Я и моя Мура

— Котик, так зачем этого хотят? — осторожно спрашивает киса. — Это же ужасно.

Я усаживаюсь рядом и начинаю объяснять:

— На самом деле всё сложнее. Вот так бывает — хочется одного, а в результате получается и то, что хочешь, и то, что не хочешь.

Мурыся глядит удивлённо, и я, угадывая её следующий вопрос, поясняю:

— Вот бывает так, что когда получаешь то, что хочешь, его нельзя получить, не получив и то, что не хочешь. Вот смотри: мне нравится тебя гладить, но это значит, что я ещё должен тебя кормить и одевать. А чтобы съесть что-нибудь вкусное, надо его приготовить. Понятно?

— Угу... — подтверждает Мура, вешая голову.

* * *

Я уже лежу, а Мурыся сидит у стенки, поджав ноги и обняв их руками и хвостом.

— Котик... Так значит — ты меня обманул?

— Где это я тебя обманул?

— Значит — я хочу чего-то другого? Ну... Не растолстеть, а того, чего нельзя получить, чтобы при этом не растолстеть?

— Угу... — мычу я, закрывая глаза. Но Мура укладывается на меня и требует:

— Тогда расскажи — что это?

— Тебе скажи...

— И ещё больше захочется? — догадывается киса.

— Вот когда сама поймешь — что это, тогда поговорим об этом ещё. А пока дай поспать.

— Так почему я должна это понять сама?

— Почему-почему... — зевнул я. — Потому, что пока ты не научишься такие вещи понимать сама — тебе это не положено.

— Куда не положено? — слышу я уже почти сквозь сон.

— Никуда, — буркнул я. И заснул.

* * *

Наутро первым, что я понял, стал тот факт, что уже не совсем утро. Солнце светит вовсю и часы намекают на то, что пора бы и пообедать. Мурыся спит рядом и ухом не ведёт. Но мордашка у нее довольная, будто я все таки удовлетворил ее кошачью потребность. Я даже невольно задумался — а вдруг... Хотя не мог я настолько крепко спать, чтобы такого не заметить. Осторожно поднимаюсь, стараясь её не разбудить. Мне это почти удаётся: киса просыпается ровно настолько, чтобы неразборчиво муркнуть и, перевернувшись, уткнуться носом в подушку. Помня про её острый слух, удаляюсь из комнаты на цыпочках. Только начал варить сосиски — на запах притаскивается заспанная Мурыся. Потягиваясь, плюхается к столу и, глядя на меня сонными глазами, сообщает:

— Котик, я хочу есть.

— А что ещё хочешь? — интересуюсь я на всякий случай.

Мура разводит ушами и, подперев кулачками щёки, задумывается.

— Ещё хочу... Нууу... Пока — только есть хочу. Ещё пить хочу.

— Выспалась?

— Угу, — кивает она ушами. Я-то тоже выспался и теперь понимаю — почему. У Мурыси закончились орательные дни, и как минимум на ближайший месяц наша с ней жизнь входит в спокойное русло. Надеюсь. Я вылавливаю сосиски на пару тарелок, выгребаю из другой кастрюли макароны, и ставлю всё это на стол. Мура, сложив руки на столе и примостившись на них щекой глядит на меня с улыбкой.

— Как хорошо... — мурлычет она, — И "мяу" закончилось, и ты дома...

— Угу. Можно отдохнуть, — соглашаюсь я, подцепляя вилкой макароны.

— Любовью заняться... — мечтательно соглашается киса, приступая к обеду.

Я чуть сосиской не подавился.

* * *

Сижу на диване — смотрю в телек. Молча. Мурыся мостится возле меня на коленках. Я не гляжу в её сторону.

— Котик... — осторожно зовёт Мура. Не дождавшись ответа, она недовольно интересуется:

— Женя, ну что я такого сказала?

— А сама не поняла?

— Я сказала про любовь. Ты что — меня больше не любишь?

Кажется — она готовится заплакать.

— Котик, ты обиделся на меня за "мяу"?

— А ты точно больше этого не хочешь? — кошусь я на неё. Она старательно мотает головой.

— Совсем?

Мотает головой уже в положительном смысле и начинает пристраиваться головой ко мне на колени. Я слежу за её телодвижениями одними глазами. Мура по-кошачьи трётся об меня и я чешу её за ушком. Сейчас она просто большая ласковая кошка.

