Уроборос

Остаётся сущий пустяк: найти этого конспиратора. Княжество большое, от Дона до Пиренейского полуострова.

Ладно, отложим поиски носителя рубина-астерикса на потом. Не буду же я специально ходить и высматривать, не носит ли кто перстень с таким же камнем. Автор письма прав, Большой Пушной Зверь уже пришёл. Значит, если организация есть, то она начнёт действовать. Или уже начала, кто их знает, каковы были планы по поводу дня "Д". И раз так, то, наверное, стоит слегка "засветиться", чтобы они сами ко мне пришли.

Стоп.

А ведь я уже "засветилась", и совсем даже не слегка. Щит-мутант не мог не привлечь внимания магов, и если среди них есть астериксоносцы... И если Дойлен прав насчёт "не до нас им будет"...

Ох, чувствую, стоит в ближайшие дни ждать гостя.

— Он был достойным человеком, госпожа Риена, — проговорила я, свернув бумаги. — Вы правы.

— Он любил меня, госпожа моя, а я любила его, — почти прошептала экономка, нервно комкая платочек. — Если бы не наши законы... Он не раз говорил, что лучшей жены ему было бы не найти.

— Выпейте настойки "кошкиного корня", госпожа Риена, — я прикоснулась к её сухой руке, уже начавшей покрываться возрастными пятнышками. — И ложитесь спать, не то вам опять станет плохо.

Она ушла, а я, закрыв глаза, вдруг увидела странную картину, невозможную в этом мире. Ещё молодая Риена и незнакомый мне мужчина, чьего лица я всё никак не могла разглядеть, сидят за обеденным столом. На женщине нет ошейника, а рядом с ними чопорно, подражая аристократичным манерам матери, восседают две разновозрастные девочки...

Магия разделила этих людей, обесправив обоих. И фактически убила тех девочек, которым не суждено было родиться из-за идиотских законов. Ведь на отпрысков Одарённых, не имеющих Дара и встречающих совершеннолетие в ошейнике, накладывается заклятие бесплодия. Типа, нечего смешивать благородную кровь со всякими там простолюдинами... Кретины. Мало того, что загубили сами себя близкородственными браками, так ещё и генетический дрейф оказался под запретом. Ведь ген Дара у той же Риены есть. И она могла бы родить своему ведьмаку вполне даже Одарённых детишек. Но маги, сволочи, подстраховаться решили. Мол, рабов не спрашивают, хотят ли они вступать с кем-то в связь. А ну как бездарная дочка Одарённого от вшивого солдата родит, или вовсе от раба, а дитя тоже с Даром окажется? Кто такого в круг благородных примет?.. Гады. Даже на молодых ведьмаков и магов похожее заклятие кладут — чтобы голубую кровь кому попало не раздавали.

Теперь я немного иначе посмотрела на поступок Дойлена по отношению к его сыновьям. Ни один не отметил местное совершеннолетие в статусе раба. Старший давно в страже, ему двадцать два или двадцать три, среднему четырнадцать, младшему восемь. Они свободны и избавлены от страшного заклятия. Значит, он хочет дождаться внуков. Или хотя бы точно знать, что таковые вообще когда-нибудь появятся. Формально всё по закону, но фактически Дойлен — один из первых кандидатов "за грань" именно из-за "неправильного" отношения к своему потомству.

Господи, помилуй нас, грешных... Если ты есть в этом мире, или спаси его, или дай ему лёгкую смерть...

5

Как Риена и обещала, проверенное средство подействовало, и через двое суток, спровадив дотошного дознавателя, я смогла без душевного содрогания посмотреться в зеркало. Была зомбя зомбёй, хоть на съёмки фильма ужасов без грима, а сейчас — просто уставшая и злая женщина, которой не терпится всех послать в... Ну, словом, куда-нибудь послать. Желательно, чтобы хоть на денёк оставили в покое. Куда там... Сперва служанки, дуры безголовые, сунули мой велокостюм в чан и как следует выварили со щёлоком. Синтетику. Хотя их предупреждали — стирать только в тёплой воде. Минут пять повоспитывала их бабушкиным способом — мокрым полотенцем — после чего отправила выгребать свиной навоз. Костюм уже всё равно не спасти, а хлев кто-то должен регулярно чистить. Потом суета со сборами. Риена, дай ей волю, укомплектовала бы мне в дорогу полный вагон со штатом прислуги. Спасибо, как-нибудь обойдусь рюкзаком и кошельком. Потом — дознаватель из волостной столицы со своими каверзными вопросами. Для этого я разыграла роль несчастной жертвы нападения, чудом отбившейся от натурального разбойника-соседа. Другой сосед-разбойник сидел рядышком и сетовал туримитскому гостю, что нет в управе порядка. Совсем. Нам пообещали во всём разобраться, воздали должное сытному обеду и были таковы. И под конец меня добила Ирочка...

