Дары данайца

— Ну-ка, залезь, прикинем. — скомандовал он мне.

Разместиться не получилось, поэтому пришлось вынимать еще одну плиту. На этот раз, хоть и с трудом, но влезть сумел.

— Нормально, — удовлетворенно кивнул алкоголик, — сейчас камни сломаем, доской укрепим и тебя в этот гроб закатаем.

Камни действительно сломали, и обломки вернули обратно поверх укрепленной доски, так что если кто будет смотреть в ящик сверху, то у него возникнет иллюзия, что тара полностью заполнена камнем, а то, что в нижней части есть пустота догадаться сложно.

— Значит так, — принялся он инструктировать меня, — щелей между досками достаточно, не задохнешься, стенку я на шесть гвоздей забью, снизу их вообще не будет, но если не получится выдавить, руками вот тебе железяка, ей всяко разно получится. И еще, если вдруг ящики поставят не так, впритык, и выбраться будешь не в силах, стучи, лучше по малолетке пойдешь, чем с жизнью расстанешься. Все полезай, обед заканчивается, сейчас платформы подадут.

Про гроб он зря сказал, не для слабонервных, итак со все сторон хладный камень, а когда стенку ящика он забивал, так я на самом деле струхнул — гроб он гроб и есть. Кстати, он ведь думает, что я на погрузочной площадке в порту буду выползать, а вот и нет, пока он возился, мне удалось разглядеть приклеенные бумажки на тару, порт назначения Марсель, поэтому буду пробовать дождаться погрузки на корабль. Для этого у меня в запасе две грелки, одна залита простой водой, а другая пустая — круговорот воды в организме.

Гл. 8

Чужая земля

На выходе со склада Савелова перехватил Собко:

— Ну, чего там? — Спросил он своего подопечного.

— Нормально все, — начал отчитываться тот, — Гришка мальчонку в какой-то ящик законопатил, ближе к платформе, да так, что хрена его твои погранцы найдут. Как он ушел я попытался точнее определить, но никаких следов на ящиках не увидел.

— Вот и посмотрим, если не найдут, можно будет хвоста накрутить, — хмыкнул Собко, — а если найдут, значит это направление хорошо прикрыто, можно и поощрение для них выбить. Когда платформы подадут?

— А хрен его знает, но груз первый на очереди, так что в течение двух часов должны забрать.

— Ладно, я на КП, если что.

Савелов посмотрел на свое руководство и тяжело вздохнул, так-то он был не против использования желающих сбежать из СССР для тренировки пограничников, но вот привлечение к этому несовершеннолетних уже перебор.

Ждать на КП пограничников пришлось долго, Собко успел прочитать полностью две газеты и несколько раз прогуляться по объекту.

— Товарищ капитан, — вскинулся дежурный, — наряд на втором КПП при досмотре груза обнаружил нарушителя.

— Вот и хорошо, — кивнул он, потянувшись, — ладно, время уже позднее нарушителем завтра займемся, пусть пока у нас в КПЗ посидит.

Собко тряхнул фуражку, надо бы пружину подтянуть, а то форму терять стала, махнул пару раз обувной щеткой по сапогам, стряхивая пыль, и тихо напевая 'Широка страна моя родная' двинулся на выход. Все ж молодцы пограничники сумели найти пацана, надо будет потом на поощрение представление написать.

Утром задержанного, как положено, привели на допрос.

— Это кто? — Брови Собко в удивлении выгнулись домиком, так как перед ним стоял вовсе не подросток, а потерянный, немолодой человек, который, если судить по его внешности, имел отношение к избранному богом народу.

— %ля, — только и вырвалось у капитана, — проворонили ушлепки, ну я вам покажу уроды.

Поиск на погрузочной площадке ничего не дал, груз уже успели переместить на сухогруз, когда отыскали нужный ящик, там тоже никого не оказалось, а боковая стенка отлетела еще во время вытаскивания оного из трюма. Судно шерстили долго, проверяя самые укромные уголки, но найти никого не удалось, к тому же капитан сухогруза был в ярости, он и так был недоволен порядками существовавшими в порту, а тут еще задержали выход с рейда.

* * *

— Люк, маленький засранец, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не брал для мойки овощей пресную воду? — Нахмурился Жан, увидев рядом со мной бак для пресной воды.

Угу, щас, пресная вода из крана бежит, а за морской надо ведро на веревке в море кидать, а оно тяжелое, тащи его потом по всем переходам на камбуз. Нет уж, если он настолько заботится о пресной воде, которой, как мне известно, кубов около пятнадцати, то пусть сам с ведром бегает. Спокойно показываю ему на ведро с привязанной веревкой и копирую Миронова из фильма 'Бриллиантовая рука':

— Цигель, цигель, ай-лю-лю.

Сообразив, что таким образом я отправляю его за водой, да еще требую поторапливаться, Жан перестает хмуриться и заразительно хохочет:

— Нет, вы посмотрите на этого мелкого пакостника! — Восклицает он. — Клянусь, Люк, я когда-нибудь вышвырну тебя за борт.

— Посылая меня за водой, месье, вы и так пытаетесь сделать это.

— С чего ты взял? — Удивляется Жан.

— С того, что наше судно сейчас идет десяти узловым ходом, — отвечаю ему, — если я кину это ведро за борт, то меня как якорем стащит в воду. И даже если я чудом сумею удержаться на палубе, то кувыркнусь через леера, пытаясь его втащить наверх. Месье, неужели вам не жалко сироту, которому негде жить, которого никто не накормит и не приласкает?

Копировать вид кота из Шрека не стал, Жан и так человек впечатлительный.

— Прекрати, Люк, когда ты так говоришь, я начинаю чувствовать себя последним мерзавцем, хотя и знаю, что не такой уж ты несчастный, каким пытаешься себя показать. Скорей бы Марсель, там я наконец-то избавлюсь от тебя.

— Вы будете скучать, месье, — предупреждаю его, — ваши дети выросли, и вряд ли желают вашего общества, теперь у них свои интересы. Когда еще появятся внуки, которые будут любить вас не за то, что вы приносите домой деньги, а за то, что вы вообще есть.

— Люк! Маленький засранец!

На этот раз Жан действительно сердится, вопрос семьи для него на самом деле не простой, насколько я знаю он сильно переживает за дочь, которая перестала слушать советы родителей и пытается доказать свою самостоятельность. Надо признать, насчет любви за деньги, в смысле семьи, действительно перегнул, поэтому надо срочно отыгрывать:

— Засранец, это понятно, месье, но почему маленький?

— Хорошо, если так хочешь, можешь считать себя большим засранцем, — бурчит Жан.

Лицо его по-прежнему хмуро, но меня не обманешь, уж он для меня как открытая книга, настроение у него выправилось, значит опять придет наблюдать за нашей с Дезире игрой. Кто такой Дезире? А это механик на этом судне, и по совместительству источник моего дохода. У нас с ним образовался спор, в тот раз судно стояло при входе в пролив, ожидая разрешение на проход, и команда в кубрике решила перекинуться в картишки. Естественно, все сразу поделились на игроков и комментаторов, и черт меня дернул, хмыкнуть в тот момент, когда один из игроков имея на руках отличную карту, сделал вид, что блефует. Механик на мою реакцию среагировал и тут же заявил, что некоторым сосункам нужно больше присматриваться к игре и учиться, а не строить из себя завзятого картежника. После этого сосункам следовало бы притихнуть, но вместо этого я заявил, что если в картах не делать явных ошибок, то выигрыш или проигрыш дело случая. Слово за слово, и Дезире решил проучить мелкого хама, так как игрокам наша перебранка была до одного места, то играть они не прекратили, а мы сели за соседний столик, что бы проверить кто из нас прав. Играть в покер вдвоем как-то не очень комфортно, поэтому механик позвал в помощь освободившегося от игры матроса. Прошло каких-то полчаса и мне удалось выиграть около шестисот сорока франков, правда это произошло из-за того, что ни Дезире, ни севший с нами играть Туссен, не принимали меня в расчет и принялись безбожно блефовать. После того как механик подозрительно на меня покосился, пришлось сбавить темпы обогащения и взять на вооружение стратегию шулеров, в которой клиент должен не только проигрывать, но и выигрывать, правда по мелочам. Так или иначе, но к нам постепенно присоединялись и другие игроки, однако костяк из Дезире, Туссен и Люк с этого времени оставался неизменным. Когда количество игроков прирастало, объемы экспроприации с моей стороны возрастали значительно, поэтому приходилось незаметно переправлять часть своего выигрыша в карман, ни к чему выставлять свою 'удачу' напоказ. На самом деле никакой удачи не было, умение читать людей я уже довел до совершенства, и стоило игроку поднять свои карты, мне сразу становилось ясно не только то, что у него в наличии, но и как он будет играть дальше. Проиграть в таких условиях было просто невозможно, даже после того как некоторые игроки объединились в попытке наказать зазнавшегося мелкого негодяя. Так или иначе, объем моих карманных денег, в прямом смысле этого слова, рос, а вот сам объем кармана вырасти не мог, поэтому мне пришлось договориться с Жаном на обмен мелких купюр на крупные. Естественно после этого наш кок всегда был в курсе моих доходов, и ему было очень интересно смотреть, как 'мелкий засранец' обкрадывает команду.

То, что я попал на этот сухогруз, следует считать большой удачей, на самом деле суда из Франции редко посещали черноморские порты, но все же иногда такое случалось. Переправили меня на корабль стоящий под погрузкой местные портовые кадры, причем денег через тех пацанов, которые перехватили меня на выходе из района порта, запросили подозрительно мало, хотя и пришлось отдать им все, что было в наличии, и естественно я с самого начала знал, что это почти подстава. Тут ведь вот какое дело, стоило мне только проявить интерес к порту, как меня сразу взяли на карандаш, а уж когда прошелся вдоль ограждения, стали отслеживать конкретно.

Однако рисковал жутко, во-первых, камни были тяжелые, и в случае неаккуратного обращения с ящиком меня могло элементарно задавить. Во-вторых, при погрузке в трюм было очень важно, как именно эти ящики поставят, может возникнуть ситуация, что вылезти не получится, и тогда придется принять жуткую смерть, долго просидеть в скрюченном состоянии не получится. Ну и третье, надо будет проявить не дюжую изобретательность, чтобы незаметно выскользнуть из трюма.

Первого не случилось, со вторым пришлось сильно понервничать, так как боковые доски ящика во что-то уперлись и не хотели отгибаться, только когда сбил все гвозди, удалось отодвинуть их в сторону и просочиться в образовавшуюся щель. Ну и третье тоже не обошлось без проблем, сидеть в ящике, пока его погрузят на корабль, пришлось долго, так что когда мне удалось вылезти, нормально передвигаться не получалось, пришлось заползти под штабеля бревен и уже там приходить в себя. Может, это было и к лучшему, так как даже не мог себе представить, как покинуть трюм в светлое время суток, пришлось ждать окончания погрузочных работ. После погрузки корабль должны были еще раз досмотреть пограничники и уж то место, где я приходил в себя, они должны были проверить в первую очередь.

Погрузку закончили уже глубокой ночью, как-то не сильно торопились портовые работники, выждав еще полчаса от того срока, как погасили основную массу прожекторов, прокрался в машинное отделение, что скажу было не просто, хоть экипажа на сухогрузе мало, но вот потрудиться, чтобы не столкнуться нос к носу, пришлось.

