Всадник на чужой земле

Воняло кровью, потом и дерьмом. Кто обделался перед смертью, кому живот вспороли и все вывалилось наружу. В какой-то момент у меня сгорели предохранители, и настало полное равнодушие. Ходил прямо по липкому, таскал трупы за ноги в сторону, чтобы не мешали, помогал шмонать. Среди бездыханных тел присутствовали трое своих, еще у парочки имелись серьезные ранения. Все же, несмотря на внезапность, охрана оказала сопротивление. Дали время начальнику свалить, просто ему не повезло.

Все уцелевшие с энтузиазмом тщательно обшаривали дом и покойников в поисках ценностей. Под последнее подпадали любые тряпки и вещи, а не реально дорогие клинки или кожаные башмаки. Пусть за мелочь, но любая добыча уйдет в чужие руки. Потому не только ломали скудную мебель в поисках тайников — еще и раздевали трупы догола. Самое забавное — для меня, естественно, — практически на каждом убитом находились талисманы и "магические" записки. Моих умений читать хватило, чтоб разобрать "заговоры" от стали, клинка и прочие глупости. Судя по случившемуся, пользы от таких вещей — ноль. Как и от обрывка веревки, обернутого вокруг пояса одного из валяющихся под ногами. Оказывается, после повешенья палач продает на счастье. Оно и видно, сколько принесло. Все это мы тащили наружу и сваливали в носилки, неизвестно откуда извлеченные. Дележка, видимо, состоится потом. Да и не мне рот открывать с излишними претензиями.

В очередной раз спустившись с полными руками бархатных штор, обнаружил целый двор головорезов. На крыльце картинно застыл Сип, за спиной у него два телохранителя.

— Паленый мертв, — провозгласил пахан под дружный рев присутствующих, указав жестом Ленина с памятника на голову, торчащую на пике.

Собственно, к этому времени всех, кроме своих, безвинно пострадавшей девушки и мадам сутенерши, лишили черепа, пополнив коллекцию. Смотрелась выставка мужских голов отвратительно, но явно для одного меня.

— Сейчас идем в Средний квартал!

Очередной довольный крик — и воздетые с копьями и прочими мотыгами руки. Никакого юмора. У людей имелось что угодно, от вил до кос. Иногда лезвия насаживались на древко в виде наконечника. Были топоры и какие-то мясницкие тесаки, но больше клинки для убийства человека — от обычных кинжалов до легких сабель и тяжелых палашей.

— Пришло ваше время!

Я тоже радостно взвыл, махнув своим самодельным копьем. Особого энтузиазма не испытывал, однако выделяться крайне не хотелось. Раз уж состою в банде, придется соответствовать.

Глава 4

НАГРАДА

— Вставай! — рявкнули над ухом и сдернули одеяло.

Я моментально сел, держа неизвестно откуда взявшийся нож в руке. За окном солнце высоко, уже к полудню идет. Хорошо хоть пару часов поспать дали. И то: всю ночь бегали.

— Молодец, — похвалил Ахрим, почти брат-близнец Азама. И, в отличие от прочих, у них нормальные имена, а не кликухи. Интересно, о чем это должно сообщать? — Только дверь закрывать надо. Тогда никто врасплох не застанет. Спускайся, Сип ждет.

Я одурело кивнул. В принципе, если здешние делают такой жест — это вовсе не означает согласие. Они сообщают, что тебя слышат. Впрочем, он удовлетворился или не считал нужным повторять. Повернулся и вышел. А я осмотрелся с некоторой оторопью. По прежним меркам, сижу на полуторной кровати. На Дне это огромная роскошь. Как и перина подо мной, и красивое одеяло. Да и девушка... Женщина... выжидательно смотрящая, очень ничего. Такая симпатичная смуглая брюнетка с чистым лицом.

Нет, я еще не выжил из ума и не позабыл вчерашнего. Просто со сна не сразу сообразил. Мы, человек полтораста, из которых разве что у трети были правильные банданы, а остальные мечтающие вступить в ряды, вошли в квартал Паленого как нож в масло. Никто не ждал такой подляны, а головы на копьях подсказали не лезть на рожон. Народ стремительно разбегался при виде нашей банды с дороги. Кто не успевал, падал на колени, склоняя голову. Парочка паханов рангом пониже поспешно выразила покорность. Кто-то заперся в доме, и мы под стрелами из окон рубили дверь, а потом кончали всех внутри. Крови опять было море — своей и чужой. Резались насмерть. Они сопротивлялись отчаянно, положив десяток стремящихся заполучить обещанное имущество на разграбление, и не мудрено: убивали не только мужчин, но всю семью. Такой в Ойкумене "приятный" обычай, мне ли не знать. Но хоть я давно не человек с Земли, смотреть, как убивают детей, было крайне неприятно. Сознание возмущалось, и участвовать не хотелось.

Хуже того — Сип это дело просек. Похоже, он сознательно держал меня рядом и наблюдал. А если был занят, по соседству торчали Азам или Ахрим. Я так и не уловил причины, но уже под утро, окончательно взяв под контроль квартал и глядя на суетящихся грабителей, выносящих из домов казненных чужое добро, он меня подозвал. Я послушно последовал за ним, не очень представляя, куда и зачем ведет. В результате я оказался в том самом веселом доме тетушки Олли. Там мне предложили на выбор толпу полуодетых девиц. Отказываться было глупо, тем более что уже не подросток и желания соответствующие имеются. Не с моими доходами цеплять девушек.

— Как тебя зовут? — спросил я, справляя нужду в глиняный горшок из-под кровати, для этого и поставленный. Между прочим, разукрашен снаружи цветочками, а крышку приделать не догадались. Такие мелочи больше всего и раздражают.

— Ческа, благородный господин.

Иногда имена звучали привычно, как тот же Гунар. Сразу чем-то тянет холодно-германским. Это встречалось нередко у воинов. Чаще же присутствовало нечто восточное. Но даже на письме, при всем желании, женских имен с мужскими не спутать. У слабого пола всегда на конце "а" или "и".

— Спасибо, Ческа, — сказал, торопливо натянув шаровары и плеская в лицо холодной водой из тазика.

Сегодня я не столько предавался постельным утехам, сколько отмокал в горячей ванне, точнее, в бочке, а женщина старательно скоблила. К счастью, хоть живностью в волосах не обзавелся. Как положено воину, брил голову, оставляя лишь на макушке короткий кружок волос. Я же не низвергнутый и не наказанный, просто временно проживающий в данном районе. Ну как брил — Микки старалась, самому не очень выйдет. Во-вторых, Псих снабжал каким-то порошком. Видимо, помогало — у нас вшей не было, хотя на Дне они в порядке вещей.

Прическа — дело важное. Жрецы, напротив, делали тонзуру. Крестьяне стриглись под горшок, а ремесленники убирали волосы с затылка. Сэммин обязывали изображать косой крест в шевелюре, но те делали это далеко не всегда. Случалось, городские стражники в плохом настроении отлавливали первых попавшихся и скубали насильно, используя тупые ножи для стрижки овец. Как ни удивительно, до ножниц нормальных не додумались. Очень неприятная процедура, и под шляпами все равно не видно. Еще и поэтому на Дне предпочитают не разгуливать с непокрытой головой, а в солидных кварталах прямо наоборот. Лысые могли и в парике ходить.

А купаться я, при всем желании, в подземелье позволить себе не мог. Слишком много дров требуется. Слегка простирался и даже разомлел под умелыми руками. Ну а потом перебрались в постель. Она не только оказалась умелой, еще и не приставала с глупостями, расспрашивая о героических подвигах и что с ними, девицами, будет, дав пару часов отдохнуть.

— Всегда к вашим услугам, благородный господин, — сказала Ческа заученно.

Я глянул, не нашелся что ответить — и, подхватив лежащее у кровати оружие, вышел.

