| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сперва проблема с питанием, особенно первый месяц, стояла очень остро, потом как-то привыкли и притерпелись, человек ко всему привыкает. Если раньше худо-бедно дважды в день нижние чины получали горячую пищу и чай утром, то теперь как в анекдоте "трехразовое": понедельник, среда, пятница. Как назло время года весна и на полях и в огородах разжиться нечем, разве что редиской, да перьями лука — но это не еда. Иногда нижние чины только отводили душу "заимствуя без отдачи" кур и уток в богатых помещичьих усадьбах или на фольварках панов позднее, когда добрались до западных регионов. Одно время Александру даже снились те самые беленькие жестяные банки консервов без этикеток, каша перловая со свининой, так их ему не хватало. В свое время выбрасывал он их безжалостно, чтобы облегчить свой вещевой мешок, а тут и рад бы нести побольше — но негде взять. Даже до примитивной тушенки местная военная мысль еще не доросла. Государственная система продовольственных складов, или как тогда говорили "магазинов" на практике оказалась ниже всякой критики. Обычно ничего там кроме крупы и полу-гнилых сухарей получить оттуда не удавалось, да и с такими простыми продуктами были перебои: то вместо круп выдавали овес, то сухари были с "мясом" — с червями. Все как положено, интенданты воруют, а солдат вынужден жрать "что дают", если вообще ему что-то дают. Главный же деликатес для нижних чинов — мясо предполагалось закупать у населения, вот только, кто же по весне массово бьет скотину? В итоге полк приобретал у местных крестьян и помещиков каждый раз полдюжины тощих после зимней голодовки бычков, уныло следовавших вместе с обозными повозками. На привалах и дневках эти "ходячие консервы" забивали и быстро разделывали, благо имелся свой хороший мясник, заранее обученный ремеслу еще на месте старой стоянки. Бардак, что называется, был первосортный, а ведь столько лет готовились вроде...
Нет определенно в жизни счастья, по неизвестной причине в полку распространился слух, что идти предстоит через Малороссию. Солдатики уже предвкушали грядущее приятное времяпровождение с любвеобильными хохлушками, а тут как молотом по темени ударили — оказывается движутся они к Смоленску. И в самом деле не силен у нас простой народ в географии вот и фантазирует, зачем такой крюк в добрую тысячу километров: "У хохлов бабы на нашего брата сами кидаются, тока помани...", мечты... мечты. Теперь тоже самое говорят уже про немок, мол придем туда, а там наконец оттянемся вволю, всех оприходуем.
В довершение всех бед конец мая вышел необычно жаркий, "наступили жары" — так тогда было принято называть это природное бедствие. Александр охрип и сбил в кровь костяшки кулаков, отгоняя вместе с другими унтерами и обер-офицерами солдат от разных сомнительных луж и прочих грязных водоемов. Воду для питья, согласно приказу полковника, следовало брать исключительно из колодцев и родников, вот только как это элементарное правило армейской гигиены внушить обезумевшим от жажды людям... задача непростая. Понятное дело, вскоре дизентерия стала брать привычную дань, то один солдат, то другой стремглав выскакивает из вяло бредущей по дороге колонны и кидается в кусты. Далее такому бедолаге путь в лазаретную повозку, идти в строю вместе со всеми он уже не сможет. Но на удивление, от этой достаточно серьезной болезни никто из нижних чинов не умер. Первые потери полк понес совсем от другой напасти.
В тот день с утра наступила адская жара которая усугублялась еще и прямо банною удушливой атмосферой. С первых же шагов видно было, что поход сегодня будет нестерпимо тяжелый. После 5-6-ти верст марша появились первые отстающие, были случаи солнечных ударов, лекарь с добровольными помощниками подбирал больных и отсталых в лазаретные двуколки, которые быстро наполняются. Пускаются в ход все меры, чтобы уменьшить число отсталых, делаются чаще остановки в спасительной тени, разрешено пить воду без ограничения. Придя на большой привал, по полку проноситься известие, что один служивый солнечным ударом поражен смертельно. Все примочки и растирания лекаря оказываются тщетными, и бедняга лежит с открытыми безжизненными глазами и неумолкаемо не то стонет, не то кричит, совершенно автоматически и безумно — тяжелая и неприятная картина.
Догорают костры, затихает бестолковый шум бивака, нарушаемый только предсмертными хрипами, вылетающими из лазаретной двуколки, где лежит умирающий нижний чин, рядовой Малышев — первая потеря 13-го егерского полка. Мало-по-малу наступает тишина, замолкает и он бедняга, конец мучениям, скончался... Это явно не последняя жертва в этой долгой и утомительной дороге, полковой лекарь только руками разводит — медицина как всегда бессильна. He решились хоронить его здесь прямо в поле, и довезли тело с собою до ближайшего села, где как-никак есть кладбище, обязательная принадлежность каждого русского селения. Там сослуживцы вырыли могилу, которая вмиг точно затонула среди гор весенних полевых цветов и зелени, доставленных со всех сторон товарищами. Простой некрашеный деревянный крест, наспех сколоченных плотником Гришей, обвешан самодельными венками и гирляндами. У изголовья покойника на поставленную кем-то плошку в один час, из одних медных копеечек и гривенников, накопилось свыше дюжины рублей. Хотели отправить эту скромную лепту семье покойника, да оказалось, что в суматохе сборов полковая канцелярия забыла захватить с собой необходимые документы, и теперь уже невозможно установить адрес, по которому проживал погибший на "гражданке". Решено отправить деньги потом, когда закончиться поход, писарь клянется и божиться, что обязательно найдет ведомости и все разузнает. Пока собранная сумма сдана в полковой денежный ящик, своего рода походный сейф. В присутствии всего отряда приглашенный сельский батюшка совершил отпевание — штатный полковой священник заболел, отстал где-то далеко позади и появился только в Смоленске. После завершения печальной церемонии командир распорядился выдать по чарке водки "на помин души"... двинулись дальше, долгая, очень долгая дорога. Увы! Впоследствии, после боев, придется хоронить десятки и сотни нижних чинов, и нередко — офицеров без положенных торжеств и церемоний, упрощенным порядком в братских могилах.
.........................................................
Все, на сегодня — закончили, отмучились, отстрадали... Кое-как составив ружья в пирамиды и сбросив с плеч пропитанные потом ремни патронных сумок и тесаков, падают "чудо-богатыри" как подкошенные в спасительную тень деревьев и кустов подлеска. Теперь изможденных людей не поднять ничем, хоть из пушки над ухом стреляй. Отлежаться два-три часа и только тогда можно будет подумать о выставлении обязательного караула, разведении костров и прочих необходимых мелочах лагерно-походной жизни. Сегодня они сами себя загнали точно лошади на скачке, штабс-капитан Денисов указал им далекий лесочек на горизонте, как место следующего привала и нижние чины резво зашагали вперед, первая рота далеко оторвалась от остальных, что и неудивительно, так как в нее собрали наиболее сильных солдат со всего полка. Так велико было желание избавиться побыстрее от палящего зноя и невыносимой дорожной пыли, точно сделав аккордную работу по принципу: "сработал дело — гуляй смело". Успели до заката, вырвав у уходящего дня пару-тройку часов и вот теперь приходиться расплачиваться за необычайно высокий темп. Вроде бы и прошли немного, всего 36-ть с половиной версты, если верить приблизительным расчетам штабс-капитана Денисова. Нормальным пешим переходом в составе полка можно одолеть в день, с учетом неблагоприятной погоды, всего верст 20-25, 35-40 уже очень тяжело пройти, а 50 и более считается непосильным трудом. Но это обычным шагом, а сегодня обманутые заманчивой близостью цели они шли ускоренным, с верхушки холма далекая рощица казалась, что называется "рукой подать". Далеко еще солдатикам 13-го егерского до чудо-богатырей Суздальского полка Суворова, проходивших маршем 560 верст за 11 суток без потерь. Позднее правда Александру знатоки разъяснили, что тогда Александр Васильевич, вез своих нижних чинов на подводах, а вот позднее, когда стали 'быстро поспешать' пешком, Суздальский полк моментально превратился в батальон усиленного состава. Понятное дело, историки такие 'несущественные мелочи', как правило, не учитывают в своих трудах, создаваемых в спокойной обстановки в тиши кабинетов. Какая им разница: шли или ехали? Это сможет понять только тот, кто сам лично отмерил своими ногами пару тысяч верст. Вероятно, так и рождаются различные легенды, весьма далекие от реальных событий.
Не очень то тут разгуляешься... в отличие от сослуживцев Александр не завалился сходу на нетронутый ковер зеленой травы лужайки, сумел побороть непреодолимый соблазн прилечь. Уже после первой недели марша он с удивлением обнаружил, что по части выносливости заметно превосходит коренных аборигенов 19-го века. Первоначально Сашка грешил на панаму-афганку, действительно вещь для лета оказалась чертовски удобная по сравнению с головными уборами у остальных, голову совершенно не напекает. Как уж только народ не изворачивался, так свежий лист лопуха или капусты под кивер или колпак, народное средство на практике оказался малодействительным. Свою лепту вероятно внесли и легкие кирзовые сапоги, по сравнению с теми колодками, что таскают остальные солдатики — просто песня. Но истинную причину удалось выяснить позднее, пообщавшись накоротке с людьми в минуты отдыха. Еще один миф о "могучем российском солдате" отправлен в копилку несуразностей, сколько уже их там собралось? Оказалось, что многие крестьянские парни мясо в своей жизни раньше видели только пару раз в году, исключительно по большим праздниками. Таковы местные реалии, и если наши воины и поражали иностранцев, то скорее всего только "духом" и напором, но отнюдь не физической силой. Как так крестьянин и без мяса в своем хозяйстве живет? Для нашего современника звучит дико и невероятно, но удивительный факт... Расспросы сослуживцев несколько прояснили, как обычно было дело:
-Что Ефим неужто свинку откормить в хозяйстве нечем, или ленитесь?
-Откормим Лександр Васильич чушку, а то и не одну! Тока зарежем к зиме, глядь — управитель барский, сука бежит бегом... Давай, молвит, волоки в мой амбар, по санному пути в город увезу до господина. Для кормления дворни барской значится, али на продажу мож сгодиться. Ен ирод знат у кого из хрестьян че заготовлено, ниче не сховаешь мимо ево.
-А послать его подальше не судьба? Оброк вы ведь полностью заплатили деньгами, чего же еще и мясо свое отдаете?
-Послал я его, далече послал... и теперя с вами иду воевать в немецку землю. Сдал меня паскуда в рекруты опричь заведенного порядку. Шибко умным и строптивым де у нас туды дорога!
Ларчик оказывается просто открывается: хоть деревенские ребята с виду крепки и жилисты, но уже источены болезнями, непосильным трудом и главное — с детства плохо кормленные. Даже скудная солдатская пайка для российского простолюдина оказывается наградой, он дома, как правило, и такой не получал. Городские жили получше и побогаче, но тоже отнюдь не в масле купались, вопрос классика-поэта "Кому на Руси жить хорошо?" пока остается открытым.
Рота выглядит так словно скошена пулеметным огнем на поле боя, кроме Александра "живых" осталось немного, можно пересчитать по пальцам одной руки. В основном это офицеры, благо им полагается по штату лошадь для передвижения. Но в этот день тяжко пришлось и "их благородиям", многие шли пешком, подвозя в седле охромевших и выбившихся из сил подчиненных. Рядом на пенек тяжело опустился, проделавший весь путь с первой ротой, штабс-капитан Денисов. На его Сивке сегодня почти весь день ехал в седле денщик, не бросать столь ценный кадр, обоз уже забит больными и хромыми под завязку и туда более никого не принимают. Надо сказать, что в 13-м егерском полку был принят особый порядок назначения казенной офицерской прислуги, неоднократно становившийся поводом недоразумений и даже конфликтов между офицерами и полковым командиром. По заведенному с незапамятных времен порядку "для услуг" офицерам принято назначать наиболее расторопных, умелых и ловких солдат, но старый полковник решил, что место таких бойцов в строю и предложил "их благородиям" выбирать себе "Санчо Пансов" из числа убогих, никуда более не пригодных. Собственно не столько очередной заскок "сурового старика", а скорее возврат к "старым" — петровским еще временам, когда часть денщиков исполняла обязанности курьеров, рассыльных, санитаров, военной полиции и просто участвовала в боевых действиях. Их даже в ведомостях различали, делили на "ротных" — строевых солдат, и "офицерских" — просто слуг из числа привезенных из поместий крестьян. Вот так Денисов и оказался обременен денщиком по кличке Заяц, свое прозвище солдатик получил, не от сокращения фамилии как обычно, а вследствие привычки постоянно заикаться, особенно этот недуг мучал его при общении с вышестоящими начальниками.
-Ваше благородие, сколько нам еще осталось топать до Смоленска? Идем и идем уже который месяц, а все конца не видно.
-Много братец, точно не скажу пока... моя карта осталась в седельной сумке. Позднее будем с Зайцем расседлывать лошадь достану и посмотрю. Я вас по собственным кроки веду, так удобнее. -ответил офицер с трудом разомкнув усталые веки. Коротким тычком ножнами шпаги он привел в чувство свалившегося рядом и было прикорнувшего Зайца, -Давай сбегай за дровами для костра, почитай всю дорогу сегодня верхом проделал, а туда же вслед за остальными ложишься? Вставай лодырь не притворствуй!
От кустов на краю поляны тянуло приятной прохладой и сыростью, несомненно где-то рядом притаился ручей или даже небольшая речка. На негнущихся, словно свинцом налитых ногах Александр, поминая недобрыми словами российские дороги, с трудом продрался сквозь густые и колючие заросли шиповника, и там его упорство вскоре было щедро вознаграждено. Прохладная, чистая точно хорошее стекло, вода небольшой речушки приятно остудила тело, привела в порядок мысли и отчасти сняла усталость, словно второе дыхание появилось. Искупавшись вволю и смыв пот и въевшуюся в кожу дорожную грязь, он тотчас принялся приводить в порядок свое нехитрое солдатское дорожное имущество. Занятие муторное, но совершенно необходимое, а так не хочется, неудержимо тянет полежать на белом песочке, ногами в воде. Главная забота, тревога и надо сказать и надежда тоже — это его сапоги, сколько они еще выдержат такую безумную нагрузку? "Дойдем до Берлина!" как на военном плакате в школьной хрестоматии... ха, нам хоть сперва бы до Смоленска доползти, а там посмотрим. Внимательный и дотошный осмотр не обнаружил предательских потертостей и трещин, далее в ход пошел самодельный крем составленный из дегтя, сажи и говяжьего сала. Казенной ваксе Сашка вполне обоснованно не доверял, с тех пор как узнал, что в ее состав входит серная кислота — лютый враг любой кожи и ткани. В течении получаса с техническим обслуживанием столь ценного снаряжения было покончено и кирзачи, прихваченные бечевкой за тесемочные "ушки" пристроены на спину к вещевому мешку. "Секрет победы — в ногах!", так кажется штабс-капитан Денисов на последнем занятии с застрельщиками высказался, или немного по-другому? Не суть важно, в любом случае следует немного отдохнуть от обуви и походить до утра босиком. Смазывать мозоли несоленым салом, как делают некоторые сослуживцы он не стал — еще одно "верное средство" испортить ноги, еще одна благоглупость.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
