Звонки. Часть вторая

Ночь.

Смотреть на родной двор с высоты крыши пятиэтажного дома было... мягко говоря — непривычно. Особенно, если ты стоишь на самом краю покатого жестяного настила, а внизу под тобой с периодической неожиданностью вспархивают отвратительные грязно-серые голуби, разбрасывая вокруг себя короткие кривые перья и крупные комья пыли. Когда Аксин описывал подобный момент в своей книги — он и не думал, что все величие сего момента может так отвратительно пахнуть... Ну, чем там обычно пахнет на крышах? Крышами, по всей видимости...

— Ну что? Какие у нас правила игры? — Услышал он за спиной неизменный бесцветный голос.

— Кто упадет с крыши — соответственно проиграл. — Мрачно улыбнулся Аксин. — Все как в моей книге. — Он равнодушно пожал плечами, даже не подозревая, какую мысль только что доверил дьявольскому разуму.

— Так значит, как в твоей книге? Договорились.

Наверное, на этом моменте мужчине полагалось улыбнуться. И Аксин, поддавшись секундному порыву, забыв о так сказать, некой "невидимости" сопровождающей его тени, обернулся, оторвавшись от созерцания пятнистой, как шкура мертвого далматинца, февральской земли... Незнакомца нигде не было. Ну совсем нигде... Вся поверхность крыши старого кирпичного дома полностью открывалась глазам писателя, являя свою пустынность. Лишь треугольный навес выхода на чердак со скрипящей дверью, покосившаяся рогатая антенна и зависшая, совсем низко, как будто искусственная нереально-желтая луна.

"Полнолуние" — отметил между делом Аксин... И вдруг замер от неожиданной мысли, вспышкой озарившей его сонное сознание.

Полнолуние... Последняя его книга называлась "Полнолуние". Его любимый момент в этой книге, когда главный герой на крыше высотного здания — небоскреба в огромном мегаполисе, сражается с гигантской птицей... Он был автором-фантастом и за реалистичность своих произведений не ручался... То есть, за дальность-близость их расположения на расстоянии от правдоподобности. Ох, сколько раз он мечтал оказаться на месте своего бесстрашного персонажа... В отличии от него, правда, Аксин не обладал некоторыми качествами супергероя — недюженной силой, горой мускулов и бластером с лазерным прицелом... Да и страницы его жизни на данный момент были окрашены не в огненно-фантастический цвет города из будущего, а в чахлую палитру всех бледных оттенков крайнего района маленького городка. Зато сам он, оказывается, был наделен величайшей глупостью... И как он мог вот так вот легко себя подставить, доверившись коварному демону из его самых страшных кошмаров?

— Вместо небоскреба — старая пятиэтажка. Вместо супергероя в плаще — я в домашнем халате и тапочках на голую ногу... — Принялся рассуждать вслух Аксин. — Я мог бы с успехом сыграть роль подружки героя, но пятого размера груди на мне тоже нет, как и развевающегося на ветру платья... — Он замолчал, с ужасом понимая, что его личный демон, наверняка подслушивающий где-нибудь за карнизом, с радостью исполнит его неосторожное желание... Но когда ничего более сверхъестественного не произошло, продолжил. — Тогда что же будет атаковать меня в данном случае?? Стая голубей?

В пронизанном снежными нитями воздухе по-прежнему ничего не менялось. Лишь где-то вдалеке загудела электричка и пару ударов отстучали колеса. Чем дольше Аксин молчал, тем страшнее ему становилось от мысли, что что-то может нарушить эту звенящую от напряжения тишину...И что-то все-таки нарушило.

