Фермер

После огненной бомбардировки и череды бунтов Замоскворечье сохранилось в относительно терпимой кондиции. От парка Горького остались пеньки, это правда: народ предпочитал дрова рубить, не выбираясь в чужие опасные районы. Но вот застроенный центр между Садовнической набережной и Садовым — остался почти целым. Выбитые стекла заменили, золотари выливали собранное за утро 'добро' в Водоотводный канал, а вставший стометровой стеной Периметр пропускал грязную воду дальше, разрушая любые биологические составляющие при фильтрации. Вонь рядом с набережными в 'северных' кварталах стояла неимоверная, но и жили там в дикой скученности лишь 'бычье и лохи позорные', а серьезные люди обосновались на куске бывшего Садового. Поговаривали, что некий профессор, придумавший и отладивший систему выживания в разрушенном городе, даже сумел выбраться наружу, пока еще на контрольных пунктах инопланетяне не трогали сновавших муравьями людей. Но был ли профессор, удрал ли он за Периметр или умер в какой-нибудь подворотне с пробитым черепом — история мутная. На виду лишь осталась худо-бедно организованная санитария и правила проживания людей в гигантской 'коммуналке'. Благодаря принятым законам эпидемии пока еще гуляли мимо, успев выкосить несколько десятков тысяч в других анклавах, где о вывозе говна и минимальном управлении водными ресурсами задумались в последнюю очередь.

Фермер, сидевший рядом с хозяином района, лишь усмехнулся в ответ на заданный вопрос и громко захрустел огурцом. Весь привезенный товар скупили прямо с машины, разгрузив потрепанный пикап в одном из закрытых двориков. Сколько на свежих овощах и ягодах заработает Стилет — такие глупые вопросы хозяина теплицы не интересовали. Главное, он получил несколько ящиков дефицитной тушенки, новые крепкие ботинки, одежду про запас и желанный 'мобберг' без приклада с внушительной коробкой патронов к ружью. Конечно, старый обрез был удобнее, но прагматичный торговец решил временно вооружить зубастого скама. На время. На месяц-другой. Потому как два ствола в предстоящем забеге за ядерными боеголовками были куда как лучше, чем один. Ржавое копье Мамбы Фермер не учитывал.

На бывшей Октябрьской площади гудел-звенел голосами рынок. Сначала он был стихийным, потом передел захваченных территорий закончился, и теперь за право менять барахло, продавать рабов, торговать собой или просто дышать — нужно было платить двум хозяевам, вырвавшим это право у других криминальных авторитетов. И если Стилет отличался умением просчитывать комбинации на тысячи ходов вперед, организовав свою новую империю благодаря мозгам и многолетнему опыту управления криминальным сообществом, то второй хозяин Октябряшки выгрыз место под солнцем другим способом.

Чоха был беспредельщиком. Если подумать и сформулировать правильно — беспредельщиком среди беспредельщиков. Там, где другие использовали обман, шантаж и рэкет, он проповедовал садизм, предательство и пролитую без счета кровь. Успев повоевать на куче войн, искромсавших окраины бывшего могучего государства, Чоха оставил за собой трупы дагестанцев и чеченцев, русских и украинцев, белых и желтых. Он убивал так же естественно, как другие чистят зубы по утрам. Просто в силу привычки и извращенного чувства удовольствия. Но при этом обладал невероятным звериным чутьем на опасности и умел делиться захваченной добычей с набранной стаей. Если ты исполнял приказы и беспрекословно подчинялся вожаку, то имел шансы вырасти до десятника, а то и сотника. Пока бритый налысо зверь не всаживал нож в спину со словами: 'он стал смотреть на мое место'.

Стилет и Чоха успели пару раз померяться силами во времена тотального беспредела, но потом один раз объединили усилия в борьбе с конкурентами, второй. И так и остались двумя хозяевами под боком у якиманской, ордынской и павелецкой братвы. Вдвоем контролировали территории, втихую тягая лакомые куски с чужого стола, и копили силы, чтобы рано или поздно удушить соратника-конкурента.

— Так зачем тебе обезьяна? — не мог успокоиться Стилет, выглядевший в своем кресле-каталке благообразным пенсионером на заслуженном отдыхе. То, что седовласый 'старец' легко мог пробежать километр с полной выкладкой, отбиваясь при этом от погони, нигде сильно не афишировалось. Сидит себе дедушка в креслице, пользуясь помощью кряжистых охранников, ну и пусть сидит. Меньше сердиться будет.

— Тачку охранять, — дожевал огурец Фермер. — Тупой, правда. И ленивый. Работать толком не хочет. Сколько палкой по загривку не стучал, лишь продукты переводит. Но зато машина ему нравится, за нее готов глотку порвать, сука. Лучше любой собаки...

Вор недоверчиво покосился на 'папуаса' и замолк. В отличие от собеседника, старый криминальный авторитет почти не матерился, предпочитая демонстрировать раздражение другими способами. Но непонятный для него обладатель ожерелья из костей заинтересовал старика.

— И что, в самом деле — людоед?

— Ага. Черножопые из анклава изгнали, пересравшись. Так он на пустыре рядом с Битцей бомжевал. Ну и таскал там помаленьку, кто зазевается. Нацикам остопиздело, решили вздернуть бедолагу. А я выкупил. Прикольно, в самом деле. У тебя братва, стволы, ганжа по случаю и баб целый вагон. А у меня отморозки разные. Что Змей, подрывник ебанутый, что свой каннибал. Первый пока больше намолотил, Кастро-самоучка, бля. Но зато второй — интеллигент. Ножик, вилочка, с живого завтрака шкуру кусками с мясом срезает, и хрумкает... Я его теперь отдельно кормлю, а то заебался блевать от такой картины...

Вздохнув, Стилет лишь головой покачал:

— Не доведет тебя до добра язык, Фермер. Попомни меня, не доведет... Когда с Чохой встречаться будешь? Очень он рассердился, что ты весь товар мне сдал.

— Я к нему с другими подарками, — отмахнулся торговец, вытирая руки о грязные штаны. — Так что пусть не бухтит, садо-мазо охуевшее. А к тебе я через месяц подъеду. Овощей поменьше будет, но зато все свежее... Ладно, оставляю вам своего гурмана, не обижайте его тут. Пусть яйца публике показывает, а я до твоего компаньона прогуляюсь. Когда вы там друг друга валить собрались? Не сегодня, надеюсь?..

И откланявшись, Фермер двинулся сквозь толпу, рассекая сгрудившихся людей подобно острому клинку ножа.

* * *

Висевший на крюке человек уже не мог кричать, лишь надсадно хрипел, когда брошенный нож с коротким лезвием втыкался в тело. Темная кровь сбегала по изуродованным ногам и звонко шлепала в загустевшую массу в тазу.

Приоткрыв дверь, в спертый воздух комнаты ввалился гость, протирая глаза после яркого уличного света. Застывшая у дверей охрана молча посторонилась: мужчину в 'стетсоне' здесь хорошо знали, и босс принимал его в любое время.

Подойдя к мокрому от пота хозяину, Фермер громко чихнул и сплюнул на загаженный пол:

— Что у вас за любовь к подвалам и темноте, Чоха? У старого пердуна на складе накурено, как в душегубке, у тебя дерьмом и мочой воняет. Как сам только не загибаешься от этой вони?

— Надо же, огородник в гости пожаловал... Здравствуй, дорогой!

Как человек, проживший большую часть жизни в азиатско-южно-говорящих анклавах, любитель убивать каждую встречу обставлял как возвращение любимого родственника из дальнего похода. Правда, столь же бурное проявление радости могло молниеносно завершиться появлением нового покойника.

Обняв гостя, Чоха протянул ему нож:

— Хочешь? Вот, тренируюсь, а то навыки подрастерял.

— И что за идиот?

— А, за торговлю не заплатил. Раздобыл где-то штаны брезентовые и давай у меня под носом меняться с доходягами. А как долю обычную потребовали, бычить вздумал. Вот и объясняю, в чем правда жизни... На, или свой кидать будешь?

— Вот еще, пачкаться, — Фермер сбросил шляпу за спину, поправив засаленный шнурок на груди. — Я теперь феодал, это само собой, есть кому прибрать дома. Но оружие без дела в крови полоскать, чистить его потом, смазывать...

— Размяк, размяк ты у нас, — хохотнул Чоха и швырнул клинок в жертву. — Зазеваешься, и сожрут.

Торговец зеленью медленно протянул руку к охраннику, застывшему рядом истуканом, мягко вытащил у того из-за пояса пистолет и дважды нажал на курок. Кусок мяса на крюке дернулся, и убитый замолк. Так же спокойно засунув пистолет обратно, гость холодно улыбнулся удивленному вожаку беспредельщиков:

— Рука у меня та же, только вот убиваю я лишь по необходимости. А когда скучно, беру самку скамов, и трахаю. Это куда как интереснее.

— Да?.. Ну, с тебя станется. А вот патроны зря жжешь, на тебя не напасешься. И ко мне ты зашел, когда уже барахло Стилету сбросил. Что так?

— Потому что он с торговли живет, а ты с парнями с оружия. Вы разные, и товар у меня для вас разный... Кстати о патронах. Я тут две новости привез. Тебе лично. И обе — хорошие. Обе, — выделил последнее слово хозяин теплицы. — Здесь потолкуем, или куда на воздух попиздуем?

Чоха почесал брюхо, потом махнул подручным:

— Начнем здесь, я пока помоюсь. А то жарко... Если новости хорошие, то за стол сядем, обмоем. Если плохие, то зачем отсюда уходить? Здесь и закончим.

Усмехнувшись двусмысленности, поджарый мужчина принял ковш с водой и вылил на себя, смывая грязь и пот. Богатый владыка чужих жизней на Октябряшке мог позволить себе тратить воду без счета. Чуть шагнув в сторону от разлетавшихся вокруг брызг, Фермер ткнул пальцем в ближайшего охранника и попросил:

— За дверью мешок лежит, неси сюда. Это первый подарок боссу.

Когда распустили крепко связанную горловину, на пол выкатились две отрубленные головы, плотно закутанные в куски полиэтилена.

— Смотри, Чоха, что я тебе привез. Ты говорил, что тебя братья Харчевские наебали. Хотя были козырными мужиками, а опарафинились на раз: товар взяли, не заплатили, в бега дернули. Ты просил о них поспрашивать у арабов и ниггеров. А я подумал — чего зря спрашивать? Человека обидели, надо за это ответ держать. Вот, привез тебе. Извини, целиком тащить через весь город было влом, поэтому я верхней частью обошелся. Устроит?

Прервавший мытье хозяин подошел поближе, внимательно рассмотрел 'подарок', потом улыбнулся и ударами ноги зашвырнул синюшные 'мячи' в угол комнаты:

— Уважил, дорогой. За это спасибо. Очень хорошая новость. Очень. Или это обе новости?

— Нет. Это — первая. А вторая — я знаю, как тебе получить стволы, патроны и любую дурь с бабами без счета. Потому как у меня есть покупатель на товар, который лежит у тебя под боком. Серьезный покупатель на серьезный товар. Сечешь?

Чоха подхватил серую от бесконечной стирки тряпку и стал вытираться, морща брови. Потом помахал пальцем перед носом 'вестника' и прошептал:

— Э, парень, я знаю только один подобный товар на этой территории. Только один. И за него еще придется пободаться.

— Только не говори мне, что твои ребята не справятся. Если они не осилят, у других просто жопа отвалится на подходе.

Бритый психопат шагнул вплотную к Фермер и произнес так тихо, что слова угадывались лишь по шевелению губ:

— Ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если меня кинут при дележке?

Так же почти бесшумно прозвучал ответ:

— Мы что, первый день в деле? Не мандражи, Чоха, на бомбе поднимемся, как никто другой. Стволы, бабы и любую хуйню под заказ. Главное, ебанатов сверху не трогать. У них свои разборки с хвостатыми, а у нас свои. Зато — собственное королевство отгрохаем. Представляешь? Зачем нам обратно за забор? Там менты, понты, завалят за косой взгляд, суки депутатские. Мы здесь будем, но зато упакованные по полной. И похуй на любую власть, потому что мы будем эта самая власть... Как тебе расклад?

— А если лажа где? Если твой покупатель спиздит?

— Он одной рукой всех шейхов за яйца держит, другой — мудачье местное за забором. С ним все четко. А если вдруг я где накосячу... — Фермер снова вытащил чужой пистолет и протянул вожаку стаи: — Пользоваться умеешь. Шлепнешь, как последнюю гниду... Зато заметь, к кому я делом пришел? К Стилету? Или пидарасам с Якиманки? Не-е-е-ет, я пришел к старому другу, с которым мы реальные проблемы решаем. Пусть Стилет огурцы продает, а у нас замес покруче...

Чоха набросил на плечи кожаную куртку и расцвел в улыбке:

— Это надо отметить! Надо отметить! Пойдем на свежий воздух, будем кушать, будем водку хорошую пить, девочек подгонят. Хвостатых нет, извини, только нормальные, с пиздой без зубов.

И гость с хозяином захохотали на пару, щуря безумные глаза на яркий свет, прорубивший себе дорогу сквозь распахнутые двери...

* * *

Поздно вечером Фермер вернулся на квартиру, которую щедро выделил всей честной компании Стилет. Так же с барского плеча боевики приволокли бидон с фильтрованной водой и мешок угля, с помощью которого можно было разогреть банки с тушенкой, пристроив на макушку крохотной печки-буржуйки. Видимо, прагматичный вор настолько удачно распорядился свежими овощами, что мог позволить себе пустить пыль в глаза поставщику зелени.

Без сил опустившись на замызганный матрас, хозяин подземной теплицы привалился к стене, благоухая перегаром, помноженным на густой чесночный запах. Сейчас, в свете неяркой коптилки, было видно, как тяжело дается Фермеру его ежедневное балагурство и постоянное ожидание возможного удара с любой стороны. Рядом со скамом и негром сидел изжеванный жизнью белый тридцатилетний мужик, которому можно было дать и все пятьдесят с хвостиком.

Молча нашарив рукой жестяную кружку, Фермер протянул ее Змею. Получив назад полную воды, напился и вытер потрескавшиеся губы.

— Как дерьма нажрался. Что за мудак Чоха, что за... И ведь голову даю на отсечение, что даже если бы мы провернули продажу, на следующий бы день он снова начал копать под меня. Снова бы спрашивал: 'какого хера ты продаешь зелень через других, почему ты меня не уважаешь'... Или шлепнул бы, чтобы прибрать к рукам все и сразу, а не делиться.

— Ты хочешь сказать, что сказка о продаже бомбы сработала?

— Он проглотил эту наживку так быстро, что успел ее высрать и проглотить снова несколько раз подряд. Чоха — убийца. Его стихия — давить, крушить, рвать глотки. Единственно опасные у него сейчас люди, это ребята на контактах с соседями. Эти мудаки умеют думать, не лезут наверх и держат нос по ветру. Их обмануть сложно, они просто никому и ничему не верят. И даже если получат чемодан с деньгами, пересчитают и продолжат копать, чтобы понять, где их наебали. С Чохой в этом отношении проще. Его можно надуть. Ровно один раз. Потому как играть надо по крупному. Получив хуй вместо обещанного, он пойдет буром до конца. Покойных Харчевских гонял по всей округе, пока те не свалили сначала к муслимам, а оттуда уже к черножопым арабам на Варшавку.

— И ты их убил, чтобы сделать ему приятно? — осторожно удивился Роджер. Он успел сбросить все барахло, в котором щеголял день напролет, и сейчас в клетчатой старенькой рубашке и брезентовых штанах больше походил на иллюстрацию к книге 'Хижина дяди Тома', чем на злобного каннибала с Полинезии. Но и в том, и другом обличье Роджер до ступора боялся своего нынешнего работодателя. Для него психованный агрессивный торговец оставался пугающей загадкой. Эдакой белой обезьяной, набившей себе полную жопу гранатами. И не поймешь, когда ходячая бомба взорвется, ведь весь пол под ногами просто усеян проволочками от запалов. Вынь чеку и получишь...