| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Приволокли его на место казни очень рано, чуть ли не за час — с "фельдфебельским" упреждением, явление уже давно знакомое, особенно человеку успевшему послужить сразу в двух армиях. Все основные действующие лица последнего акта комедии, по недоразумению именуемой в России правосудием, уже в сборе. Пришел и единственный друг и защитник — штабс-капитан и Денисов, и даже врача гражданского с собой привел, со стороны властей так же присутствует штаб-лекарь. Все по уставу и по закону, гражданский эскулап будет спасать и не сможет конечно же, а военный медик определит не надо ли добить преступника, его задача — лишь зафиксировать сам факт смерти. Делать Александру пока нечего, остается лишь стоять и рассматривать, тех кто его отдал на заклание во имя "самодержавия и порядка", да слушать как в его добровольный "адвокат" пытается в последний раз отвратить неотвратимое. Заодно и рассмотрел он как следует всех своих "судей". Вот губернатор, генерал от инфантерии — чин получил еще при Павле Первом, наружность его самая заурядная: коротенький, пухлый человечек, не имеющий ни одной оригинальной черты славян, хоть вроде и русский по фамилии, с самыми бесцветными характером и физиономией, не умный и не глупый, не добрый и не злой, не приветливый и не грубый. Позднее унтер-офицеру доводилось слышать, что местные находили, однако же, что генерал в меру "образованный" и "просвещенный", потому что хорошо умеет говорить по-французски и знает, что такое парламент и минет. До классического городничего с органчиком в голове на пяток дежурных фраз и ругательств мужик явно не дотягивает. Денисов пытается его убеждать, тот вроде бы даже и сомневается в своем вчерашнем решении, или просто "вид делает" и подыгрывает собеседнику? Может стоит и Александру подключится, пока еще не поздно, прямо в лоб как тогда с Иваном Федоровичем вышло: может стоит предложить властям технологии и послезнание в обмен на жизнь и свободу? Согласится ли генерал на такой равноценный обмен... как знать, предложенное то они охотно возьмут, сомневаться не приходится, да вот только сам унтер-офицер губернатору живым, похоже, не нужен. Штабс-капитан пробует осторожно "давить" на высокопоставленного чиновника, напоминает ему о нашумевшем на всю империю лопухинском деле, о истории с Хитрово, и о том, что из 30-ти губернаторов 12-ть новый царь после ревизий был вынужден снять из-за разных вопиющих злоупотреблений.
-Помилуйте голубчик, я бы и рад простить этого негодяя, коли он вам так дорог, но интересы службы прежде всего!
-Ваше высокопревосходительство, за невиновность данного нижнего чина я ручаюсь головой, московский сыщик оговорил его по злобе.
-Убил, не убил он помещика... не столь важно, вы на него поглядите — готовый ведь бунтовщик, ежели на нас с вами как на равных смотрит. Я страха, присущего всякому простолюдину, в его взоре не замечаю.
Тут же генерал "развил тему", и в самом деле, если подумать — не так уж он и далек от истины. Пугачев из Сашки никакой — не тот характер, на лидера восстания он не тянет, однако местными порядками унтер-офицер сыт "по самое немогу" и охотно бы исправил их силой оружия. А он еще и попа прочь прогнал от себя, не стал даже говорить с ним — все та же вчерашняя "черная крыса" пожаловала проводить осужденного, как раз та самая, что уговаривала накануне нижнего чина предать кого-нибудь из сослуживцев. Все правильно, все сходится: и смотрит дерзко и безбожник и "сильно вумный" и бумага обличительная на него имеется в секретном ящике канцелярии, да и скорее всего и не одна.
-Господин штабс-капитан, разве это наш покорный российский мужичок, почему он в ноги мне не упал, может я бы и передумал тогда. Солдат он говорите хороший? Полно вам, когда я в карабинерском полку был шефом, у нас вахмистр стоял перед эскадронным как на духу и у него шпоры звенели и зубья стучали! А ваш унтер сразу видно — борзый и начальство свое ни в грош не ставит.
