Песочный трон

Обезумевший ветер гнал гудящие волны к берегу. И словно играя в какую-то, только ему известную, игру швырялся ими о вылизанные до идеальной гладкости скалы.

И снова этот гром, закладывающий уши, пригибающий к земле. Невыносимый.

Сухие грозы — наказание Арнгвирии за пренебрежение магами.

Или месть Ордена Многоликих. Кто теперь ответит?

Резкий порыв северного ветра ударил в грудь, словно оттолкнул от края. Послышалось в реве волн недовольство, даже злость. Или показалось.

Эрри закрыла глаза и раскинула руки, словно птица, готовящаяся взлететь. Прекрасна и счастлива в своем минутном безумии. Словно сама стихия поила ее силой столь же древней, как сам Т'анийский горный хребет. Как сам мир.

— Чтобы не подвело вас к этому решению, думаю, не стоит, — разорвал блаженство момента незнакомый мужской голос. — Жизнь слишком быстротечна, чтобы жаждать смерти.

Герцогиня Байе спохватилась, сжалась, словно была застигнута на чем-то очень личном и даже интимном. Ее лицо залил нездоровый лихорадочный румянец.

— Вы неправильно поняли... — и тут же осеклась.

К чему эти оправдания? С чего бы?

Но прежде чем обернуться она все же, прикрыв глаза, подавила в себе всколыхнувшиеся чувства. И только снова надев маску холодного безразличия, встретилась лицом к лицу с человеком, так неосмотрительно решившем, что имеет право с ней разговаривать!

Он оказался странным.

Однозначно не простолюдин. Но и не высокородный. Низшая знать? Скорее всего. Не очень высоким и не особо красивым. С виду ему было около сорока. Хотя... кто знает. Легкая проседь. Резкие морщины вокруг рта. Гладко выбритый подбородок и чуть прищуренные темно-серые, словно грозовая туча, такие нетипичны для жителей Арнгвирии, глаза.

И одежда... дорогая. Из добротного сукна и аккуратными швами. Серебряными застежками. Но все это было настолько просто и без малейших украшений, что дороговизну его одежд мог оценить лишь человек, знающий в этом толк.

Обычно такие люди незаметны. Но тем и опасны.

От его изучающего, почти пронизывающего взгляда Эрри становилось неуютно. Словно он мог подглядеть ее мысли, узнать страхи и желания. Хотелось спрятаться и в то же время... Какое-то дерзкое, давно забытое чувство просто требовало не отводить взгляда, смотреть в глаза, словно приручая дикого зверя.

— Прошу прощения, за свою бестактность, — чуть улыбнулся, одними губами мужчина. — Граф Роберт сен Атори.

Атори...

Маленькое графство, до границ которого отсюда едва полчаса верхом. Славящееся многообразием дичи в своих лесах.

Бывший граф Атори был добрым стариком, который часто привозил в подарок герцогине Байе бесценные меха турсы, а герцогу — наливки из лесной ежевики. А еще множество баек и громогласный хохот, от которого дрожали оконные стекла, огонь на фитилях восковых свечей и молоденькие служанки, которых он не упускал возможности пощупать. Конечно, так чтобы не видела Эрвианна, которой претили подобные вольности.

Эрри моргнула и недовольно поджала губы.

Нет больше того графа. Нет его сыновей, вставших под знамена Федерика...

— Герцогиня Эрвианна де Байе. Похоже, мои поздравления немного запоздали, — холодно обронила она. — И все же... Правьте мудро. Чтобы почившие правители этих земель обрели покой в Чертогах вечности. Полагаю, титул и земли достались вам в награду за добрую службу? — и дождавшись едва заметного кивка, Эрри продолжила: — Атори богатые владения...

— Были... Но думаю, проблема неурожая и голода в королевстве не лучшая тема для молодой красивой женщины, — насмешливо заметил он, подставив локоть. — Полагаю, вы держите путь во дворец на празднование помолвки престолонаследника и принцессы Хостийской.

