Господин поручик

Я вздохнул и вышел из кухни.

Серж спал, оглушенный большой дозой лаудаума*. На осунувшемся синюшно-бледном лице застыли крупные капли пота, при каждом вздохе грудь тяжело вздымалась, а по телу пробегали мелкие и частые судороги.

лаудаум — спиртовая настойка опия.

Правая нога Умника превратилась в толстое бревно, покрытое черной блестящей кожей. Из нескольких лопнувших волдырей на ней, сочилась желтоватая, омерзительно воняющая сукровица.

Стараясь не отводить глаза, я осторожно нажал пальцем на бедро и невольно вздрогнул, когда послышался сухой отчетливый скрип.

'Гангрена... — диагноз не вызывал никаких сомнений. — И самое пакостное, что я ничего не смогу сделать. Будь очаг воспаления чуть пониже, еще куда ни шло, можно было бы попробовать ампутировать самому, но здесь придется вычленять ногу из тазобедренного сустава, а с этим справится только опытный хирург, причем в больничных условиях...'

После того как мы вернулись из канализации, я тщательно обработал ранку на ноге Умника, но даже не стал пробовать вытащить картечину, потому что она застряла очень глубоко, почти у самой кости. Понимая, что может быть осложнение, предложил обратится к мэтру Гинадону, но, Умник и Воробышек отказались наотрез. Мол, пустяк, само пройдет.

Действительно, поначалу ничего не предвещало беды, рана не выглядела воспаленной, Серж прекрасно себя чувствовал, но, уже к утру, его стала бить сильная лихорадка, а к вечеру, нога начала стремительно воспаляться.

Я было погнал Воробышка за антибиотиками, но потом вспомнил, что таковых еще не изобрели. Предложение вызвать доктора опять не нашло отклика. В первую очередь у Лили. Серж молчаливо соглашался с сестрой. Мне показалось, что только одно слово 'врач', уже вызывает у них искреннее отвращение. И, как ни странно, ужас. Поэтому пришлось самому вскрывать рану и чистить ее от гноя.

Но и это не помогло; к исходу второго дня началась газовая гангрена. Серж держался прекрасно, казалось, он вообще не чувствует боли, но, было ясно, что без квалифицированной медицинской помощи Умник долго не протянет.

Да, все скверно. Если не сказать больше.

Я закрыл обратно его ногу простыней и вышел из комнаты.

— Ну что? — Лили сразу кинулась ко мне.

— У меня ничего не получится, Воробышек, — я крепко прижал ее к себе, — Увы, не стоит даже пробовать. Поверь.

— Что же делать? — девушка жалобно всхлипнула. — Я не могу... не смогу ... мы одно целое — умрет он, не выживу и я... — она вдруг вцепилась мне ногтями в плечо и протяжно и тягостно завыла. — Он всегда был со мно-о-ой... в приюте, в тюрьме, в психиатрической лечебнице... всегда-а-а... а я с ним... помоги-и-и...

— Успокойся! — я оторвал девушку от себя и ухватив за плечи, несколько раз сильно встряхнул. — Немедленно успокойся! Как хочешь, а я иду за врачом. Ищи ближайшие адреса в телефонной книге. Живо.

— Нет! — некрасиво кривя рот, взвизгнула Лили, и с неожиданной силой вырывалась у меня из рук. — Ни один доктор никогда не прикоснется к нему!

— Не дури...

Признаюсь, вот тут, я опешил. Из растерянной девчонки, Лили превратилась в разъярённую фурию. В ее глазах сверкала дикая ярость, а на лицо легла печать настоящего безумия.

— Это сделаешь ты! — с дикой злобой прошипела девушка, потом выхватила из кармана халата свой 'браунинг' и прицелилась в меня. — Ты! Иди и вылечи моего брата. Иначе умрешь!

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Дерьмо, ты настоящее дерьмо! — Лили презрительно ощерилась. — Считаю до трех. Раз...

Сомневаться в том, что она посмеет выстрелить, не приходилось. Еще как посмеет. А если выстрелит, то попадет. Расстояние-то мизерное. Долбанная психопатка! И как назло, при себе нет оружия...

— Два...

— Хорошо. Но мне надо взять инструменты.

Не переставая в меня целиться, Лили быстро отступила на несколько шагов.

— Бери все что надо. Но помни, один неверный шаг, и я пущу пулю тебе в голову.

Я огляделся и начал складывать в тазик разную кухонную утварь, а попутно, попытался разговорить девушку, в надежде вывести ее из психоза.

— Ты же понимаешь, после этого мы не сможем быть вместе...

— Плевать, ты не стоишь даже его пальца!.. — убежденно ответила Лили. — Не стоишь...

— Ладно, ладно. Не стою, так не стою. Но почему ты так боишься врачей?

— Заткнись!!! — истерично завопила девушка. — Заткнись кусок дерьма!

— Все молчу. Боишься, так боишься.

— Они... они... — вдруг всхлипнула Лили. — Они не люди. Они монстры...

— Воробышек, девочка моя... — успокаивающе шепча, я шагнул к француженке. — Успокойся, все еще можно уладить...

— На месте! — взвизгнула девушка, отскакивая назад. — Ты все уже собрал? Тогда иди к Сержу. Быстро!

— Иду, иду, — войдя в комнату к Умнику, я поставил таз на прикроватную тумбочку и повернувшись спиной к Лили, стал перебирать в нем инструменты. — Мне нужна будет твоя помощь.

— Какая?

— Держи... — я подал ей левой рукой топорик для рубки мяса.

Лили шагнула ко мне и протянула руку.

Я все правильно рассчитал, Воробышек отвлеклась и машинально опустила пистолет. Но, обезоружить ее все равно было довольно проблематично, так как между нами стояла кровать с Умником. Поэтому, я просто ткнул Лили в шею длинным кухонным тесаком. Другого выхода у меня просто не было.

Раздался глухой хруст и сразу же бабахнул выстрел.

Лили захрипела и стала медленно оседать на пол.

Я отбросил ногой 'браунинг' и присел рядом с ней.

— Зачем? Зачем ты это сделала, дурочка?

Даже не знаю, с какой стати я задал этот вопрос, все равно Лили уже не могла на него ответить. К тому же, я сам знал на него ответ.

Умник и Воробышек в разное время лежали в психиатрических клиниках. Не берусь судить, насколько был реален их диагноз, но, вне сомнения, передовые методы лечения этого времени, очень сильно сказались на психике сестры и брата. Помимо того, они дико возненавидели врачей. Вплоть до жесточайшей паранойи в их отношении.

Да, в повседневной жизни, Серж и Лили почти ничем не отличались от обыкновенных людей, но сумасшествие никуда не делось, оно постоянно было с ними и ждало своего момента.

И вот, этот момент настал...

Я поднял с пола 'браунинг' и повернулся к Сержу, чтобы помочь уйти ему из этого мира. Прицелился, но тут же опустил оружие.

Лили успела выстрелить, но не попала в меня. Она попала в своего брата. На левом виске Сержа зияла небольшая дырочка, набухшая каплями очень темной, почти черной крови. Умник широко улыбался своей обычной, слегка глуповатой улыбкой, но был уже мертв.

— Черт... — я сел на табуретку рядом с постелью и нашарил в кармане пачку сигарет. — Простите ребятки, но...

Но так и не смог договорить.

Как ни крути, а они были единственными близкими мне людьми в этом времени. И от этого, меня просто раздирало отчаяние.

Но недолго. Всему есть свое время.

Остаток вечера, я провел, выдалбливая киркой яму в тоннеле под домом. Признаюсь, сначала хотел просто сбросить брата и сестру в канализацию, но... не смог. Как бы там ни было, боевых товарищей не скармливают крысам.

После того, как похоронил Умника с Воробышком, я стал тщательно уничтожать все следы их пребывания в доме.

И в комнате Лили, наткнулся на несколько ее альбомов для рисования. А когда открыл один из них, у меня встали дыбом волосы.

Дыба, батоги, 'испанский сапог', четвертование, пытка огнем, еще какие-то жуткие средневековые способы пытки и казни — Воробышек гениально передавала в своих картинах боль и страдание. Вот только персонажем каждого рисунка была она сама.

— Черт!.. — я быстро подошел к камину и выбросил в огонь все альбомы.

Собирая вещи Умника, я побаивался, что и у него найду нечто подобное, но случилось ровно наоборот. Как выяснилось, Серж писал стихи. Слегка неловкие, простоватые, но удивительно добрые и лиричные.

Вот и понимай, как знаешь. Увы, моих знаний не хватает, чтобы определить; были ли они конченными психами, либо просто потерялись в жизни. Хотелось бы верить, что последнее. Хотя, уже совсем неважно.

Никакого желания оставаться в этом доме у меня уже не было. Да и в самом Марселе — тоже. Хрен с ним, тем Корсиканцем. Я и так наказал его хуже некуда.

В общем, надо как можно быстрее раздобыть документы и валить отсюда. Самому идти в посольство нельзя, так что придется побеспокоить Люсьен, чтобы она решила вопрос через своего клиента. Правда, сомневаюсь, что она встретит меня с распростертыми объятьями, так что придется немного раскошелиться, дабы умаслить строптивую француженку. Люська деньги любит, надеюсь оттает. Значит, завтра же найду папашу Рене и буду через него договариваться о встрече.

Ночью опять пришли кошмары. Что и не удивительно.

Проснувшись, я ощутил настоятельную потребность встретится с семейством цветочниц. За вчерашний день на меня свалилось столько дерьма, что очень хотелось... даже не знаю, как сказать... немного порадовать душу, что ли.

Сказано-сделано, быстро собравшись, я отправился на улицу Клапье. В саму церквушку заходить не стал, православных храмов в Марселе раз два и обчелся, а встречи со знакомыми поручика мне сейчас не очень на руку. К счастью, неподалеку оказался подходящий сквер, где я и занял наблюдательный пост.

Ждать долго не пришлось, служба уже подходила к концу. Очень скоро из церквушки потянулись прихожане.

Ульяна с сестрами появились в числе последних. И не сами, а в обществе какого полного молодого франта, смахивающего на приказчика, старательно маскирующего под купца высшей гильдии. Не знаю, кем он был на самом деле, но, несмотря на внешний лоск, от субъекта прямо фонило фальшью.

Пузан что-то настойчиво и убежденно втолковывал Ульяне, но, вряд ли его слова находили у нее какой-либо отклик. Это судя по холодному и полностью индифферентному лицу цветочницы. По крайней мере, мне так показалось. Или захотелось?

'Откуда ты взялся, щегол?.. — я тут же возненавидел пузана. — Вот же сука такая. Как же некстати. Русский, однозначно. Видимо из местной диаспоры. От войны на Родине прячешься, сука? Твоё счастье, что людей вокруг шастает не в меру много...'

Видеться при свидетеле с сестричками было бы крайне неразумно, поэтому я уже совсем было собрался отменить встречу, но текущая диспозиция неожиданно приняла совсем другой оборот.

Ульяна остановилась и что-то резко бросила спутнику. Я не расслышал, что она сказала, но реакция пухлого щеголя последовала такая, словно она указала ему путь в кратчайшем направлении. Пузан зафыркал, оскорбленно замахал руками, надулся и припустил прочь по аллее.

'Ага, катись, катись...' — я облегченно выдохнул и вышел навстречу сестрам.

Глаша и Фрося встретили меня как старого друга, а вот реакцию их старшей на мое появление, едва ли можно было назвать приветливой.

— Вы нас преследуете? — Ульяна окатила меня холодным взглядом.

— Отнюдь... — очень неожиданно для себя, я смешался. Нет, вот же Снежная королева!

— Тогда как понимать ваше появление? — после некоторой паузы задала вопрос цветочница. С таким видом, словно уличала меня в полном непотребстве.

— Все достаточно просто. Во-первых, вы мои соотечественники, — я поймал на себе подбадривающие взгляды Аглаи с Ефросиньей, подмигнул им в ответ и продолжил: — Причем, единственные знакомые в Марселе. Уж так сложилось. Во-вторых — простите за откровенность, вы мне глубоко симпатичны. И в-третьих...

— Вы лжец! — перебила Ульяна и демонстративно обойдя меня, пошла дальше по аллее. Правда, этот маневр был совершен таким ловким образом, что смотрелся приглашением ее сопровождать.

— Вы неправы, мадемуазель...

— Козен. Ульяна Николаевна Козен, — сухо представилась цветочница. — Очень даже права. И я вам сейчас это докажу.

— Извольте.

— Помнится мне, вы говорили, что выполняете ответственное задание?

— Так и было. Задание. Самое ответственное из самых ответственных.

— На поверку, ваше задание оказалось обыкновенным убийством! — торжествующе отчеканила Ульяна. — Не будете же вы это отрицать?

— Г-м... простите, а кого убили?

— Каких-то мерзавцев и подонков! — с презрением бросила цветочница.

— То есть, по сути, тот кто их убил, совершил доброе дело?

— Да... — пришла очередь Ульяны, слегка смешаться. — Но...

— Мадемуазель Козен, — я ее тактично прервал. — Я продолжу утверждать, что выполнял задание. К сожалению, не могу открыть его содержания, но, смею уверить, ничего неблаговидного в нем не было.

— А еще, вы обманом всучили моим сестрам деньги! — выдвинула новое обвинение Ульяна.

— Почему это обманом?

— Хотелось бы знать, с какой целью? — Ульяна пропустила мои вопрос мимо ушей.

Не знаю, чем бы закончился наш разговор, но тут на мою сторону встали младшие сестры.

— Он хороший! — возмущенно заявила Аглая.

— И вообще, мы пригласили Александра к нам на день рождения! — выпалила Ефросинья.

— Что? — Ульяна сверкнула глазами.

Но, наткнулась на точно такой же холодный и решительный взгляд. Младшие в этот раз даже не собирались уступать сестре.

Я приготовился утихомиривать сестричек, но, обошлось без семейного скандала.

Очень неожиданно, первой сдалась Ульяна.

Она преувеличенно горько вздохнула и довольно благожелательным тоном пожаловалась мне:

— Вы видели? Никакой дисциплины.

— У вас прекрасные сестры.

— Ага, очень прекрасные. Еще те буки. Как вам удалось расположить их к себе?

— Может, я просто обаятельный?

— Вы удивительно самонадеянны...

Разговор продолжился вполне мирным образом. Мы немного поболтали, после чего я получил приглашение уже от Ульяны и откланялся. Хорошего понемножку.

После встречи с девушками настроение у меня немного поднялось, а вчерашний кошмар понемногу стал уходить из памяти.

Я добрался домой, переоделся и отправился уже на встречу с папашей Рене.

Таверна 'Пьяная русалка' полностью оправдала мои надежды. Клубы табачного дыма, острая смесь запахов кухонного чада, соленой рыбы и пива с вином. Длинные столы с такими же лавками, рваные рыбацкие сети на стенах и невообразимо колоритная публика, представляющая собой находку для любого художника, возжелавшего отобразить на своей картине моряцкую попойку. Образ завершал здоровенный кабатчик за стойкой, в пиратской косынке и прикрытым повязкой левым глазом. Словом, примерно так, все и представлялось.

Едва я переступил порог, как все дружно на меня уставились. Но тут же отвернулись, видимо не обнаружив несоответствий с местным дресс-кодом.

Тем лучше.

Я мотнул взглядом по залу и вящей своей радости обнаружил папашу Рене за угловым столиком. Старикан сидел, уткнувшись носом в глиняную кружку и дремал. Судя по всему, он был мертвецки пьян.

Однако, едва я подошел к нему, как папаша Рене сразу же ожил и попытался сфокусировать на мне взгляд.

— Ты?

— Я...

— Магда! — взревел старик и бахнул кулаком по столешнице. — Еще пива! А ты садись...

Скорость, с которой дебелая подавальщица в замасленном переднике исполнила заказ, свидетельствовала о немалом авторитете Рене Колючки в заведении.