп, у Лэйнарда большой опыт противозаконных деяний. Только в отличие от темной семейки он хорошо воспитан — родители его научили за собой следы заметать!

— Знаешь, я бы с радостью, но у меня на эти дни другие планы. Нет-нет, не с "другим" планы, а "другие", — хотя "другой" в них тоже замешан, но об этом я промолчу. — И, надеюсь, ты мне поможешь в их осуществлении, — заговорщицкое подмигивание. — Обещай, что согласишься, — я применила стандартную женскую уловку номер один.

— Ради тебя готов на все! — поспешил угодить Император.

Ага, птичка в клетке, рыбка в аквариуме, хомячок... хомячок сдох. Надо же, как рьяно он принялся штурмовать бастионы под моим флагом. Сейчас я ему нанесу ответный удар.

— Отлично! Тогда убей меня... нежно... — попросила я от всего сердца.

Кто ж знал, что у светлого сердце слабое. С ног свалился от одной просьбы. Посинел бедняга, за грудь хватается, умирающего всеми конечностями изображает. Ой, ему правда плохо. Я растолкала зевак, добралась до администратора зала, выхватила у него из рук аптечку, вытащила оттуда шприц, напичканный зеленой дрянью, вернулась обратно, оседлала бедра светлого, рванула на его груди рубашку и занесла орудие над сердцем... Ну, или где-то рядом. Я в человеческой анатомии не очень хорошо раздираюсь...

— Не надо! — просипел умирающий, ужом выскользнув из-под меня. Откуда силы взялись — непонятно. — Фэй, медленно положи шприц и отойди от него. Руки! — крикнул мужчина. — Руки держи на виду, не дай Зевс еще метнешь в меня иголку. Мне твоего лечения не пережить, — Лэйнард стащил со стола тарелку и принялся обмахиваться ей.

Выполнив указание, я сказала обиженно:

— Ты обещал. И обещал, что тебе можно верить!

Женская уловка номер два в действии. Если не поможет, перейду к слезам.

— Но зачем тебе это? Ты из-за меня умереть хочешь? Я тебе настолько неприятен?

Догадливый ты мой, да не тем местом.

— Так, садись, слушай и не перебивай, пока не закончу, — я принялась второй раз за день объяснять свои выкладки. — Я не верю твоему пророчеству. Понимаешь, не сходятся концы с концами. Если будет война между Светом и Тьмой, то оракулы уже должны были поднять вой на половину вселенной, а они молчат. Выходит, кто-то предотвратит ее. Но у меня нет желания дожидаться решающего дня, хочу все узнать первой, поэтому я пройду через Аидово Царство на Олимп к Мойрам и загляну в будущее!

Ой, а почему я одной ногой на столе стою, второй на стул опираюсь, и все кругом мне аплодируют? Тьфу, связку демонов им всем в печенку, всю секретность на корню порубили. Я просительно посмотрела на Императора. Тот намек понял, хлопнул в ладоши и отправил посетителей ресторана погулять. Хлопнул в ладоши второй раз, и на пустой сцене материализовался пианист с роялем и красотка-певица в красном платье. Девушка затянула томную песенку о неземной страсти, светлый зажег на столе свечи... Меня пытаются отвлечь?!

— Я пойду с тобой, — заявил Император.

— Ага, а кто заменит тебя на должности? Ты, конечно, воскреснешь, но нулем без палочки!

— Проклятие, — Лэйнард заметно приуныл. — Ты права. Ладно... Я сделаю то, о чем ты попросила. Скажи... Ты действительно готова рискнуть своей жизнью ради меня, темных и всех остальных существ? — что-то непонятное блеснуло в глазах светлого.

— Нет никакого риска, — бодро отозвалась я. Про Лес Забвения, Пески Уныния, Рощу Тоски и еще пару десятков наименований различных пакостей у Аида в гостях я вспоминать не буду.

— Еще скажи, бабуля с дедулей тебя под белы рученьки до входа на Олимп проводят!

