Тоннельщики

— Как-как ты сказал?

— Не суть, Миша, ты же в специализированной школе с астрофизическим уклоном не учился, так что не бери в голову. Не перегревайся. Примем за аксиому, что звезда есть, а значит, могут быть планеты. Зачем кому-то соваться в зону с реликтовым излучением, если не за приличным кушем. Астероиды? Бросьте, этого добра и разных россыпей достаточно и без Аюя. Редкоземельные металлы? Ты попробуй их отсюда вывези. Нужно что-то быстро окупающееся, позволяющее плевать на дополнительные накладные расходы в виде установки добавочных "тянущих" двигателей в носу судна и расходов на топливо.

— Почему ты считаешь, что на этой калоше применили именно эту схему? — акцентировал внимание Богдан.

— Сигнатура работы и, мужики, да вы что, не понимаете, что они спалят движки, если будут их насиловать по обычной схеме, ушатают в хлам, а так нагрузка распределяется более рационально и решается проблема теплоотвода. Хотя с последним я не так уверен, Слишком сложная схема подключения теплообменников получается. Не специалист я в этой области, а по остальному...

Схватив стило, Игорь быстро нарисовал в воздухе принципиальную схему двойного расположения тяговых установок.

— Глядите, за счёт перераспределения нагрузки они прыгают, — он изобразил параболу, — и пока импульс не вышел на максимальный пик, дополняют усилие импульсом "тянущего" движка с обратной стороны (рука со стилом изобразила острый горный пик). Таким образом, прыжок за тот же отрезок времени получается в полтора-два раза длиннее, а то и в три, я же не знаю типа двигателей и мощности генератора на борту.

— А почему тогда военные не применяют эту схему? — почесал подбородок Михаил.

— Надёжность ни к чёрту. Нос невозможно охватить широким конусом защитных полей, только узконаправленным. Из-за гондол с двигателями не установить консоли силовых экранов — это охрененный минус при сражении. Шваркнут разок, и произойдёт рассинхронизация управления. Корабль разорвёт на сотню мелких шхун. Поэтому на боевых судах прыжковые движки монтируют на выносных пилонах или делают убирающимися в корпус. Прыгнули куда надо, а там на досвет перешли или на "частотники". Видимо у наших визави не стоит эта проблема. Да и дорого получается. Ты представь себе полезный объём такой шаланды. С гулькин нос. Только самого себя возить. Овчинка не стоит выделки, кроме слишком уж специфичных случаев. Курьеры, кстати, компонуют по этой схеме, они кроме почтовых конвертов считай ничего больше и не возят. В остальном проще и надёжней впихнуть в корму "люстру" и не париться с двойным контуром.

— Резюмируем, парни. Непонятная калоша неясного генезиса прётся на семь светолет от границы аномалии в "тёмную" зону. Зачем? Какого драрла# её экипаж здесь потерял? В том, что они заблудились или не туда свернули никто в здравом уме не поверит. Далее, следим за мной и поправляем, если мысль вильнёт в сторону. Методом логических исключений и приборного анализа мы приходим к выводу, что в зоне есть ещё одна кислородосодержащая планета, находящаяся в так называемом гравитационном кармане. Я ничего не упускаю? — Богдан оглядел собравшихся. — Продолжаем. Включая логику, можно сделать ещё один элементарный вывод: посудина принадлежит пиратам или какой-нибудь другой криминальной структуре. Почему мафия или пираты? Будь планета занесена в официальный реестр, тут было бы уже не продохнуть от хозяев, а ни одна из галактических рас прав на Аюй не предъявляет. Значит что? Значит, мутные личности обтяпывают на планете тёмные делишки. Исходя из того факта, что шевеление Каас и наших заклятых друзей по Конфедерации вокруг строительства началось не более месяца назад, о планете они ни сном, ни духом. Вывод? Вывод прост, как двумя пальцами о переборку — срочно шлём шифровку безопасникам из СБ Ирия и начинаем пробные "отстрелы" с собранного полукольца.

— На кой "стрелять"? — не понял Игорь.

— На той, друг мой ситный, что мы под сурдинку засеем пространство в радиусе пяти светомесяцев от нас масс и гравитационными детекторами с узконаправленными передатчиками, понял? Стоит только показаться очередным незваным гостям, как мы тихо и не привлекая лишнего внимания, проследим их от порога и до калитки. Откуда и куда они могут направляться, мы уже знаем, что упрощает общую задачу. "Шарик" с атмосферой надо закреплять за русским сектором. Или я не прав, как вы считаете?

— Прав, прав! — разнеслось со всех сторон.

— Какое удивительное единодушие! — ухмыльнулся Богдан. — Спасибо за поддержку, товарищи, но не будем забывать о работе. Вал по плану с нас никто не снимал. Первым делом кольцо, остальное на общественно-патриотических началах. Работаем, негры, солнце ещё высоко!

— Э-э, шеф, где ты углядел солнце? — не утерпел Шкарпетко.

— Вот именно, Миша, — гнусная усмешка ядовитой хиной стекла с губ Богдана, — нетути! Поэтому день ненормируемый.

Задумчиво огладив тыковку, Шкарпетко предпочёл не ввязываться в заведомо проигрышную полемику и незаметно, в истинно английском стиле, слинял. Начальник и без того задач нарезал, не до пустых споров о мелочах. Богдан же плюхнулся в кресло, через пару секунд принявшее наиболее комфортную анатомическую форму, и немигающим взглядом змеи впился в Игоря Корейко. Почувствовав пронизывающее внимание, связист заёрзал, будто у него под задом чудесным образом объявилась раскалённая конфорка.

— Значит так, подпольный миллионер Корейко, — сломал неприятное ожидание Богдан, Игорь мигом прижарился седалищем к поверхности и перестал ёрзать, — резервируешь на себя тридцать процентов вычислительных мощностей Марьи, я подпишу разрешение. Марья, слышишь?

— Слышу, — раздался из-под спрятанных под фальшпанелями колонок квелый голос Марьи.

— Умница, девочка. Теперь, что от вас с Игорем требуется. Вы, яхонтовые мои, в свободное от основной работы время сделайте мне аппроксимацию моделей гравитационных полей в радиусе десяти световых лет от нас. По-хорошему бы стоило втиснуть в голову Марьи весь объём информации по Аюю и прокрутить его после получения данных с гравитационных датчиков и телеметрии дистанционных систем наблюдения. Так и сделаем после "отстрелов". Игорь, ты — главный. Марья, мозги парню не клюй. Мне нужно всё, что вы накопаете. За сотни лет в зону никто в здравом уме не совался, а тут такая активность. Вы знаете, что штурмовиков учат доверять интуиции, она не раз спасала мне жизнь в прошлом. Так вот, братец-кролик и девочка-белочка, внутренний голос подсказывает мне, что у нас назревают проблемы. Неизвестно откуда прилетит, и я должен быть во всеоружии, чтобы адекватно реагировать на неприятности, поэтому ожидаю от вас любви, взаимопонимания и взаимоуважения. Ферштейн? — Игорь кивнул, Марья фыркнула. — Вот и ладушки! За дело, ребятки.

Оставшись в гордом одиночестве, Богдан положил перед собой рамку голосреза вот уже которую сотню лет используемую вместо бумаги, и начал накидывать рапорт в соответствующие органы. Стараясь не упустить ни одной детали, он скрупулёзно расписывал абсолютно все логические выкладки и умозаключения. Спецы из госбезопасности Ирия разберутся, что важно, а что нет. Шифровку на Землю, он отправлять не стал. Слишком много лишних глаз и ушей подвязалось в головной конторе отряда, один ревизор от аффилированных держателей акций чего стоит. Пропустив текст через шифратор, Богдан посредством персонального канала соединился с терминалом связи и отправил сообщение по адресу. Ни к чему лишние звенья в виде связистов. Аюй и так начал подкидывать сюрпризы, как из рога изобилия.

Вечером по станционному времени, в короткий период свободного от служебных обязанностей времени, он связался с главной вахтовой станцией. У сердечной зазнобушки смена должна была закончиться два часа назад...

— Прости, — сказал Богдан, едва успело сформироваться миниатюрная голограмма Регины, сидящей на крохотном откидном диванчике.

Невесту он "поймал" аккурат после душа. Закутанная в махровый халат, с полотенцем на голове, Рега показалось такой хрупкой и домашней до щемящей тоски в сердце.

— Ну, здравствуй, герой, — ядовито-устало ответила Регина, прикрывая ладошкой зевок. — Извини, набегалась за сегодня, устала, как собака. Руки так и чешутся свернуть пару цыплячьих шеек. Ты-то за что так сходу на колени бухаешься? — снимая полотенце с влажных волос, выстрелила провокацией невеста.

— Если неправ — извинись. Если прав, тем более извинись.

— А ты прав или нет?

— Язвишь, Солнце, значит, пошла на поправку. А ты сама как думаешь?

— Да пошёл ты, Шак! Вот этими руками бы лично прибила тебя! — Регина сжала маленькие, на очень крепкие кулачки и погрозила ими в глазок камеры. — Реанимировала и прибила повторно, чтобы..., — она отвернулась в сторону, чтобы смахнуть с щеки непрошенную слезу. — Меня девчонки всем отделом отпаивали. Ни разу в жизни в истерики не скатывалась, глотки походя резала и позвоночники ломала, а тут как узнала о твоих выкрутасах, сама не своя сделалась. Перепугалась, как незнамо кто, до волчьего воя и психоза по заявкам зрителей, чуть в санблок не упекли. Что молчишь, герой?

— А что говорить? Ты сама всё понимаешь.

— Понимаю, только мне от этого не легче. Вот же угораздило втюхаться... Просить тебя не соваться во все щели бесполезно, но ты хоть бронескаф с броненамудником на себя напяливай что ли, всё мне спокойней будет. Руки-ноги оторвёт, но самое главное сохранится. Руки пришить можно, а безногим ты от меня точно никуда не убежишь.

— Обещать ничего не буду, обстановка не располагает (Регина напряглась, опасно сузив глаза, Богдан едва заметно кивнул), но рисковать понапрасну не стану. Не маленький, чай, вырос давно. Ветер приключений в попе не играет. Мне конечности дороги как память, да и симпатичней я с ними, хоть и не писаный красавец. У нас тут разговор пошёл, как в кабине развозной "собачки", — Богдан оставил невесте ещё один намёк, с головой у Регины всегда было в порядке, несказанное она додумает без чужой помощи, — ты мне лучше про себя расскажи, как наш маленький животик поживает?

— Животик ещё месяца три будет маленький, нечего там смотреть, но по мозгам давить начало, особенно когда девчонки узнали. "Ох!", "ах!", "божечки-ж мой!", "радость-то какая!", "а кто у нас папочка?". Раскудахтались, курицы безмозглые. У меня беспорочное зачатие. Я им обещала сорочьи головы набок свернуть, если клювики на замке не удержат. Я только за медиков спокойна, они не из болтливых. Единственное, грозились списать на поверхность после вахты. Оставшуюся беременность буду дохаживать на Ирие. И никаких, слышишь, Шак, никаких репликаторов! Даже не вздумай упоминать при мне о них! Я сама рожу! Понял?!

— Даже в мыслях не было, Пташка моя, и не думал я ни о чём подобном.

— Вот и не думай. Всё, сокол ясный, свали в зенит. Считай, что успокоил, приласкал и облобызал. Я тебя тоже люблю и лобызаю везде, куда твоя извращённая фантазия позволяет. Не знаю как ты, а я спать, волосы только посушу.

Регина махнула рукой. Голограмма растаяла. Вот и поговорили с мозолями кисловатого послевкусия от затертых недомолвок. Зазнобушка ни словом, ни намёком не обмолвилась об обнаруженной ранее планете земного типа или телодвижениях флота вокруг строительства тоннеля. Словно и не было ни разговора, ни посвящения в секретоносители. С одной стороны это хорошо, с другой же на психику давит неопределённость. Богдан огладил жёсткую щетину на подбородке, его грыз червячок сомнения в правильности поступка и слива информации Регине. Он намеренно нарушил главное правило, расширил круг посвящённых в тайну. Почему? Потому, что не может у заместителя командира "Вихря", подполковника в отставке Птицыной не остаться выхода на разведку и контрразведку. Рега сколько угодно может играть на публику, скармливая окружающим людям отборную лапшу, лихо подменяя образ суровой командирши на размякшую, обабившуюся отставницу. Тем более ничего не надо придумывать и притягивать за уши. Подтверждённая беременность прекрасно списывает общую раздражительность и психозы, а как оно обстоит на самом деле? Подготовка у спецназа дай Бог каждому и психологически бойцов гоняют как бы не больше, чем физически. Без скидок на пол и возраст. У невесты есть свобода манёвра, чего он совершенно лишён. В случае чрезвычайных ситуаций она сумеет разобраться в хитросплетениях интриг и игр разведок, за последнее столетие открытия пригодных для колонизации миров не обходились без кровавой подковёрной грызни. Не хотелось бы бесследно сгинуть растёртой в прах песчинкой между бездушных политических жерновов.

Посидев истуканом ещё пару минут, Богдан изъял из блока памяти запись разговора с невестой и безжалостно стёр её. Если что это запутает следы. Действительно, время спать, а он, в отличии от суженой, ещё не мылся. Непорядок. Шкарпетко надысь прозрачно намекал на баню, почему бы не принять приглашение?

Посидели, попарились, попили ледяного, до болезненного сведения челюстей и ноющего чувства в зубах, кваса. Молодцы мужики! В бане, едва ли не в единственном месте вахтовой станции, можно было по-настоящему отдохнуть душой и телом. Где ещё можно так душевно провести время? Даже Ли, строивший из себя непристойного китайца и ярого последователя Учителя Конфуция, нахлёстывал себя веником и скромно просил добавить парку. Обрусел, физия узкоглазая. Наш человек, одним словом. И невеста у него нифига не с планеты Хань. Китаек Тамарами не называют, тем более голубоглазых китаек с красной пигментацией кожи, за милю выдающей коренную пандорку с российского Провала. На все провокационные вопросы, где, как и, главное чем, ревностный конфуцианец умудрился подцепить ослепительную красотку на голову выше его, Ли лишь ехидно улыбался и хитро щурил глазки-семечки.

Час, отведённый на мыльно-рыльное время, пролетел быстро. График посещения бани оказался плотнее, чем рассчитывало расслабившееся начальство. В предбаннике, перебрасываясь сальными шуточками и весело гогоча, раздевалась очередная партия любителей пара. Закутавшись в свежую хрустящую простынь на манер римского сенатора, Богдан закинул грязную одноразовую робу в утилизатор. Втиснув ноги в мягкие домашние тапки, он вышел из кабинки и приветливо кивнул балагурам, которые сначала нагло торопили засидевшихся "с подмыванием", мол, чего там мыть — плеснул и хватит, а то некоторые замёрзли уже. Где это видано час голыми задами предбанник подсвечивать, но узрев местного Зевса, смущённо примолкли, делая вид, что и лошадь не наша, и телега чужая. Монтажники всегда были самыми хитровыкручеными, умудряясь втиснуться в последнюю смену, тем самым припахивая себе тридцать минут, а то и лишний час после отбоя на блаженную помывку. Бог с ними, ты побегай в Пустоте безвылазно восемь часов в потном, вонючем скафандре, тоже захочешь поплескаться подольше. Едва Северов зашёл по коридору за угол, его шаг с твёрдого и упругого сбился на вялый и шаркающий. На последних остатках силы воли он доплёлся до каюты, проглотил прописанные медиком таблетки и капсулу с нанитами, и рухнул на узкую кровать. Спать, спать, спать.