— О! Вы просто неимоверно догадливы, — в тон ему ответила Эрвианна, положив таки ладошку на сгиб локтя. — Думаю, сейчас вся знать стекается ко двору. Потому ошибиться просто невозможно. После... всего, что случилось, это первое событие, которое не будет омрачено смертью.

— Да, любая война рано или поздно заканчивается. А нам приходится жить, заглушая ее отголоски.

Эрри пождала губы. Да. В этих словах было больше правды, чем хотелось бы. Любая война заканчивается. Но вот вытравить ненависть, которая въедается в душу, как чернильное пятно в белую скатерть... Кому это удавалось? И зачем, если только благодаря ей, находишь силы встать с постели по утру?

Именно потому Эрвианна предпочла промолчать.

И в полной тишине и собственных мыслях преодолеть путь до своей кареты.

— Эрри, милая... — вылетела из кареты Валения и тут же, словно скованная дыханием ледяного великана, остановилась. Застыла. Побелела. — Ваша Светлость, — медленно, но учтиво, кивнула она.

Вообще, могла бы и не снисходить до подобного. Низшая знать, даже будучи причисленной к числу благородных, все же останется низшей.

— Сиятельная Валения, — кивнул в ответ как равной граф. — Неожиданный, но приятный сюрприз.

Мать кивнула, удерживая неестественную приклеенную улыбку на лице.

Герцогиня Байе вопросительно выгнула бровь. Но решила внимания не заострять.

— Не стану вас задерживать, — все так же любезно обронил Роберт сен Атори. — У нас будет время для разговоров. Во дворце.

— Буду ждать с нетерпением, — буквально выдавила Валения и, поспешно раскланявшись и цапнув за руку Эрри, скрылась в карете. Даже не позволив дочери соблюсти приличия и проститься, как того требовал этикет.

Но даже когда дверца захлопнулась, а карета снова тронулась в путь, Валения не проронила ни слова.

Напряженно то сжимая, то разжимая кулаки она раздумывала о чем-то своем, доводя Эрри до безумия.

— Мама! Ты ничего не хочешь сказать? Этот человек... Он...

Валения подняла тяжелый взгляд на дочь.

— О чем ты с ним разговаривала? — сдавленно, даже хрипло спросила она.

Эрвианна даже немного растерялась от такого тона.

— Да вроде бы и ни о чем! — прокрутив в памяти короткий разговор, ответила Эрри.

— Это хорошо, если действительно так. Будь осторожна в общении с этим человеком, — и чуть помедлив, добавила. — Это самый верный волкодав нынешнего короля. Его карающая длань. И не думай, что его улыбки что-то значат. Всего один приказ Вистера и ты окажешься на дыбе.

Валения говорила зло, отрывисто. Словно уже имела подобный опыт. И яд ее слов проникал в кровь, растекался по телу, холодя страхом и обжигая разочарованием, природу которого Эрвианна понять не могла.

Да и зачем?

* * *

Таверна 'Перекресток' гудела пьяными голосами посетителей. Обсуждения неурожая прошлого года, перемежались руганью и сетованьем на жизнь и жен. Взвизгивали разносчицы, уворачиваясь от рук сброда наемников, ищущего заработка. Но по мере того, как увеличивалось количество выпитого таливийского виски, речи становились смелее. А разговоры переходили на вполне конкретные личности. А именно, поминали Вистера Первого. И не самым добрым словом.

Три года назад, когда стычки на границе с Таливией грозились перейти в стадию войны, а земли на востоке становились частью Таливии, отодвигая постепенно, но непреклонно, границу к западу. Тогда еще полководец Вистер де Смиле едва не поплатился головой за неудачную военную кампанию. А подписанный мир с соседним королевством дался не малой ценой в золоте, серебре, слезах Луйвы, крови простых солдат и гордости высокородных господ.