Ага... Как разбегутся... Как ремень в руки возьмут... И начнут меня провожать вдоль и поперек попы.

— Я пойду с Райвелином, — дискуссия мне надоела. — И точка. Вернусь через два дня, тогда и поговорим.

— А если ты не вернешься?

То меня за шкирку, словно котенка выбросят, если спасти успеют.

— Тогда сожги мое тело и не забудь веночков на десять лет вперед в некрополис прислать, — мрачно пошутила я.

На этом мы прекратили разговор. Доели десерт, выпили по чашечке по-старосски заваренного гибискуса и отправились ко мне домой. В смысле Лэйнард решил совершить подвиг и проводить меня до квартиры. Пределы допустимого я обозначила сразу. По дороге нас сопровождал вой оборотней и хлопанье крыльев вампиров. Темные выглядывали из каждой подворотни, сверкали глазами с крыш домов, но не приближались. Их отпугивала Сфера Света, которой окружил нашу пару Император. Я шла, давила в душе зарождающуюся тревогу и задавала себе всего один вопрос: приспешники Тьмы сами инициативу проявили или их надоумил кто?

Перед домом концентрация кровососущих превысила все допустимые санитарно-эпидемиологические нормы на квадратный метр. Я уже собралась вызвать Руфима и попросить его отогнать шавок, но передумала. Вместо ябедничества, я решила отплатить демонам той же монетой высочайшей золотой пробы.

— Глупо расстаться просто так, после замечательного вечера, — я вплотную подошла к Императору.

— Да? — он убрал вечно падающие на глаза пепельные пряди за ухо и весело сверкнул глазами. — И что ты предлагаешь? Тсс, — светлый приложил палец к моим губам. — Я сам догадаюсь...

Я утонула в свете. Растворилась в нем. Он был обжигающе холоден. Так холоден, что я усомнилась в способности его носителя испытывать какие-либо чувства. Знание остро резануло по нервам. Нет, не нужна я Лэйнарду. Так же, как не нужна и Тоттену. Великим нет дела до меня. Каждый из них преследует свою цель, и я им нужна, покуда являюсь средством ее достижения. И красивые ухаживания — очередная ложь.

Дрогнув, я отстранилась. Не по вкусу пришлась мне месть... Мы опустились на землю. Сияние померкло, и я двух шагах от нас увидела Многоликого с охапкой красных роз в руках...

Он смотрел на меня. Не отрываясь. Несмотря на темноту, я видела, как испаряется синева из его глаза, сменяясь растопленным шоколадом, а затем непроглядной Тьмой. А дальше... Он будто очнулся от сна, швырнул цветы мне под ноги и скрылся в темноте, взметнув пыль каблуками сапог. Что ж, ты, друг мой, убежал? И зачем приходил? Мириться? Да я бы рассмеялась тебе в лицо. От горя. Или расплакалась бы. От счастья.

— Если хочешь, я могу телепортировать тебя к нему, — сказал жених. — Хотя... Там, куда он отправился небезопасно для мага твоего уровня.

"А ведь он знал!" — догадалась я. Покачала головой и ответила, что не нужно. Попрощалась отстраненно и вошла в подъезд. Петр Фельдиперсович проводил меня тусклым взглядом и снова уткнулся в книжку. Я зашла в квартиру, разделась и легла в кровать. Жутко заболела голова, и в такт пульсирующей боли билась мысль: что же я натворила?

Отсутствует часть текста

Я преднамеренно не предупредила Райвелина о границе между мирами. Кто бы в здравом уме согласился прыгнуть с отвесного обрыва без страховки заклинанием левитации? Никто. Дураков нет. Поэтому он прыгал без подготовки для его же блага, хотя вместо спасибо я дождалась исключительно пожеланий пойти проверить голову на наличие мозгов в ней. Возможно, он прав, но подтверждать данное предположение мне совсем не хочется.

