Господин поручик

— Револьвер верни, — потребовал я, едва угнездившись на перине.

— Зачем он тебе здесь? — очень ненатурально удивилась Люси.

— Надо. На душе спокойней будет. Не переживай, никуда бежать не собираюсь.

— Я и не переживаю, — фыркнула как кошка Люсьен. — Никогда не держалась за мужчин... — после чего достала из верхнего ящика комода 'наган' и сунула мне его в руки. — Держи.

'Так-то лучше будет...' — я быстро проверил патроны в барабане и поместил оружие под подушку, затем потребовал:

— Еда есть? И какое-нибудь бельишко мне найди. Несподручно голым задом светить.

Да, именно потребовал, интуитивно нащупав нужный тон для общения с хозяйкой борделя. Нет, я всей душой благодарен ей за спасение, при первом же случае отдарюсь по полной, но с такой только дай слабину, живо в подчиненном положении окажешься. Опять же, дамы пониженной социальной ответственности — контингент специфический, склонный к мазохизму, простую доброту могут принять за слабость. Да, не исключаю, что в данном случае, могу тут же оказаться на улице в чем мать родила, но предпочту рискнуть.

И к счастью, угадал с тоном. Люсьен заполошно пискнула и вымелась из комнаты. А через десять минут уже вернулась, притащив стопочку новенького белья и поднос с исходящим ароматным парком полумиском.

После того как я переоделся в кальсоны и нательную рубаху из добротной тонкой байки, Люси уж было совсем вознамерилась кормить меня с ложечки, но получила отпор и уселась на краешек кровати, смиренно сложив руки на коленках. И прямо потребовала взглядом: ешь, а я посмотрю!

Н-да... сей нюанс нам известен. Уж не знаю почему, но очень многие женщины обожают смотреть, как едят их мужчины. Может таким образом они проверяют их

на пригодность, по типу: хорошо ест — значит годный самец, либо по каким еще таинственным причинам, но факт есть факт. И француженки, видать не исключение. Ну что же, разочаровывать не собираюсь...

Я набрал полную ложку наваристого рыбного супчика и решительно отправил ее в рот. Затем рванул зубами ломоть белого хлеба и скомандовал:

— А теперь раффкафыфай!

Люси вспыхнула от удовольствия, при виде моих подвигов на почве потребления кулинарных изысков и начала доклад:

— Ты, Алекс, из старинного русского дворянского рода. Но побочной ветви. Хотя на эту тему не очень любил говорить. Встретились мы с тобой...

К тому времени как миска опустела, я уже обладал некоторым багажом знаний про себя. А точнее — про демобилизованного поручика Александра Александровича Аксакова.

поручик — нижний офицерский чин в Русской императорской армии, эквивалентный чину старшего лейтенанта в современной российской армии.

Если вкратце, в Марсель я попал в шестнадцатом году, вместе с Русским экспедиционным корпусом*, еще в чине прапорщика, начальника пулеметной команды. Сразу по прибытию, находясь в формировочном лагере недалеко от Марселя, познакомился с Люсьен Минаж, как и сотни патриотичных француженок, прибывшей для того, чтобы воздать должное гостям, с какого-то хрена вознамерившимся умирать за Францию. Впрочем, подозреваю, что помимо патриотичности, Люси преследовала более банальную цель, цель наполнения своего заведения клиентурой, но не суть, так как она стала моей 'крестной матерью'. Ну... не в общеупотребительном смысле, а в переносном. Так назывался созданный женщинами институт опеки и патронажа, призванный скрасить суровые армейские будни на чужбине русским солдатам.

Экспедиционный корпус русской армии во Франции -обобщающее наименование экспедиционных войск Русской Императорской армии, участвовавших в Первой мировой войне на территории Франции по инициативе двух государств в рамках интернациональной помощи и обмена между двумя союзниками по Антанте.

