Тэнн только покачала головой с таким выражением, что было ясно без слов: возражать она не станет, но то, что она думает об этом... Мягко говоря, ничего хорошего она не думает. Но все же она поднялась — и отошла от костра. Следом за ней поднялись остальные.

Горт поднялся. Вытащил из ножен меч и протянул Хатальдиру.

Хатальдиру показалось, что это происходит не с ним. Или — во сне. Этого не может быть, слишком нереально и жутко... Он как будто потерял ощущение действительности: отстранённо смотрел, как рука его берёт меч, промелькнуло — как красивы отблески пламени на стали... медленно прошла мысль: надо — одним ударом, сразу... а глушить боль он не будет, — нельзя...

Короткий удар — и тут он словно очнулся. Увидел. Что — как те, в сердце, человек бы точно не выжил, — мгновенная смерть, и меч вонзился чуть не до рукояти...

Он стиснул зубы, подхватил падающего Гортхауэра... и медленно опустился на землю.

Из раны потоком хлестала холодная кровь, она тут же залила Хатальдиру руки, колени, пропитала землю под ногами. Как сквозь сон, он вспомнил, что говорил ему Горт — один удар в сердце, сильный, и пусть течет кровь; тела майар не так просто разлучить с душой, чтобы тело стало неживым — пусть вся кровь выйдет из тела, тогда — перевязать рану, и — сохранять тело в целости... Глаза Гортхауэра стекленели, и Хатальдир вдруг почувствовал — совсем иначе, чем это бывало при жизни — прикосновение его фэа, мягкое — "спасибо".

И — в незримом — словно темная тень метнулась на Запад.

В Чертогах — он сразу почувствовал: нет, Намо оставляет его бесплотным. Пока. Почему — ответа не было, только короткое: так надо.

Здесь откуда-то лился мягкий свет, всё представало иначе, — оказывается, здесь множество таких же "теней", вот они испуганно прячутся... одна — остаётся. Похож на нолдо... был нолдо при жизни.

Обернулся. Напряжённое внимание... узнавание. Яростная радость.

-И ты здесь?! ну и ну!

Какой странный мир... Необычайный. Не похожий ни на привычную материальную реальность, ни на те сферы незримого, что были доступны взглядам тех, кто умел _видеть_... Нет, здесь — не пустота. Здесь просто все иначе. Но ни боли, ни отчаяния не было — как недавно, когда он попал в темноту бесплотности в первый раз.

"Кто ты?" — спокойный вопрос.

"Ты ещё смеешь спрашивать, будто не узнал? — яростно прозвучало в ответ. — После того, как меня отправили сюда твои балроги?"

"Феанаро, — так же спокойно. — Вот теперь я узнал тебя."

Испуганные тени были где-то рядом, — не показывались, но были, слушали... ждали чего-то, что ли? И — никого из майар, даже близко.

Призрак приблизился. Даже в таком виде сохранялось — гордость, неукротимость, устремлённость... только всё это сейчас было как придавлено одним: никогда не выйти.

"Здесь много прошло ваших, после Войны Гнева," — медленно сказал Феанаро.

"Я знаю. Тебя это радует?"

"Когда я их видел — радовало."

"Я не слышу в твоем голосе радости — сейчас. Мои люди уходят в Эа, уходят на Звездный Путь — теперь ты знаешь, что это правда, а не обман. Вы же, нолдор, остаетесь в безвыходном и безнадежном заточении. Я могу представить, что это означает для тебя, с твоей неуемной жаждой творить во что бы то ни стало."

"Мне безразлично, куда они уходят, твои люди, — резко прозвучало в ответ. — Мои нолдор тоже ушли отсюда, многие, — на войну с вами. И теперь, похоже, у нас с тобой одинаковый приговор."

"Возможно, — Горт не стал посвящать его в будущие планы. — Ты хотел бы выйти отсюда, Феанаро?"

"Не надо задавать идиотских вопросов! — яростно выкрикнул Феанаро. — Я не знаю, зачем тебя сейчас сюда засунули, может, чтобы было кому поиздеваться надо мной, но имей в виду: я тебе этого не позволю!"