Сначала ему показалось, что какому-то из его соседей посреди ночи вдруг пришла в голову сумасшедшая идея выбить ковер... Короткие хлопки, раздающиеся в глухом пространстве напоминали именно это. Но... для ударов палкой по плотной ткани, хлопки повторялись слишком часто... и громко. Писатель осторожно и слишком медленно, как в фильмах — момент с эффектом замедленной съемки, — повернул голову на звук и... банальным образом замер, открыв рот. Первое, что пришло ему на ум при виде приближающегося к нему объекта, была книга Михаила Афанасьевича Булгакова... От ужаса его память напрочь отказывалась воспроизводить название, но там определенно было что-то о гигантских змеях и птицах. Они летали и ползали по России времен сороковых годов и пожирали по дороге зазевавшихся жителей. И вот сейчас Аксину казалось, что он попал именно в это произведение... Потому что в его собственном он сражался с некой помесью птеродактиля и сороки, а тут... тут на него просто напросто надвигался огромный, полтора метра в размахе крыльев, разбушевавшийся голубь.

Весь этот краткий анализ ситуации занял каких-то пару секунд, после чего Аксин как-то на удивление вовремя бросился в сторону и все, что его задело — это бархатистое прикосновение кончиков перьев на крыле исполина и поток плотного воздуха. В следующее мгновение он уже почувствовал себя лежащим на спине, на заснеженной крыше родного дома. То есть не то, чтобы почувствовал (последнее обстоятельство, кстати, не переставало его смущать), просто, низкое густо-чернильное небо вдруг оказалось располагающимся почти что на его лице. Откуда-то сбоку послышался довольный хохот. Аксин с трудом повернул голову и со смутной высоты своего положения смог лицезреть безмятежную фигуру незнакомца, восседающую на вершине треугольной кровли над проходом на чердак. Закинув ногу на ногу и подперев невидимую физиономию рукой, демон наслаждался зрелищем. И снова в темноте Аксин мог лишь различить нездоровый, какой-то влажный блеск белков его глаз и два завитка волос по бокам головы, смутно напоминавших короткие рожки... Посреди них эффектно смотрелся круглый диск луны. Демон при таком зловещем мистическом оформлении напоминал неизвестного египетского бога.

— Не отвлекайся, Аксин. — Тихо произнес он, перестав вдруг смеяться.

Писатель поднял взгляд и, сдавленно крикнув, перекатился на бок, минуя встречу лицом с когтистыми лапами огромной птицы.

"Ну да, не люблю я голубей... Но я же на них охоту не устраиваю!" — Недовольно подумал Аксин в перерывах между неуклюжей попыткой подняться с колен и прыжком вправо.

— Что мне делать?! — Униженно взмолился он, обращаясь к человеку (человеку ли?), увлеченно наблюдающему за их с голубем состязанием.

— Тоже, что ты делал в книге, друг мой. — Развел руки в стороны человек.

— Но там все было по-другому!

— Так это и не книга, Аксин... Тем оно и интереснее. — Один светящийся в темноте глаз на мгновение погас. Должно быть, демон ему подмигнул.

— Вы все равно не заставите меня признать, что жить интересно! — Отчаянно выкрикнул писатель, вдруг начиная понимать смысл всей этой затеянной игры.

— А ты уверен, что то, что происходит с тобой сейчас — происходит в твоей жизни?.. — Тихо произнес мужчина... но только так, чтобы его жертва этого не услышала.

Понимая бесполезность беседы с самим собой, демон никак не мог избавиться от любви к дешевым театральным эффектам.

"Сколько лет в этом мире существую, а все от людских недостатков не избавлюсь". — Недовольно подумал он и снова переключил все свое внимание на забавное зрелище, разыгрывающееся по его сценарию.

Аксин прекрасно помнил, что в его книге герою, дабы справиться с чудовищем, всего лишь и нужно было, что выстрелить пару раз из своего оружия — чуда техники из мира будущего. У него же из оружейного арсенала были только лишь... Хлопанье гигантских крыльев в очередной раз донеслось совсем близко от его головы. Аксин быстро стянул тапок с левой ноги и с размаху запустил им в морду птицы.

— У тебя внушительный потенциал! — Подбодрил его "болельщик" с чердачного навеса.