Кстати, Люси, к проституции имела весьма опосредованное отношение, так как бордель наследовала от матери и продолжила фамильное ремесло, прямо в нем не участвуя. Но это по ее версии, а что было на самом деле — бог весь. Да и плевать.

В общем. вспыхнул бурный роман и продолжался ровно до того момента, как Аксаков отбыл на фронт. Впоследствии, они виделись еще несколько раз: когда прапорщик лежал в марсельском госпитале с ранением и приезжал два раза в отпуск. Уже подпоручиком и поручиком, соответственно. После того, как в России вспыхнула революция и экспедиционный корпус расформировали, поручик Аксаков продолжил службу в Русском легионе чести* с контрактом 'до окончания военных действий', где покрыл себя славой, стал кавалером ордена Почетного Легиона* и еще каких-то местных наград. Еще тот герой, словом. Ну а после завершения войны благополучно демобилизовался, опять вернулся в Марсель и неожиданно исчез. Почему он не отправился в Россию с остальными легионерами, Люси не знала.

Русский Легион Чести (фр. Légion Russe pour l'Honneur) — специальное (особое) формирование из военнослужащих Русской императорской армии, участвовавшее в Первой мировой войне, в составе ВС Франции.

Орден Почётного легиона (фр. Ordre national de la Légion d'honneur) — французский национальный орден (организация), учреждённый Наполеоном Бонапартом 19 мая 1802 года по примеру рыцарских орденов.

Как-то так. Немного, но и не мало. Вполне достаточно, чтобы составить поверхностное представление о настоящем хозяине моего нынешнего тела. Хотя, со временем, надо будет все разузнать поосновательней. Почему остался во Франции, чем занимался после демобилизации, где документы и главное, что не поделил с месье Неро. Но Люське об этом загадочном персонаже, пока говорить не стоит. Может статься, что как только она о нем узнает, я пулей вылечу из борделя. Или еще хуже, поручика Аксакова сдадут ему с потрохами. Любовь очень быстро проходит, когда появляется угроза собственной шкурке.

— Что-нибудь вспомнил? — с надеждой поинтересовалась Люси.

— Пока нет. Какие-то проблески мелькают, но ничего ясного.

— А меня? — Люсьен дразнящее приблизила свои губы к моим.

Я внимательно прислушался к себе и решил, что смогу.

— Сейчас вспомню... — не спеша встал, развернул француженку к себе тылом, упер ее руки на постель, задрал расшитый серебром халат и удовлетворенно рыкнул, обнаружив полное отсутствие каких-либо предметов женского туалета под ним.

— Алекс! — заполошно пискнула Люси. — Но ты же еще болен...

— Болен, но еще не мертв, — по-хозяйски огладив мраморно-белый гладкий зад, я решительно приступил к действию.

— Ох! Милый...

Но как быстро выяснилось, силы были сильно переоценены. К концу процедуры, я уже хрипел как загнанная лошадь, но процесс все-таки завершил. Правда, едва опять не вырубился. Ей-ей, чуть не сдох. Действительно, рановато гарцевать. Но зато убедился, новый аппарат работает как надо. Выше всяких похвал.

— Мой жеребчик, — раскрасневшаяся Люси, довольно чмокнула меня в щеку. — Ты был как всегда великолепен!

— Скоро продолжим... — машинально пообещал я ей. А сам был занят совершенно другими мыслями. Верней, одной мыслью: что делать дальше? Увы, карьера 'бордельного кота' никогда не являлась пределом моих мечтаний. Для того, чтобы стать на ноги вполне сгодится, а затем... Черт его знает. Наверное, буду выбираться домой на Родину. Чужбина — это не мое. Уже чувствую. Пускай даже здесь будет медом намазано. Впрочем, не стоит забегать слишком далеко. Пока задача максимум — стать на ноги. Затем — как-нибудь легализоваться. А дальше... Дальше будет видно...

Мы еще немного потискались с Люсьен, после чего она отправилась заниматься делами, а я благополучно заснул и проспал до самого утра.

Глава 2

Франция. Марсель. Район Старого Порта. Публичный дом 'У веселой вдовушки'

7 декабря 1919 года

Последующие дни я только и делал, что спал, жрал как не в себя и всеми доступными способами познавал окружающую меня действительность с особенностями этого времени. Того времени, в котором так неожиданно оказался. Газеты, книги, общение с хроноаборигенами, городские сплетни, все шло в ход. Никогда не был силен в истории, поэтому первым делом пришлось прояснять международную обстановку. К счастью, особого труда это не составило, так как французские газеты довольно корректно отображали все мировые перипетии. Правда, после того как я разобрался с ходом событий на просторах бывшей Российской империи, меня еще больше потянуло на родину. Понимание того, что в любом случае придется выбирать чью-то сторону, ничуть не останавливало. Да, можно отсидеться в довольно благополучной Европе, но тогда я сам себе это не прощу. Не та натура. Увы.

Быстро выяснилось, что поручик курил, так как организм люто требовал никотина. А еще, он одинаково действовал обеими руками и был боксером. Это я случайно понял, проведя легкую разминку. Остаточные рефлексы подсказали. И обрадовался, так как в прошлой жизни, скорее всего, я сам не чурался этих увлечений. Хотя, особой уверенности нет, только догадки.

Приличное питание, мерзкие микстуры с порошками доктора Дюруа и еженощный горячий секс с Люськой сыграли свою роль, — я довольно быстрыми темпами шел на поправку. Трофейных франков вполне хватило на довольно прилично сшитый костюм из английской шерсти, и сопутствующее шмотье, а также на пару смен домашней одежды: рубашки, свитера, брюки с бриджами и все такое. Хотя, есть подозрение, что Люсьен, на пике эмоций от воссоединения, все-таки доплатила из своих, но это дело такое, так сказать, семейное. Меня абсолютно не смущающее.

Публичный дом 'У веселой вдовушки', находился в районе Старого порта Марселя и располагался в древнем особняке, построенном еще во времена взятия Бастилии. Элитным заведением его точно нельзя было назвать, но и низкопошибным гадюшником бордель тоже не являлся. Люсьен уровень держала, хотя и постоянно плакалась, что народец совсем забыл о любви и больше озадачен банальным выживанием. Что и неудивительно, так как Франция тонула в пучине кризиса. Франк обесценился, производство рухнуло, а цены на продукты взлетели до заоблачных высот. Правда, Марсель на этом фоне, по словам Люси, смотрелся еще неплохо, за счет того, что был крупнейшим портом Средиземноморья с постоянным товарооборотом. Проше говоря, жил с контрабанды. Да и другого криминала здесь хватало, вплоть до подпольной работорговли. Со всеми сопутствующими прелестями, вроде передела сфер влияния и постоянной грызни между группировками. Криминальная хроника местной газетенки занимала целую страницу и просто пестрела разными веселыми происшествиями, в том числе и убийствами. Кстати, мои два барана, тоже нашли в ней отражение, но без особых подробностей и с комментарием, что убиенные принадлежали к банде, угадайте с двух раз, кого? Конечно же, того самого месье Неро. А точнее, Франциска Неро, по прозвищу Франко Корсиканец. Правда, уже в другой газетенке, сего персонажа называли добропорядочным гражданином, меценатом, честным коммерсантом, кандидатом в городской совет на следующих выборах, а обвинения в криминале со стороны полиции определяли, как нелепые инсинуации.

Я быстренько навел справки у Люси и очень быстро понял, что в Марселе мне делать нечего, так как месье Неро, по сути, был одним из тайных хозяев этого города.

Весело? А с учетом того, что меня ищет не только сей товарищ, но и полиция, положеньице вообще аховое. Так что, вопрос эксфильтрации уже давно уже назрел. Правда, как это осуществить без документов и без средств, я еще не придумал, да и здоровье пока оставляет желать лучшего.

С полицией тоже все сложно. В любом случае, хозяин ночлежки меня уже описал, так что копы ищут русского убийцу по-зрячему. С другой стороны, если бы флики получали информацию из нашего борделя, я давно бы куковал за решеткой.

В общем, еще потрепыхаемся несколько дней. А дальше видно будет.

Постоянный личный состав заведения 'У веселой вдовушки' исчислялся десятью девушками, исключительно французской национальности и одиннадцатой — китаянкой, могучим эфиопом с чудным именем Захер, состоявшем на должностях дворника, истопника и вышибалы, а также, заслуженным ветераном какой-то древней войны, папашей Рене, тем самым одноногим стариканом. Дедок швейцарил на входе, но был еще крепок, словно столетний дуб и при необходимости помогал эфиопу утихомиривать буйных клиентов. Вот как бы и все. Хотя нет, служанка Адель и кухарка Мадлен жили в городе и на работу в бордель только приходили. А еще несколько тружениц любовного фронта, в постоянной жизни являясь обычными домохозяйками, подрабатывали по выходным, и обслуживали клиентов в масках.

Однако, я даже половины упомянутой публики еще не видел, так как торчу почти безвылазно в хозяйских апартаментах. Вот и сейчас... того-этого, торчу. Но не сам, а с хозяйкой — Люсьен выбрала время и приперлась составить компанию, дабы скучно любимому не было. И очень правильно приперлась; с бутылью выдержанного кальвадоса и корзинкой свежего печенья: миндального, ванильного и еще какого-то непонятного, но на диво вкусного.

Надо сказать, что мадам Люська за время нашего недолгого знакомства, говоря казенным языком, зарекомендовала себя с исключительно положительной стороны. Хороша собой и умна, ненадоедлива, в меру болтлива, любится в охотку и как дикая фурия — словом, почти идеальная баба. Почему, 'почти'? Да потому, что в прайсе идеальной женщины есть такая позиция, как преданность. А вот с этим у нас пока проблемы, так как подобное проверяется только практическим путем. А случая еще не было. И дай боженька — не будет. Ибо... ибо не лежит у меня душа к ней, хоть тресни. Чувствую себя словно пользую чужую вещь без спроса. Оно и к лучшему, все равно здесь долго не задержусь.

— Десятилетняя выдержка... — Люси качнула оплетенной в соломку бутылью и сунула ее мне в руки. — Разливай. Мне его поставляет мэтр Кокус, один из самых крупных торговцев вином в округе.

— Дорого обходится? — я осторожно разлил густоватую янтарную жидкость по бокалам.

— Это в благодарность, — серьезно сказала Люси. — Пять лет назад он взял себе в жены одну из моих девочек.

— Бывает. За что пьем?

— За что? — Люси удивленно поражала плечами. — Это вам, русским, надо обязательно повод. А мы пьем для хорошего настроения. У нас всего один посетитель, основный наплыв начнется где-то через час, вот я и решила провести это время с тобой.

Правда, прозвучало все это с легкой недосказанностью. Да так, что мне сразу стало ясно: Люська пришла не просто поболтать, а с важным для себя разговором. А может и для меня. Ну что же, пообщаемся.

— Чем не повод? — я отсалютовал бокалом и отпил маленький глоточек. — Хм, действительно, отлично. А теперь, говори...

— Ты меня насквозь видишь? — француженка смущенно улыбнулась.

— Нет. К счастью, нет. Потому что в женщине должна оставаться загадка. Пускай и небольшая.

Вот тут я сказал чистую правду. Скорее всего. Так как о своих предпочтениях в бабах, могу только догадываться. Клятая память даже не собирается возвращаться. Полный ноль.

— Ты сильно изменился, Алекс, — Люсьен бережно провела ладонью по моей щеке. — Стал мудрее, спокойней, что ли. Но таким ты мне нравишься еще больше. Да, я хотела с тобой поговорить.