Может и в самом деле стоит Александру на колени встать, цель оправдывает средства, он не гордый и согнется, да вот только смысла нет ни малейшего. Чиновники его уже давно списали, мертвый козел отпущения им нужен для покрытия "дела Куролесова", а не живой свидетель, что может при случае сообщить нечто важное ревизору. И пример Денисов привел плохой, не испугался губернатор, ведь в отличие от Лопухина он окна у купцов не бьет и с проститутками в дворянском собрании не пьянствует, да и явных преступников не покрывает — не подкопаешься к нему. Даже если вот сейчас свалится к ним в губернию неподкупный сенатор Гаврила Романович с ревизией и полномочиями от самого императорского величества, то Сашка лишь проживет еще несколько дополнительных дней, а потом все одно — под шпицрутены неблагонадежного сунут, да как бы еще кого нибудь из сослуживце заодно не привлекли к ответственности. Ведь как тогда Державин в Хитрово поступил? Того дурака-помещика, что убил родного брата, свалил преступление на своих рабов, а затем проболтался по пьянке о содеянном — честный ревизор покарал примерно. Да только ведь и крестьян крепостных "державник-имперец", поэт и патриот Гаврила с каторги не вернул и не оправдал, просто изменил в приговоре формулировку, были они убийцами, а стали сообщниками... так и сгинули люди в Нерчинске ни за что. Ибо все равно с точки зрения представителя привилегированного сословия любой мужик — быдло, а особо дерзкие плебеи опасны. И если эти конкретные пейзане не зарезали своего барина, то ведь могли — за это их и наказали превентивно по сути, подавив в зародыше несостоявшийся бунт. Та же история и с Александром, тут Каин и губернатор абсолютно правы, не он отправил на блины к Аллаху помещика и дворянина отставного гвардии майора Куролесова, но только случайность помешала унтер-офицеру вовремя нажать на спусковой крючок винтовки. Может быть, трудно заранее судить и рядить, довелось бы ему попасть в золотой век "барином" и он бы искоренял крамолу на корню теми же средствами и методами, это ведь система... она призвана охранять права узкой кучки аристократов низведя остальных до положения рабов. Бесполезно кому-то мстить или искать теперь виновных, не этот губернатор, так другой поступил бы точно так же. Между тем "полку п...сов", как про себя окрестил унтер-офицер группу его противников заметно прибыло. Явились и два "братца-акробатца", Упырек местный и Каин московский. Первый прибежал посмотреть на казнь, он до любого кровавого зрелища большой любитель, а второй похоже пришел полюбоватся на окончательный результат своей работы.
В очередной раз Александру "повезло" вроде бы ничего не делал, а ухитрился бросить вызов и обществу и мощному госаппарату подавления и вот закономерный результат и расплата одновременно и на плацу уже строят в две шеренги батальон для экзекуции: "Направо-налево... шагом марш, ать-два... Кругом! Становись! Прутья подывсь!""
Остается лишь несколько минут, взгляд как бы неволно устремляется в голубые небеса, ну почему человек не птица. Знамений свыше там как всегда нет, да и не бывает их никогда, сказки все это... Но постойте, что это такое Сашка видит — ровная белая полоса пересекает небесную синь, а рядом еще несколько, инверсионные следы? Он так и рискнул пока взглянуть и по сторонам, может быть закончилось и горе-путешествинник непонятным образом вернулся обратно в век 21-й?
-Давай энто мундир сымай и рубаху тож! Неча тудя пялится, будешь там к обеду ужо. -вахмистр грубо одернул Александра и вернул его к текущей реальности.
Нет там в небесах никаких "мигов" или "сушек", это просто природный феномен, перистые облака, никто еще не рассекает небесную твердь на сверхзвуке, а здесь внизу и подавно "золотой век" во всей красе.
-Наручники хоть сними, что ли?
-А чичас сыму, запамятовал... -вахмистр роется в карманах, и вот незадача, ключ не может найти, а из окружения губернатора уже покрикирваю на него, слишком долго возиться.
Россия-матушка, все здесь у нас "как положено" и через одно известное место, унтер-офицер вынужден сам снять с себя оковы, отомкнув замки при помощи отмычки. Позднее штабс-капитан будет сравнивать Сашку с античными героями: "Ну ты и держался там и не дрогнул, я бы так пожалуй не смог...". Туфта это все, сплошные штампы, порожденные литературой и кино, Александру доводилось встречать лишь два варианта проявления так называемого "героизма". Первый — это когда от азарта и возбуждения "голову сносит", но для Сашки такой порыв почти невозможен, слишком уж он "спокоен" и рассчетлив по натуре. Второй случай — "безнадега", в сущности, что сейчас и наблюдается. Было у него конечно желание устроить под занавес тот самы знаменитый "бессмысленный и беспощадный"... но благоразумие взяло верх. Все "Главные Гады" предусмотрительно спрятались за спины солдат и до них вряд доберешся, а вот единственный друг — тот обязательно вступится за Сашку, полезет в драку и как следствие погибнет. Пришьют Ивану Федоровичу "бунт" и сгинет он в одиночной камере какой-нибудь крепости, он и так уже осужден на ссылку и его жизнь в сущности висит на тонком волоске. А вот наконец и штабс-капитану разрешили проститься с подчиненным, пропустили к Александру. Появилась возможность незаметно передать ему записную книжку, где на шестой странице "остров сокровищ" нарисован. Непосвященный в тайну человек не ничего поймет, но штабс-капитану известно, кто такой Сашка и откуда он взялся. Так вдвоем они до Бункера и не добрались, а значит придется офицеру одному разбиратся с "подарками из будущего". Для профессионала особого труда не составит найти вход в подземное убежище в окрестностях Сосновки, все необходимые сведения Александр указал.
Последние дружеские объятия, без слов — все, что уже можно сказать давно сказали... да и не удобно — орать надо, рядом барабаны трещат оглушительно, темп уже начали обивать раз-два, ввер-вниз.
Технология простая и "убийственная", если у них при Немце нижнего чина привязывали к штыкам ружей и затем протаскивали через "зеленую аллею", то здесь унтер-офицера "прикрутили" ремнями к какой-то тележке, вроде тех, что используют уличные торговцы или разносчики товаров. Может быть в другое время тележка служила для подвозки сена — запах свежей травы еще остался на плохо струганных досках.
Свистнул в воздухе первый шпицрутен, Сашка взрогнул невольно, спину обожгло как огнем, и началось. Он не кричал, как в ту пору было принято: "Братцы помилосерствуйте!". Смысла не было, если даже кто-то из нижних чинов и сумеет "закосить", а это проделать трудно, все равно "забьют", слишком уж много палок добрый губернатор определил на душу и спину унтер-офицера. Удар, еще удар... после первой сотни у Сашки в глазах потемнело, после второй он уже видел все перед собой через "кровавый туман", но странное дело — адская боль как будто "притупилась". После того как, его в первый раз протянули сквозь строй возникла маленькая пауза, заминка буквально на пару минут. Солдат, один из последних в ряду ударил слабо, может быть не намеренно, а просто случайно у него так получилось или прут сломался в момент замаха. Суровая кара последовала незамедлительно, виновного в "упущении" вахмистр тут же оттащил в сторону и ударом кулака повалил на землю. Оказавшиеся рядом два добровольных помощника — Каин и Упырек, времени зря не теряли и принялись пинать "со всей дури" нижнего чина ногами, тот лишь голову прикрывал корчась от боли в пыли и даже не пытался защищаться. Эта "сладкая парочка", насколько мог судить Сашка ранее помогала вахмистру следить за его драгунами, оба подталкивали замешкавшихся солдат и орали им в уши: "Бей сильнее!".
Ретивые полицаи-добровольцы так увлеклись новым делом, что даже забыли про свои прежние намерения и долго еще с упоением предавались новому развлечению. По крайней мере, когда Александра уже четвертый раз везли на тачке через "зеленую улицу", провинившегося солдатика по прежнему, там — в самом конце строя, "месили" на земле сапогами. Если только, может быть, усердствовали уже другие рьяные любители порядка, а Упырек с Каином вернулись к надзору за исполнением приговора. Александр в сущности видел лишь "нижний сектор" — одни ноги, и поэтому точно определить, что происходило на плацу не мог, да и не до того ему было, он умирал в прямом смысле этого слова.
А потом... потом какой-то сильный "всплеск" его заставил содрогнуться всем телом, словно ударная волна от взрыва настигла, но не извне — а как бы изнутри. Сашка решил — вот теперь и действительно конец, последний этап и агония началась. Но удивительное дело, — сознание напротив прояснилось, а с глаз как бы красную мутную пленку сняли, теперь он ясно различал даже мелкие травинки на вытоптанном за многие десятилетия тысячами сапог плацу. Слух невероятно обострился, если раньше он за собственным хрипением и звуками ударов ничего не мог разобрать, то теперь можно было послушать о чем говорят люди, находящиеся достаточно далеко. То там такое, о чем спорят... Денисов и его приятель-врач просят губернатора приостановить экзекуцию, поскольку нижний чин или уже умер, или находиться при смерти, он истекает кровью. Кажется перешли уже на "повышенный тон" и еще шум, вроде звон металла, а затем видимо повязали наконец и последнего "защитника" унтер-офицера... Кровь и в самом деле течет, как Александр не замечал раньше, прямо под ним внизу тянется в пыли красная дорожка и не одна, а целых три, и первые две уже отчасти засохли, земля впитала влагу. Импровизированная "колесница смерти" на краткий миг замерла, может быть драгуны ожидали "отмашки" начальника, а тот в свою очередь ждал, что решит губернатор. Нет, доноситься издалека, как сквозь вату: "Продолжайте экзекуцию!" И снова, и снова началось "хлоп-хлоп" прямо как по ковру или по матрасу, да только он уже все равно ничего не чувствует. У него вообще все попало полностью — и боль и все другие ощущения, словно осталось только сознание в чистом виде, а тела уже и нет было.
Обрывки воспоминаний того дня, едва не ставшего последним, мелькают перед глазами, точно клочки бумаги подхваченные ветром... что-то он действительно видел, а что-то может быть и пригрезилось. Над ним склоняется врач, пытается найти пульс на горле и ничего не "нащупав", подносит к его застывшему лицу маленькое зеркальце, проверяет — есть ли дыхание. Затем уже штабс-капитан Денисов проделывает схожие манипуляции, но с легким перышком, и этот ничего не обнаружил.
"Mort" — это нерусское слово понятно и без перевода, унтер-офицер для них умер, странно лишь одно — Александр по прежнему и видит и слышит, и даже способен чуть-чуть повернуть в сторону глаза... Почему медик не обратил ни малейшего внимания на его зрачки — в 21-ом веке такого бы не допустили. В медицине он полный профан, но кое-что все же усвоил, мозг при клинической смерти "отрубается" первым, так почему же с ним получилось совсем иначе? Или уже давно не грубая телесная оболочка в деле, а некая невесомая субстанция — душа... может быть, да только привязана "она" по странному обстоятельству все к тому же телу, а по идее должна воспарить? Да в самом деле, почему Александр разглядывает собравшихся вокруг него людей не со стороны, а по прежнему из под своих же полузакрытых век... чудеса. Одно лишь не вызывает сомнения, если Сашка еще каким то чудом и задержался на этом свете, то лишь не надолго.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