Мы лежали у подножия Олимпа, наслаждались природой, слушали пение Соловьев и никуда не торопились. Если в Аидовом Царстве время течет чуть быстрее времени верхнего мира, то на вотчине Богов оно навсегда застыло. Они хотели сохранить кусочек своей настоящей родины в неприкосновенном первозданном великолепии, и им это удалось.

— Что дальше? — поинтересовался папарацци.

После забега с препятствиями по миру мертвых и столь эксцентричного способа выбраться оттуда, он ожидал от меня нового подвоха. Естественно он был, но распространяться о нем не имело смысла, ибо мимо него нам в любом случае не пройти.

— Видишь вон те белые мраморные ступеньки? — я преувеличенно скучающе зевнула.

— Вижу, — отозвался парень, разглядывая теряющийся в облаках путь наверх.

— Отлично! Тогда ноги в зубы и вперед, — вдохновившись своими словами, я начала подъем по лестнице на вершину мира, мурлыкая под нос песенку и обдумывая план действий.

Примерно на середине пути папарацци догадался узнать общее количество ступенек. Мы оба уже были на последнем издыхании, но продолжали ползти наверх вопреки мольбам организмов смилостивиться над ними и предоставить пять, а лучше десять минут отдыха. Неопределенная цифра в районе шести тысяч привела друга в состояние глубокой депрессии. Ноги у него подкосились и парень сел на парапет с таким видом, словно собрался здесь памятником работать.

Спустя полчаса увещеваний мне удалось убедить представителя упрямой пернатой фауны слезть с насиженного места и продолжить восхождение. Райвелин послушал меня, с тоской посмотрел наверх и поплелся позади меня. Для поддержания морального духа я использовала все доступные возможности: рассказывала анекдоты и истории из жизни, пересказывала особо примечательные истории сватовства, рассказывала о неожиданных свадебных финалах... И натыкалась на каменное лицо и поджатые губы. Поддерживать беседу папарацци отказывался.

Но все когда-нибудь заканчивается. Взмыленные, как скаковые лошади, мы вползли на верхнюю площадку и распластались на горячем камне. Кровь в голове напевала героические марши, конечности несанкционированно исполняли странный и болезненный танец. Мозг, пользуясь случаем, выключился, предоставив возможность бредовым идея бесконтрольно осваивать просторы моего сознания.

— Что это? — сквозь туман пробился голос Райвелина.

Я подняла звенящую черепушку, посмотрела в указанном направлении, сфокусировала глаза и пояснила:

— Это фуникулер. Его можно было снизу вызвать и подняться на вершину. Там, между прочим, кондиционер установлен и нектар в запечатанных бутылочках в холодильнике стоит.

— Ты... Ты... — парень вскочил на ноги и покраснел от злости. — Ты заставила меня подниматься наверх, когда можно было...

— Знаешь, — я прервала журналиста. — Как-то раз мне пришлось пройти всю лестницу от первой и до последней ступени, с тех пор я мечтала, чтобы мой подвиг повторил кто-нибудь еще, — счастливое выражение моего лица немного поумерило гнев Райвелина.

Он снова сел, показал мне кулак и буркнул под нос малопонятную, но наверняка оскорбительную для моих ушей фразу.

— Иногда, — добавил он громче, — мне хочется тебя отшлепать, а иногда... — папарацци осекся, не договорив.

— Продолжай уже, — разрешила я, щурясь от яркого солнца.

— А иногда отшлепать еще сильнее!

Парень смягчился, но пока продолжал сердиться. Он сидел спиной ко мне в напряженной позе. Взлохмачивал волосы пятерней и поправлял воротник футболки: наша одежда восстановилась при пересечении границы миров, как и тела. Повинуясь душевному порыву, я обняла его со спину и весело прошептала на ухо:

— Тогда из двух зол я выбираю меньшее...

— Ах, так... — прищуренные глаза цвета летнего неба оказались напротив моих. — Получай!

