Мирон сын Мирона

Айрил приказал сухо своим людям с высоты коня:

— Дайте герцогу Идвару и его человеку лошадей.

Люди в свите его задвигались, загомонили. Герцог? Как — герцог? Он же погиб больше месяца назад! Тем не менее, двух лошадей нашли, два оруженосца уступили своих, благо до ближайшего замка, куда направлялся князь, было недалеко. Через некоторое время свиту князя приняли там. К вечеру уже Идвар, переодетый, чистый, выбритый, как настоящий герцог, с верным телохранителем и с большей частью свиты князя отправился в Райрон. Ему предлагали дождаться утра, отдохнуть, но он торопился, торопился увидеть её, уже зная обо всём, что случилось в его отсутствие, чувствуя её горе нутром, готовясь к новой войне, войне со своим отцом, как об этом было известно всем.

* * *

Аэлла была на балконе, занималась вышивкой, хоть как-то, делая что-то кропотливое, занять себя, свои мысли... Айрил уехал на юг, объезжает местных аристократов, готовит их к войне с королём. Там, по границам, уже заложены несколько крепостей и система оповещения сигнальными огнями. Собраны мастера-каменщики и строители со всего Райрона, идёт сбор армии со всех земель. С запада пришёл ответ от барона Свэйна, они тоже там готовят армию, собираются выступить против короля. То же самое, наверное, идёт сейчас и в Мирополе. И это всё по вине одного человека, не желающего уступать. Это всё король Эдуор. У них там сил больше, там, за горами, сколько ещё земель, подвластных королю, огромная сила, разве можно с ней справиться?

Рядом, на балконе, няня держала на руках ребёнка, щебетала, что-то говоря ему. Аэлла иногда отрывалась, смотрела на сына, думая о своём.

— Смотрите, смотрите, госпожа, какие-то всадники! Неужели, господин Айрил уже вернулся?— воскликнула няня, указывая взглядом на проезжающую в ворота группу конников. Аэлла вскинулась, глядя сверху. Няня продолжила:— Флаги наши, райронские, как у господина Айрила, но я не вижу его там... Что-то случилось, наверное...

Аэлла нахмурилась при этих словах, поднялась на ноги, но всадники уже въехали под арку ворот, пропали, надо совсем немного времени, на то, чтобы спешиться и подняться в замок. Неужели, в самом деле, что-то произошло? Она так устала от этих плохих неожиданностей, неужели теперь ещё и с Айрилом что-то?

— Я проверю, ты будь тут,— Аэлла пошла на выход, и Эл двинулась следом, не покидая госпожу почти весь последний год.

Она ещё ждала какое-то время в зале для приёмов, пока гости поднимались к ней, волновалась, не зная, о чём и думать. Наконец, дверь распахнулась, зашли слуги, охрана и... Идвар...

От тех эмоций, что она испытала, увидев его живым, Аэлла не смогла устоять на ногах, чуть сознание не потеряла, только Эл оказалась рядом, поддержала, не дав упасть, усадила в кресло. Аэлла сидела, отвернув лицо, не верила, не могла верить, боялась даже смотреть в его сторону, просто помнила, и ей даже этого хватало. Вдруг закрыла пальцами тыльных сторон ладоней глаза и расплакалась, громко, по-детски всхлипывая через губы. Идвар к этому времени отпустил всех, кто был здесь, молча принял из рук Эл кубок с водой и подал ей знак, чтоб она оставила их вдвоём. Ждал, пока закончатся слёзы любимой, стоял на одном колене рядом, держал кубок, и молча смотрел Аэлле в лицо, терпеливо и тихо.

Наконец, она убрала руки и сквозь слёзы посмотрела на него, такого знакомого, родного, любимого. За этот момент даже вчера она могла бы жизнь отдать, а сегодня не знала, что и сказать, глядела и не могла поверить.

— Выпей водички...— Идвар протянул ей кубок, и она выпила его почти весь, громко стуча зубами о край, а сама смотрела на него поверх кубка. Потом сидела, опустив плечи, молча стирала слёзы с лица, шумно вздрагивала от рыданий, как бывает после слёз. Идвар сам говорил ей:— Всё нормально, всё хорошо, я дома, я теперь рядом... Всё теперь будет хорошо...

Аэлла подняла голову и посмотрела на него в упор, разглядывая родное лицо, потом вскинулась вдруг и порывисто обняла, прижимая к себе, Идвар тихо ахнул сквозь стиснутые зубы от боли в ключице, и Аэлла отстранилась, нахмуриваясь.

— Что случилось?

— Ключица...

— Ещё не зажила?

— Я опять её сломал...

Она закусила губу, будто ей самой больно, шепнула:

— Надо показать врачу...

— Потом...

Она покачала головой, всё ещё не веря в происходящее. Он! Это он! Похудел сильно, волосы ещё длиннее стали, а глаза — больше, потому что щёки впали, вид усталый, измученный. Но это он. Её Идвар. Родной. Живой Идвар. Господи...

— Тут столько произошло...— шепнула.

— Я знаю, твой брат мне всё рассказал...

— Ты видел его?

— Он даже поделился со мной своей свитой, мне дал большую часть, представь себе.

Аэлла опустила глаза, виноватясь:

— Я отпустила его, ввела в совет, я боялась, не знала, что делать, никому не могла довериться...

— Всё нормально,— он мягко перебил её.

— Будет война, Идвар...

— Я знаю,— опять перебил.

— Война с твоим отцом...

— Я знаю,— он покачал головой согласно.

— И ты не попытаешься её остановить?

— Это бесполезно,— он отвернулся, глядя в сторону, подумал несколько секунд и перевёл взгляд опять на Аэллу,— поверь мне, короля сейчас никто не остановит...

Аэлла вздохнула.

— Он отправил мне письмо, требовал, чтобы я прислала к нему Айрила... на казнь...

Идвар нахмурился, сомкнул губы в холодную незнакомую линию, как не делал до этого ни разу. Удивил этим Аэллу. "Он другой... совсем другой стал..."

— От меня он требовал того же, хотел, чтобы я казнил его...— повернул голову, посмотрел на Аэллу, а до этого смотрел в сторону.— Угрожал войной...

— А ты?— она прошептала чуть слышно. Оно и понятно, ладно, она против решения короля высказалась, она сестра, но он-то почему? Она же враги! Они соперники, друг друга ненавидящие, как Айрил позволил ему ещё вернуться сюда?

— А что я?— Идвар поднялся на ноги и посмотрел на неё сверху вниз, дёрнул головой, отбрасывая со лба упавшие волосы, и усмехнулся, добавляя:— Твой брат — это только предлог начать войну, уничтожить Райрон и весь род князей. Ты знаешь, как он уже жалеет, что не убил тебя? Ты ведь была там...

Аэлла опустила голову, вздохнула, не зная, что сказать, что сделать. Это всё король. Зачем ему нужна эта война?

— Значит, если бы я и отправила Айрила в Мирополь, он всё равно начал бы эту войну?

Идвар пожал плечами, ответил:

— Я думаю, да... Он ненавидит Райрон, ненавидит за то, что мы проводим свою политику, с ним не советуемся, не вернули войска, затеяли гражданскую войну, и не казнили опального князя. За то, что я требовал звания Майнора для Уарда... Да и...— он осёкся и не договорил. Нет, он никогда ей не скажет об этом. Кто он такой? Кто отец его? Что он скажет ей? "Извини, дорогая, моя мать меня где-то нагуляла, с кем-то, и никто не знает, с кем... Может, с каким-то проходимцем, может, с последним слугой..." Так сказать? Наш сын, получается, неизвестного рода... Нет! Он никогда ей не скажет... Лучше быть сыном подлеца, тирана, убийцы, но короля, чем вообще неизвестно кого...

Аэлла заметила его смятение и спросила:

— Что?

— Ничего... Всё нормально...— он глядел на неё, а губы всё так же — незнакомая холодная линия. Случилось что-то, не иначе, Аэлла чувствовала это. Он не говорит. Скрывает от неё, что за тайны? Разве было такое раньше?

