Вариант "Новгород - 1470". ч 3

— Итак, — сказал Дан, обращаясь к Якиму и Перхурию, — если вы не согласны или думаете, что не сумеете... — Дан специально говорил "не сумеете", а не "захотите", чтобы поддеть профессиональную гордость гончаров... — работать, как мы... Тогда, что ж, — Дан изобразил огорченный вид, — будем искать других мастеров. Ну, а если вы согласны... — Дан сделал паузу, солидную паузу, чтобы Перхурий и Яким сумели привести свои мысли в порядок и подумать, хотя думать особо здесь было нечего. Дело он им предлагал явно выгодное... — то по рукам. — И Дан, встав с завалинки и едва не наступив на шмыгнувшую под ногой курицу, поставил свою кружку с квасом на стол-пень. А затем, слегка закатав рукав своей рубахи, подставил ладонь для удара по ней. В Новгороде именно так и заключалось большинство сделок, хлопком друг друга по раскрытой ладони. А уж потом, если была необходимость, все оформлялось письменно, с печатью города или кончанского старосты, со свидетелями.

— И-и-эх, — сидя на бревне, классически вздохнул Яким, Дан даже не ожидал от него подобного вздоха, — дело — то выгодное... А, кум?

Перхурий, видно, уже тоже сообразил, что дело выгодное и второй раз им такое никто не предложит, но колебался — смущало его, похоже, это " работать, как мы". Однако, минута — другая и он решился.

— По рукам, — произнес он и, встав с бревна и поставив кружку с квасом, с размаху хлопнул по ладони Дана своей ладонью. Следом за ним согласился работать на Дана и Домаша, и ударил по рукам Яким... — Совсем узкая ладонь, — подумал еще Дан, — но твердая. — После этого всю процедуру гончары повторили и с Домашем, ведь он тоже являлся заключающей договор стороной.

Из-за угла дома вышла, потягиваясь, небольшая серая кошка... — Опаньки, — подумал Дан, — у Якима даже кошка есть... Этих не столько домашних, сколько диких охотников на мышей, как Дан знал — как-то раз, когда шел с Вавулой на торжище в лавку Домаша, увидел мышастого небольшого кота на заборе богатой усадьбы, ну, и спросил Вавулу... — в городе обитало не так уж много. И далеко не каждый двор в Новгороде мог похвастаться их присутствием...

— Ну, раз мы договорились, не будем задерживаться, — произнес Дан, смотря на опускающееся солнце. И подумал: — Если бы сели за стол, возвращаться пришлось бы совсем в сумерках...

К сожалению, ходить в Новгороде в сумерках было чревато. В темноте часто пошаливал "криминальный элемент", особенно на выходах с города и в районе моста через Волхов. Кого-то просто грабили, а иногда находили и трупы. Конечно, и Дан и Домаш могли постоять за себя, но, все же...

Дан снова взял свою кружку и махом опустошил ее до дна. — На этой седмице, в пятый день, так же, как и сегодня, мы подойдем за вашим товаром. — Он поставил кружку на пенек, рядом с кружкой Домаша, тоже выпившего квас полностью. — Только будет небольшая просьба, — попросил Дан, — вы уж постарайтесь все снести на одно подворье, лучше всего сюда, к Якиму.

И уже продвигаясь вместе с Домашем, в сопровождении Якима и Перхурия, к выходу, обращаясь одновременно к обоим гончарам, Дан добавил: — Поверьте, научиться работать так, как мы, совсем не проблема...

Людин конец покинули через ворота церкви Святого Власия. Эта церковь являлась частью крепостной стены-вала, окружавшей весь Новгород — без посадов. Как раз теперь крепостная стена-вал активно восстанавливалась, а кое-где и возводилась по-новому, под руководством новгородского тысяцкого. На валу, несмотря на близящиеся сумерки, и сейчас копошились новгородцы, обязанные — по жребию — в этот день заниматься "общественными работами". Кстати, Домашу, Дану и половине их работников тоже предстояло "вкалывать" здесь, только на следующей неделе.

От ворот церкви в посад за Гончарным концом шла хорошо утоптанная, не раз хоженная дорожка. Однако Домашу и Дану, чтобы попасть к себе кратчайшим путем, предстояло сразу за воротами церкви свернуть на тропинку, ведущую направо, в сторону Волхова...

День окончательно посерел, хотя до наступления темноты еще было далеко.

Перейдя — по мостику — через оползающий и заросший травой, тянущийся, как и крепостная стена, вокруг всего Новгорода старый окольный ров, Домаш и Дан двинулись вдоль этого, наполовину заполненного затхлой и кое-где цветущей водой, рва.

К вечеру немного похолодало, и в рубашке было зябковато. Однако, до усадьбы Домаша оставалось всего ничего, каких-то метров 500. Домаш и Дан, в который раз, обсуждали перспективы своего сотрудничества с Якимом и Перхурием — пусть все уже и обсудили раньше, еще до встречи с гончарами — когда Дан заметил идущих из города, повернувших следом за ними и догоняющих их людей. Но сначало значения этому не придал. Люди и люди. Дан посмотрел на них и отвернулся... И, вдруг, на него нахлынуло. Ему показалось, что он уже видел этих типов — идущего первым худого, высокого и длиннолицого парня с развевающимися белобрысыми кудрями, следом двух коренастых мужичков, внешне похожих, и густо заросшего бородой, двигавшегося последним, небольшого коротышку... И, как тогда, никого вокруг. А четверо сейчас догонят Домаша и Дана и двое коренастых бросятся на Мак...Домаша, а белобрысый и коротышка на него, Дана. И также, как в тот раз, в голову Дана полетит кулак с кастетом. Но тогда лысый, то есть, коротышка на долю секунды замешкался и Дан успел пригнуться... Дан притормозил, делая вид, будто поправляет пояс и рассчитывая, что Домаш хоть на пару шагов уйдет вперед. Четверо нагнали их и Дан резко пригнулся, краем глаза отмечая, как проскочившая мимо, схожая двоица бросилась за Домашем. Предчувствие Дана не обмануло...

— Домаш! — крикнул Дан, предупреждая гончара об опасности. А затем время для Дана стало резиновым. Над его головой пролетел кулак коротышки, противник метил в ухо Дана, но не рассчитал, что Дан пригнется. В следующий момент, Дан, не разгибаясь, с силой ткнул ногой в сапоге назад, попал, судя по вскрику, и уже выпрямляясь и поворачиваясь лицом к бородатому коротышке, увидел летящий в него кулак длиннолицого парня...

Домаш, предупрежденный Даном, среагировал мгновенно и, развернувшись к нападавшим, встретил того из них, кто бежал чуть впереди, ударом ноги. Но тот, в кого Домаш метил, как-то боком ушел от удара и прыгнул на Домаша. Домаш отпрянул и подался назад, увлекая нападавшего за собой в под... Дану на какое-то мгновение почудилось, что в подъезд. Конечно, никакого подъезда здесь не было и быть не могло, и не дать одновременно и второму противнику напасть на него, у Домаша не получалось...

Дан пропустил кулак мимо себя, затем перехватил руку длиннолицого и мягко подтолкнул вперед, в то же время нанося ногой удар ему в пах. Белобрысый громко ойкнул и, скорчившись, повалился лицом в траву. И тут же Дан увидел, как в кулаке заросшего густой медной бородой коротышки, скособочившегося в шаге от него, но не упавшего, блеснул каменный шарик кистеня.

— А, вот, это уже зря, — нехорошо подумал Дан, — совсем не по джентльменски. — И, подловив коротышку на замахе кистенем-гасило, снова пнул его, в колено, и уже падающему на Дана, от всей души добавил в грудину. От удара бородатого отшвырнуло назад и с головы его упала суконная шапка-ушанка, прикрывавшая, как выяснилось, большую блестящую плешь. Коротышка выронил кистень, а затем медленно рухнул на колени рядом со стонущим белобрысым. Дан почувствовал соленоватой вкус крови на своих губах и слегка саднящую скулу. Коротышка все-таки зацепил его. Однако сейчас было не до этого. Дан развернулся на 180 градусов и, как раз, вовремя. Сообразив, что у коротышки и белобрысого дела плохи, один из похожих друг на друга, как братья-близнецы, крепышей оставил Домаша и бросился к Дану. За те секунды, что тип летел к нему, Дан даже успел рассмотреть его. Смуглый и непривычно чернявый для Новгорода, и странно — удивительно спокойный.

— Опасен, — подумал Дан, — весьма опасен.

И, будто, воспоминанием о прошлом — будущем проскочило слово: — Киллер... — Дан сделал подсечку чернявому, не особо надеясь на успех. Чернявый легко перепрыгнул ногу Дана и, неожиданно, в прыжке, ударил.

— Ого! — только и успел подумать Дан, в свою очередь уходя от удара. — Шустрый. — И показал смещение вправо, сам оставаясь на месте. Чернявый дернулся было вправо, на мгновение выпустив Дана из вида. В ту же секунду Дан подбил его и, заваливающемуся вбок, не давая ему опомниться, сразу нанес двойной в бок. Чернявый со всего маху грохнулся на землю. Дан уже хотел врезать, для надежности, чернявому еще пару раз ногой по ребрам, но громкий всхлип, в котором, ему показалось, он узнал голос Домаша, отвлек его. Дан среагировал на голос и... Сильный удар сзади по голове, скорее всего кистенем, заставил его поплыть... — Недооценил я противника, — подумал Дан... — В ушах невыносимо громко загудели колокола, он попытался обернуться, но лишь мягко опустился на колени, а затем и вовсе повалился ничком на траву.

— Какая она громадная и зеленая, — мелькнуло еще в сознании Дана...

Глава 12

...Сначало была полная темнота. Потом мысль : — Больно, — а за ней, — меня тошнит...

Темнота как-то посветлела.

— Я лежу... На земле, что ли... Что? Я лежу? Вставать, немедленно!

Дан попробовал встать, с первого раза ничего не получилось. Однако со второй попытки, неловко сгребясь и поднатужившись, он сумел сесть. Темнота рассеялась и он увидел мелькающие вокруг ноги множества людей.

— Где я? — хотел спросить себя Дан. Но, тут же, как-то вяло, вспомнил: — А-а, на нас же напали... — Он попытался, не торопясь, восстановить события: — Меня, вроде, вырубили. Потом... — Его мысли перескочили. — А это, должно быть, те, кто на стенах работал, — сообразил Дан, видя мелькающие вокруг многочисленные ноги, — увидели, как на нас напали и прибежали на помощь...

Вдруг, кто-то, подхватил Дана под руки и поднял.

— Странно, а почему я ничего не слышу? — подумал Дан и тряхнул головой. Тут же нестерпимая боль расколола голову надвое и чуть не лишила опять сознания. Даже в глазах померкло.

— Ну, что, очухался? — звук ворвался в сознание Дана вместе с голосом Домаша. — Держись за меня. Вот, так, осторожно. — Дана шатало и в глазах рябило.

— Идти можешь? — снова донесся из какой-то неведомой дали голос до сознания Дана. Дан попробовал сконцетрироваться на владельце голоса. Вид у Домаша был еще тот. На скуле явственно всплывал синяк, глаз опухал, а из щеки струилась кровь прямо на дорогого сукна рубашку.

Дан хотел сказать, что не уверен в своей способности идти, но пересохшие губы не желали отрываться друг от друга. Тогда он попытался показать это рукой, однако лишь пошевелил ладонью.

— Не можешь, — понял его Домаш.

Дальнейшее Дан запомнил плохо. Кто-то куда-то тащил его и этот кто-то явно был не Домаш. По дороге, Дана вырвало и ему стало легче, но лишь на время. Потом опять заболела голова и все вокруг поплыло...

Следующее видение — он в окружении множества лиц и среди них Семен, Лавр, Вавула и Зинька. Его тошнит, его что-то заставляют выпить и, в очередной раз, его рвет. И последнее, он на лавке в сарае...

Очнулся Дан оттого, что страшно першило горло и очень хотелось пить. А еще неимоверно трещала голова. Да, и во рту, словно, он помои какие-то жрал. Электронное табло часов на стене показывало 12, 12 дня. Темнел рядом экран телевизора. И сбоку, при кровати, томился утюг с висящим на нем одним носком... Носок был ярким, полосатым и точно не Дана. Кроме того, по соседству с утюгом валялся чехол от старого зонтика...

За открытым окном чирикали воробьи, где-то неподалеку прогундосила машина и слышались голоса людей.

В ногах было как-то неудобно, будто сжимало их что-то... Дан с трудом сполз с кровати, вспомнил, что джинсы он вчера сумел снять, а, вот, дальше... туго. Кажется, на туфли-мокасины его не хватило. Он попытался извернуться и взглянуть на свои ноги. Однако, силы его иссякли и он, распластавшись на полу, снова отключился...

Второй раз Дан очнулся от того, что надрывно звенел телефон. Дан, не открывая глаз, вслепую, протянул руку и нащупал на прикроватном столике аж подпрыгивающий от звука мобильник, но в этот момент телефон стих. Дан, с закрытыми глазами еще минуту посоображал — что это было, а затем оставил трубку в покое и попробовал нашарить на столике пакет сока, который, как ему мнилось, должен был стоять там. Еще с пятницы стоять. Что-то упало. Тяжело ворочая глазами, Дан попытался посмотреть — что именно. Попытка удалась. Это была компьютерная фоторамка. Сейчас на ней красовалось старое семейное фото — Дан, еще мальчишка, сестричка, младше Дана на пару лет, отец и мать. Дан хмыкнул мысленно и, перестав искать на придиванном столике сок, потянулся, чтобы поднять рамку. Однако, снова голова у него закружилась, половицы на полу и желтовато-золотистые обои на стене смешались воедино в фантастический узор, и Дан куда-то провалился...

В третий раз очухался Дан в полной тишине и некоем благостном сумраке. То бишь — в непроглядной тьме. Судя по всему, на улице уже была ночь. Рядом кто-то нагло сопел и ворочался и, непонятно где, еле слышно тявкала собака. Пахло глиной, старой одеждой и еще чем-то таким, квасным.

— Значит, почудилось, — подумал Дан, уставившись неподвижным взглядом в маленькую прореху в крыше сарая, через которую виднелся краешек далекой блестящей звезды. — Часы на стене, шум машины, телефон и старая семейная фотография — все почудилось.

Дан уже несколько месяцев провел здесь, в средневековом Новгороде, а, вот, поди, сейчас, только сейчас, вспомнил о своих родных...

С отцом Дан виделся не часто. Что там у них случилось с матерью, Дан не знал, но отец ушел от них, со скандалом ушел, когда Дан еше учился в школе, в 6 классе. У отца уже давно была другая семья и Дан, также давно, перестал винить отца в чем-нибудь. Дан иногда бывал в гостях у него, особых отношений не сложилось, но Дан видел, что отец рад ему.

С сестричкой Дан тоже виделся редко. Особенно в последние годы. Выйдя замуж, она оказалась довольно далеко от них. И сейчас, по идее, в том 21 веке, который оставил Дан и который теперь уже, наверное, параллелен этому, где история, благодаря Дану, пошла по другому пути, сестра должна находиться с мужем в Чехии, куда ее мужа отправили в командировку. А, если параллельных миров не существует, тогда в том государстве, какое теперь существует на месте Чехии... Связь с ней Дан обычно поддерживал при помощи редких общений в интернете, ибо болтать по телефону не он, ни сестра не любили, только, если что срочное...

И мама... Замуж она, после ухода отца, второй раз так и не вышла, но через несколько лет, неожиданно, открыла в себе талант актрисы. После чего поступила в народный театр и с каждым годом, со своим театром, все больше и больше колесила по разным городам и весям... То есть, и ее, Дан, в последнее время видел не часто... По поводу же всех прочих родственников, Дан даже не заморачивался. Нет, они, конечно, были и где-то жили, но Дан видел их очень редко. Правда, теперь он их, вообще, никогда не увидит, ну, и бог с ними... Короче, отсутствие в этом мире отца, матери и сестры, а также прочих родственников и знакомых пока Дана не грызло, ведь, он привык к одиночеству... Может потом... Позже.... Захочется взглянуть им в глаза, сказать что-нибудь и услышать ответ... Обнять их... Хоть разочек.