Долго искать место, где можно с комфортом пересидеть путешествие, не пришлось, благодаря своим небольшим размерам, пролез под какими-то огромными железяками, в самый угол механизма. Там на какую-то грязную железяку постелил кусок брезента со старым куском войлока такого же размера, которые приватизировал здесь же у мотористов, место получилось не для VIP персон — тесно и мазутом попахивает, но пару дней перекантоваться можно, ну а потом планировал подобрать место получше да покомфортней.

Так мне удалось миновать вторую преграду, охрану отдельными нарядами каждого судна под чужим флагом.

Судя по тому, что сухогруз после погрузки еще долго стоял на рейде, искали меня пограничники тщательно, но в том-то и дело, что найти с помощью досмотра, даже зная, что кто-то тут спрятался, зачастую невозможно, уж слишком много на судах укромных мест, куда залезть без демонтажа оборудования сложно. Так что обломились погранцы, не достанутся им халявные награды. Сразу, как только судно дало ход, я понял, что ошибся с выбором места — откуда-то в сторону моего временного пребывания стал дуть теплый воздух, первые два часа я еще надеялся, что это временное явление, но прошло еще пару часов и я стал дуреть от перегрева. Закончилось тем, что мне, уже ничего не соображавшему, пришлось выползти из своего укрытия, прямо под ноги мотористу. Пред очи капитана меня доставили только после того, как стал немного приходить в себя и мог более-менее твердо стоять на ногах, к этому времени родной берег уже давно скрылся за горизонтом, и надо было видеть глаза капитана, когда я заговорил с ним на французском языке. То, что мне поверят, я даже не надеялся, но молчать-то нельзя, а то мигом завернут в какой-нибудь порт по пути, да сдадут на советский корабль, поэтому пришлось 'лепить горбатого'. Мол, сирота я лионская, грезил морскими приключениями, вот и сбежал от тетки в Марсель, там пробрался на один из кораблей, а этот корабль, будь он неладен, вместо Индии поперся в Советский Союз. Сойти то на берег в Одессе получилось, а вот обратно зайти, уже нет. Как уж выживал в 'русском' городе лучше не вспоминать, трудно было, устал прятаться от местных властей, уже думал придется сдаться, а тут, о чудо, в порту снова появился корабль из Франции. На сей раз пробраться на него помогли местные, за что пришлось отдать все что было с собой припасено. Версия так себе, если бы капитан оказался принципиальным, то убедиться в ее несостоятельности раз плюнуть, но мужик решил, что это его, по большому счету, не касается, сдадут меня в Марселе в полицию и пусть те сами разбираются чего да кого. Так я и легализовался на сухогрузе, а чтобы не шлялся без дела и не лез, куда не следует, отдали под присмотр корабельному коку, не повезло, так как на камбузе работы всегда хватало.

Вскорости мое путешествие подошло к концу, я даже не стал доставать свою котомку из машинного отделения, ничего такого мне из нее здесь не потребуется. Полиции меня передавал старпом, так и не узнал, как он у них называется, просто взял меня за шиворот и не отпускал до тех пор, пока эстафету не принял полицейский. А вот тот свои обязанности трактовал несколько своеобразно, он почему-то решил, что я буду дожидаться решения своей участи на улице, пока кое-кто будет удовлетворять свои потребности в бистро. Ну-ну. Как только за ним закрылась дверь, звякнув колокольчиком, мне не оставалось ничего, кроме как спокойно отправиться по своим делам, и почему мне пришла в голову мысль, что полицейский таким оригинальным образом решил от меня избавиться? Так как в кармане у меня лежала выигранная на корабле у команды наличность в сумме шестидесяти двух тысяч франков, то переживать особо не приходилось. Кому-то названная мной сумма может оказаться огромной, но на самом деле это не так, если учесть, что один доллар на данный момент стоил чуть больше четырехсот пятидесяти франков, особо на эти деньги не пошикуешь.