Она поднялась со своего места, встала рядом и спросила напрямик:

— Что случилось, Идвар?

— Ничего...— он покачал головой, заверяя её, но Аэлла не верила ему, спросила:

— Разве?

— Всё нормально, просто я устал, столько времени, всё пешком, да и случилось это, сколько народу погибло, ребята мои, молодые, один Киран остался... Как это случилось всё — поверить не могу, будто сон ужасный...

— Один из них вернулся, кстати, всех напугал до смерти... Всё прошло, ты дома...

— Что Уард?— спросил через минуту раздумий.

— С няней сейчас... Подрос, уже сидит, когда держишь, игрушки грызёт...

Идвар улыбнулся вдруг, за всё это время впервые так по-доброму, знакомо, по-старому, как когда-то, и Аэлла не вытерпела, обняла его, прижимаясь к груди, и Идвар тоже обнял её в ответ; обнимал ладонями за спину, прижимая к себе. Как давно она мечтала об этом: ощутить рядом сильные руки, грудь любимого мужчины, который бы заботился, сам решал предстоящие проблемы, вот, даже хотя бы с этой проклятой войной...

Аэлла закрыла глаза и снова заплакала, на этот раз тихо, без истерики и громких рыданий, просто слёзы сами собой побежали из глаз, а Идвар тихо и спокойно гладил её по голове, по спине, вселяя уверенность, желание жить дальше.

* * *

Он и правда изменился с того дня, как вернулся. Аэлла следила за ним со стороны и не могла понять, что могло случиться с ним, что повлияло на него, ведь он ничего ей не рассказывал. Замкнулся, стал ещё более молчаливым, часто думал о чём-то. Сначала Аэлла думала, это из-за войны, ведь предстояла война с Мирополем, с его Родиной, с отцом, с королём. Но Идвар занимался приготовлениями к ней, как к любой другой, обычной, как он готовился к войне гражданской. Это было что-то другое, что-то серьёзнее. Но на все вопросы жены Идвар отмалчивался, говорил что-то бессвязное, и это ещё больше доказывало, что что-то случилось. И, когда она поняла это, ещё больше захотела знать, чтобы помочь ему, понять и успокоить. Но не могла.

Через несколько дней вернулся Айрил. Доложил военному совету, что было сделано за это время, сколько заложено крепостей, сколько собрано войск. Строительство шло в спешном порядке, собирались добровольцы для защиты укреплений. Земли Райрона будут защищаться каждым замком, каждым городом, каждой крепостью.

Представители совета признали работу князя удовлетворительной, разошлись. В зале остались только Айрил и Идвар. Идвар всё это время молчал, только дважды задал уточняющие вопросы, не сводя внимательного взгляда с карты. Да, на этот раз всё значительно серьёзнее, если удастся построить всё, что задумали, то, может быть, получится измотать армию Мирополя до подхода к Райрону, а потом придётся уходить на восток. Райрон, конечно, какое-то время продержится, это большой и сильный город, но оставаться здесь будет опасно. За эти дни Идвар проверил систему подземных ходов, выходящих к берегу реки, подальше от крепостных стен. Бежать на восток, в приграничные земли, там дальше Солк, даст ли он убежище врагам Мирополя? В свете последних событий король Солка, может быть, и пойдёт на это, в обиде за дочь, которую ему вернули, как несостоявшуюся жену наследника.

Надо будет написать королю Солка и попросить убежища на случай длительной войны. А что будет с Райроном, с теми людьми, кто живёт здесь, кто выступит против короля? Почти все аристократы — мелкие и крупные — поддерживают эту войну, а, значит, рискуют всем. Но, если у них ещё есть шанс даже после войны добиться прощения короля, пусть не им, так их детям, то у Идвара этого шанса нет. Король убьёт и его самого, и Аэллу, и их сына... Поэтому он и поддерживает эту войну, каким бы удивительным для всех окружающих это ни казалось. Война отца с сыном...

Мысли его прервал Айрил, он наливал себе в кубок разбавленного водой вина и спросил вдруг:

— Я не ожидал увидеть вас здесь, когда вернусь в Райрон, почему вы не уехали?