— Киса... — шепчу я. Она мурлычет, переворачивается на спину и глядит мне в лицо. Я трогаю её щеку и она, прижав своей ладошкой мою, прикрывает глаза и трётся о мою ладонь.

— Какая же ты ласковая... — шепчу я.

Она подскакивает, снова становится на колени и вместо ладони пристраивается к моей щеке. Не удерживаюсь, чтобы не ответить на её кошачью ласку тем же. Кладу руку ей на спину и поглаживаю — так, как ей нравится. У меня над самым ухом прорывается тихое рычание. Слегка смутившись, Мура немного отстраняется и осторожно переспрашивает:

— Так значит... Ты меня любишь?

И тут до меня доходит. Для Мурыси любовь — это одно, а то, что она называет "мяу" — совсем другое. Что-то такое, чего она ещё не знает. Поэтому я приобнимаю её и шепчу с улыбкой:

— Конечно. А ты всё ещё сомневаешься?

* * *

Обидно было бы такой день просидеть дома. Но Надюха на всякий случай отсоветовала сегодня Мурысе купаться, и мы шляемся по парку. Причём не по тому, к которому она привыкла, а... Кстати — интересно: у нас во всех крупных городах центральные парки называются "Парк имени Горького"? Мура жмётся ко мне, мёртвой хваткой вцепившись в руку, но по сторонам головой вертит вовсю. На ней оранжевая юбка, моя красная майка и тёмные очки. Дужки очков пришлось немного подогнуть — ушки-то у неё хоть и не на макушке, но повыше, чем положено. Народу вокруг полно, но внимания на неё никто не обращает. Ни на уши, ни даже на хвост. Впрочем — оно и понятно. Уже пару раз нам попадались девчата с ободками, на которых торчат забавные ушки-на-макушке.

— Котик, а вон — мышки побежали, — сообщает Мура.

И верно: держась за руки, по дорожке парка бегут две мелкие с круглыми ушками на ободках.

— Мяф! — раздаётся у нас за спиной. Дружно оборачиваемся на знакомый голос.

— Приветик! Гуляете? — интересуется Анфи.

— Тип того, — подтверждаю я.

— Пошли — посидим в кафешке. Там сейчас наши собираются.

Мурыся дёргает меня за рубашку. Я наклоняюсь, и она шепчет мне на ухо:

— А мне можно туда?

— Почему бы и нет?

Глава 13

Уже вечер. Сижу — туплю в телевизор. Мурыся снимается у меня с колен, подходит к зеркалу, с минуту разглядывает себя в зеркале, попутно ощупывая свои уши, и задаёт вопрос:

— Котик, а почему они говорили, что у меня уши неправильные?

В кафешке, куда мы пошли вместе с нашей соседкой, за сдвинутой вместе парой столов заседала компашка девчат, разбавленная тощим парнем. Я там сразу оказался самым старшим. Анфи по очереди ткнула пальцем во всех, представляя такой скороговоркой, что я и не всё понял. Запомнил только, что парня зовут Ня, девицу постарше других — Темная, ну а Котёнка я и сам узнал. Потом обнаружилось, что эта Котёнок почти с меня ростом. Я поначалу чуть не припух, когда её сзади увидал. За столом было, кроме неё, ещё пара девиц с накладными кошачьими ушками, но у Котёнка ушки показались будто настоящими. Здорово сделаны.

Поясняю:

— Потому, что у них ушки на макушке, как у тебя раньше были.

— А кто такая Ёрико? — продолжает интересоваться Мура.

— Понятия не имею, — признаюсь я. Включаю бук и через несколько минут нахожу ролик с анимэшкой, где робкая девочка-кошка ходит по городу.

— А у неё ушки, как мои, — подтверждает Мура. — Значит — у неё тоже неправильные?

— Значит — это у них неправильные, — опровергаю я.

— Но я же всё равно им понравилась?

— Угу.

Не знаю, может быть — дело в том, что в кафе было темновато, но ни одна из наших новых знакомых даже не заподозрила, что у Мурыси уши настоящие. А когда она сказала, что не сама делала, а мама постаралась — анимешницы потеряли к её ушам интерес и вернулись к своим разговорам, в которых я мало что понимал. Да, по правде говоря, я и слушал-то их в пол уха, меня больше заботила Мура. Всё-таки первый раз в таком месте...