На первом этаже было нечто вроде большого зала. Стояли столики, где угощались гости до посещения девиц. Теперь здесь расположился Сип со своими телохранителями, пробуя выставленные блюда. С виду все бодрые. Железные люди, аж завидно. Наверняка ведь вовсе не ложились.

У дверей, прислонившись к стояку, торчал знакомой тип с могучими формами и ушами. Он явно стоял на страже. Рядом еще двое незнакомых при дубинках.

Поскольку имелся четвертый свободный стул и меня звали конкретно, я подошел и поклонился. Приземляться без позволения и начинать разговор первым с вышестоящими — отвратительное воспитание. Банда в этом смысле ничем не отличается от аристократов. Скорее, напротив, даже более зациклены на иерархии.

Сип молча показал рукой. Еще раз я почтительно поклонился и присел. На столе мясной бульон, свежайший хлеб, жареная курица с грибами, утка в соусе, несколько видов овощей, рис с подливкой. Повинуясь разрешающему жесту, я положил на тарелку всего понемногу, попутно обдумывая возможность "изобрести" вилку. Здесь ее не знают, пользуясь ножом и ложкой, а чаще руками. Хорошо хоть не палочками. Зато все жутко острое. Грубая и сытная пища заправляется огромным количеством специй, благо они достаточно дешевые. Тело мое вполне привычно к подобному, а вот сознание каждый раз удивляется пожару во рту и способности терпеть.

— Хотокон, ты джин? — абсолютно спокойным тоном, поставив кружку с вином, откуда отхлебнул, спросил пахан.

Я чуть не подавился очередным куском.

Что называется, сходу расколол. Джин — это отнюдь не демон. Некая неприкаянная человеческая душа, оставшаяся после смерти из-за отсутствия правильных похоронных обрядов блуждать по Ойкумене. Как принято считать, они норовят вселиться в первое подвернувшееся тело. Животное, скорпион, птица — без разницы. А голоса в голове у шизофреника — одержимость духом. Или я такой не первый? Почему на прежней Земле не могли оказаться вселенцы в тело?

— Понятно же, они болтаются на земле, вместо того чтобы блаженствовать в подземном мире, и это их крайне раздражает, — произнес он все тем же нейтральным тоном, причем Азам с Ахримом не спускали с меня глаз. Уверен, стоит дернуться — и вырубят.

Ну да. Согласно здешним суевериям, ничто не приносит этим существам большего удовольствия, чем досадить людям. И лучше откупиться, зарезав скотину в жертву. Но еще проще при подозрении ткнуть сомнительного чем-то острым.

Я принужденно рассмеялся:

— Откуда такая странная мысль?

— Ты ведешь себя неправильно. Слишком свободно.

То есть вечно забываю про формальные формы общения и говорю с людьми, будто с равными. А перед вышестоящим положено пресмыкаться.

— Я всегда выясняю, с кем приходится иметь дело, — неторопливо прожевав кусочек утки, порадовал Сип. — Даже с мелочевкой. Не люблю внезапных сюрпризов. Стоило тебя слегка копнуть — и полезло. Гадатель Ким тебя привечает. А он редко ошибается.

Это про Психа. Не мог тот не выползать на белый свет хотя бы время от времени. Но в длинном ряду жуликов на базаре, повествующих о неудачных с точки зрения положения планет датах грядущих действий, малозаметен. Вначале сам не прочь был присоединиться и уж без куска хлеба не остаться, однако это далеко не так легко. И за место платят, и репутация требуется, а главное — гадательные кости отнюдь не так просты. Куча сочетаний, и надо уметь удачно растолковать. Обещать всем подряд удачу чревато, баланс дурных пророчеств надо соблюдать и от претензий отбиться. Говорят они на манер пифий — невнятно и мутно. Это совсем другое владение языком и огромный опыт. Да и скучно. Оказывается, не я один замечал в словах странности и удачные попадания. А вот что Сип про него слышал и даже держит на заметке — неприятно.

— Очки. — Слово он произнес с запинкой.

