Дилетант 2 История сослагательного наклонения

Тоже привычка такая?

Наверное, это просто любимый её портрет. Когда он был написан? Ей на нём лет тридцать, наверное, с небольшим.

— Все эти комиссии одна болтовня. Вон я в 67 году созвала Уложенную Комиссию, которая бы наши законы в порядок привела, и что? Год пустобрёхством занимались, а толку шиш.

— Комиссия должна быть небольшой — человек... ну, шесть — семь, ну десять. И срок поставить конкретный, скажем ... месяц.

— Гм....

Повисла долгая пауза.

Надо что-то добавить.

— А как первый шаг, Ваше Величество, нужен указ, запрещающий барщину в воскресные дни, ограничить её тремя днями и запретить при продаже крестьян разбивать семьи.

Екатерина вздохнула, перевела взгляд на лежащие перед ней бумаги.

— Страшно ... Не хотелось бы закончить царствование заговором против меня, или каким-нибудь бунтом. ... Ведь народ он что? ... Дай ему послабление, он и ... — Екатерина не договорила и взглянула на меня.

— Эта комиссия, я уверен, ничего толкового не придумает, но мы проверим способности членов комиссии решать серьёзные вопросы и...

— Ладно, я твою мысль поняла. ... Подумаю. — Она взяла принесённый мною список невест, полистала, опять надела очки, стала просматривать.

Этот список мы стали готовить вместе с Екатериной Романовной сразу же, как узнали о вояже Будберга. Самой трудной я считал задачу убедить Императрицу отказаться искать потенциальных невест среди европейских дворов, но она вроде решается — Екатерина всё больше склоняется к нашей позиции.

— Я не вижу здесь твоей сестры.

— Да мы... э-э-э, Ваше Величество, как бы не особо..., э-э-э...

— А вот Александра, пожалуй, сможет благотворно повлиять на Константина Павловича.

Тадам-м!... Надо будет Шурочку научить, как пальцы сломать будущему мужу, чтобы сразу загнать его под каблук.

Постоять за себя она умеет.

Глава 4 (1797 март)

Не лучше было бы людям, если бы исполнялось все то, чего они желают.

Гераклит

— Человек есть первое сокровище государства, сбережение государства — сбережение людей, а крестьянство содержит собою все прочие части общества и трудами своими особого уважения достойно. — Павел начал своё выступление несколько неожиданно. Ничего себе! Ай да Павел! Ай да сукин сын! — Но в отношении того вопроса, который мы разбираем, скажу, что крепостным крестьянам живется лучше бесхозных государственных, потому как за них есть кому заботиться и заступиться. Существующее их положение — лучшая для них форма жизненного уклада. — Вот, пожалуйста, блин! Начал за здравие, а кончил... Вот такой Павел во всём! Хрен с ним кашу сваришь! — Но чувство, враждебное между крестьянами и их помещиками, к несчастью, существует, и от этого были случаи неповиновения помещикам. Поэтому считаю, что некоторые меры по улучшению крестьянского бытия применить надо.

Секретная комиссия по изучению быта крестьян и выработке рекомендаций по его улучшению, учреждённая указом Её Величества Императрицы Всероссийской Екатерины Великой от 15 декабря 1796 года, начала свою работу только 1 марта уже следующего — 97 года в Мраморном дворце. Два с лишним месяца ушло по существу только на улаживание регламентов, согласовании персонального состава, получения экспертных оценок и прочей бюрократии.

Секретной её сделали из соображений безопасности. У нас же как — только слух на Невском пройдёт, что вопрос какой-то изучается, а в Тамбове уже на базаре все знают, что скоро крестьянам свободу дадут. А потом начинаются бунты, мол народ опять обманули.

Состав комиссии долго согласовывался с цесаревичем Павлом Петровичем, так как будучи председателем комиссии, он хотел назначить тех людей, которых выбрал бы сам. Иными словами, Павел просто не хотел работать с людьми, которых выбрала его мать. Не возражал он только против сына Константина.