"Бессильная ярость ничего не изменит, Феанаро. Я скажу лишь одно: возможно, у тебя есть надежда вновь увидеть Арду. А здесь — в бесплотности Чертогов — все мы в одних условиях, здесь уже безразлично, кем были мы там, на земле."

"Надежда? Да неужели? — в голосе Феанаро зазвучала издёвка. — Неужели великие Валар смилостивятся и выпустят на свободу того, кого боятся почти как своего Врага? его — навечно, и меня тоже — навечно, ты не находишь, что в этом что-то есть?"

"Я нахожу, что это хуже самой жестокой пытки, которую можно было измыслить. Я нахожу, что никто не заслуживает такого. Теперь ты, Феанаро, понимаешь, что значит — жаждать творить и не иметь возможности делать это..."

"Теперь, — повторил он с усмешкой. — Ты говоришь, как Ауле с незадачливым учеником."

"Прости. Я просто думаю так — здесь ведь невозможно лгать, ты знаешь."

Призрачные тени неподалёку — если бы они были материальными, то они бы вздохнули. Наверное, ждали, что они сейчас сцепятся, — те, кто при жизни был на переднем крае войны. Феанаро они явно раздражали.

"Подслушивают... сволочи. Они не пошли на войну. Нолофинве тоже не пошёл... как будто свобода им не нужна."

Да. Нолофинве не было среди войска Валинора... Надежда. Еще одна грань надежды.

"А ты — пошел бы, если бы за это тебе даровали свободу?"

"Воевать за Валар? Никогда. За кого ты меня принимаешь!"

"Воевать против нас. Против Моргота. Разве это не важнее для тебя? Возможность отомстить..."

Феанаро метнулся туда, — откуда лился мягкий свет.

"Валар лгали мне всю жизнь. Они пытались отнять у меня самое дорогое. Они прокляли меня. И после этого — воевать на их стороне?"

"Ну что ж, по крайней мере, в этом мы похожи... Все равно. Неважно, в чем были причины — спасибо. Тебе и остальным — за то, что не пошли войной на Эндоре. Там — у меня никогда не было бы возможности сказать эти слова, здесь она есть."

Феанаро усмехнулся.

"Да уж, похожи... Майтимо мне рассказывал о тебе. Как побывал у вас в гостях в Ангамандо."

"Много нелестного, должно быть, ты о нас услышал."

"Много."

Он помолчал.

"Он сказал — ты говорил ему, что моя мать была из ваших эльфов и поэтому умерла в Валиноре. Все эти века я искал её здесь. И не нашёл."

"Конечно. Ее фэа ушла в Эа, и сейчас, должно быть, уже давно возродилась на иных путях вселенной... Она была свободна. Ни у кого не хватило бы силы запереть ее здесь, как случилось с вами."

"Вот как... — волна острой, несмотря на прошедшие века, тоски захватила его. — Значит, я её никогда не увижу... Это вы отняли её у меня. Сначала Валар, а потом вы."

"Неужели ты был бы рад, если б она оказалась здесь навечно? Неужели тебе безразлично, что хотя бы она — свободна, а не обречена на бесконечность безвременья?.."

"Здесь навечно обречены оставаться только мы, — жёстко ответил Феанаро. — Здесь, в Чертогах. Была бы она обычной эльдэ, то возродилась бы, и жила с моим отцом, и он не женился бы на этой бледной немощи. А так..."

"Если бы она была обычной эльде, то не умерла бы вовсе. Если бы она была обычной эльде, твой отец не полюбил бы ее. Если бы она была обычной эльде, ты, Феанаро, не был бы Огненной Душой."

"Да как сказать, — он тоскливо усмехнулся. — Почему-то он полюбил Индис, хотя она обычная эльдэ, даже из ваньяр. Впрочем, теперь-то какая разница..."

"Иные из эллери возвращались. Возрождались вновь, в новых телах, вспоминали себя... Но Мириэль предпочла уйти."

"Ни тебе, ни мне это не светит, — сказал с неожиданной яростью. — Или ты всё-таки надеешься вырваться отсюда?"

"Феанаро... Я уже умирал. Я уже был там — в Валиноре. В Маханаксар. Я уже слышал свой приговор. Они не хотели позволить мне соединиться с Мелькором за Гранью, не хотели и вызвать в остальных жалость к тому, кто обречен на вечное заточение. Валмар, и оставаться под неусыпным надзором Верных — таков был приговор Короля Мира."

"А что ты тогда здесь делаешь? — удивился Феанаро. — Или Верные так здорово надзирали, что быстро отправили сюда?"

Тихий бесплотный вздох.

"Не без этого."

Несколько мгновений замкнутости — и вдруг Артано решился.

"Намо позволил мне умереть, чтобы там, в Эндоре, я смог увести своих людей за Эред Луин. Манве готовит новую войну: войну на истребление всех, кто выжил в битвах Войны Гнева."

"Намо?! — он был изумлён до крайности. — Я уже ничего не понимаю. Или... или он против войны — войны вообще? И... — Феанаро вдруг спохватился. — С чего ты вдруг мне это открываешь? Я не выйду отсюда, это правда, но из этих, которые нас сейчас подслушивают, — как знать. Выползут, доложат Манве или кому-то из его прихвостней."

"Это слышишь лишь ты. Все же и в бесплотном облике я продолжаю оставаться одним из айнур, пусть и младших в сравнении с Валар, и есть умения, которые у меня не отнять никогда."

Феанаро задумался.

"Тем более. Зачем?"

"Надежда, Феанаро. У нас — и у меня, и у тебя, и у тех, кто заточен здесь за то, что не захотел присоединиться к войне — появилась надежда."

Феанаро долго молчал.

"Я не понимаю..."

Вдруг — словно движение воздуха пронеслось здесь, в неподвижном пространстве Чертогов. Призрачные тени встрепенулись, заметались, — кто-то по неосторожности выскочил близко, Феанаро отшатнулся с раздражением.

"Ну что там ещё?"

Тень шарахнулась в сторону, но на миг задержалась.

"Талло..."

"Кто это? — Артано напрягся. — Что это, Феанаро?.."

"А я откуда знаю? — раздражённо отозвался Феанаро. — То есть знаю, конечно. Талло — это один из майар Намо, встречает тут... самых важных. Или провожает. Может, пришёл кого-то освобождать, кто по милости Великих признан достаточно насидевшимся. Я уже насмотрелся таких... освобождений. Издеваются, что ли..."

"А мне не доводилось этого видеть. Талло, значит..."

Рядом вдруг закрутился медленный вихрь переливающихся холодных тонов. Не узнать было невозможно: тот самый майа, который был рядом с Артано тогда, — когда он попал в Чертоги в первый раз.

"Талло! — Артано потянулся к нему мыслью. — Вот, значит, как ты выглядишь здесь... я рад тебя видеть снова. Здравствуй. Что — там, наверху?.."

Талло словно окинул взглядом окрест, — все тени поисчезали, как будто их никогда не было. Феанаро демонстративно остался.

"Там больше нет тишины."

"Расскажи. Я ведь ничего не знаю. Что происходит там? Объявил ли Король Мира о своих намерениях?.. "

"О каких?.. Нет, Валар не собирались с тех пор в Круге Судеб, и никто не оглашал волю Манве. Они молчат, потому что в Валмаре неспокойно. А остальные говорят только о том, что сделал Курумо... и о том, что тебя забили насмерть майар Ауле."

"Великолепно, — в мыслях Артано промелькнула мрачная усмешка. — Жертва, значит... Ну, о том, что сделал Курумо, им поговорить стоит... ЧТО они говорят об этом, Талло? Я не слишком верю, что в сердцах многих эльдар поселилась жалость — во всяком случае ко мне."

"Что говорят? говорят, что это — замкнутый круг, что если исполнять приговор Короля Мира буквально, то для тебя жизнь превратится теперь в постоянное возвращение из Чертогов, для того, чтобы снова и снова умирать — если только ты не покоришься... что они никому не пожелали бы такого. Это не жалость, Артано. Они привыкли к миру и покою в Валиноре, а тут — такое. Непонятное, страшное... чужое. О том, что бывает — иначе, знают только те, кто побывал в Эндорэ, они рассказывают об этом. Похоже, наступает новый Непокой, и уже не только нолдор... кстати, один из нолдор рвался сюда, когда узнал обо всём этом. Смелый..."

