— Милая барышня. Беда в том, что вашу дисциплину в этой школе преподаю я. И, поверьте, совсем не плохо. Более того, мне не хотелось бы бросать любимый предмет даже ради счастья видеться с вами регулярно.
— Это вы просто не знаете, — стремительно шагнула к столу девушка, — что я училась у самой Дары Бероевой. А это, поверьте мне, признанный авторитет. Так что берите меня в учителя — не пожалеете.
— Хм! Ну... учитывая, что саму Дару тоже я обучал, должен признаться, ваша рекомендация делает мне честь. — Он с неподдельным интересом следил за метаморфозами на живом и подвижном лице девушки.
— Так вы же уже старенький! — принялась объяснять та. — Хвори всякие, вызовы на совещания — и где взять подмену? А я вот она — тут как тут. Опять же, кто ваших деток обучит ходьбе?
— Какой ходьбе? Среди моих учеников нет ни калек, ни младенцев, — Егор Олегович едва заметно поморщился — надо же "старенький и хворый". Настойчивость этой бесцеремонной особы перестала казаться забавной.
— Товарищ директор! — вмешался Моретти. — По этой планете достаточно опасно ходить, потому что фауна тут весьма гастрономически относится к представителям нашего вида. В обычных учебных заведениях передвижению по местности учат специально. А горожане, вроде меня, за периметром города без компании не расхаживают.
— Почему же руководитель отдела народного образования меня об этом не предупредила? В перечне изучаемых дисциплин подобного предмета нет, — не понял Егор Олегович.
— Так вы спросите, — тут же вклинилась Стебелек. — Вот увидите, как она схватится за голову. А вообще-то основной курс аборигены проходят ещё в детском саду — потом только тренировки бывают. Как правило — самостоятельные. То есть без взрослых. Но регулярно, чтобы сохранялась форма.
— Сумасшедший дом какой-то, — пробормотал директор школы.
Фекла Максимовна вдруг резко дёрнулась вправо, а на её месте тут же образовался человек. Да не один.
— Сумасшедший дом какой-то, — повторил за Егором Олеговичем генерал Русаков. — Где мы, черт возьми, и как здесь оказались? Что это за нора? Землянка? Пещера? Фёдор?
Было заметно, что генералу неловко оказаться среди незнакомых людей в пижаме и домашних шлёпанцах.
Его супруга, одетая в мягкий халат, молча держалась рядом и только с удивлением смотрела по сторонам, а с боков стояли Нах-Нах и Мелкая.
— Серджио! Вы же отвезёте родителей Елены Евгеньевны в их с Кириллом Сергеевичем дом? — лучезарно улыбнулся Федька. — И, Евгений Иванович! Серджио объяснит вам всё.
— Привет Феклуша! — Вышедшая из сосредоточенности Нинка повисла на шее у своей долговязой подруги.
— Привет, привет, Мелкая! Заметила-таки боевого товарища. Вот спасибо. А я-то гадала...
— Матвеев, Уткова! Отбой несколько минут как был! А ну, марш в спальни! — Егор Олегович уже понял, что начавшееся сборище необходимо срочно разгонять.
— Спальни тут весьма оригинальные, — шепнула Нинка Стебельку. — Тебе понравится.
Они было вместе с Федькой направились к дверям вслед за Моретти, втолковывающим что-то чете Русаковых, но голос директора остановил их на пороге:
— А вас, Фекла Максимовна, я попрошу остаться.
Стебелек показала Нинке язык, картинно закатив глаза, и повернулась к хозяину кабинета с самым невинным выражением лица.
— Берёте? — спросила нетерпеливо, как только закрылась дверь.
— Присядьте, барышня.
— Ну хорошо, — Стебелёк вздохнула и, быстро придвинув к столу покинутое ею кресло, плюхнулась в него, одновременно прислоняя к столу ловко скинутое с плеча ружье. — Не нравлюсь я вам?
В её глазах читался задорный интерес. Никакого беспокойства или неуверенности.
— Насчет оплаты пока ничего гарантировать не могу, — проигнорировал её вопрос директор.
