Хулиганы города Китежа

Стоило ему на секунду отвернуться от дивана, как на него немедленно плюхнулся Васька и в два прыжка вымелся за дверь. Коле только и осталось что подивиться его ловкости.

— Серёжа-а! — раздался голос мамы из кухни. — Газ в баллоне заканчивается. Надо бы заявку сделать.

— Всё хорошо Эля! — ответил папа. — Я уже подал. На вторник.

— А если в понедельник кончится? — ворчливо спросила бабушка.

— Так у меня в мастерской запасной маленький есть! — возразил папа. — Его на день по-любому хватит.

— Ну тады хорошо! — согласилась бабушка и шоркая тапочками по полу с лейкой в руках направилась поливать свои цветочки на окнах.

Но вот когда Коля увидел-таки своих родителей... ему только и оставалось широко открыть рот от удивления.

Папа щеголял в блестящей красной косоворотке, покрытой таким изобилием узоров, что глаза разбегались. Но хоть и было их много, но располагались они все на шее и груди, на рукавах, на поясе внизу, неширокой полосой по краю материи. Все узоры были выполнены нитками всего двух цветов — синим и белым. И хоть синий как-то не очень сочетался с ярко-красным цветом рубахи, но внутри орнамента он смотрелся вполне органично.

В дополнение всему на голове бати красовался металлический и также инкрустированный обруч.

Но не успел Коля выказать удивление, на кухню вплыли в платьях до пят мать и бабушка.

Мать была в синем, а вот бабушка в зелёном платье. И также вышитых белыми, чёрными, зелёными и синими нитками. Кстати чёрные орнаменты были только в узорах платья бабушки.

Увидев округлившиеся глаза у сына отец усмехнулся.

— Вот такая она у нас — традиционная одежда!

— Вот это да-а!!! А мне...

— Пройдёшь обряд — получишь своё. А пока ты весь в белом пойдёшь.

— Белый — символ чистоты. — пояснила бабушка. — Ты сейчас как белый лист, на котором только лишь предстоит выписать твоё предназначение.

— А у меня есть предназначение? — насторожился Коля. Ему само слово "предназначение" не понравилось. Какое-то оно слишком обязывающее.

— А то как же! — чуть ли не хором ответили родители.

От такого единодушия, да ещё высказанного в тоне "иначе и быть не может" Коле стало страшновато.

— А я могу не исполнить это... своё предназначение?

— Можешь. — как-то очень безразлично пожав плечами ответил отец.

— ...Только это не принесёт тебе ни счастья, ни удачи. Одни горести и печали. — сурово припечатала бабушка. — Каждый как может служит своему Роду. А исполняя предназначение, ты становишься его частью. Обретаешь его защиту.

— Что-то вы совсем зашугали бедного... — по доброму усмехнувшись сказал папа. — Ну-ка давай-ка пока чай не скипел, я тебе наши знаки покажу.

Коля заинтересовался. Но всё равно бояться не перестал.

— Вот смотри... — отец оттянул рукав своей рубашки. — Каждый цвет имеет своё значение. Красный — огонь и жизнь. Синий — знак воды и ветра. Их стихии. Зелёный — символ леса, жизни и возрождения. Запоминаешь?

Коля угукнул и огляделся. Родители обступили его и внимательно наблюдали за его реакцией.

— Дальше смотри сюда... — отец провёл по орнаменту на своей рубашке. — Вообще, по-нашему, этот орнамент читаемый. Только надо знать как читать. Вот этот...

Отец ткнул в восьмилучёвую звезду, на орнаменте.

— Это символ Сварога. Наш общий символ, так как означает принадлежность к Ведающим. Не зря мы исстари назывались Детьми Сварога и Мокоши. Дальше... вот эта последовательность... Она определяет что я есть в Роду Ведающих. Что я могу, и что не могу.

— А что ты можешь? — мгновенно сориентировался Коля.

— О! Много чего. — ушёл от ответа отец.

— Но твой элемент, батя, это огонь?

— Откуда знаешь?

— Догадался! — еле растянул губы в улыбке Коля.