Федерику Второму же нужен был тот, на кого можно было повесить свои неудачи. И Вистер был наилучшим на то кандидатом. Увы, король Арнгвирии, не учел того, что любимый его же армией полководец, станет причиной гражданской войны длинной в год. Самый кровавый год в истории королевства.

Войска регулярной армии, смели то немногое сопротивление, которое смогла собрать верная королю Федерику высшая знать. Они громили на своем пути все, словно захватчики, оставляя за собой выжженные поля и разрушенные селения.

Но последнюю точку в этой войне поставила битва под Валье. Там и были разбиты остатки сил, собранных со скрипом под знамена Федерика, а знать, что не сменила цвет или не положила голову на поле битвы, была взята в плен.

Коронация Вистера увенчалась казнью Федерика. А позже под топор палача попали и все пленники не пожелавшие присягнуть новому правителю Арнгвирии.

Казалось бы ничто не должно было омрачать правления Вистера Первого. Но вот со дня его коронации и началось неладное. Сначала сухие грозы и засухи. После наоборот дожди и наводнения. И как результат голодные мятежи. Народ не желал видеть на троне того, кого считали виновным в гневе Великих. И с каждым днем говорил об этом все громче и громче, даже несмотря на жестокость, с которой войска душили очаги едва зародившихся протестов и проповеди храмовых пэйре. Хотя последним больше не было веры. Отшельники и бродячие проповедники теперь имели больше влияния, чем разодетые в шелка и хвастающие сытым брюхом служители при Храмах Великих.

Добавляли масла в огонь и слухи, о весьма нескромном образе жизни Вистера Первого. Постоянные пиры и развлечения короля стали поводом для ненависти для простого оголодавшего народа. И пышущие жаром угли восстания, дожидались только щепки, чтобы вспыхнуть до самых небес.

— Великие наказывают нас за то, что остались в стороне, а не встали под знамена Его Величества Федерика, — пьяно бубнил Терк, сын ремесленника с Садовой улицы. — Это они гневаются за то, что случилось... — он звучно икнул и клюнул носом о столешницу.

— Он пьян, — сказал чуть более трезвый Харт, мясник из лавки напротив 'Перекрестка'. — Но — прав.

— И что? Какая теперь разница? Король мертв. Законный наследник пропал без вести и скорее всего тоже отправился в малый мир вслед за отцом. Что толку от того, что мы будем ворчать за стаканом виски, сетуя на свою жизнь? — подпер подбородок Арен, всю жизнь проработавший гробовщиком и только на старости лет перебравшийся ближе к людям. — Выпьем за покой, что обрела правящая династия в Вечном Чертоге, — поднял он стакан.

Но едва поднес ко рту, чья-то рука перехватила его запястье с такой силой, что стакан едва не выпал из пальцев, а таливийский виски чуть было не расплескался на рядом сидящего Харта.

— Шарам, — ругнулся Арен и пьяно прищурил один глаз, чтобы лучше рассмотреть раздваивающегося незнакомца. — Какого... ты творишь?

Пьяно шатающийся мужчина средних лет, хлопнулся на скамью напротив и махнул разносчице:

— Принеси еще бутыль, красавица, — на что та щербато улыбнулась и кивнула.

Настроение за столом тут же сменило полярность и те, кто еще мог говорить и соображал довольно трезво, заулыбались.

— Какого шарама ты не дал мне выпить? — не очень то поверил в доброту душевную пришлого, гробовщик Арен.

— Великие не любят, когда пьют за вечный покой живых людей, — ответил он и, шмыгнув носом, принялся разливать принесенное пойло. — Может лучше за здоровье и удачу?

Харт попробовал подняться, но пошатнувшись, снова хлопнулся на скамью.

— Я не стану пить за здоровье узурпатора, — сказал он, отодвигая стакан.

— А кто говорит об узурпаторе. Я предлагал выпить за здоровье законного наследника Арнгвирийского престола.

— Он мертв, — поднял голову со стола Терк. — Но я все равно за это выпью.

— Тебе лишь бы надраться задаром, — проворчал Арен. — А повод не так и важен, — и снова развернувшись к незнакомцу, спросил. — С чего ты так уверен, что наследник жив?

— И здоров... И даже готовиться к тому, чтобы вернуть то, что ему принадлежит по праву. Так что? За здоровье и удачу?

Арен какое-то время недоверчиво смотрел на мужчину, но после улыбнулся и звучно чокнул своим стаканом об его.

— За удачу.

Спустя полчаса из таверны 'Перекресток' вышел вдрызг пьяный седоволосый мужчина и, шатаясь, направился за угол справить малую нужду. Но едва его скрыла темнота, как из его походки тут же исчезли все последствия выпитого виски и он быстрым чеканным шагом военного направился в черный квартал, где нашли приют нищие, попрошайки и ворье.

А уже через день, Лора, жена горшечника из квартала Трех Тайви, и Сайвэ, ее старая подруга, выходя из лавки мясника, шепотом обсуждали предположения о том, где бы мог скрываться отпрыск рода Халедингов.

Торговый караван которой держал путь в Хостию спустя две недели, получил распоряжение быть на чеку, и рассылать дозорных, дабы не напороться на армию Наследника Арнгвирийского престола.

А спустя полгода...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Герцогиня де Саменти прошла по отведённым дочери покоям. Окинула цепким взглядом обстановку и, кажется, осталась довольна увиденным.

Её дочери выделили комнаты, действительно соответствующие её статусу. Спальня и гостиная. Уборная с купальней. Гардеробная. Мебель из тасверского дерева, которое переправляли малыми партиями через Свилинское море из Дорха. Цена тёмной древесины была такова, что порой измерялась исключительно в слезах Луйвы. В первую очередь потому, что Свилинское море — неспокойно и непредсказуемо. А древесина уязвима перед коварностью солёной воды. И то, что всё, вплоть до прикроватных тумб, было выполнено именно из этой породы дерева, значило только одно — Её Величество, распоряжавшаяся размещением гостей, хотела почтить Эрвианну де Байе. Либо же усыпить её бдительность, либо же сделать союзником... Или же причиной было что-то, чего герцогиня де Саменти пока не знала. Время покажет.

Плотные портьеры цвета кайвэ и в тон мебели были раздвинуты. За окнами раскинулся фруктовый сад с фонтанами и мощёными дорожками, по которым сновали придворные леди, прикрыв головы белыми платками, дабы защититься от солнца.

Эрри на негнущихся ногах прошла по покоям и буквально осела на обитую бархатом кушетку.

— Тебе нехорошо? — нахмурилась Валения.

Эрвианна облизала пересохшие губы и прочистила горло, прежде чем ответить.

— Это те самые покои... в которых я ожидала казни Роневана и свадьбы.

Герцогиня де Саменти скрипнула зубами. Откуда ей было знать, что это были именно те покои? Сама Валения в то время была сослана в Саменти, без права покидать его до окончания свадебного торжества.

— Вот... — едва успела прикусить ругательство мать. — Я сию же минуту поговорю с распорядителем, чтобы тебе подыскали другие.

Эрри мотнула головой.

— Не нужно. Этим ты сделаешь только хуже. К тому же покажешь, насколько больно мне сделали, всколыхнув воспоминания. Я не дам им повода злорадствовать, — натянуто улыбнулась она, и тут же её голос стал вновь холодным и сухим. — Передай слугам, пусть переносят мои вещи. А распорядитель пусть передаст благодарность королеве за оказанную честь. Насколько я помню, это лучшие комнаты во дворце — после королевских. Столь роскошные покои полагалось бы выделить принцессе, а не герцогине де Байе.

— Думаешь, Колливэ воспримет это как личную обиду?

— Очень на это надеюсь. В любом случае, ей лучше было бы оценить степень пренебрежения, осмотрев всё лично. Ладно. Не будем о грустном, — отсекла Эрвианна. — Лучше расскажи мне, чем дышит двор? Какие пороки нынче в моде? Не хотелось бы показаться невеждой.