В итоге после многочисленных беганий туда-сюда между Гатчиной и Зимним дворцом в комиссию, кроме Константина, вошли: Князь Николай Иванович Салтыков исполняющий должность президента Военной коллегии, Гавриил Романович Державин президент Коммерц-коллегии, князь Алексей Борисович Куракин тайный советник (от Императрицы), Александр Николаевич Радищев, Граф Александр Романович Воронцов, полковник Алексей Андреевич Аракчеев и я (по настоянию цесаревича).

Из предложенных от Павла кандидатов Императрица не возражала только против меня ('сам предложил, сам и расхлёбывай').

— Радищева? Да вы там с Павлом в своём уме? Ты знаешь, за что он сослан в Сибирь?

— За вредные умствования, умаляющие должное ко властям уважение.

— Вот именно. Ты знаешь, что он написал? Читал? — Я счёл, что будет благоразумнее промолчать. — Как он мог!? А ведь из известной дворянской семьи... Он же был у меня пажом и отличался прилежным исполнением службы, я наградила его орденом святого Владимира... Да он бунтовщик, хуже Пугачева!

— Прошу прощение, Ваше Величество, я, конечно, могу ошибаться, но считаю, именно поэтому господина Радищева и нужно включить в эту комиссию. Комиссия всё равно, ни каких, сколь-нибудь приемлемых результатов не добьётся, уж слишком вопрос сложный и щепетильный, но это и покажет ничтожность подобных déclaration. Дело делать и о деле говорить — совершенно разные вещи. И для тех немногих, кто хоть в чём-то разделяет взгляды господина Радищева, станет отрезвляющим фактором.

Радищева вызвали из Илимского острога, но он конечно к первому заседанию не успел.

Надо сказать, что то, как Павел Петрович организовал работу нашей комиссии, меня несколько удивило. Собственно, а чего я ждал? Ну, думал, начнутся бесконечные словоблудия о важности и необходимости крепостного социального устройства для государства, о помещике, как о хозяйствующем субъекте на котором держится экономика, ну и кто-нибудь выскажется за некоторые послабления и изменения в крестьянский быт. И продолжаться это будет весь месяц, что указам для комиссии было определено. А потом Павел сформулирует своё мнение, оно и будет выводами комиссии. Я надеялся, что какие-то подвижки всё же будут. Главное, чтобы Императрица потом их указом оформила.

Павел же после вступительного слова объявил, что он, как председатель даёт членом комиссии неделю срока для выработки и формулирования своего мнения по данному вопросу, а через неделю ждёт эти мнения представленные ему в письменном виде. Сам он берёт ещё неделю, для выработки уже общего мнения. Через две недели второе и заключительное заседание, на котором это общее мнение и будет объявлено. И всё, никаких дебатов! Пятилетку в четыре года! Ну а действительно, чего огород городить — все члены комиссии вопрос знают не понаслышке, все сами являются помещиками и имеют крепостных (ну, или как Радищев — являлись) все, в общем-то, какие-то мнения имеют. Ну вот!

Сам Павел, как помещик, не знаю, как в той моей истории, но в этой оказался не просто прогрессивных взглядов, но можно сказать, для нынешнего времени даже революционных. В своём гатчинском имении он значительно уменьшил крестьянские повинности, введя двухдневную барщину и разрешив крестьянам отхожие промыслы в свободное от барщинных работ время. Павел даже выдаёт крестьянам ссуды, построил для них лекарский пункт и школу. Вот так!

В моём имении конечно сдвиги в отношении крестьянского быта как бы покруче, но так я же всё же...ого-го! ... В смысле, это же — Я! ... Хотя... заслуга там больше скорее не моя, а Карла Ивановича Краубнера.