Голубь на мгновение замешкался, будто завис в воздухе. Вроде бы даже, на морде (или что там у птиц?) промелькнуло глубочайшее изумление... А затем и негодование. И он с новой силой и яростью ринулся в атаку, заставляя замученного писателя, в который раз, уклониться в сторону. Аксин выполнил произвольный прыжок — аля приставной шаг в сторону, беспомощно взмахнул руками, чувствуя, как крыша неожиданно заканчивается как раз под голой ногой, и... мир подпрыгнул куда-то очень высоко, а потом и вовсе завалился назад...

Птицы не было. Ничего больше не было. Только голая стена перед глазами. Ну, не совсем голая... В схеме из межкирпичных щелей. И пальцы, судорожно сжимающиеся на загнутом остром краю железного настила на крыше. Аксин на секунду закрыл глаза... Аксин на секунду представил, как его тело, оторвавшись от последней жалкой опоры — опоры на точке соприкосновения "подушечки пальцев — холодная крыша", летит к земле — застывшей грязевой массе. Будто в замедленной съемке — взмах руками и долгое падение. Один метр и семьдесят восемь сантиметров, семьдесят четыре килограмма, развивающиеся на разрезе воздуха и тела, темные, неудачно подстриженные еще осенью, волосы... Все это за какие-то три секунды минует пять слепых темных окон и с силой ударится о жесткую поверхность планеты Земли. Сила притяжения... Ударится — и рассыплется. На энное количество частей тела. Или кусков мяса. Или нечетное число тонких длинных костей. И первая дворовая собака, мучаясь бессонницей, унесет в зубах кисть его руки, пока его глаза будут наблюдать за этим с отделившейся от тела головы...

Эта мысль пролетела в голове писателя за микроскопическое мгновение... И вселила в нее нечто, отдаленно напоминающее страх. Опасение... За свое жалкое существование. За СВОЕ.

— Да помогите же мне! — Не выдержал он.

В его воображении голодная дворняга уже догрызала последний палец на его побагровевшей руке.

— Тебе себя жалко? — Раздалось откуда-то снизу. — Поверить не могу.

Аксин с изумлением опустил глаза, замечая знакомый силуэт в окне своей же собственной квартиры, вздрогнул нервно и разжал руки.

День второй.

Пробуждение скорее было похоже на возвращение с того света. С какого именно, Аксин не могу уточнить, но почему-то подразумевал, что не из того самого, где ангелы летают на облаках, а волки дружат с ягнятами... Кстати, о волках и ягнятах... Куда делся его демон??

Все то, что произошло... секунду назад (или это было вчера вечером?), оно привиделось ему, или действительно было?

"Дверь!" — Подумал писатель. И устремился в коридор, забыв даже накинуть халат.

Дверь... Сегодня с ней произошла уже новая метаморфоза. Если можно было так назвать совсем полное исчезновение его старой металлической двери и возникновение на ее месте...

— Твою мать... — Выдал первое пришедшее в его голову определение Аксин. — Что за чертовщина?

Почему-то на ум ему сразу же пришло воспоминание о его далеком безрадостном детстве. А точнее — об одной его важной для него детали.... Розовая жвачка. Розовая вишневая жвачка, одна из тех, которые продавались по три копейки за штуку в том самом магазине на углу его дома. Сейчас на месте этого магазина дешевый ночной клуб с прискорбным названием "Жажда жизни". На входе его верзила размером два на два Аксина, накачанный, как персонажи его книг, здоровый и непрерывно жующий жвачку... Вполне возможно, что ту самую — из их общего далекого детства. И именно ее ему напоминала блестящая растянутая субстанция, вытянутая в некую трубу с резными стенами.

Бело розовый тоннель, сокращаясь и стягиваясь, вибрировал, стягивался, как живое бьющееся сердце. С той лишь разницей, что стенки его обливались не кровью, а настоящим липким и ароматным вишневым соком. Вишни... Эти ягоды всегда напоминали Аксину маленькие шарики из крови убитого вишневого дерева. Наверное, в жизни живого, настоящего Аксина, эти символы имели бы какое-то значение. А так...