— Молодец! Но тут не только огонь... Вот пройдёшь обучение в... ну... техникуме... вот там тебе и расскажут что да как и как читается вот это. — папаня провёл ладонью по орнаментам.

— Ну а у мамы что? — не унимался Коля.

— Мой элемент — воздух и вода. — с готовностью ответила мама обратив внимание сына на свои орнаменты. — Вот видишь эти значки волнами... Но...

— Стоящая между мирами. — вдруг пояснила бабушка. — То знак Реки Ирия.

— Маменька! Как можно такое говорить! — с осуждением выговорила мама.

— Всё равно узнает. — Махнула та рукой.

— А вот у бабушки? — вопросительно посмотрев на папу спросил Коля. Он не понял что такое "стоящая между мирами" и причём знак реки Ирия, но чисто из настырности решил выяснить хоть то, что возможно... если, конечно, скажут.

— О! У бабушки Зелёное платье Леса, и печати Великой Мокоши. Она у нас из Заплетателей Судеб.

— У Великой есть две дочки — продолжила за маму бабушка. — Доля и Недоля. Если мы все следуем заветам предков, исполняем своё предназначение — предназначение Ведающих и Изменяющих, — служим Жизни, а не Гибели, Порядку, а не Беспорядку, или того хуже Разрушению, она нам посылает свою дочку-Долю. А если нет — Недолю.

— Ну а что мы сегодня будем делать? У нас праздник если мы все в парадном? — сделал "вывод" Коля.

— Можно сказать и так. — улыбнулась бабушка. — Только сегодня мы Обратим ЕЁ внимание на тебя. Чтобы Доля тебя завязала в свои нити.

Чай пили с пирожками. Пирожки были с клубничным вареньем. Коля сидел за столом весь в белом и боялся.

Боялся как бы на всю эту белизну не поставить красную вареньевую кляксу.

— Глава двадцать шестая,

где Ваську принимают за комнатного тигра, а Колю озадачивают вопросом кто хуже бандитов.

Выход из дома получился несколько сумбурным.

Бабушка всё перекладывала содержимое своей большой расписной торбы, дёргая то маму то папу проверять всё ли взяли и ничего не забыли.

Взяли всё что надо. Ничего не забыли. И последним "предметом", что был смертельно нужным, оказался сам Васька.

— И как мы этот чемодан с хвостом тащить-то будем? — удивился Коля.

— Сам пойдёт! — грозно глянув на кота припечатала бабушка да так, что бедный Васька аж присел.

— Но это-ж наверное далеко? — осторожно высказал сомнение Коля пожалев кота. Он прекрасно знал особенность мохнатых и хвостатых не ходить на большие расстояния.

— У автостанции нас ждёт Семён Олегович. — Отозвался папа, вешая на шею свою расписную торбу. — Он нас подвезёт и вместе с ним нас будет как раз шестеро.

— А-а.. Вот оно как... — протянул Коля опять не поняв речи папы на этот раз насчёт шести и тут же спохватился. — А мне? А мне что не положено торбы нести?

— Пока да — не положено. Ты свою Долю ещё не получил, Предназначение не знаешь. — ответила бабушка и грозно посмотрела почему-то на кота.

— Так уж и быть — иди первый! — сказала бабушка махнув ладонью на выход. И дальше Коле — Ты идёшь за ним. На улице перестроимся.

— Таков НАШ порядок! Ведающих! — нахмурившись пояснила бабушка. — Васька к тебе благоволит. А он, ты знаешь, не простой котяра, что мышей по подвалам гоняет! Он — Василий Васильевич Баюн!

За порогом, с чистого, безоблачного неба, уже вовсю светило солнце. Оно ещё только взошло над кронами деревьев, и било прямо в глаза, что заставило Колю зажмуриться. Он проскакал по каменным ступеням вниз, на плиты двора, открыл глаза и огляделся. В воздухе уже вовсю ощущались веяния весны. От недавних припозднившихся заморозков не осталось и следа. За последние дни земля успела изрядно подсохнуть и прогреться, и, кажется, там появились первые ростки молодой травы. Она всегда вылезала стремительно стоит тёплой погоде установиться.

Ветер шевелил ещё голыми ветвями деревьев, уже готовых из набухающих почек выпустить листочки навстречу настырно наступающей весне. Птиц пока слышно не было, но, казалось, что вот-вот с неба послышится их ещё несмелое но щебетание.

Кстати из птиц вдалеке, на вершине сосны, была заметна старая ворона. Коля её сразу же опознал как "ту самую". Она сидела так, что казалось сама наглость этого племени подчёркивается всем — и позой, и верхушкой дерева, которое она своим весом загнула, и тем, как она то одним, то другим глазом смотрит на людей выходящих из дома.

Но тут из дверей показался Васька. Одним большим прыжком он присоединился к Коле, присел на плитняк и тут же посмотрел в сторону вороны. Как так определил сходу куда смотреть — наверное это у него в генах. Но ворона, увидев рыжего, немедленно свалилась со своего насеста, и совершив противозенитный манёвр скрылась за ветвями.

— Хо! Знает серая, кого надо бояться! — послышался за спиной голос бабушки. — Вот только чей это вестник? Чего это она в нашем квартале делает?

— Она у КирилДанилыча во дворе разные ништяки тырит. У свиней. — заложил Коля серую воровку.

— А-а! Вот оно что! Да, эти любят... Чисто из любви к искусству. Даже если хозяева их хорошо кормят.

Коля переглянулся с Васькой. Васька скроил харю "знай наших!" — видно нравилось, что вот такие крылатые и наглые его боятся. Только тут Коля обратил внимание, что голова кота, сидящего на земле, почти вровень с его поясом. Да, не зря Ира Зверева, впервые его увидев, назвала по ошибке рысью.

— Всё. Выходим! — машет бабушка рукой в сторону калитки. В это время папа, уперев плечо в дверь веранды, запирает её. На голове у него обычная вязанная шапка. Очевидно тот самый обруч, которым он красовался в доме, перекочевал в расписную торбу, висящую на плече.

— Васёк! Вперёд! — командует мама и кот неохотно оторвав задницу от плит двора, загнув кочергой хвост, шагает в сторону улицы.

За калиткой порядок был следующим: впереди, можно сказать бок о бок, идут Васька с Колей.

За ними — бабушка. И замыкают шествие папа с мамой.

Соседка Змиевых, высунувшись на улицу и заметив шествие, тут же юркнула обратно и прикрыла за собой калитку — её всегда сильно страшил "ужасный рыжий зверь, живущий у Змиевых". Васька же заметив такое, поднял выше голову, задрал хвост и парадным шагом промаршировал мимо соседской калитки. Понты котяра любил. А тут такой случай!

Вот так они и шли огибая свой квартал и выходя к автостанции.

Возле касс автостанции их встретил колоритный бородатый мужик. На вид лет тридцати пяти — сорока. Поджарый, небольшого роста и с пронзительным взглядом удивительно голубых глаз. Голубизна глаз была такая, что казалось в темноте они должны бы светиться. И ещё деталь — в расстёгнутый ворот пальто была видна рубаха-косоворотка, в зелено-коричневых тонах. И, как можно было судить, тоже выполненная по некоей, пока мало известной Коле, традиции.

Семён Олегович, — а это был он, — один из всех на площади у автостанции сохранил спокойствие при виде приближающейся процессии. Но среди граждан, занявших очереди к окошкам билетных касс наметился ажиотаж и сильное оживление.

— Ты гля, до чего народ дошёл! — послышался возглас некоего зеваки. — Тигра по улицам выгуливают!

— Да не, то не тигр! — возразил ему стоящий рядом. — Голова не тигриная. Скорее рысь какая-то.

— Так у рыси нет такого длинного и пушистого хвоста! — закономерно возразила бабёнка со здоровенными сумками у ног.

— Что, скажешь, кот? Таких котов не бывает! Вона школьнику скотина почти по пояс!

— Да котяра это! — раздражённо встрял ещё один. — Я слышал, что в Китае таких полно — называется Мин Кун! Во!