Во-первых, барщины, как таковой, у нас нет. Весь мой 'колхоз' переведён на умеренный оброк. Обслуживающий персонал племенной фермы, лесопилки и мельницы получает заработную плату в виде 'трудодней' (а просто мало наличных денег в деревне!). Те, кто согласился ехать в Гданцевку (ну, или кого по моему 'высочайшему повелению' туда отправили), после двух лет работы получают вольную (зарождающийся рабочий класс надо мотивировать). Собственно реально крепостными остались только дворовые, но они-то почитай члены семьи.

В школе у меня работают аж два! учителя — один, понятно, отец Ануфрий, который преподаёт 'закон божий'), а вот второй — Почиталин Иван Яковлевич, секретарь и любимец Емельяна Пугачёва, думный дьяк повстанческой Военной коллегии. Во как! В прошлом году, после амнистии для поляков Костюшко, Императрица Екатерина амнистировала и тех немногих пугачёвцев, кто ещё оставался в живых на каторге. Вышедшему на свободу после двадцати лет в крепости Рогервик Почиталину податься было абсолютно некуда, вот Макаров (а кто ещё отвечал бы за это?) мне его в учителя и предложил.

Доктора вот только у меня в имении нет по причине слишком маленького количества их сейчас вообще в Российской империи. Была надежда, что сын Карла Ивановича Фёдор, окончив Московский университет, как-нибудь попадёт к отцу и останется (>с чего бы?), но он после университета был направлен в Астраханскую губернию. Внутрибытовые проблемы (ну, там мосты починить или ещё чего общественного) решаются старостами. Они же, старосты и зарплату учителям платят.

Конечно, всё это 'ого-го' только благодаря тому, что основные мои доходу идут от нашего с Штиглицом и Перетцем 'Общества на вере'. Почти всё, что имение зарабатывает, идёт на его же развитие. Вот дома новые строят для крестьян (я приказал дома строить по обе стороны улицы и непременно с противопожарным интервалом между избами), закупили в Голандии какую-то новую пшеницу, сахарную свёклу стали разводить. Карл Иванович, дай бог ему здоровья, сейчас вынашивает идею строительства сахарного заводика. Вот такие у меня в Алексеевском 'пироги'! А Гданцевка сейчас называется Потёмкин. Штиглиц привёз в прошлом году оттуда прошение местных жителей о переименовании Кривого Рога в город Потёмкин. И императрица это прошение удовлетворила.

После заседания комиссии ( хотя я бы назвал его планёркой), ко мне подошёл Константин.

— Александр Фёдорович, не могли бы Вы уделить мне несколько минут?

С чего-то вдруг такая вежливость?

После того раза, когда я недолго преподавал им с Александром механику, мы не встречались. С тех пор прошло уже четыре года, и, безусловно, Константин изменился — тогда это был четырнадцатилетний подросток, а сейчас уже юноша, 27 апреля ему исполнится 18 лет.

Если Александр был больше похож на мать, то в этом уже чётко проступают черты Павла. Этот точно его сын.

— К Вашим услугам, Ваше высочество. — Я поклонился и сделал вид, что только вежливость заставляет меня оторваться от очень неотложных государственных дел.

— Где бы нам побеседовать? ... Не могли бы мы пройти в мой кабинет?

На рождество прошлого года Мраморный дворец был подарен Екатериной Константину, и, естественно, во дворце у него был кабинет. Дворец был подарен как бы с намёком на его скорую женитьбу, но пока своей воли Императрица не объявляла. Видимо ни как не может решиться.

Личный кабинет великого князя выходит окнами на Милионную улицу (не знаю, как будет в будущем, но сейчас пишется с одной 'л'). Стены кабинета обиты деревом, а свод облицован филенчатыми еловыми щитами с украшениями. Камин изразцовый, на витых ножках. Как раз возле горящего камина Константин и предложил расположиться. Слуга принёс кофе.