"Разве может живой прийти в чертоги мертвых? Кто этот нолдо?"

"Финдарато Арафинвион. Он знает, что нельзя, но ему, похоже, это неважно."

"Ничего себе, — не выдержал Феанаро. — А я-то полагал, что он только и умеет, что красиво говорить. Правда, когда он попал сюда, то его красноречие словно пропало, он никому не рассказывал, что с ним было в Эндорэ, и как его убили."

"Финрод?! Впрочем, конечно... Хотел бы я увидеть его снова. Там, в Маханаксар, я не видел его среди тех, кто стоял за Кругом Валар."

"Его там не было, — отозвался Талло. — Не захотел пойти. Теперь, когда его спрашивают — почему, он отвечает очень дерзко. Он никому не угрожает, как это делал ты, Феанаро, но он сейчас — тот, чьи горячие речи обращены к сердцам."

"Я боюсь за него, — после долгого молчания. — О чем говорит он? Говорить о несправедливости Короля Мира — слишком опасно. Оспаривать его приговоры — тем более."

"Он знает, я думаю... Извини: не могу задерживаться. По приказу Владыки Намо я должен отпустить кое-кого из Чертогов на свободу."

"Прости. Я не хотел тебе мешать..."

"Ну вот, начинается, — сказал Феанаро, вроде бы ни к кому не обращаясь. — И кто же пойдёт наружу докладывать, что опальный Феанаро стакнулся с учеником Врага Мира?"

Талло сделал вид, что ничего не слышал. Видимо, нечто подобное он уже слышал сотни раз.

"Думаю, дело не в этом, — остановил его Артано. — Не стоит ему мешать."

"А в чём? — удивился Феанаро. — Ты же слышал: там, снаружи, нет ничего интереснее тебя. Вот теперь и прибавится сплетен."

"Здесь, в Чертогах, похоже, даже самая малая новость извне — долгожданная радость..."

"Ещё бы..."

Талло тем временем словно отстранился от них обоих, мерцание холодных красок стало ярче. И — по Чертогам разнёсся неслышный призыв.

"Нолофинве!"

"Вот те раз, — не удержался Феанаро, в голосе была обида. — Его-то за что выпускать? Тоже мне... нашёл легальный способ самоубийства..."

"Нолофинве... Талло! Скажи — кто призывает его из Чертогов? Намо или Манве?"

"Не мешай, а? — майа как-то почти по-человечески обернулся, несмотря на свой невоплощённый вид. — Ты думаешь, это так просто?"

"Вот уж чего не знаю, — если бы Артано мог, он бы сейчас развел руками. — Прости."

И — уже к Феанаро, тихо:

"Знаешь, чем это может быть?.. Мы даруем тебе прощение, и ты, доблестный нолдо, погибший от рук врага, поведешь в бой светлые рати, чтобы повергнуть последних его прислужников..."

Феанаро не успел ответить: в светлом пространстве возникла призрачная фигура.

Почему-то его, в отличие от Феанаро, можно было узнать сразу, хотя он был не более материален, — может, потому, что душа никогда не была Огненной... как знать. Молча покосился на брата, при виде Артано потянулся вперёд, хотел что-то сказать — но передумал.

"Нолофинве, бывший некогда государем нолдор, — начал Талло. — Спрашивает тебя ныне Владыка Манве именем Эру Единого: раскаялся ли ты в мятеже своём против воли Валар?"

"Если он скажет "да", я его убью, — так же ни к кому не обращаясь, сказал Феанаро. — Несмотря на то, что он и так мёртвый."

"Если только скажет — полбеды, — так же, слышно одному лишь Феанаро, откликнулся Артано. — Вот если и вправду раскаялся — тогда уже плохо..."

Он смотрел на призрачную фигуру. Нолофинве. Решается его судьба...

"Талло, ты уже задавал мне этот вопрос, — с достоинством отозвался Нолофинве. — Вы обвиняете меня в мятеже, в том, что я поддержал своего государя и брата, когда он объявил войну Морготу. Сейчас Валар сами начали эту войну, победили в ней. Мне не в чем каяться, тем более, что крови телери нет на моих руках."