Постоянно имея дело с одним мастером по кости и сбывая ему регулярно материал, я невольно был заинтересован в налаживании хороших отношений. Ну падает зрение с возрастом, а линзы вполне существуют, пусть и недешевые. Надо было только набросать общий вид устройства. Дальше он сам все сделал. И людям, кстати, не показывает.

— "Стратегия". — То есть шахматы: пришлось адаптировать к местным реалиям название игры и фигур. Это значит, бандиты уже покопались в вещах. Я научил Микки на свою голову и выжег не особо умело картинки на плашках. Строгать — надо иметь инструменты, не настолько я спец ножом, да и тупить не хотелось зря. Хороший клинок дорог, а с деревом лучше работать специальными резцами.

В Ильме играли в нечто вроде шашек, мажонга, нардов, куча игр с костями, явно пошедших от гадательных, а вот шахмат и карт почему-то не существовало. Вполне вписывается в общее представление. Так мне казалось.

— Очень продуманные правила, и куча вариантов ходов. Неужели сам выдумал? — Вопрос, похоже, риторический, поскольку завершил еще одним козырем: — Самогон.

На самом деле, если остальное я не представлял как перевести и просто назвал привычным образом, то "самогон" скомпоновал из местных аналогичных слов. Так и остался он "самогоном", но уже по-здешнему. Между прочим, в идеале перегонный куб можно использовать не только для выгонки спирта. А саму жидкость в медицинских целях использовать.

— Я — человек, — заявил я со всей возможной уверенностью, дождавшись многозначительной паузы. — Не слышу голосов, не вижу духов, не знаю будущего. Но когда я два с лишним года назад пришел в город и, заболев, валялся в горячке, дух мой поднялся над телом. Я видел его лежащим в канаве. А потом дух понесся вверх, в сторону света, по узкому коридору.

Хорошо все-таки происходить из более развитого общества. Абсолютно не требуется ничего придумывать. Все уже описано. Например, есть куча историй про клиническую смерть и ее последствия. Сколько из этих историй правдивы, никто не знает. Зато могу трепаться, не моргнув глазом. А если нечто подобное вдруг обнаружится в священных текстах, так оно и к лучшему.

— И там, на выходе, я встретил нечто огромное, непознаваемое, сверкающее.

У Гунара не имелось затруднений с местным божественным пантеоном. Он прекрасно знал, кому и когда молиться, ничего толком не понимая. Я так и не разобрался с этим, но мы давно слились, и при необходимости тоже нет затруднений. Считается, есть одно божество, одновременно женского и мужского пола. Не гермафродит какой, а враз и то, и другое. Понятно? И мне не очень. Но поскольку оно нематериально, нечего и удивляться. Это прерогатива жреческого сословия разбираться в тонкостях теологии. Все прочие внимательно слушают и повинуются в духовных вопросах. А в случае сложностей идут в храм за советом.

Есть несколько сотен аватар-полубожественных сущностей, вполне реальных, отвечающих за то или иное действие. Урожай или лечение. Кстати, засуху и инфекцию могут наслать тоже. Соответственно и их не мешает задобрить. Потому что нет на свете добра или зла. Все несет двойственную природу, как изначальное божество. Его ипостаси способны спасать и губить, в зависимости от настроения и принесенных подарков. А человек должен стремиться идти по "срединному" — "золотому" — пути. Крайний аскетизм и роскошь одинаково неугодны высшим инстанциям. Чистый злодей или безупречный человек чрезвычайно редки, и надо снисходительно относиться к слабостям. Главное, не забывать о равновесии поступков.

Все это приправлено вечной борьбой двух противоположностей и превращением в аватар местных племенных божеств. То есть в одном конце Ойкумены могут верить в четырехрукого мужчину-воина, мечтающего о крови и победах, а в противоположном — в красавицу-женщину, отвечающую за роды, но все это отражения одного обесформленного под названием Природа. А иногда даже одно божество, или функции одинаковые. Надо вырасти в этой системе, чтобы не путаться.