Идвар перевёл на него глаза, оторвавшись от карты.

— Почему я должен был вдруг уехать и куда?

— Ну как,— Айрил пожал плечами, будто говорил известную истину, а его не понимали,— в Мирополь...

— Зачем?— Идвар нахмурился.

— К отцу, на Родину, вы что, собираетесь воевать со своим отцом? Не смешите меня, Бога ради... Я знаю, бывают войны, когда воюют дяди с племянниками, когда воюют братья и кузены, когда они не могут поделить миром власть или земли, но, чтобы воевали сыновья и отцы?.. О таком я не слышал. Бывает, конечно, когда сыновья устраивают заговоры, ведут закулисную игру, но, чтобы открытая война?— он замолчал и отпил несколько глотков, не сводя глаз с Идвара.

— Вам этого не понять...— небрежно отмахнулся Идвар в ответ, но небрежность эта получилась неискренней: он и сам об этом много думал, конечно же, его не поймут. Отцы с сыновьями воюют нечасто.

Айрил ничего не говорил, молча пил вино и смотрел напрямик, будто ждал продолжения. Он изменился, внешне приобрёл вид, достойный князя, его сейчас на "ты" называть было грех. Да и внутренне изменился, стал взрослее, сдержаннее, не было той знакомой пылкости и горячности. Год назад он был в тени отца, теперь решения приходилось принимать самому, вот и нет этого раздражения, что было раньше. Сейчас ему требовалась холодная расчётливая голова, без этого он бы войну с Крейном не выиграл.

— У каждой войны есть причины и предлоги,— начал Идвар первым,— вот вы год назад затеяли войну с королём по какой причине?

Айрил подумал какое-то время, потом ответил:

— Мы отдаём Мирополю слишком много хлеба, король задавил нас налогами, нам выгоднее было бы продавать его в Солк, а они продавали бы его по морю. Это причина войны. Но отец ваш нас не отпустит, слишком много дешёвого хлеба требует Мирополь... Мы его даём...

Идвар молчал, он догадывался и сам об этих причинах, это не секрет, но сам ничего не говорил в ответ, и Айрил спросил его:

— А почему вы воюете со своим отцом, не интересы же Райрона вас волнуют, в самом деле?

Идвар молчал, не зная, как ответить ему, наконец, разомкнул пересохшие губы:

— Я воюю за тех, кого люблю...

— Хм...— усмехнулся Айрил.— Вы могли бы и договориться с родным отцом, он бы вас понял, ни один отец не желает зла своим детям.

— Вы не знаете моего отца.

— Или вы не умеете договариваться, вы же — Мирон, вы привыкли все споры решать войной, зачем нужны переговоры, когда можно взяться за меч?

Идвар стиснул зубы, прищуривая глаза. Что он вообще может знать об этом? Кто он такой?

— Что-то вы не договорились с родным дядей...

— Я продолжал вашу политику, вы с ним договариваться не собирались.

— А я думал, вы защищали своих родных и себя.

Айрил опять усмехнулся и добавил:

— Не мог же я в ваше отсутствие разбазаривать ваши земли...

— А я не могу разбазаривать вашу жизнь,— При этих словах князь вопросительно приподнял брови, не понимая о чём речь, и Идвар пояснил:— Король потребовал от меня, чтобы я казнил вас, этого же он потребовал и от Аэллы. И она, и я отказались. Разве вы не знаете об этом?

Глаза Айрила смотрели неподвижно, он сомкнул распахнувшиеся от удивления губы и, отвернувшись, поставил на стол кубок с недопитым вином. Наверное, для него это стало новостью, но Идвар думал, что он знал об этом, что Аэлла говорила ему о требовании короля. Выходит, нет? Князь ушёл, не попрощавшись, и Идвар проводил его глазами. Выходит, нет...

* * *

К вечеру уже к нему влетела взволнованная Аэлла, сразу же буквально набросилась с порога:

— Идвар, Господи, зачем ты сказал ему об этом? Я же не хотела говорить ему, зачем ты сказал?.. О, Боже...