— Александр Фёдорович, я знаю, что Вы очень занятой человек, но мне всё же хочется разъяснить один ... э-э-э момент. ... Видите ли, мой отец очень строгий человек и если он сказал что через неделю необходимо представить своё мнение по известному вопросу, то ровно через наделю его нужно представить. ... Понимаете?

— Да. ... То есть, нет. ... У Вас нет сложившегося мнения?

— Нет. ... То есть да. — Константин смутился. > Да он не совсем конченный. Может всё то, что о нём говорят преувеличено. Вот, смутился. — Я помню, мы с Вами обсуждали этот вопрос. Вы тогда говорили, что отмена крепостного права неизбежна, и мы с Вами даже разрабатывали варианты этого. Вас за это тогда отстранили от занятий с нами и сослали в имение?

!!!! Та-дам! Действительно, ведь мне никто тогда ничего не объяснял. Это я сам решил, что ссылка это из-за брошенной фразы, что Павел будет императором.

— После Ваших слов, Ваше высочество, я думаю, что да.

— Вы не уверены? Вы что не знали, за что попали в опалу?

— Я как бы думал, что знал, а вот теперь в своих выводах сомневаюсь.

— Дело в том, что тогда, после занятий мы с Александром были у Императрицы, и я имел неосторожность спросить её мнение по этому вопросу. Когда она спросила, откуда такие мысли, мы ...ну, то есть я сказал, что мы это обсуждали на уроке с Вами.— Получается, зря ты братец решил, что Шешковский прослушивал занятия...— Выходит, что невольным виновником Вашей опалы стал я. И я прошу простить меня за этот необдуманный поступок.

— Я думаю, Константин Павлович, что Вы напрасно вините себя. Почему Императрица решила отправить меня в имение ведомо только ей, и даже если на её решение мог повлиять тот мой урок, так это ведь был мой урок. ... А раз Вы его помните, значит он был не зря, и мне это приятно. ... Тем более приятно, что мы к этому вопросу вернулись, только на более высоком уровне. Теперь мы с Вами на этот вопрос можем влиять. ... Так Вы, Ваше Высочество, как я понял, ещё не выработали своё мнение по этой проблеме?

Константин почесал переносицу.

Волнуется, что ли?.

— Мнение у меня есть, моё ли оно, или, скажем, наше с Вами, не столь важно. Да, я тоже считаю, что тот социальный и экономический уклад, который сейчас в России существует, надо менять, в противном случае мы безнадёжно отстанем от ведущих государств Европы. Но я понимаю, что любые радикальные изменения сейчас приведут к социальному взрыву. Мы тогда с Вами рассматривали кажется три варианта, и при любом варианте выходило, что обе стороны, то есть и дворянство и крестьяне остаются недовольны. В губерниях начнутся мятежи крестьян, а в столице заговоры против правящего монарха. Страну может разорвать изнутри. Это если ещё наши соседи, те же турки, например, или шведы не начнут с нами войну, чтобы оторвать себе часть нашей территории. То есть задача невыполнимая — и не отменить крепостное право нельзя, и отменить его нельзя.

А парень-то далеко не дурак!

Парень-то, может статься, умнее тебя. А все эти разговоры про его выходки, могут быть просто сильным преувеличением, либо его поведение просто результат бьющих через край гормонов, что для семнадцати лет вполне объяснимо.

— Но, как я понял, у Вас предложение есть?

— Есть. Я предлагаю процесс раскрепощения разбить на несколько этапов. На первом этапе частично ограничит права помещиков. Скажем, законодательно устанавливаем, что помещик может заставлять работать крестьян на себя не более чем два дня в неделю. На следующем этапе запрещаем разделение семей крестьян при продаже. Затем запрещаем продажу без земли. И так далее. Смысл ограничений должен сводиться к тому, что в итоге, постепенно помещику должно стать не выгодно иметь крепостных.

— Любопытный вариант. ... Но Вы же понимаете, что на местах все эти положения не будут выполняться, если законодательно не будут прописаны санкции за их нарушения.