— Забейте. Ой! — Фёкла пожала плечом, — в смысле, оплата меня не интересует. Договоримся. Значит, берёте, хоть и не нравлюсь?
— Да. — Непроницаемый взгляд Егора Олеговича углубился в какую-то распечатку. — Занятия по "ходьбе", как понимаю, нам нужны. Пока не найдем никого... посолиднее, это место ваше. Расписание обговорим завтра. Комнату...
В его голосе послышалось сомнение.
— Что значит посолиднее? — возмутилась было Стебелёк, но тут же взяла себя в руки. — Найду я комнату, присмотрелась уже, пока ползала в поисках вашего кабинета. На самой голубятне как раз каморка по мне, вроде не занятая. Я там на всякий случай свои вещи оставила.
— Кровать там есть? — оживился директор.
— Ну есть, только узковатая для маневров, если вы об этом, — дерзко ответила девица.
— Так, Фёкла Максимовна, ребячество убрать, учитель вы, или... И вообще, марш спать, поздно уже. Комната ваша, если понравилась. Первое занятие у вас завтра с семиклассниками в девять утра. Вопросы есть? А коль нет, идите.
— Есть, товарищ командир, — отсалютовала Стебелёк, вскакивая с кресла. Подхватила ружье и попятилась к двери. — А если...?
— Завтра! — отрезал директор, тоже поднимаясь. — Барышня... я вас больше не задерживаю.
Выскочив за дверь, Фёкла поправила лямку ружья и достала бумажку, где были записаны ориентиры.
— Не задерживает, — пробормотала она, — хоть раз бы кто задержал!
Путь до выбранной каморки много времени не занял. Удобное у неё расположение на самом верху. Хотя в паре переходов чуть ли не ползти пришлось, но оно того стоило. Вместо двери плотная занавеска из куска брезента. Внутри пещерки, как ласково назвала свою комнату Стебелек, узкая койка, застеленная шерстяным одеялом. Рядом с изголовьем тумбочка, наполовину вросшая в стену. Над тумбочкой то ли окно, то ли бойница. Вот и вся обстановка жилища нового преподавателя новой школы на Прерии.
Ничего, табуретку себе завтра раздобудет, или сама сколотит. Полку с крючками — тоже, а больше ей ничего и не надо. Раздеваться не стала, легла, как была. Вымоталась она нынче изрядно. Это ж надо было проделать такой путь в рекордные сроки. Практически весь день в седле. Спасибо добрым людям и вовремя полученному известию. А директору она еще понравится — вот увидит, какая она, и поймет... что никого солиднее ему не надо! А нужна именно она, Фёкла.
С тем и уснула.
Глава 16. Первые непонятности
Последние дни каникул и первые — учебного года проходили в бывшем земном интернате, а теперь школе "Ярново", в непрерывных хлопотах. В первую очередь решили проблему ориентации внутри необычно скомпонованных помещений — повсюду развесили указатели. Оборудование классов встретило серьёзные затруднения, потому что обычные столы никак не желали выстраиваться так, чтобы усадить учеников лицами в одну сторону.
Мелкая вытащила из-под дома Прораба, и они поговорили об этом. Потом к решению проблемы были привлечены ещё три фермика, окрещённых Инженером, Бригадиром и Мастером. Вскоре аудитории оказались укомплектованы сидениями и столами, составляющими со всем остальным зданием единое целое. Эти места, расположившись дугами в два-три ряда, были обращены в сторону кафедры, оборудованной нормального качества доской, расположенной у стены, на которую можно было спроецировать изображение.
Чуть необычно, но, в общем-то, в рамках привычного. А вот спальни... оказывается, они были готовы с самого начала. Пазухи в стенах, закрывавшиеся пластиной, прячущейся при повороте в верхнюю часть отсекаемого объёма — что-то подобное нашло распространение на Земле в конструкции гаражных ворот. Вот эти гнёздышки сначала просто не были замечены. А потом... подобные "укрытия" встречались во множестве проходных помещений, что начисто лишало понятие "спальня" качества места уединённого. Или, хотя бы, ограниченного в посещаемости.