— Котик, а почему они хотят быть похожими на кошечек? — интересуется Мурыся.

— Наверно — хотят, чтобы их погладили, — улыбаюсь я. Почувствовав намёк, Мура возвращается на диван и снова устраивается головой у меня на коленях. Хотя Мура всё чаще ведёт себя по-человечески, у неё осталось множество кошачьих повадок. И мне всё чаще кажется, что она всегда была такой — большой и ласковой кошкой, с которой можно поговорить. Во всяком случае — слушать она умела и тогда, когда была маленькой. Глажу её по голове и под тихое мурчание пытаюсь вспомнить — кто из моих подружек так же умели слушать. И не могу такой вспомнить. Может быть просто — я не пытался с ними так поговорить?

— Котик, ты уже засыпаешь? — приподнимает голову Мура.

— Я думал — это ты задремала, — отшучиваюсь я.

* * *

Завтра — понедельник, а он — как говорится — день тяжелый. Перед рабочей неделей полезно бы выспаться, но именно эта неделя — последняя для сдачи скандального заказа. И я, вместо того, чтобы заснуть, ворочаюсь от мыслей.

— Котик, теперь ты хочешь мяу? — недовольно любопытствует Мурыся.

Я сажусь и смотрю на неё. Мурыся тоже усаживается и сочувственно глядит на меня своими светящимися в темноте глазами.

— Нет, но если я не придумаю, как сделать клиентам розовые стенды — мне начальство устроит такой гав, что и мяу не надо, — объясняю я, встаю и включаю свет.

— Котик, а что такое стенды?

— Ну... — задумываюсь я, — вот ты видела в магазине полки, на которых товары лежат?

Киса молча кивает.

— Вот вроде них, только розовые.

— И ты не можешь придумать?

— А что тут придумаешь? Если нигде таких плит нет? Белые плиты есть, красные есть, кремовые есть...

— А что такое плиты? Я слышала по телевизору про тектонические плиты, только я не очень поняла...

Я вздыхаю, собирая терпение в кулак, и развожу руки в стороны, пытаясь показать размеры листа.

— Плиты... Ну... Такие большие, твёрдые, плоские...

— Как стены?

— Как вот это, — показываю я, приоткрыв дверь шкафа. — Только эта деревянного цвета, а мне надо розовый.

— Розовый... — задумывается киса, подпирая щеки. Подумав, она спрашивает:

— Котик, а вот мы с тобой раньше выходили к машине — стена около неё была вся в каких-то буквах, а теперь она розовая. Как это получилось?

— Как-как... Взяли розовую краску и покрасили, — объясняю я. Подойдя к окну, смотрю на свой опелёк, ночующий возле трансформаторной будки. И её бледно-розовая стена, не успевшая покрыться очередным "народным творчеством", глядит на меня, словно немой укор.

— А плиты с буквами бывают? — спрашивает Мура.

— Нет.

— Жалко. А то можно было бы взять плиту с буквами, взять краску... — начинает рассуждать Мурыся. Я негромко хмыкаю:

— А это мысль...

— Хорошая? — переспрашивает котейка, навострив ушки.

Я гашу свет, и, чмокнув её в щеку, укладываюсь.

— Завтра будет ясно. Но уже хоть какая-то.

* * *

— Евгений, мне что — делать больше нечего, как листы красить?

Начальник мебельного цеха — квадратный мужик с проседью в волосах — глядит на меня, как на ненормального.

— Ну очень надо, дядь Лёнь, — уговариваю я, — Заказ горит.

— Вот у тебя горит — ты и крась. У меня маляров нет.

Наверно — у меня рожа стала совсем кислой. Потому что дядя Лёня смягчает тон:

— Вот реально — нету. Ещё и заболел сегодня в цеху один, а у меня и кроме твоего заказов хватает.

— И что делать? А если эта выдра с меня неустойку потребует?

— Когда тебе сдавать?

— В пятницу — крайний срок.

Поглядев в календарь, дядя Лёня задумчиво бормочет:

— Так... Если в пятницу, это будет среда... Если сегодня... Тебя ж белые устроят?

— Само собой.

— Чертежи не поменялись?

— Не-не-не. Всё так, — подтверждаю я.

Дядя Лёня плюхается в кресло, распечатывает несколько листов и берёт в руку рацию.

— Димон, бегом на мостик.

* * *

Давно я ничего не красил. Но — видимо — Мурыся права. Другого выхода нет. Так что в ожидании, пока мне сделают стенды, сижу на работе — гуглю на тему "как перекрасить мебель". На всякий случай интересуюсь у старшего коллеги:

— Михалыч, ты когда-нибудь мебель перекрашивал?

— На кой тебе это? Решил интерьер обновить?

— Мурыся нечаянно идею подкинула насчет того заказа.

— Банку краски на пол перевернула? — ехидно уточняет Пашка.

— Кастрюлю пельменей, — отшучиваюсь я, понимая, что снова ляпнул лишнее.

— Мебель — нет, а двери доводилось, — признаётся Михалыч. — шкуришь мелкой шкуркой и красишь. Ничего сложного, если руки оттуда растут.

Последнее замечание заставляет меня слегка задуматься.

* * *

Ксения отловила меня в коридоре. Только увидала меня — начала с главной новости:

— Женечка, я договорилась. Плиты привезут на следующей неделе.

— Уже не надо. Обошелся без них.

— Мне отменить заказ?

— Угу. Едва-ли ещё одна такая клиентка в ближайшее время попадётся.

Я уже собираюсь идти дальше, но Анатольевна останавливает вопросом:

— А ты свою кошечку как-то специально усиленно кормил?

— Я что — свиновод? Сколько съест, столько съест.

* * *

— А это тебе за идею, — поясняю я, вручая своей котейке внеочередную сосиску. Расправившись с премией, Мура уточняет:

— За какую идею?

— Покрасить плиты. Договорился, что мне сделают белые стенды, а я их покрашу.

— Котик, так я тебе помогла?

Я киваю и уточняю:

— Только прежде, чем красить, их нужно сделать матовыми.

Мурысины уши сигналят о незнакомом слове, и я объясняю:

— Матовые — это значит шершавые. Их надо как бы поцарапать.

Мурыся глядит на свои ноготки и вздыхает:

— Раньше я бы смогла...

* * *

Михалыч встречает меня мелкой новостью:

— Женёк, твоя розовая клиентка звонила. Хотела тебя слышать.

Я плюхаюсь на своё рабочее место и угукаю. Проходящий через отдел начальник с подозрением намекает:

— У тебя такой вид, будто с заказом всё в порядке.

— К пятнице будет, — уверенно обещаю я.

— Смотри, не сдашь вовремя — вычту из зарплаты.

Чтобы не возражать — неопределённо пожимаю плечами. Пашка, дождавшись, когда за начальником закроется дверь, любопытствует:

— Ну что — твоя кошка очередную идею подкинула?

— Помогать рвётся, — отвечаю я с гордостью и берусь за телефон. Пока я набираю номер, Егорыч тихо хихикает в кулак. Михалыч смеётся носом.

* * *

Дядя Лёня не подвёл. Ещё только вторник, и даже ещё не вечер, а я уже еду к нему в контору. Причем — еду не один. Рядом со мной сидит Мурыся в моих старых рубашке и штанах. Вещи висят на ней мешком, рукава и штанины подкатаны, чтобы не мешали. Я и сам вырядился в "бомж-пакет". А на заднем сиденье примостился пакет из строительного магазина. Ближе к цеху дорога становится похуже и на колдобинах пакет довольно громко шуршит, заставляя кошкодевочку подёргивать ушами.

Встретив нас кривой ухмылкой, мой спаситель проводил меня к небольшой пачке деталей в дальнем углу склада и выдал шуруповёрт.

— Вот тут можешь собирать. — ткнул он пальцем в свободное место. — Справишься?

— Попробую... — пожимаю я плечами. — Икеевскую собирал...

— Тогда справишься, — уверенно подтверждает дядя Лёня.

— Котик, ты же всё знаешь, — подбадривает Мура, тут же зарабатывая награду в виде чесания за ухом. Дядя Лёня усмехается и оставляет нас наедине с деталями. Сверившись с эскизом, беру самую здоровую из деталей, ставлю на бок и командую своей помощнице: