— Я же только что рассказывал вам, как Институт покупал корабли у арктурианцев, — напомнил Шварцвассер. — Естественно, это скачковый корабль — как бы иначе его пригнали сюда с Авалона?
Встреча старых друзей
От стояночной площадки до шлюза, ведущего в купол, было рукой подать. Пожалуй, здешняя шлюзовая камера была способна вместить грузовик средних размеров, не то что девять человек. Около внутренней двери прилетевших встречал грузный высокий мужчина с наголо выбритой головой. Даже не поздоровавшись с пассажирами, он с ходу принялся отчитывать Мару:
— Что это за маневры? У тебя сколько воды на борту?
— Двадцать пять тонн.
— И чего тогда выпендриваешься? Садилась бы по-человечески.
— Тимур, оставь, — вмешался Шварцвассер. — Считай, что это были испытания предела возможностей новой машины. Я как разработчик одобрил.
— Привет, Ганс, рад тебя тут видеть. Вот уж не думал, не гадал, что ты когда-нибудь выберешься сюда. Но всё же зря ты так потакаешь этой девушке. Помнится, с её братом намучились и я, и Стивенс. Впрочем, с ним ты тоже знаком...
— Я и с их родителями знаком, и даже с дедом. Давай лучше представлю тебя остальным членам нашей команды. Анджея Краковски ты вроде уже знаешь. Это Линда Раштен, сотрудница Вейссмана, из-за которого и заварилась вся эта каша. Это Алисия Флинт, менеджер из фонда Джулио Раске, это Мориц, мой аспирант. А это, — обернулся он к своим спутникам, — Тимур Вагабов, начальник Лунной базы.
— Так, ребята, вы знаете, что делать, — обратился Вагабов к своим новоприбывшим сотрудникам. — Только не забудьте сдать скафандры экипажу, они ВКФ-овские. А остальным я предлагаю пока разместиться, — он указал рукой на длинное двухэтажное строение, пересекавшее купол по диаметру. — В три часа по Гринвичу жду вас у себя в кабинете. Мара, настоятельно рекомендую тебе поспать хотя бы два часа. Ганс, а ты небось уже успел проголодаться? Пошли, что ли, напою тебя чаем. У нас тут ещё только десять утра, а обед по расписанию с двух.
Шварцвассер и Вагабов разместились в кабинете начальника Лунной базы. Эти двое знали друг друга давно — ещё до 2208 года аспирант Венского Технологического Ганс Шварцвассер рвался конструировать космическую технику, а аспирант Международного Института Солнечной Системы Тимур Вагабов отчаянно нуждался в этой технике.
— Что там случилось у вас на Земле, и почему вдруг кого-то заинтересовали наши богом забытые купола? — спросил планетолог.
— По-моему, младшее поколение Лависко, воспользовавшись отсутствием родителей и попустительством Тадеуша, решило организовать на Земле третью космическую эру, — усмехнулся Шварцвассер. — То моего лучшего аспиранта сманят младшим механиком на арктурианский трамп, то арктурианскую певицу пристроят в Венскую оперу. Теперь вот посоветовали молекулярным биологам Вейссмана использовать в качестве полигона Луну. Причём это уже Келли.
— Что забавно, не только они. Моих ребят уже два раза приглашали на общечеловеческие конференции по планетологии. И эта самая Фаррани появилась на Земле отнюдь не по приглашению Келли Лависко.
— И как твои ребята?
— Ты знаешь, довольно неплохо. Они там у себя в колониях мало работают со спутниками планет-гигантов, все силы уходят на планеты, пригодные для колонизации. Поэтому МИСС в Галактике котируется чуть ли не наравне со Станцией Сириус. Единственно что — сложно искать оказии. К нам в Солнечную систему заходит не так уж много кораблей.
— А почему у тебя нет своих?
— Откуда? Мне режут финансирование каждые четыре года. У меня весь внутрисистемный транспорт — исключительно за счёт практики студентов ВКФ, а вся программа исследования Ганимеда идёт на те средства, которые Порт-Шамбала выделяет на ганимедскую станцию мониторинга скачковой зоны.
— У тебя же Луна есть. Ты сидишь в Клавиусе, как собака на сене, а у тебя за стенкой, — Шварцвассер указал в сторону главного купола, — можно сказать, промышленные мощности целой планеты. В своё время здесь была построена примерно половина технологических кораблей, из которых раскручивалась промышленность колоний. Только после Лемурийского инцидента их начали строить на Авалоне. А до того — все здесь.
— Допустим, запущу я заводы. Но нужна хотя бы парочка инженеров, чтобы за ними приглядывать. А где я их возьму?
— Не проблема. Только свистни, от меня сбегут последние аспиранты. Любой инженер, работающий с космической техникой, втайне мечтает побывать на других планетах. Ты можешь сразу предложить ему Луну, а будет хорошо себя вести, так и всю остальную Солнечную систему. Но вообще, если мы сейчас начнём расконсервировать это дело для вейссмановского проекта, будут у тебя инженеры.
— А проекты?
— Да у меня куча этих проектов. Сильверхавн, Лерна и прочие колониальные верфи в обмен на мои разработки для ВКФ регулярно шлют разработки для Торгфлота. Мне они совершенно не нужны, но не зажимать же свои военные разработки из-за такой ерунды.
— Хорошо, построили мы с тобой пару трампов, — продолжал рассуждать Вагабов. — А экипажи к ним где брать?
— А где брали экипажи для "Индевора", а ещё раньше для "Челленджера"? Думаешь, я не знаю? Улетал человек на два года на дежурство на базе "Япет-орбитальный", а потом почему-то оказывался в толиманской космоходке. Но это тогда. Сейчас всё проще: звонишь Тадеушу Лависко и просишь принять учеников на курсы смены специальности при ВКА. И лететь никуда не надо.
— Мне бы твой оптимизм. "Возьмем, расконсервируем, настроим для Вейссмана изолированных куполов"... — Вагабов скривился. — Беда в том, что Клавиус никто не консервировал. Он медленно пустел, забрасывался, деградировал... А потом сбрендивший компьютер объявил боевую тревогу, которую не смогли отменить нигде, кроме этого маленького купола, и заблокировал все проходы. Разумеется, тревогу было с чего объявлять — вон на стоянке до сих пор останки "Индевора" валяются. Но как вы будете добираться до главного купола, не представляю.
— На это у меня есть двое курсантов ВКА. Может быть, их учили штурмовать вражеские купольные города, — задумчиво произнёс Шварцвассер. — А если не учили, так они сами под куполом росли, может, знают что интересное...
Мертвый город Клавиус
В три часа по Гринвичу в кабинете Вагабова собрались все прилетевшие.
— Проблема в том, — начал Вагабов, — что почти двадцать лет никто даже не пытался проникнуть в Большой купол. Когда включилась то ли боевая, то ли метеоритная тревога при обстреле Клавиуса шияарами, все шлюзы между куполами были перекрыты. Разблокировать наши шлюзы мы смогли, потому что у нас на центральном пульте купола дежурил человек, который был авторизован как администратор систем жизнеобеспечения и имел полномочия отменить тревогу. Тогда ещё действовала связь с компьютерными системами главного купола. Но лет десять назад что-то случилось с кабелями, и мы лишились доступа даже к мониторингу климата в центральном куполе.
— Но воздухообмен-то работает, — возразила Мара.
— Почему ты так думаешь?
— Сколько у вас человек на базе? Восемнадцать, не считая нас. Площадь этого купола — около гектара. Зелёные насаждения занимают не более четверти от этой площади. Причём это не высокоэффективные псевдоджунгли, а декоративные газоны и кустарник. Фоточерепицы с водорослями тут тоже не видно. Так что здесь вряд ли хватило бы кислорода больше чем на десятерых, не будь подпитки воздухом из соседних куполов.
Вагабов не считал себя специалистом по замкнутым системам жизнеобеспечения. То, что купола Клавиуса обеспечивают кислородом столько народу, сколько надо, он всегда принимал как данность.
— Действительно, в подвале есть какая-то труба с решётками, из которой дует воздух, — вспомнил он. — Но я всегда полагал, что она ведёт к какой-то регенерационной машине, а не в соседний купол.
Шварцвассер призадумался:
— Не помню никаких регенерационных машин. С самого начала, когда в пятидесятых годах позапрошлого века появились замкнутые системы жизнеобеспечения, они были основаны на том, что Мара называет фоточерепицей — прозрачных пластиковых кассетах со специально сконструированными штаммами водорослей. Там, где половину времени можно освещать фоточерепицу естественным светом, никто не будет закапывать её под грунт.
Вагабов достал из нижнего ящика стола огромную связку ключей, и они отправились в подвал. Увидев, что за Шварцвассером следует Мориц, Джек тоже попросился в разведку, и Мара не увидела причин ему отказывать.
В задней стене длинного здания, единственного строения под куполом, имелась неприметная металлическая дверь. За ней оказалась верхушка винтовой лестницы, уходившей вниз. На глубине метров десяти лестница окончилась на полу длинного коридора, выкрашенного белилами, по сторонам которого темнели другие металлические двери. Здесь было холодно, намного холоднее, чем под куполом, и ощущалось явственное движение воздуха. Под потолком проходили два прямоугольных жестяных короба, ниже вдоль стены был протянут десяток разномастных кабелей. Все это тускло освещалось несколькими старинными светодиодными лампами непривычно синеватого цвета. С одной стороны коридор упирался в стену, с другой — уходил куда-то в темноту, в которой угадывались полураскрытые стальные двери.
— В принципе, этот коридор ведёт туда, куда нам надо, то есть в Большой купол, — сообщил Вагабов. — Но с той стороны гермодвери закрыты, и мы понятия не имеем, как снаружи подать сигнал на их открывание.
— А плазменной горелкой? — поинтересовалась Мара.
— Вот что известно абсолютно точно, так это то, что при попытке вскрыть двери силой, не отключив предварительно защитные системы, происходит подрыв коридора на протяжении нескольких десятков метров. А горнопроходческой техники у нас тут нет. Она вся там, за этими дверями.
— Значит, придётся лезть, — сделала вывод Мара и обратилась к самому высокому из членов группы: — Мориц, подсади-ка меня.
Встав ему на плечи, девушка дотянулась до вентиляционных решёток и, вытащив из кармана какую-то ленточку, стала исследовать воздушный поток, вырывающийся из трубы.
— А теперь перейди к противоположной стене.
— А не свалишься?
— Постараюсь.
Долговязый аспирант медленно, аккуратными шажками пересёк коридор. Как Мара и предполагала, эта труба всасывала воздух, а не нагнетала его.
— Держись, прыгаю, — она легко соскочила с плеч Морица.
— Ну что там? — спросил начальник базы.
— Всё понятно. Надо лезть в Большой купол, найти там пульт и отключить состояние тревоги. А если не получится, найти в тоннеле кабели, ведущие к подрывным патронам и механизмам открывания дверей, и перерезать, после чего открывать двери вручную. Там должен быть аварийный ручной привод.
— И кто туда полезет?
— Я! — тут же вызвался Джек. — Все-таки, Мара, я у́же тебя на пять сантиметров. А короба там такие, что даже я впритык пролезу.
Мара задумалась. В предложении Джека был резон. Но четыре года в академии её учили, что подчинённых надо вести за собой, а не посылать вперёд себя в опасные рейды. К тому же ей самой безумно хотелось первой ступить на землю Большого Купола, где уже сотню лет не бывало людей.
— Пошли готовиться, — после непродолжительного размышления сказала она.
Через несколько минут Линда и миссис Флинт с удивлением наблюдали процесс подготовки экспедиции по вентиляционному коробу. Мара сбегала в пинассу и приволокла оттуда ящик всякого инструмента. После возвращения она не стала снимать легкий скафандр, а только откинула на спину мягкий шлем-капюшон. Джек тоже был засунут в скафандр, несмотря на слабые возражения, однако аргумент "извозишься в пыли, сам будешь форму отстирывать, робохимчистки тут нет" оказался для него достаточно убедительным. Поверх скафандра на одно его плечо была надета подмышечная кобура с пистолетом, а на второе — катушка с тонким оптоволоконным кабелем. Миссис Флинт понимающе кивнула, увидев, что Мара не рассчитывает на прохождение радиоволн по подлунным лабиринтам. В наплечную сумку был отобран набор инструментов. Сама Мара экипировалась почти так же, готовая в случае чего идти выручать своего подчинённого.
Вагабов оглядел обоих курсантов:
— Ну что, вроде нормально собрались. Никаких упущений не вижу. Только, Мара, не вздумай всё время сидеть на подстраховке там, в подвале. Отправишь — поднимайся наверх и жди здесь. И я бы на твоём месте пока что снял скафандр. Пару минут на одевание ты легко компенсируешь тем, что будешь более свежая.
— Угу, — буркнула Мара, проверяя работоспособность небольшого ноутбука, в который был воткнут конец кабеля из катушки на боку у Джека.
Втроем с Морицем они снова спустились в подвал, на этот раз прихватив с собой стремянку. Мара аккуратно отвинтила решётку на вентиляционном коробе, и Джек приготовился забраться в отверстие.
— Контрольный срок — семь часов по Гринвичу, — сказала девушка на прощание. — Если к половине шестого не доберёшься до открытого пространства под большим куполом, возвращайся.
Джек скрылся в коробе, а Мара и Мориц вернулись наверх, под малый купол. Там вокруг ноутбука, оставленного Марой на стоявшем на улице столике, уже собрались не только участники экспедиции по расконсервации, но и добрая половина персонала Лунной базы. Хотя пока смотреть, в общем-то, было не на что: камеры очков Джека передавали изображение длинного тоннеля, освещённого налобным фонарём, а в углу экрана медленно сменялись цифры длины кабеля, вытравленного с катушки.
Минут через сорок впереди показалась металлическая решётка. Посмотрев на неё, Джек решил поискать обходные пути. Он обстучал все четыре стороны короба, потом вытащил из набора универсальный электроинструмент и включил в режим дрели. Экран потемнел — парень приник глазом к просверленной дырке, не заботясь о том, попадёт ли что-нибудь в поле зрение камеры, смещённой от оси зрачка сантиметра на три. Затем он включил инструмент в режим лобзика и вставил в него полотно по металлу. Спустя пять минут в стене короба образовалось отверстие, вполне достаточное для того, чтобы подросток мог пролезть. Теперь и оставшиеся в малом куполе увидели тёмное помещение с железной лестницей в углу, освещённое только налобным фонарём
Джек сбросил вниз верёвочную лестницу, закрепив её за решётку, перегораживавшую вентиляционный канал, спустился на пол, потом поднялся по лестнице, открыл люк, который был не заперт — и в глаза ему ударил дневной свет. Если в малом куполе подвал находился на глубине около десяти метров, то под Большим куполом всё было гораздо ближе к поверхности.
Выбравшись из люка, Джек оказался на тротуаре, идущем вдоль неширокого проезда, покрытого потрескавшимся асфальтом, сквозь который пробивалась трава. Кругом зеленели кусты и деревья, сквозь которые просвечивали разнообразные постройки. С одной стороны высилась грубая стена из естественного камня, на высоте примерно третьего этажа переходящая в прозрачную крышу купола.
Буквально в двух шагах за невысоким бруствером асфальтированная дорога спускалась вниз — видимо, к тому переходу, который предстояло открыть.
