Дзёдзюцу. Часть вторая

— Ничего крепче не было, прости. — Пожал он плечами извиняюще.

Ито с изощренной жестокостью раздавил окурок в пепельнице и сжал руками чашку.

— Черт, она же горячая! — Он встряхнул рукой, с шипением ставя чай на пол. — Ты причиняешь мне столько проблем, что я все больше и больше задумываюсь над тем, что я здесь делаю...

— Прости меня... — Покаянно опустил голову художник. — Я же не специально... Ну не могу я!

Катсухико тихо зарычал, пряча недовольную ухмылку в чашке. Ему сдавалось — еще немного и он впадет в отчаянье...Казалось бы, что проще — одеться, дать по морде на прощание, чтобы впредь неповадно было, и отправиться на поиски приключений... Но, поди же ты, что-то его здесь до сих пор держало. Вот ведь, сладок запретный плод...

— Ты из меня инвалида сделаешь... На что ты меня толкаешь? На единоличное занятие онанизмом??

Кано хихикнул. Не смотря на некоторую боль, которую оставили после себя бесплодные попытки Катсухико, ему было весело. Неужели Ито такой же слабый и подверженный соблазнам мужчина, как и он? В это было сложно поверить, но...

— Ты меня так сильно хочешь? — Кокетливо поинтересовался он, вытягиваясь на постели у ног сидящего по-турецки Ито.

— Сейчас? Нет. Ты мне отвратителен, я не хочу тебя ни видеть, ни слышать, ни трахать...

— Не правда. — Покачал головой Кано. — Если бы не хотел — свалил бы уже...

Кано и сам не мог объяснить, зачем он все это говорит и делает... Как он уже однажды признался себе — присутствие рядом с ним Катсухико толкает его на необдуманные поступки. Как будто разум его, и так в обычной жизни уступающий эмоциональной стороне его характера, отключался полностью, забирая с собой последние остатки осторожности. Кано хотелось говорить этому мужчине что-то вызывающее так, чтобы слышать то же от него в ответ. Хотелось постоянно будоражить в нем какие-то чувства, провоцировать, вынуждать... Кано и сам не понимал — какие, — ненависть, или интерес. Просто рядом с Ито он вдруг начал узнавать себя нового... Как будто впервые открывая в себе те качества, которых ранее не ощущал и даже не предполагал об их существовании. Кано любил выглядеть вызывающе... Но не больше. Не выше той грани, которая могла бы поколебать его уверенность в себе. И таким дерзким он тоже никогда не был... Совершал ли необдуманные поступки? Да. Но далее — бежал от них прочь, спасая себя в безопасном и тихом месте, а не цеплялся до последнего за источник опасности... Цеплялся ли он за Катсухико? Да. Если бы Ито сейчас действительно вздумал бы уйти, Кано забыл бы о своей надменности и бросился бы вслед за ним. Только потому что он еще никогда не чувствовал себя таким живым...

— Тоже верно... — Безразлично произнес Ито, пожимая плечами.

Вид у него был какой-то устало-отрешенный.

— Давай мы сейчас немного отдохнем и еще раз попробуем, а?.. — Кано попытался улыбнуться самой своей обаятельной улыбкой и пододвинулся поближе к модельеру.

— Сейчас мы ляжем спать, потому что мне завтра нужно вставать очень рано. А еще, перед тем, как поехать на работу — переодеться и принять душ.

— Спать? — Растерялся Кано.

А ему уже начинала нравиться эта игра... В конце концов, он уже было понадеялся, что в этот раз сможет переступить через свой страх.

— Да. Спать. — Ито отставил пустую чашку на прикроватную тумбочку. — Спать. Просто спать и все... Боже, мне завтра обеспечен нервный срыв...

Катсухико никогда не мог представить себе, что сможет вымотаться до такой степени, чтобы лечь рядом с действительно красивым парнем и... почувствовать глубокую усталость. Он стареет? Или что, черт возьми, с ним происходит? Ну и довел же его этот ненормальный Исида Кано. Наверное, он должен был беситься и испытывать единственное желание — медленно и мучительно прикончить это длинноволосое создание, которое согревает его с правого бока своей ровной белокожей спиной. Нет, последнее желание в нем было неизменно... Но, вот вместо того, чтобы его осуществить, Катсухико разглядывал посапывающего рядом с ним художника и раздумывал, почему у него, для чистокровного с виду Японца, такая белая кожа. И... еще, непонятно, о чем он только думал таком... О том, что Кано, оказывается, любит цветы и осень... и о том, что дурацкая фиолетовая шляпа ему не то, чтобы идет... но делает его забавным. И о том, как может первое впечатление и внешний образ человека отличаться от того, что есть на самом деле... Исида оказался намного более слабым и восприимчивым, чем Ито думал раньше. А сколько блеску и мишуры!.. А если рассмотреть поглубже — вполне распространенный типаж творческого, ранимого и чувственного человека со своими, может быть, личными заскоками... и своим, необъяснимым, но ощутимым обаянием. Кано не был особенно сексуальным в великом смысле этого слова, или таким сексуальным, каким он сам себе и остальным хотел казаться с первого взгляда... Но было в нем что-то необъяснимо притягательное, что-то скрытое глубоко внутри... Какая-то детскость и чистота... и напускная бравада... и скрытая безрассудная страстность под всем этим. А легкость и изящество уместно сочетались в нем с импульсивностью и упрямством. Кано мог походить на порыв прохладного ветра... а через секунду уже напоминал бушующий кратер вулкана. Казалось, чтобы разгадать натуру Кано, нужно всего-то на всего представить себе горячий лёд...

Катсухико осторожно провел указательным пальцем по тонкой верхней губе спящего художника. Белеющие в темноте зубы, приоткрытый рот, теплое влажное дыхание... Постоянно взбудораженный и суетливый юноша во сне казался таким спокойным и умиротворенным, всем своим видом демонстрируя уверенность в незыблемости окружающего его мира, что Ито, как будто бы назло его беспечности, захотелось прервать и сломать эту уютную безмятежность. Оставить следы от хватких пальцев на восприимчивой коже на запястьях, увидеть испуг в черных раскосых глазах, услышать вскрик неожиданности... И ведь все это было в его, Катсухико, силах...

Неполная луна, неказисто и криво обломанная с одного края, казалось, врывалась прямо в незашторенное окно, освещая комнату и часть кровати, разливала серебристый свет по блестящим черным волосам Кано. Ито ухмыльнулся каким-то своим, нехорошим мыслям... И поддался вперед, обхватывая руками мягкое сонное тело. Провел ладонью по груди, по ребрам, спустился по животу до полоски темнеющих жестких волосков... Художник сонно пробормотал что-то, не открывая глаз, и перевернулся на спину, во сне раскрываясь рукам Катсухико. Мужчина задумчиво сощурился, оглядывая распростершегося перед ним юношу... И легко перевернул того на живот, быстро прижимая не успевшего проснуться Кано к постели. Зафиксировал того в нужном положении, слегка вывернув руки за спиной, подавляя слабое еще сопротивление и едва успевая увернуться от удара ногой по спине.

— Это подло... — Пробормотал плененный Исида, отплевываясь от собственных длинных волос.

— Зато эффективно.

Кано прикусил губу от боли, выгибая спину, жмурясь от страха перед испытываемыми ощущениями... Но долгожданной убийственной боли не было. Было лишь легкое неприятное ощущение, ноющее, протяжное, отдающееся где-то в желудке... И усилившееся, когда мышцы непроизвольно сжались, отторгая вторжение пальцев... Но не больше того. А потом на смену ему пришло наслаждение. Сначала едва заметное, отдающееся легким горячим покалыванием, обжигающим изнутри, и перешедшее в пульсирующую во всем теле агонию, оно превращало разумное некогда создание, в оголенный комок нервных окончаний. Художник согнул ноги в коленях, прогибаясь так, чтобы получить, вобрать в себя как можно больше удовольствия, повторяя, как мантру, "Ит-то!", извиваясь на постели и комкая освободившимися руками простыню, судорожно сгибая тонкие пальцы.

Через пару минут, когда мужчина уже сам не помнил себя от возбуждения и пришел к выводу, что с разминкой пришло время закончить, и пора бы и ему уже самому вступить в дело... Кано в очередной раз прогнулся, уткнулся лицом в подушку, сжимая зубы на белоснежной ткани наволочки и, приглушенно вскрикнув, вытянулся на одеяле, блаженно прикрыв глаза...

— Черт бы тебя побрал. — Проговорил медленно Ито. — Я тебя ненавижу...

— Ммм... — Протянул расслабленно Исида, приоткрывая один глаз.

Ему было настолько хорошо, что хотелось беспричинно улыбаться, смеяться и... чтобы Катсухико лег рядом и обнял его. Однако мужчина его желаний не разделял.

— Какого... Ты не мог продержаться еще минут десять??

— А не надо было... — Кано вдруг с удивлением понял, что смущается. — Не надо было этого со мной делать... так...

— Я просто не хотел, чтобы тебе сразу же было слишком больно!

Художник расплылся в улыбке.

— Это так мило слышать от тебя...

— Но теперь, как только ты уснешь, я тебя задушу.

Кано задумался... Но не надолго. В конце концов, одним из его любимых девизов было: "Чем дольше ты думаешь, тем меньше сил у тебя остается на дело".

Он нехотя оторвал голову от подушки и пододвинулся к Катсухико, одной рукой опираясь на его колено. Смоляные блестящие пряди рассыпались по ногам модельера...

— Ты это серьезно намерился? — Наполовину насмешливо, наполовину растерянно спросил Ито, глядя на склонившегося к его животу Кано. — Ну, знаешь... — Он запустил ладонь в густые длинные волосы. — Тогда... я... может быть... тебя... прощу...

— Ты мог бы и поаккуратнее, честно слово. — Не выдержал Кано после минутного молчания. — И... ну, спасибо мог бы сказать...

— Золотце, это был самый отвратительный минет в моей жизни. — Сонно вздохнул Ито, не открывая глаз.

— Ты поэтому чуть не выдрал мне все волосы??

— Я должен был хоть как-то тебя направить на нужный ритм... Вот что, парень, скажи мне честно, у тебя что, действительно НИКАКОГО опыта?

— Ну-у... Для первого раза, я считаю, я неплохо справился...

— Значит все-таки для первого раза? Никогда бы не подумал, глядя на тебя... Ты мне руку отлежал, поднимись... Никогда бы не подумал, что такое извращенное чудовище, как ты, может быть столь невинно в таком возрасте.

— Нет, ну я не настолько невинен... У меня были знакомые парни...

— И что же вы с ними делали? Обсуждали искусство художников Эпохи Возрождения? А может, стихи друг другу читали?

— Не только. — Буркнул Кано, обиженно повернувшись к мужчине спиной. — Есть еще способы доставить друг другу удовольствие...

— Тантрический секс?

— Руки! — Исида снова повернулся к Ито, крутясь и пытаясь найти удобное положение.

— Баловство для малолеток. — Фыркнул Катсухико. — Ладно, не обижайся. Со мною ты получишь достойное воспитание... Не обижайся я тебе говорю... И не лежи у меня на сгибе локтя, ты мне руку сломаешь...

Кано уже спал, вымотанный сегодняшним днем, досматривая прерванные недавним вероломным нападением модельера, сны. Во сне, ежась от холода, он тесно прижимался к мужчине, уткнувшись холодным носом тому в плечо. Ито скосил глаза, посмотрел, ухмыльнулся и, удобно устроив голову на подушке, попытался заставить себя уснуть тоже.

11*

— Нет!

— Как это — нет?

— Тебе пора на работу, ты же сам говорил, что должен быть там как можно раньше.

— Но не в седьмом часу утра! У меня есть еще, как минимум, час. — Плотоядно оскалился Ито, исследуя под одеялом соблазнительный изгиб бедра художника.

— У тебя нет часа. Юджиро в половину седьмого проснется, поэтому ты должен исчезнуть из нашей квартиры за максимально короткий срок времени.

Кано стянул с мужчины одеяло и сам предпринял попытку встать с постели.

— Эй! — Катсухико схватил его за руку, притягивая к себе. — А такое явление, как утренняя эрекция, тебе что не знакома? Мог бы посочувствовать мне хотя бы чисто из мужской солидарности!

— И посодействовать?

— Да! — Обрадовался Ито.

— Я тогда только посочувствую.

Не смотря на проявленное Кано сочувствие, брюки Катсухико натягивал уже в коридоре. Ни о чем другом, кроме как об осторожности, художник в этот момент думать не мог.

— Можно я хотя бы чашку чая выпью и волосы расчешу?

— Нет, иди отсюда!

— Хэй, это что же получается... ты меня соблазнил, использовал, а на утро выгоняешь на улицу? Ну и как это называется?

— Как? — Заинтересовался Кано.

— Дзёдзюцу в упрощенном варианте!

— Что это??

— Наука обольщения. Стыдно не знать, Исида-тян, стыдно!

Катсухико на ходу пытался попасть ногой в туфлю, пока Кано настойчиво толкал его к двери.

— Не кричи, Юджиро разбудишь... — Прошипел Кано, накидывая на голое тело пальто и выходя в нем на лестничную площадку.

— Ты так меня стыдишься? Или себя — в данной ситуации?

Кано тихо прикрыл входную дверь.

— Говори тише, я тебя прошу...

— Я у тебя сигареты забыл.

— Купишь новые...

Они замолчали. Ито нажал кнопку вызова лифта. Кано рассматривал шероховатости на стене старого дома...

"И почему родители не могут мне выделять побольше денег"? — В очередной раз задумался он, созерцая убожество обстановки, в которой ему приходилось жить, чтобы чувствовать себя свободным.

— Ну... До-свидания, что ли? — Развел руки в стороны Кано.

— До скорого свидания?

— Я имел в виду — пока...

Лифт загромыхал за железными дверями и через секунду гостеприимно распахнулся, приглашая во внутрь себя. Катсухико сделал шаг по направлению к кабине, остановился, повернулся к Кано, обнял его за талию и притянул к себе.

— До встречи на банкете в "Юми", милый. — Проворковал Катсухико, легко прикоснувшись губами к его губам и заскочил в лифт за мгновение до того, как за его спиной сомкнулись двери.

Ито Катсухико приехал на работу с растрепанными волосами, в помятом пиджаке, не выспавшийся, но в прекрасном, на удивление, расположении духа. В кабинете он вызвал секретаршу и попросил ее принести кофе покрепче.

Коридоры "Махоу" постепенно наполнялись людьми, оживали офисы, занимались рабочие столы и гудели процессоры проснувшихся компьютеров. Щелкали выключатели, стучали каблуки, шуршали листы деловых бумаг и эскизов с карандашными набросками, по этажу распространялся запах свежего кофе и, ближе к пожарной лестнице, сигаретного дыма. Катсухико расслабленно прикрыл глаза, наслаждаясь этой маленькой жизнью, протекающей за стенами его любимой фирмы. Он, как полноправный создатель и владелец своей фирмы, чувствовал каждое движение в ее механизме. "Махоу" не была местом его работы. Она была его настоящим домом, где он чувствовал себя в безопасности. И в то же время, его не оставляло чувство волнения и понимание огромной ответственности. Та власть, которую он чувствовал, находясь в своем кабинете директора, сидя в черном кожанном кресле не избавляла его от активного участия в жизни его фирмы. Он представлял себя капитаном огромного корабля, держащим в своих руках громоздкий штурвал.

— Ну, ты и скотина. — Приоткрыв дверь, к нему в офис заглянул Икко. — Нам пришлось провести в компании Отогору еще сорок минут, прежде, чем приехало такси. Куда ты смылся вчера? И с какой стати?

— Мне просто стало скучно и я уехал домой. — Пожал плечами Катсухико.