Опять же — а как переодеваться там, где можно пребывать только в положениях сидя или лёжа? Эту проблему решили организационно, выделив отдельные жилые зоны для мальчиков и для девочек.
По просьбе всё той же Ниночки фермики возвели в ограждённом пространстве и несколько хозяйственных построек: хлев, сарай, школьные мастерские и крытый плавательный бассейн.
Проблемы? Их было немало. Прежде всего — не хватало учителей-предметников. Переезд ведь состоялся в каникулы, когда большинство преподавателей находилось в отпусках. А на Прерии с образованными людьми вообще напряжённо, особенно если речь идет о выпускниках высших учебных заведений. Зато прибыла фельдшерица и несколько работников по хозяйственной части.
— Право, даже как-то неудобно, — отреагировал на это Егор Олегович. — У нас ученики приучены к самообслуживанию даже по обеспечению школы продуктами. В заметной мере. То есть к работам в подсобном хозяйстве.
— Всему должна быть правильная мера, — сказала, как отрезала, начальник отдела народного образования. — Мы же ни лакеев, ни горничных сюда не направляли. А для работ в хлевах или на прополке есть час утром в качестве зарядки. Главное же внимание следует уделить усвоению учащимися знаний и навыков.
Федька изо всех сил старался "быть как все", ничем не выделяясь среди одноклассников, но это не вполне получалось. Сначала для Феди и Нины прислали самолёт. Углепластиковый двухмоторный верхнеплан, построенный по классической схеме воздушных грузовиков. Небольшой, всего на пару тонн полезной нагрузки — последняя из прошедших испытания модель. И тут выяснилось, что и Нах-Нах и Мелкая — нормальные пилоты.
Понятно, что машину эту сюда подогнали, дабы министр со своим товарищем имели возможность всегда прибыть куда нужно во исполнение служебных обязанностей, но на поверку всё обернулось полётами по школьным делам. Доски с лесопилки, арбузы из Виловых гор, металлолом к плавильным печам Ново-Плесецка... и так далее и тому подобное.
В довершение всего Мелкой пришлось вести биологию в двух классах, а на Федьку на полном серьёзе навесили уроки с самыми младшими. И когда, скажите на милость, учиться? Или хотя бы чисто по-человечески безобразия нарушать?
* * *
— Вы что? Во всей школе не сумели найти укромного уголка, чтобы реализовать стремление к единению душ? — Егор Олегович вышел из тени навеса навстречу Нах-Наху и Мелкой, вернувшимся с пробежки при свете Спутника — луны планеты. — Чего ради умотали в дикую прерию посреди ночи? Да я, если в другой раз вам так приспичит, лучше дам ключ от своего кабинета.
— Э-э... товарищ директор! Это было совсем не то, о чём вы подумали. Я просто должна время от времени слушать биение жизни вокруг и пропитываться ей. А Федя... ему страшно отпускать меня одну, — Мелкая ничуть не смущена.
— Слушать биение жизни? — недоверчиво пробормотал директор. — Это у всех аборигенов такая потребность имеется?
— Далеко не у всех. Я только одну знаю. В прошлом году мы бегали вместе и давали мужьям возможность отдохнуть. Но сейчас она осталась в старой школе... а мне одной немного страшновато.
— И как на это смотрели преподаватели?
— Знаете, вокруг старой школы вообще не было ограждения, — припомнил Федя. — Там мы могли опасаться нападения хищника в любой момент и всегда были начеку. Но и наших перемещений никто не ограничивал. То есть, если ребёнок такой дурной, что попёрся в лес на съедение полосатикам — он, скорее всего, просто обречён. Потому что зверья вокруг бродило много. Я дважды встречал опасных хищников у самых домов.
— Да, тут у нас на подворье совершенно тепличные условия, — кивнула Нинка. — Как в городе.
— Постойте, восьмиклассники! Я поймал вас на самовольной отлучке и сейчас за неё отчитываю, — попытался вернуть разговор в "правильное" русло преподаватель. — А вместо этого вы мне что устраиваете? Разговоры о всякой всячине?
В этот момент Мелкая толкнула друга в бок локотком. Мол — твоё слово.
— Хм, — глубокомысленно начал свою речь Фёдор. — Тут вот какое дело. Как бы это выразить так, чтобы вы меня правильно поняли?
— Обидеть боишься?
— Не то, чтобы обидеть...
— Не мямли. Излагай.
— Ну, на этой планете дофига всего не так, как на Земле. И жизнь ужасно сложная для понимания, если ты не вырос здесь, а приехал уже большим. Я два года бьюсь, как рыба об лёд, но всё равно постоянно разгадываю загадки. Так это ещё при том, что мне Нинка многое объясняет. А вам-то некому растолковать, что к чему.
— Это вы в непринуждённой форме пытаетесь научить правильно жить директора своей школы?
Подростки потупили головы и ничего не ответили.
— Замечательно, — ухмыльнулся Егор Олегович. — Я просто счастлив от оказанной мне чести. Не премину воспользоваться случаем и спрошу — эта ваша Стебелёк... она что, ненормальная? Почему устроилась на работу и не потребовала вообще никакой зарплаты? Причем сама она — просто замечательный работник. Умница и очень старательная.
— Она по жизни беспортошная, — заявила Нинка. — То есть у неё всегда есть всё, что нужно, причём — самое лучшее. Вы её Драгуновку видели? Это же песня, а не винтовка.
— Беспортошная, но всё есть. Знаете, милые вы мои, наглость ваша безнаказанной не останется — идёмте ко мне в кабинет. Будете пить чай и подробно рассказывать об этих самых беспортошных. И об остальных — которые портошные. И ещё какие есть. Я тут человек новый, так что прошу без утайки мне всё изложить.
— Егор Олегович! — от тени того же навеса отделилась Фёкла Максимовна. — Давайте, отпустим учеников спать. Им же завтра с утра на занятия. А я вам всё подробно разъясню прямо в кабинете. Как преподаватель преподавателю.
* * *
— Нинок, приветик, — Стебелек плюхнулась рядом с подругой за столик в столовке, — ура! Три раза ура.
— Расшифровываю, — хмыкнула Мелкая, отрываясь от такой же, как у Феклы, тарелки борща с большим куском мяса под шапкой сметаны. — Первое ура — у тебя перерыв от занятий. Второе ура — ты застала меня без Нах-Наха и, наконец, можешь посплетничать о мальчиках и сексе. Третье ура — наконец-то пообедаешь, а то вчера даже не успела.
— Уточняю... Вот блин откуда ты на мою голову такая умная, а? Первое ура — занятия на сегодня закончились. Второе ура — ага, ты одна! Чудо, да и только! А сплетничать будем о третьем ура — на еду мне пофиг. То есть, вкусно конечно, язык проглотить можно... Сначала, короче, поесть, а потом третье ура за компотом.
— Ага, — подруги дружно заработали ложками, отдавая должное стряпне.
Подошёл длинный и вихрастый девятиклассник из числа дежурных по столовой, с немым обожанием глядя на Стебелька.
— Чего тебе, жертва голодовки? — неласково осведомилась преподаватель по ходьбе у ученика. И, почувствовав пинок в коленку от подруги, моментально сверкнула широкой улыбкой: — Хлеба не принесешь еще, Василек?
— Ага, я мигом, — просиял парень.
— Стоять! — осадила его Стебель. От такого тона, бедняга застыл как вкопанный. — Значит так, нести хлеб будешь медленно. Если увижу тебя здесь раньше, чем через пятнадцать минут, то...
Она задумчиво куснула нижнюю губу, глядя на несчастную физиономию парня, и решила воздержаться от приговора.
— Короче, не спеши. Как понял?
— Фёкла... Максимовна, понял вас. Хлеб принести через пятнадцать минут.
— Верно, а теперь испарись! Живо!
Нинка хрюкнула в стакан с компотом, когда Василёк уныло побрел прочь:
