Режим бога. Эпоха Красной Звезды

— Э... ну я не знаю — я кошу взглядом на Леху, нам уже пора домой — Надо посоветоваться с Григорием Васильевичем. Или Арвидом Яновичем.

Как тебе такое? Проглотил. Даже не поморщился.

— Мы, то есть Гостелерадио, готовы участвовать в этом проекте!

Не, ну нормально? Видать сильно под Лапиным кресло качается. Любимчик Брежнева — первый на вылет из нашей номенклатуры. Слишком многим он поперек горла. Да и телевидение наше сильно отстает в развитии от западного. И "крыши" теперь нет.

— Я посоветуюсь и перезвоню, хорошо?

— В любое время! — Лапин еще раз жмет мне руку — Буду ждать звонка! И обязательно приезжай на "Утреннюю почту". Я согласовал запись программы персонально про группу "Красные звезды".

О как его прижало! Ладно, посмотрим, что мы можем сделать для "Гудвина". Хорошо иметь обязанного тебе человека во главе советского телевидения.

Домой мы возвращаемся уже в темноте. На кухне меня ждут хмурые дед и мама. Чувствую пятой точкой — намечаются разборки. Леха тоже что-то чувствует и деликатно уходит к себе в комнату.

Солирует мама. Она начинает с "легкой подачи". Упрекает, что я допоздна работаю и совсем не берегу себя. А узнав, что утром мне рано вставать и ехать на съемки с японцами, приходит в негодование.

— Вить, а ты вообще школу собираешься заканчивать или ты учиться больше не будешь?!

— Мам, ну к чему такие вопросы? Конечно, я окончу школу, как договаривались экстерном. И обязательно поступлю в университет, обещаю!

— А экзамены как сдавать будешь?! Ты же в школу дорогу совсем забыл! Одна музыка и съемки на уме. Поездки эти твои бесконечные... Мне уже и классная твоя звонила и директор!

Я покаянно развожу руками.

— Мам, это от моего желания не зависит. Контракт подписан, и я должен его выполнить. Иначе государству придется платить неустойку японцам.

Мама опускается на стул и тяжело вздыхает.

— Витюш, мне не нужны все эти блага ценой твоего здоровья. Ты начал зарабатывать какие-то фантастические суммы. Я смотрю на цифры в сберкнижке, и мне становится не по себе от количества нулей. Скажи, как может подросток зарабатывать по двадцать — тридцать тысяч в месяц? Мы же только отправили деньги в детский дом и вот на сберкнижке уже пятьдесят три тысячи рублей!! Это что за доходы такие?!

— Нормальные доходы. Некоторые популярные авторы еще и больше меня зарабатывают.

— Это кто же у нас из певцов такие деньги зарабатывает? — к разговору подключается дед — Пятьдесят тысяч рублей — это же годовой бюджет всего нашего ленинградского архива!

— Антонов уже легальный миллионер — я скромно потупил глаза — Мне в ВААПе рассказывали

— Не может быть — помотал головой дед — У нас всех миллионеров в 17-м году вывели в расход.

Мама осуждающе на него посмотрела. Вздохнула, налила нам всем чаю.

— Вить, ты же понимаешь, что такие личности как Антонов... они взрослые люди. Сложившиеся композиторы, которые не один год работают на эстраде. А ты? Еще года не прошло, как ты занялся музыкой, а от твоих авторских отчислений уже волосы дыбом встают.

— Кто же виноват, что я у тебя такой талантливый? — я пытаюсь отделаться шуткой, но этот номер у меня не проходит. Мама настроена серьезно.

— С деньгами надо что-то делать. Верно, папа?

Дед ломает в руке сушку, прихлебывает чай. Задумчиво молчит. Мнда.. С деньгами и правда надо что-то делать. А что? Культура инвестирования в СССР не развита. Вклад в Сберкассе под 2% годовых — вот и вся радость. Фондового рынка нет. Валютного рынка нет. 88-ю статью, "бабочку", за валютные спекуляции — никто не отменял. Золото легально купить сложно. В продаже есть золотые монеты — червонцы "Сеятели" — да и слитки тоже. Но магазины, торгующие золотом — для иностранцев и их плотно пасет КГБ и ОБХСС. Купить кооперативную квартиру? А потом вторую и третью? Или еще пару дач в Подмосковье?

Я вздыхаю и обнимаю маму за плечи. Трусь подбородком о ее макушку и виновато спрашиваю:

— Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты, наконец, успокоилась?

— Не знаю... Правда, не знаю. Но этими деньгами нужно как-то распорядиться, они меня пугают.

— Как распорядиться? Скажи и я сделаю это.

Она задумывается и неуверенно произносит:

— Может, детскому дому опять перевести?

Дед одобрительно кивает.

— Мам, детским домам нужны не деньги, а нормальное шефство. Деньги потратить — дело не хитрое, но кто-то должен еще и проследить, чтобы их потратили там с умом. А для этого надо создать что-то типа попечительского совета, потому что родительского совета в детдоме не может быть по определению — там живут дети-сироты. Вот ты лично готова этим заняться?

— Я!? В одиночку?

Мама вопросительно смотрит на деда, тот на нее.

— Ну, почему сразу "в одиночку"? Хочу попросить Светлану Владимировну и Галину Леонидовну, чтобы они тоже занялись этим. Нужно создать в стране нормальный прецедент с благотворительностью. Не шефство, которое существует только для галочки на бумаге, а такое внимание к детдомам, чтобы дети действительно почувствовали, что о них заботятся.

Целую маму в висок и допиваю свой чай

— Подумай, мам. Оцени свои силы и возможности. А через пару дней мы с тобой вернемся к этой теме и поговорим.

16 мая 1979 года, Москва, Троице-Лыково, Сосновка-1

Персональная дача члена Политбюро Михаила Суслова

— А вот тут у нас кабачки. В прошлом году знаешь, какие крупные были? Сорок сантиметров. Лично мерил

Узкое, аскетичное лицо Михаила Суслова озарила редкая улыбка. Он повернулся к собеседнику и приглашающе махнул рукой. Мужчины выбрались из теплиц и пошли по широкой асфальтовой дорожке вдоль сосен. Солнце уже встало и принялось напитывать землю, измучившуюся полугодовой зимой, теплом.

Улыбчивый, с высокой залысиной глава 5-го управления КГБ СССР Филипп Бобков пинал лакированной туфлей сосновые шишки. Шли молча, каждый думая о своем. Филипп Денисович долгие годы служил в Комитете и знал всю подноготную аппаратной борьбы за пост председателя. После смерти Андропова и снятия Цвигуна с Циневым, Бобков стал естественным претендентом на высший пост. Боевой офицер — воевал в составе войск 2-го Прибалтийского и Ленинградского фронтов, служил сначала в СМЕРШе, потом возглавлял отдел во 2-м управлении КГБ (контрразведка). Наконец, добрался до самой важной должности в структуре Комитете — 5-го управления. Борьба с "идеологическими диверсиями", диссидентами, антисоветскими элементами, профилактика и предотвращение массовых беспорядков.

Курировал 5-ку со стороны Политбюро — Михаил Суслов и с ним у Бобкова сложились вполне рабочие, даже дружеские отношения. Пришло время сделать последний шаг в карьере. И это будет самый сложный во всех смыслах шаг.

— Дважды голосовали — нарушил молчание Суслов — По трем кандидатам. По тебе в том числе.

— И? — Бобков остановился, внимательно посмотрел на главного идеолога Партии

— Ничего. Щелоков с Пельше торпедировали все наши с Константином Устиновичем предложения. Это просто какая-то диверсия против государства — Суслов сел на скамейку, похлопал рядом с собой ладонью — В то время, когда враждебное окружение усиливает свое давление на страну, устраивает заговоры и провокации, оставлять Комитет без Председателя...

Суслов покачал головой, глядя вдаль.

— А что товарищей из Политбюро не устроило по моей кандидатуре? — Филипп Денисович нахмурился и тяжело вздохнул

— Щелоков мстит за армянских террористов. Его же следователей не пустили искать Затикяна, а ты координировал все следствие со стороны КГБ. "Бобков" слишком долго искал армян, мои бы люди справились быстрее" — Суслов явно процитировал слова Щелокова

— Быстрее?! — Бобков мгновенно вспыхнул — Да мы нашли их меньше чем за год. Опросили одних только свидетелей 500 человек! Сорок экспертиз, десятки обысков... А то, что Димирчян препятствовал следствию? Это как?

— Ты, Филипп Денисович, не кипятись. По Димирчяну решение уже принято. Там в ходе последней проверки Чурбанова такое вскрылось! Армянскую ССР возглавит другой человек. Что касается КГБ... То с Щелоковым надо покончить.

— В каком смысле?? — Бобков опешил

— В МВД идет быстрое обуржуазивание. Про их музыкальную студию слышал? Миллионные контракты, валюта... Этот так называемый певец Селезнев даже в Политбюро элитные западные продукты питания таскал. Вот до чего докатились.

Суслов горько покачал головой

— Селезнев ездит по Москве на Мерседесе, на счетах имеет десятки тысяч рублей. А мы потом удивляемся, что наша молодежь ориентируется на все западное. А покровительствует ему Щелоков! И теперь еще и Пельше.

— Леонид Ильич запретил разрабатывать студию МВД — осторожно произнес Бобков — Хотя у нас там были подходы.

— Брежнев мертв — жестко произнес Суслов, вставая со скамейки — И страна умрет, если такие селезневы будут определять лицо советской культуры.

— Студия и правда слабое звено министра — задумчиво произнес глава 5-го управления — Я слышал, что Веверс собирается отправить Селезнева в Италию на несколько дней.

— Дочка премьер-министра?

— Она самая. В ПГУ опасаются, что Анна может сорваться с крючка. Вот и решили устроить поездку. А там ведь всякое может случиться...

— Филипп Денисович, у тебя же нет зарубежной агентуры — Суслов внимательно посмотрел на Бобкова — Как собираешься все провернуть?

— Почему нет? Год назад на спекуляциях валютой мои люди завербовали несколько человек из Союзгосцирка. А в Риме как раз сейчас на гастролях целая труппа циркачей. Есть там один акробат, в любую форточку влезет...

— Дело должно быть громкое, Филипп Денисович. Имей в виду. На весь мир. Я тут же подключу газету Правда, да и Лапин, думаю, не останется в стороне. Под ним кресло качается. Пустим сразу по телевидению репортаж. О гнилой сущности так называемых популярных певцов, которым покровительствуют целые союзные министры

— Не слишком будет?

— В самый раз

— — -

Следующие два дня — это непрерывная череда съемок. К концу пятницы мне уже кажется, что мы с Вокмэном, срослись, как сиамские близнецы, а его наушники намертво приклеились к моим ушам.

Вот я размеренно бегу ранним утром по пустынной Софийской набережной, в моих наушниках звучит "Wind Of Change". Охрана английского посольства с тревожным любопытством наблюдает за непонятной суетой у своей ограды: здесь несколько машин, включая пару черных Волг и милицейский патруль, съемочный фургон японцев и нашу передвижную студию Магнолия. А еще группа из нескольких операторов, постановщики света, фотографы. И парень в спортивном костюме, кроссовках и наушниках, который под прицелом софитов и кинокамер неспешно бегает вдоль гранитного парапета туда-сюда на фоне Кремля. Над набережной разносится дикая смесь русского и японского языков. Куда только девается хваленая невозмутимость жителей страны Восходящего солнца, когда дело доходит до съемок? Режиссер их орет и ругается на своих подчиненных не хуже наших мэтров — подчиненные при этом не смеют и слова поперек сказать своему начальнику. Молча, глотают брань и только покаянно кланяются, признавая ошибки. Эти униженные поклоны поначалу вызывают у нашей команды оторопь, потом глухой ропот осуждения — ну не принято у нас молча сносить незаслуженные оскорбления. А вот японцы при этом почему-то совсем не выглядят обиженными и стойко переносят все тычки — возражать вышестоящему у них вообще не принято, японский начальник прав по умолчанию. Но уже через пару часов мы тоже перестаем обращать на это внимания — ну кланяются и кланяются ребята, игра у них такая. Меня, например, больше удивляет, что вся японская съемочная группа на съемки заявилась в костюмах и галстуках — неудобно же работать? Но они также стойко переносят неудобства.