Стремительным рывком он перекинул меня через плечо, уложил к себе на колени и... на самом деле отшлепал! Не больно, зато обидно. Чем я застудила наказание? Заставила его ножками весь путь пообедать? Эка невидаль. Он же любитель физкультуры: должен был пешком пробежаться и даже не запыхаться!

— Дальше куда? — спросил удовлетворенный свершившейся местью папарацци.

— Направо. Срежем путь через яблочный сад, немного пройдем по полю и окажемся у цели.

Райвелин поднялся, предложил мне руку помощи, которую я гордо проигнорировала, усмехнулся и направился в указанном направлении. Через десять минут я попросила его остановиться недалеко от золотых ворот в двухметровом заборе, преграждающих дальнейшую дорогу. Через абсолютно гладкие камни не перелезть, но перемахнуть через двери с обилием поперечных перекладин труда не составляет, если бы не одно маленькое "но".

— Сейчас ты собираешься с духом, а потом во весь опор мчишься к воротам, перелезаешь через них и продолжаешь бежать... — тщательно перебирая слова, я инструктировала журналиста.

— Зачем? — к парню вернулась подозрительность.

— Да какая разница! — отмахнулась я. — После объясню. По другому здесь не пройти, поверь мне, — я подтолкнула друга вперед по тропинке.

— А ты? — никак не мог успокоиться Райвелина.

— А я следом, следом... — при отчаянной лжи самое главное истово верить в нее, тогда поверят все остальные.

Парень сделал шаг вперед, убедился, что я стою на низком старте и неторопливо двинулся к воротам. И это называется бег?! Ничего, еще пара метров и у него появится огромный стимул быстрее переставлять конечности. А вот и он — выполз из своей норы. Голодный, бедняга.

— Как мне понять, когда остановиться... — громкость голоса резко упала до шепота. Еще бы ей не упасть, когда золотой дракон длинной двадцать метров разглядывает тебя с явным намерением подзакусить.

— Когда у него цепь закончится, тогда и остановишься...

Но в ответе Райвелин уже не нуждался. Под жуткое рычание озверевшей твари я насладилась зрелищем улепетывающего и матерящегося на трех языках журналиста. Прости, друг, но кто-то должен был сыграть роль приманки, а ты бегаешь гораздо быстрее меня. Может быть, ему удастся отделаться легким испугом? Насвистывая привязавшуюся мелодию, я направилась в Сад Гесперид. Ага, того самого с золотыми яблоками.

Полузадушенный цепью дракон нашелся дальнем правом углу сада. Несмотря на плохое состояние, животное все еще огрызалось на прилипшего к забору папарацци, отчего тот вздрагивал и еще сильнее вжимался в мрамор. Надеюсь, он дыру не проделает, а то придется ему профессию камнетеса осваивать. Я залезла на спину ящера, дотянулась до ближайшего яблочка, очистила его от золотой кожуры и изящным движением положила на нос зверушке. Дракон обрадовался угощению, слизнул подношение раздвоенным языком и захрапел спустя пару минут.

— Яблочка хочешь? — я протянула плод Райвелину, смачно хрустя откусанным кусочком.

Журналист смерил меня пылающим ненавистью взглядом, испустил вздох облегчения и сполз в траву без сознания. Я пожала плечами, оттащила тело в тенек, собрала сухие веточки, отыскала в бесчисленных карманах штанов папарацци зажигалку и запалила костер. Набрала яблочек с безопасных деревьев и закопала в землю возле пламени. Тонкая золотая шкурка прекрасно сыграет роль фольги, и в результате получатся нежные сочные печеные яблоки, тающие во рту. Объедение!

Парень открыл глаза на запах готового кушанья, разложенного на траве и уже очищенного от кожуры, молча сел и мгновенно умял свою долю. На меня он старался не смотреть. Умом я понимала, что мне следует извиниться, но трогать его в данный момент опасалась. В первый раз вижу Райвелина настолько разозленным. Подожду, пока его прорвет, и он отведет душу, накричав на меня. Я это заслужила.