| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нужны мероприятия, способствующие ненавязчивому общению людей нашего многонационального государства. Если болгарин самостоятельно сблизится с французом на основе каких-то духовно объединяющих мотивов — это заменит труды десятка социальных работников. Для начала предлагаю организовывать профессиональные симпозиумы и курсы повышения квалификаций, с набором слушателей из разных уголков нашей страны. В процессе обучения, общения и сдачи экзаменов люди теснее сплотятся, завяжутся дружеские и приятельские отношения. Кроме того, главным духовно сближающим фактором является музыка и спорт. После слияния СССР с Германией и Японией спортивные общества сами собой разрушились. Нужно возродить их, причём в новом формате — не только восстановив старые, но и добавив новые. Главное — чётко разделить профессиональный и любительский спорт. Например, спортивные клубы, имеющие большую и яркую историю, однозначно являются профессиональными, а вот общества "Трудовые резервы" или "Динамо" были в СССР не только кузницей пополнения молодыми дарованиями профессиональных клубов, но и способствовали популяризации спорта как такового. Охватите спортивными обществами все направления науки, техники, предприятий и организаций. Пусть люди занимаются своим здоровьем, не всё ж им на стульях просиживать. Понимаю, что сейчас в стране идёт грандиозная стройка, но небольшой отдых способствует повышению производительности труда. Делу время, потехе час — есть такая пословица.
Улыбаюсь, видя, как Штайнмайер усиленно скрипит карандашом в своём блокноте.
— Идём дальше. Кто-нибудь догадался использовать для сближения людей музыкальные фестивали? Народностей у нас много, дней в году — тоже, почему не закрепить национальные праздники в календаре и отмечать их с привлечением всей аудитории СФГ? Да ещё подробно освещать эти мероприятия в печати, на радио и телевидении, которое набирает сейчас силу? У меня вот прямо сейчас есть предложение о создании грандиозного праздника в честь Дня Победы над фашизмом. К следующему 9 мая имеется достаточно времени, чтобы подготовиться. Выкладки я предоставлю сразу по приезду в Москву. Важно показать людям, что нет различия по национальности, что каждый человек важен и дорог нашей стране. Почему забыли легендарную советскую песню, которая в настоящий момент актуальна, как никогда?
— Позвольте полюбопытствовать, о какой песне вы говорите? — удивлённо поднял бровь Герхард.
— Музыка Дунаевского, на стихи Лебедева-Кумача...
Набираю в лёгкие побольше воздуха и начинаю петь без аккомпанемента.
— Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит, как хозяин
Необъятной Родины своей!
Всюду жизнь и вольно и широко,
Точно Волга полная, течёт.
Молодым — везде у нас дорога,
Старикам — везде у нас почёт.
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Наши нивы глазом не обшаришь,
Не упомнишь наших городов,
Наше слово гордое "товарищ"
Нам дороже всех красивых слов.
С этим словом мы повсюду дома,
Нет для нас ни чёрных, ни цветных,
Это слово каждому знакомо,
С ним везде находим мы родных.
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
За столом никто у нас не лишний,
По заслугам каждый награждён.
Золотыми буквами мы пишем
Всенародный Сталинский Закон.
Этих слов величие и славу
Никакие годы не сотрут:
Человек всегда имеет право
На ученье, отдых и на труд!
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Над страной весенний ветер веет,
С каждым днем всё радостнее жить,
И никто на свете не умеет
Лучше нас смеяться и любить.
Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать, —
Как невесту, Родину мы любим,
Бережём, как ласковую мать!
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Когда я закончила петь, тишина над поляной висела ещё минут пять. Сталин молча раскурил трубку и неспешно затянулся, хитро поглядывая на членов правительства.
— Я так понимаю, что товарищ Асташёва открыла счёт в нашем споре о вариантах развития общества. Один-ноль в пользу ГКР.
— Да, товарищ Асташёва, а у вас действительно очень хорошая идея, — говорит Штайнмайер, находясь ещё под впечатлением спетой мною песни.
— Герхард! Пусть ваши сотрудники придут ко мне на приём — я отдам свои заметки по организации мероприятий. Безусловно, они что-то поменяют, но суть останется.
— Я вас понял, Анастасия Олеговна. Мы обязательно свяжемся с вами.
— Песни — это хорошо, но у нас на горизонте замаячила другая проблема, — заметил Берия. — Мы ликвидировали правительства САСШ и Англии, но остались их протектораты. Самым крупным является Индия. Там вовсю зреет недовольство проводимой политикой английских ставленников, дополнительно подогреваемое отщепенцами из Союза Демократических Сил в Австралии. Грядёт второе восстание сипаев[2]. Но если первое было разрозненное, то сейчас друг друга готовы поддержать практически все народности населяющие эту страну. Особенно трудно приходится северной части Индии.
— Товарищ Молотов! А какую политику по этому поводу занимает Иран? — интересуюсь я у главы МИДа.
— Сдержанную.
— Почему?
— Потому что северные провинции Индии, безусловно, за пенджабскими народностями, близкими по духу персам, но это капля в море. Остальные проповедуют индуизм и между ними стена непонимания.
— Ты что-то придумала, Настя? — удивлённо посмотрел на меня Сталин.
— Да, Иосиф Виссарионович. Если мне не изменяет память, то у нас есть договор от 1921-го года между РСФСР и Персией. Так?
— Совершенно верно, товарищ Асташёва, — Молотов смотрит на меня удивлённым взглядом. — Только я не понимаю, куда вы клоните?
— Всё очень просто, Вячеслав Михайлович. Пусть индийские мусульмане начнут первыми выражать своё недовольство колониальным режимом. Их начнут притеснять, они побегут в Иран. Я думаю, что англосаксы не утерпят и начнут их преследовать. Иран сейчас слаб, его армия не имеет современной техники, поэтому у протектората появится заманчивая идея захватить соседнее государство. Там же имеются большие запасы нефти? Ну, вот им и прекрасный повод наложить на неё лапу. А поскольку СФГ подтвердила себя правопреемницей РСФСР и СССР, то... — многозначительно смотрю на Молотова. — На нас сейчас и так волком смотрят все кому не лень. Кроме того, у нас жуткий цейтнот по времени: нужно много восстановить после континентальной войны и ещё больше построить. Воевать со всем миром у нас сейчас не хватит ресурсов, а вот выполнить условия договора о взаимопомощи...
— Да, Анастасия Олеговна, интриганка ты ещё та, — ухмыляется Берия.
— А что вам не нравится, Лаврентий Павлович? — делаю невинную рожицу.
— Хорошо, но как быть с их религиозной составляющей? — не сдаётся Молотов. — После нашей победы там снова возникнут локальные междоусобные конфликты на религиозной почве. Да и местные князьки не захотят централизировать власть.
— Надо посеять в умах народа слова Ленина и всё станет на свои места, — отвечаю ему, пожимая плечами.
— Что вы имеете в виду?
— Я про его мнение о выборе свободы или рабства. "Свобода капиталистического общества остаётся приблизительно такой же, какой была свобода в древних греческих республиках — свобода рабовладельцев", — цитирую я слова вдохновителя коммунизма. — Не захотят меняться сами и менять политический строй — больше не будем им помогать. Разрозненные княжества — лакомый кусок для любого агрессора. После победы над англосаксами у них будет только один выход — стать терпимее друг к другу и не делить общество по вероисповеданию. Только став единым обществом они смогут противостоять любым нападкам империалистов.
— Если мы станем помогать Индии и Ирану, то оголим наши границы, — влез в разговор министр обороны Жуков.
— Георгий Константинович! Живую силу мы легко компенсируем новыми разработками оружия, — невозмутимо возражаю ему.
— Это какими же новыми разработками ты собралась сдерживать эСДээС[3], Настя? — брови Сталина резко пошли вверх.
— Вот этими, — достаю папку от академика Иоффе и встав, передаю её главе Совета Трёх. Сёва и Канарис поднимаются со своих мест и обступают Сталина с обеих сторон. Минут пять ничего не происходит. Все молча взирают на Совет и ждут, что будет дальше.
— Откуда у тебя эти документы? — спрашивает Сталин, наконец закрывая папку.
— За три дня до поездки у меня была встреча с руководителями КБ НПО "Энергия" и "Радиоэлектронные технологии". Они и передали. А в связи с масштабной подготовкой к нашему мероприятию я посчитала, что лишняя поспешность будет во вред. Здесь никто никуда не торопится: вот и решите — запускать в производство данное вооружение или стоит подождать.
— Майн гот... — тихо проговорил Канарис, — ... Вермахт поливали этим смертоносным оружием на малом расстоянии, а теперь хотят доставлять напалм за пять тысяч километров, да ещё на эти ракеты и урановые заряды можно ставить...
— Ну что, отправляем в производство? — Сталин обвёл японца и немца внимательным взглядом и переключил его на меня. — Нет, товарищ Асташёва, я ни капли не жалею, что вернул вас на работу.
— Только деток моих жалко, — картинно вздыхаю.
— Мы дадим указание создать все условия для их комфортного пребывания рядом с мамой. За этим дело не станет.
— Спасибо за заботу, товарищ Сталин. Разрешите вопрос?
— Говори.
— Есть мысль немного придержать процесс восстановления государственных объектов необоронного значения и освободившиеся ресурсы направить на строительство нескольких промышленных центров стратегического назначения.
— Не понял, поясни.
— Иосиф Виссарионович! Сейчас ленинградский, мюнхенский и нагатовский центры производства радиоэлектронной промышленности фактически заморожены. Кроме них законсервировано строительство химических гигантов в Горьком и Леверкузене. Говорят, ресурсов не хватает. Что если часть объектов социального плана притормозить, а вместо этого достроить ударными темпами эти центры? Объяснить людям, что тогда мы во всех направлениях пойдём быстрее. Нельзя жить сиюминутными проблемами, нужно смотреть в будущее.
— Насколько продвинулись в строительстве упомянутые объекты?
— На треть, не более.
— Кажется, я знаю, откуда ветер дует, — ухмыльнулся Берия.
— Говори, Лаврентий.
— Некоторые промышленники очень не хотят, чтобы запланированные государством предприятия в будущем создавали им конкуренцию.
— Скорее всего промышленникам придётся примириться с участью будущих аутсайдеров, либо перестать существовать физически, — пожимаю плечами. — Есть конечно ещё один вариант, но он маловероятен.
— Какой? — интересуется Канарис.
— В построенном нами будущем не будет места капиталистической форме собственности. Вариант, что Крупп и компания добровольно отдадут свои капиталы и станут обычными инженерами или директорами на своих заводах — ничтожен.
— Вы хотите сказать, что социализм неизбежен?
— Вильгельм! Давайте называть вещи своими именами. Во-первых, наша новообразованная страна оставила для себя систему планирования экономики, выразившуюся в пятилетках. Это явно социалистический фактор развития, который был опробован в СССР и довольно успешно. Во-вторых, вы не станете опровергать то, что после континентальной войны начался технологический бум. Социалистический строй, пришедший на смену капитализму в Европе, развеял миф о нерушимости классовых противоречий. Большинство европейских граждан получили или земельный участок, либо возможность трудоустройства. И это при общем упадке производства, возникшем вследствие недавней войны. В-третьих, все мы видим, что примерно половина предприятий каждой из бывших стран скооперировалась с другими похожими, с просторов континента, образовав мощные научно-производственные объединения, с множественными филиалами, разбросанными по всей территории СФГ. Процесс идёт медленно, но он есть. Смотрим дальше. Наше государство приобрело некоторые новшества из бывших капиталистических стран. Например, выраженные в свободе передвижения по всему пространству нашей необъятной страны или высказыванию недовольства теми или иными факторами, негативно влияющими на их жизнь. И система безопасности уже не так рьяно наказывает людей за вольнодумство...
— Это камень в мой огород? — Берия протёр пенсне и исподлобья взглянул на меня.
— Ну... — развела я руками, — ... так вот теперь стоит ожидать социологического бума, вызванного падением "железного занавеса" в СССР и сменой вектора политического строя с капитализма, по сути в социализм на всей территории СФГ. ГКР предполагает превращение отдельных народностей подавляющей части Евразии в некую смесь трудолюбиво настроенных людей, "заражённых" общей идеей построения светлого будущего. Я отдаю себе отчёт в том, что, конечно, не все этому обрадовались, а некоторые затаились до поры до времени. И тут, как говорится, вам карты в руки, Лаврентий Павлович. Но подавляющее большинство населения получила шанс на новую, лучшую жизнь. Чем и воспользовалось. Есть у нас и некоторые сложности с имеющимся контингентом граждан с криминальными наклонностями. Сюда смело можно отнести бывших и нынешних заключённых по уголовным статьям и частью политических, поддерживающих белогвардейцев и даже англосаксов. Но есть и другие...
— Кто? — поинтересовался Канарис.
— Некоторые народности, например — цыгане, ведущие аморальный и антисоциальный образ жизни. Не буду спорить — среди них есть и честные граждане, но большинство... в общем, понятно. Кроме этого существуют ещё и лица, несущие в массы религиозный дурман различных конфессий. Но если вторые могут быть поставлены перед жёстким выбором: трудиться честно или быть депортированными в резервации, без права возвращения оттуда, то со священниками дело обстоит не всё так гладко. Имея некие рычаги управления общественным мнением, большинство из священнослужителей одобряет экономические нововведения и всячески способствует наращиванию духовного потенциала. В частности, в некоторых районах Европы они взяли на себя первые ступени обучения подрастающего поколения и ликвидации тотальной неграмотности среди крестьян. Однако есть и другие. Такие, кто, яро ненавидя атеизм и социализм, призывает к свержению установившегося строя.
— И куда ты их хочешь деть, Настя? — Сталин посмотрел на меня с иронией. Ему явно нравился ход моих мыслей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