Сложнее проходят наши съемки в метро. К десяти утра основной поток пассажиров уже схлынул, и в вагонах стало посвободнее. Но народа в московской подземке все равно много. Задача группы снять меня заходящим в вагон и выходящим оттуда, потом короткий проход по залам станций и может быть подъем на эскалаторе на Ленинских горах. Но я же не могу ехать в совершенно пустом составе? Поэтому мне неизбежно приходится смешиваться с толпой пассажиров, а хорошо одетый парень в наушниках, да еще и с маленьким "кассетником" на ремне не может не привлечь внимания. И конечно же, меня сразу узнают. Приходится людям объяснять, что идет съемка фильма и просить их вести себя естественно. Но куда там...! Стоит мне выйти из вагона и попасть под прицел кинокамер, как меня тут же окружает целая толпа любопытных. Материала, правда, при этом снято много, надеюсь, режиссерам будет, из чего выбрать.

В сквере перед МГУ все намного лучше. Сирень цветет и одуряющее благоухает, солнце красиво освещает высотное здание университета, студенты с пониманием относятся к процессу съемок и в кадр не лезут. Сергей Сергеевич обещал им, что после съемок со мной можно будет немного пообщаться и подписать пластинки — поэтому они терпеливо дожидаются меня за милицейским ограждением. Но стоит всему закончиться, как одна из девиц ловко подныривает под руку Лехи, на лице которого появляется оторопевшее выражение, и с восторженным криком несется ко мне. С разбега бросается на шею

— Витя!

— Мирослава?! Тебя уже выпустили из больницы??

Девушку приходится ловить в полете, чтобы она на радостях не снесла меня или не свалила на газон софиты. Выглядит Мирослава сегодня не в пример лучше: без размазанной под глазами туши и всклокоченных волос. Легкое синее платьице открывает стройные ножки.

— Выпустили! Папаша позвонил главврачу

— Но откуда ты здесь?!

— Так я же учусь в МГУ, вон стоят ребята с моего потока. А вы что тут снимаете?

— Рекламу для SONY.

— Ух, ты! А что рекламируешь, диктофон? — она кивает на Вокмэн

Приходится объяснять, что это аудио плеер. Мирослава бесцеремонно надевает мои наушники, нажимает на клавишу Play, с восторгом визжит:

— Класс!! Ну, япошки дают, опять всех обскакали! Слушай, я тоже такой хочу! Скоро он в продаже появится? Пошлю маман в Березку — и тут же без перехода предлагает — А пойдем я тебя с друзьями познакомлю?

Не дожидаясь ответа, хватает меня за руку и тащит к группе студентов, которые кажется в шоке от нашего знакомства. Мирослава с гордостью представляет меня им, тут же начинает рассказывать сокурсникам про цель съемок и демонстрировать плеер. Короче, ведет она себя как большой ребенок. Раздаю автографы, отвечаю на привычные вопросы о пластинках и ближайших концертах. Неожиданно мне в голову приходит мысль, как можно направить это бурное общение в мирное русло:

— Мирослав, а из вас кто-нибудь умеет кататься на роликах?

Выясняется, что у троих из этой толпы студентов есть собственные роликовые коньки, и они вполне уверенно на них рассекают. Славка коньков не имеет, но кататься умеет, хоть и слабенько. Ну, все лучше, чем ничего. Беру у них телефоны, прошу после десяти быть дома и ждать моего звонка. Наше общение прерывает Сергей Сергеевич. Сообщает мне на ухо такие новости, что я, позабыв про ролики, спешу со всеми попрощаться и мчусь к машине. Мирослава пытается проводить меня, но охрана аккуратно пресекает ее попытку. Слышу за спиной слова Сергей Сергеевича: