Я тебе верю!

-Дерзай, — равнодушно отозвался Толик, и неожиданно для самого себя добавил, серьезно посмотрев ему в глаза, — Ты прости меня за все, ладно?

-Перестань, все нормально, — ответил Григорий.

-Честно, без обид? — улыбнулся Толик, протягивая руку.

Григорий пожал ее, и пристально глядя на Толика, медленно проговорил:

-Я тебя на всю жизнь запомню.

2.

Когда Толик дошел до метро, двери уже были закрыты. Он посмотрел на часы, стрелки которых показывали почти десять минут второго. Толик огляделся, ища место, где можно было бы поймать такси, не возвращаясь туда, где расстался с Григорием, когда заметил, что сквозняк слегка колышет не запертую еще дверь 'на выход'.

Недолго думая, Толик устремился туда, сбежал по лестнице, перепрыгнул через лужу, и не слушая что-то кричащих ему вслед уборщиков, кинулся в вестибюль. Касса уже была закрыта, но она ему не нужна — Толик проходил по банковской карточке. У турникетов стояли дежурная и полицейский, которые о чем-то разговаривали между собой. Они заметили бегущего Толика, но не остановили. Он приложил карточку и кинулся вниз, слыша шум приближения последнего, очевидно, поезда.

Толик вскочил в пустой вагон, и пройдя в самый его конец, сел, прислонившись головой к стенке. Ему повезло — ветка была прямая до его станции, и необходимости в уже закрытых пересадках не было. Толик расслабил тело и прикрыл глаза.

Он не помнил, сколько перегонов проехал, когда на одной из станций его внимание привлек нетипичный шум, исходящий из межвагонного пространства, возле которого он сидел. Толик открыл глаза и посмотрел сквозь стекло. Его взгляд наткнулся на какой-то посторонний темный предмет, непонятно откуда там взявшийся. Приглядевшись, он различил силуэт головы ехавшего на сцепке человека.

'Во, дебил...' — подумал Толик и стал наблюдать за ним.

Поезд начал тормозить у станции, и человек спрятал голову, очевидно, присев, чтобы остаться незамеченным. Это несколько развеселило Толика:

'Точно — дебил. Неужели думает, что его с платформы не видно?'

Поезд тронулся, и внизу стекла показалось лицо парня одних лет с Толиком, обрамленное длинными вьющимися волосами, с большими карими глазами и застывшей на губах блаженной полуулыбке.

'Обкуренный или датый', — определил Толик.

Парень тоже посмотрел на Толика. Их глаза встретились, и лицо парня расплылось в широкой улыбке. Он что-то крикнул, не различимое за стеклом и шумом, вскинув руку с торчащими вверх указательным пальцем и мизинцем.

Толик невольно улыбнулся в ответ, но потом выразительно постучал себя пальцем по лбу. Парень не обиделся и отвел взгляд, начав пританцовывать, и судя по выражению лица и шевелящимся губам, петь.

Поезд остановился на последней пересадочной станции, где еще вошли запоздалые пассажиры. Ими оказалась подгулявшая компания из двух парней лет двадцати пяти и двух таких же девиц. В руках у всех были бутылки с пивом, к которым они без конца прикладывались, громко разговаривая и хохоча при этом.

Кроме них и Толика, в вагоне сидели две молодые девушки, шептавшиеся друг с другом, супружеская, судя по всему, пара лет пятидесяти и одинокий мужик маргинального вида. Больше никто до конечной прибавиться не мог, поскольку станции уже были закрыты — всем предстояло только выходить.

Помимо компании, в последний момент в вагон заскочил парень, облик которого показался Толику знакомым. Он посмотрел в межвагонье, где уже никого не было, и все понял.

Парень завалился во весь рост на сиденье напротив Толика и задрал на окно ноги, обутые в фирменные кроссовки.

Толик с любопытством рассматривал его. На гопника тот не походил. Парень был одет в новые добротные фирменные вещи — начиная от куртки и кончая выбившейся из-под джинсов широкой резинкой трусов.

'Точно, не в адеквате, — подумал Толик, — Грохнут где-нибудь, дурака, и разденут в придачу'.

Поезд затормозил у станции и девушки перебежали в соседний вагон, кося оттуда через межвагонные стекла брезгливыми взглядами.

Парень сел и пытливым взглядом стал подолгу смотреть на каждого из оставшихся пассажиров. Его определенно распирало и тянуло на подвиги. Заметив, что на него обратила внимание компания парней и девиц, он встал, и повиснув на руках между поручнями, начал кувыркаться вперед и назад, попеременно цепляясь за них руками и ногами. Со стороны компании слышался смех.

Мужик — маргинал тоже следил за ним убийственным взглядом и на его скулах ходили желваки. Было видно, что он готов наброситься на парня и избить, но останавливало доброжелательное отношение компании, в которой было двое не слабых на вид парней.

Пожилая чета сидела с застывшими побледневшими лицами и смотрела в пол.

Толику неожиданно стало весело. Нельзя сказать, что он был в восторге от выходок парня, но его рассмешила реакция пассажиров, и ему захотелось, чтобы тот выкинул что-нибудь еще, совсем умопомрачительное. И это произошло. Вися на поручне на согнутых коленках вниз головой и раскачиваясь при этом, парень вытянул руки, отчего куртка съехала, накрыв голову, но он не стал ее поднимать, а наоборот, скинул на пол. Вслед полетели свитер и футболка.

Со стороны компании послышался дружный смех и хлопки в ладоши.

-Стриптиз давай! — послышался визгливый девичий возглас.

Парень спрыгнул на пол, и под восторженный рев ребят, начал расстегивать джинсы.

Поезд остановился на станции. Мужик встал, обвел всех присутствующих полным злобной ненависти взглядом и вышел, направившись к эскалатору. Вслед за ним вскочила и баба, но муж буквально силой усадил ее на место.

-Поезд последний... — донесся до слуха Толика его голос.

А парень, тем не менее, уже успел стянуть через кроссовки джинсы, оставшись в одних трусах. Чуть поколебавшись, он снял и их, скомкал в клубок и запустил в сторону компании. Один из парней поймал и помахал ими, как флагом, под восторженный смех остальных.

Абсолютно голый парень окинул всех смеющимся взглядом и направился в сторону Толика.

-Привет, — протянул он ему руку, и Толик под смех ребят пожал ее, сам рассмеявшись при этом.

-Здрассьте, — проговорил парень, останавливаясь напротив мужика с бабой. Те отвернулись, а баба еще и демонстративно плюнула в сторону, что вызвало новый взрыв смеха у всех присутствующих, в том числе и Толика.

Парень направился к компании, но один из парней преградил ему дорогу, не давая приблизиться к девицам, а другой натянул трусы на голову. Сорвав их, парень опять вернулся к Толику. Подойдя, он сел рядом и стал смотреть на него испытующим взглядом. Со стороны компании послышался смех.

-Лямур... — донесся до слуха Толика возглас одной из девиц, но он не смутился, а опять засмеялся вместе со всеми.

-Что дальше? — спросил он парня.

-Дай закурить, — отозвался тот.

-Здесь не курят.

-А мне пох... — сказал парень, и дотянувшись до валяющейся на полу куртки, достал сигареты, зажигалку и закурил, положив ногу на колено другой.

Толик сидел в такой же позе и заметил, что парень внимательно смотрит на часть его ноги, обнажившейся между носком и штаниной. Он повернул голову и вопросительно посмотрел на парня. Тот протянул руку, ласково провел ему ладонью по этому месту и поднял пытливый взгляд. Толик ничего не предпринимал, он молча ждал, что за этим последует.

-Ты меня не любишь, — с долей горечи проговорил парень.

Поезд остановился на станции, и мужик с бабой наконец-то выскочили из вагона. Заметив в отдалении на платформе дежурную, баба почувствовала себя в безопасности, и сунув голову в дверь, заорала что есть мочи:

-Ублюдок! Какая п...зда тебя родила?! Чтоб тебе его, гаду, оторвали вместе со всей мотней, чтобы ты, сука, бл..., пидарас, таких же уродов не смог после себя сделать!

Баба не унялась бы, наверное, еще долго, но муж резко рванул ее от поезда и потащил к выходу. Двери закрылись и состав тронулся. Сквозь стекла вагона Толик заметил, что баба продолжала что-то кричать уже стоя посреди платформы, и дежурная направилась в ее сторону.

Компания угорала от смеха.

-Тебя спалили, оденься, — переставая смеяться, сказал Толик парню.

-А мне пох... — последовал знакомый ответ.

-Тебе все пох... Примут сейчас на следующей станции, будет не пох... —

Толик выбил у него из пальцев и затоптал сигарету:

-Одевайся!

Окрик подействовал. В затуманенных глазах парня мелькнула трезвая мысль, и он начал натягивать трусы.

На следующей станции компания покинула вагон, шумно попрощавшись с ними возгласами и жестами. Дальше они поехали одни.

-Следующая — конечная, — предупредил Толик, — тебя там уже ждут.

-Пох..

-Ну и мудак же ты, — с досадой сказал Толик, поднимаясь и направляясь в другой конец вагона, — Приятной ночи в обезьяннике.

Отойдя к самой дальней двери, Толик краем глаза заметил, как парень начал уныло собирать с пола вещи.

Вот и станция. Еще до полной остановки Толик заметил идущих вдоль платформы дежурную и полицейского, внимательно просматривающих каждый вагон подходящего состава. Поезд остановился. Толик вышел и дошел уже до конца платформы, когда, обернувшись, увидел, как те вытащили из вагона полуодетого парня. Он упирался и не хотел идти, усевшись на платформу.

'Не надо было оборачиваться', — с досадой подумал Толик.

Он знал — сейчас возникнет тот самый неподходящий момент. И он возник. Возник помимо его воли, и природа опять оказалась сильнее...

-Ты мудак! — закричал Толик во весь голос, подбегая и с размаха ударяя по щеке сидящего на платформе парня, — С матерью плохо! Куда ты рванул обкуренный среди ночи?! Ленка ей скорую вызвала!

Все трое, включая парня, недоуменно уставились на него. Толик знал, что главное сейчас — не дать им опомниться, и взволнованно заговорил, переводя взгляд с полицейского на дежурную и обратно:

-Отпустите его, с ним так бывает. Он долбанутый, в психдиспансере на учете состоит, его из-за этого в армию не взяли. Мать его жалко, у ней уже с сердцем плохо. Он не буйный, но ему нельзя ни пить, ни анашу курить — у него крыша едет. Отпустите ради матери...

Он нес что-то еще и видел, как переглядываются дежурная с полицейским.

-Где он живет? — перебил полицейский.

-Да тут, рядом, на Никулинской. Он мой сосед, вот мой паспорт...

Толик достал его из кармана и сунул в руки полицейского. Тот проверил и вопросительно посмотрел на дежурную. Та слегка досадливо поморщилась, брезгливо махнув рукой. Судя по всему, ей не нужна была лишняя проблема среди ночи.

-Доведешь его до дома? — строго спросил полицейский, возвращая паспорт.

-Конечно. Не сомневайтесь, — заверил Толик.

-Вставай, — грубо пихнул полицейский коленкой сидящего на платформе парня.

-Вставай, пошли, — рванул его за плечи Толик.

Парень медленно поднялся, и не застегивая джинсов, затянул ремень. Полицейский повел их к выходу.

-Пойду, чайник поставлю, приходи, — сказала ему вслед дежурная, направляясь в противоположную сторону, и добавила, — Сейчас приведут подарочек матери. Мой бы таким был, удушила бы своими руками.

Полицейский довел их до выхода и выпроводил, закрыв за ними дверь на ключ. Ребята молча прошли через подземный переход, и поднявшись наверх, посмотрели друг на друга. Взгляд парня постепенно обретал осмысленность.

-Спасибо тебе, — серьезно, с долей удивления, проговорил он, — Я, конечно, не знаю, кто из нас е...нутый, но спасибо...

Неожиданно парень громко расхохотался, даже загнувшись от смеха:

-Не... Ну как ты им тему задвинул, я тащусь. Он в психушке на учете состоит... Они аж ох...ели. Я сам ох...л. Откуда ты вообще-то такой взялся?

-Хорош базарить, — огрызнулся Толик и пошел по направлению к Никулинской улице.

-Погоди, — парень тронул его за рукав, заметив свет и какое-то движение около примыкающих к станции метро торговых модулей, — Я сейчас, не уходи.

Он убежал в ту сторону, а Толик закурил и уселся на низкий заборчик вокруг торгового центра. Скоро парень вернулся, неся в руках четыре банки пива.

-Давай, короче, за тебя, что ты меня выручил.

Толик равнодушно взял банку в руки.

-Пошли подальше, а то тут менты шарят, — сказал он, увлекая парня в сторону от освещенной дороги.

Они пересекли газон и уселись на валявшуюся около забора стройки какую-то железобетонную конструкцию. Почти одновременно 'пшикнули' в руках открываемые ими банки.

-Как тебя звать-то? — спросил Толик, отхлебнув.

-Гена, а тебя?

-Толик.

Они пожали друг другу руки.

-Часто тебя так заносит? — поинтересовался Толик.

-С тобой бы так, тебя бы и не так еще занесло, — с вызовом ответил Гена, но тут же примирительно сбавил тон, — Ладно, проехали.

-Ну, я голяком на публике не бегал ни разу.

-Ты не подумай... Я тоже первый раз так. За..б в голову зашел — смогу или нет?

-Ну и как, проверил? — улыбнулся Толик.

-Сам же видел. Я б не это, так другое чего-нибудь сморозил. Меня распирало сегодня нормальность трахнуть. Пиз..ц мне настал полный.

Гена допил банку и открыл другую. Толик последовал его примеру.

-Что ж у тебя случилось-то такое?

-Кого е...т чужое горе? — огрызнулся Гена, но его глаза при этом сделались неподдельно грустными.

Некоторое время они молча прикладывались к банкам.

-Ну а все-таки? — настойчиво поинтересовался Толик.

-Ты что, в самом деле е..нутый? — пристально посмотрев на него, спросил Гена, — Тебя действительно это е..ёт? Чего ты мне в душу лезешь?! Ты в натуре такой душевный, да?!!!

Его голос с каждым словом набирал силу.

Толик сделал последний глоток и, отбросив в банку сторону, поднялся:

-Пошли.

-Куда?

-Я — домой, а ты — не знаю.

-А где мы вообще-то?

-На Юго-западной. А тебе куда надо было?

-А мне некуда, понял? — с вызовом сказал Гена.

-Что ты на меня-то орешь? Я, что ли, в этом виноват?

-А нех... в душу лезть. Без тебя тошно. Или, может, скажешь, что готов помочь? В натуре? Ну, помоги, помоги! Приюти на ночь — я тебе заплачу.

-Я не могу тебя взять, — твердо сказал Толик, — Я живу с мамой, и она этого не поймет. А тебе могу сказать на прощанье, что таким, как ты, нельзя ничего делать хорошего. Не в коня корм. Я старперов не люблю, потому, что у них все в мозгах застыло, но, судя по тебе, и среди нас мудаков хватает.

Толик повернулся и зашагал прочь. Возможно, он бы так и ушел, но, дойдя до освещенной улицы, все-таки обернулся.

Он увидел, как Гена, запрокинув далеко назад голову, сделал последний глоток из банки, и не удержав равновесия, свалился, оставшись лежать под забором. Борясь внутри сам с собой, Толик все-таки вернулся, и нагнувшись, стал поднимать его за плечи:

-Ты в натуре совсем долбанутый? Не май месяц. Если у тебя есть деньги, иди, ищи ночлег. Тут гостиница в трех остановках...

Он хотел сказать что-то еще, но замолчал, заметив, что Гена плачет. Плачет сильно, навзрыд, даже, наверное, не слыша его слов. Он лежал, уткнувшись лицом в согнутый локоть, куртка задралась, съехавшие джинсы обнажали часть спины с проглядывающей резинкой трусов, а плечи конвульсивно вздрагивали. Толик стоял над ним, смотрел и чувствовал, что неподходящий момент опять сработал, и сострадание к этому ощетинившемуся грубияну одолело его.