Семён Олегович, услышав последнюю реплику из толпы, только усмехнулся. Выдернул ладони, ранее заткнутые за широкий пояс, подпоясывающий его пальто и степенным шагом направился к процессии.

— Утро доброе! — поздоровался он отвешивая короткий, но церемонный поклон. Причём было видно, что он прежде всего кланяется не кому-то, а именно бабушке.

Все по очереди поздоровались, начиная с бабушки. Последним подал голос Васька — просто мявкнул для приличия.

Семён Олегович осмотрел придирчиво всех, что-то мысленно просчитал, покачал головой.

Не боись Семён. Поместимся. — видно поняв сомнения встречающего ответила бабушка. — А Василий на коленях поедет.

— А в...

— Только не в багажник! — резко возразила мама. — Тебя бы вот засунуть в багажник и провезти — тебе бы сильно понравилось?

Семён смерил кота взглядом.

Тот, рисуясь сел, поднял лапу, выпустил когти, придирчиво их осмотрел и многозначительно глянул на Семёна.

— Я понял! — хмыкнув в усы сказал Семён, обращаясь к Ваське. Тот удовлетворённо спрятал когти и притворился миленьким котейкой.

— К Матушке? — спросил видно для проформы Семён Олегович. — Ведь мы на прошлой неделе у неё были. На весеннее равноденствие.

— Надобно. — коротко ответила бабушка и скосила глаза на внучка.

Семён с вялым интересом осмотрел школяра и кивнул в сторону почти пустой стоянки автомобилей. Там сегодня красовался только один — бледно-зелёненький ГАЗ-21.

Подошли к машине. Хозяин услужливо открыл двери и пригласил загружаться. И тут мама достала из торбы чистенькую тряпку и постелила под ноги коту.

— Вась! Ноги вытри. А то ведь у нас на коленях поедешь.

Кот глянул на маму, на Семёна, и став на тряпку вытер ноги.

У хозяина авто глаза на лоб полезли.

Колю посадили на заднем сиденье между мамой и папой. И на коленях у них вольготно, со вкусом разлёгся Васька.

Для Коли такое было впервые. Не удержался и погладил кота, на что тот удивлённо на него глянул. Шерсть была мягкая, приятная на ощупь — как и у других котов, например, сибирской породы. Но увидев какой-то неопределённый взгляд кота, Коля дальше гладить не стал — а то вдруг ему не понравится когти в ход пустит?

Но больше всех удивил хозяин машины.

Он, угнездившись в своём водительском кресле, прежде чем завести двигатель, обернулся назад.

— Извини рыжий, не признал. — извинился Семён Олегович. — Кстати, как тебя звать-то величать?

— Василий. — вякнул Баюн.

— Уже совсем взрослый! — непонятно к чему воскликнул водитель.

— А то! — приосанился рыжий.

— Сказки? Байки?

— А я что, на Ваську-Лукоморьевского похож?!! — неожиданно возмутился Василий.

— Ни разу! — испугался водитель.

— Вот-вот! И врождённого склероза как и врождённого недержания речи не имею! У меня вообще гены чистые! В "ничавойке" проверяли! — гордо и возмущённо закруглил Васька.

— Где-где?!!

— Это он так наш профильный НИИ обзывает. — усмехнулся папа.

— А-а! Вона оно что-о!

В салоне автомобиля все дружно рассмеялись. Даже Васька что-то фыркнул.

— А... что такое гены, пап? — задал вопрос Коля, когда все отсмеялись.

— Ещё не проходили в школе? — вяло попытался отбрыкнуться папа.

— Не-а! Так что?

Поездка прошла под обстоятельную лекцию папы на тему генов, генетики и генетиков.

Автомобиль, выбравшись за пределы города, через пару километров свернул с асфальта на гравийку и так шурша шинами по гальке, медленно объезжая подозрительные, большие лужи проехал ещё километров пять, прежде чем остановился у приметного дуба на обочине.

— А это ещё кого нелёгкая принесла? — проворчала бабушка, вылезая из машины. На обочине, за дубом красовались сразу четыре разномастных легковушки — два "жигулёнка", один "москвич" и рыжий, мятый жизнью и судьбой "запорожец".