Очевидно, этот омерзительно-притягательный водоворот должен был временно выполнять роль его обычной металлической двери. И он просто шагнул в него. Стены уже не просто содрогались неровной человеческой дрожью, а сжимались, сужаясь и закручиваясь по спирали, подобно гигантской воронки из живой плоти. Аксин уже чувствовал, как нечто, наполненное теплым и бьющимся, мягко и влажно прикасается к его плечам и рукам, будто толкая его вперед, туда, где стенки сужаются, превращаясь в нечто плотное и закрытое.

"Сейчас этот стеноворот меня расплющит". — Подумал Аксин, но назад пути не было. Неведомая сила гнала его вперед, будто река с бурным течением.

Тело его объяла розовато-белая, мокрая материя. Он задыхался от сладко-терпкого запаха, закрывая глаза, закрытые бордовой пеленой.... И тут вдруг понял, что именно напоминал ему этот живой, бьющийся коридор... Это был почти что как бы процесс рождения. Но как будто наоборот.

"Получается, что когда ОНО меня поглотит — я умру? Или возрожусь заново?" — Раздумывал невозмутимо писатель, когда грудную клетку его уже стягивали резиновые горячие объятия. — "Родится снова?.. Зачем? Еще одна скудная, тяжелая жизнь? Я не хочу... Я не вижу в ней смысла..."

И тут Аксин понял. Что-то было не так... Непривычно. И от этого тяжело и увлекательно одновременно.

Он ЖИЛ. Как герои его книг — он жил. Насыщенно, по-настоящему, интересно. Он впервые был самим собой. Слабым, трусливым, тщедушным, больным, одиноким... Но собой. Отныне он для себя — главный герой своей жизни. Он вдруг понял это так явственно и отчетливо, что эта мысль показалась ему самой важной, самой ценной и замечательной. Самой потрясающей из всех тех мыслей, которые приходили к нему во время написания его книг. И когда голову его облепила непрозрачная пленка из тонкой, рубиновой ткани, покрытой едва заметными разветвлениями тонких вен, он уже был счастлив... Наверное, впервые в жизни. Он опустил веки, стремясь спасти уязвимые глаза от инородного вторжения едкой жидкости, а когда открыл их... Вокруг были обычные бетонные стены его прихожей, покрытые старыми выцветшими обоями.

— Вот это и называется родиться заново. — Над ним, скрестив руки на груди, возвышалась обычная человеческая тень. — Ты счастлив?

— Меня тошнит. — Пожаловался Аксин. — А с каких пор вы появляетесь днем? Или я снова забыл, что живу по земному времени и сверялся с часами из параллельного мира?

— Скорее из тонкого...

— Что?

— Ничего. Просто мы становимся с тобою все ближе и ближе... Вот, ты и видеть меня начал...

— Начал видеть? Погодите... Вечером вы кажитесь мне несколько объемнее... То есть утром вас как бы вообще нет?

— Я всегда был рядом, Аксин. Но человеку свойственно приближаться к миру теней, когда землю окутывает вечер. Хотя, к тебе это уже и не относится. Тьма накрывает мир... и человеческие сердца. Страхи, страсти, потаенные желания... и мы.

— Демоны?

— Можешь меня и так называть. — Засмеялся... видимо все-таки демон.

— А как вас, таких, звать на самом деле?

— Сущности. Порождения. Тени... Чудища из-под детских кроватей...

— То есть сейчас... Сейчас я вижу вас потому, что стал ближе к вашему миру? Поэтому вы пришли утром? Или сейчас уже день?

— День, утро... — Поморщился человек (тень? Сущность?). Аксин не мог этого видеть, но определенно знал. — Как же вы зависимы от этого понятия — времени. А ведь его даже и не существует! Это так по-людски — создать себе заботу и поставить себя от нее в зависимость.

— Ответьте мне! Я вижу... мир теней... Это плохо?