После ужина мы с Дойленом поднялись в библиотеку, где я наконец решилась показать ему письмо своего предшественника. Раньше не было особой возможности, слишком много постороннего народу слонялось по усадьбе и за её пределами — крестьяне, местная полиция, даже одна из дальних соседок по управе пожаловала. Официально чтобы выразить сочувствие, ибо покойный Лугир в своё время жестоко оскорбил её мужа, а фактически на разведку — нельзя ли с этой истории что-нибудь поиметь. Хитрая ведьмочка. Поимела она моё ответное сочувствие и скудненький завтрак перед дорожкой, поняла, что на большее рассчитывать не приходится, и быстренько уехала. Потом дознаватель вынимал душу, вылитый инспектор Лестрейд в исполнении великолепного артиста Брондукова. Только к вечеру, устав от суеты, беготни и необходимости орать на этих дурищ безграмотных, я не выдержала, послала всех открытым текстом в дальнее путешествие и заявила, что если кто до утра побеспокоит, порву на тряпки.

Едва я поведала своему союзнику историю обнаружения послания из прошлого, как внизу послышался гневный Ирочкин голосок. Хм... Это кто у неё сегодня "дурак"? Потом по коридору кто-то пробежал, хлопнула дверь, и всё стихло. Удивлённо переглянувшись, мы снова принялись за изучение письма. Дойлен дал мне несколько дельных советов и тоже согласился, что в ближайшее время стоит ждать гостя. Потому предложил носить кольцо если не на пальце — там два моих свободно влезут — то на видном месте. На цепочке, скажем. Кто не в курсе, примет за память о дорогом человеке, а кто в курсе, сразу всё поймёт. На том порешили и разбрелись по своим комнатам. Наконец-то мне удалось немного поспать... Зато с утра пораньше в дверь постучали.

— Кому там не спится? — сонно проворчала я, не без сожаления высовываясь из-под одеяла в холодок комнаты.

— Стана, это я, — голос вроде Ирочкин, а интонации... Э? Её случайно не подменили?

Всунув ноги в противно холодные туфли, я набросила на себя плед и, ёжась, потрусила к двери. Отодвинула засов. Здесь толстые деревянные засовы, а в моей комнате он вообще железный. Иногда — весьма полезная штука... Нет, Ирочку не подменили, это она. Вот только глаза красные и на мокром месте, а печальное лицо наоборот, бледное. За исключением носа.

— Так, — хмыкнула я, прикрывая за ней дверь. Нечего комнату выстуживать. — Заходи. Садись. Рассказывай.

Ирочка хлюпнула носом, но послушалась. И поведала весьма душещипательную историю. Честно говоря, даже не знаю, смеяться надо, или плакать.

— Мы с Тилем на кухне были, — говорила она. — Не, ты не думай, мы этим там никогда не занимались, только в комнате. Просто целовались. А тут эта дубина заходит, Керен. Посмотрел на меня так... странно... и говорит Тилю: твоя, мол, девка? Тиль аж язык проглотил, только покивал. А этот опять у него спрашивает: жениться на ней думаешь? Если нет, я себе заберу. А Тиль... Он... Ыыыыы!

— Не реви, — сейчас сюси-пуси только хуже сделают, нужно говорить построже. Я тётка, или погулять вышла? — Продолжай.

— Тиль ему и говорит — так и так, не извольте беспокоиться, господин десятник, я отваливаю... — Ирочка всхлипнула и вдруг злобно добавила: — Слизняк!.. Я хвать половник, двинула ему по лбу, и так и сказала: слизняк! А этот, с бляхой, ржёт и начинает меня лапать. Типа, хоть я и порченая, но папа ему плохую невесту сватать не стал бы. Огрела и этого, и сказала, что он дурак. А он мне вслед и говорит: мол, лучше смелый дурак, чем трусливый слизняк. И ржёт... Стана, я ж его боюсь, — добавила Ира, вдруг посмотрев на меня взглядом несчастной кошки, выпрашивающей колбасные шкурки у прохожих. — Ты ж говорила, что не отдашь меня, если я против. Скажи им обоим, и папе, и сынку, чтоб отвязались!

— Скажу, — твёрдо пообещала я. — Но обещать, что Керен и дальше не будет руки распускать, не могу. Я за ним по пятам ходить не желаю.

— А если он ко мне в комнату залезет? Стана-а-а, ну скажи ты им...

Ага. Пробудился от долгого сна Ирочкин таракан Манипулька. Ха! Да этот её насекомый — хиляк по сравнению с моим цинизмом! Поработайте пятнадцать лет в IT-секторе большой фирмы, поруководите безбашенным молодняком, воображающим себя круче Билла Гейтса, и у вас отрастут зубы как у тираннозавра.

— Слушай, дорогая, — я мгновенно пресекла её новую попытку поныть и пробить на жалость. — Ты вообще кто? Ты человек или мебель? Так привыкла хвастаться своей самостоятельностью, а на деле решение любого важного вопроса спихиваешь на других. На родителей, на друзей-подружек, на меня! Да, мебелью быть удобно, от неё никто не ждёт, что она начнёт что-то решать. Ею любуются. Только до тех пор, пока не появится мебель поновее и покрасивее. Так что давай, не злись, не реви и не воображай, что весь мир против тебя, а выводи мозги из безопасного режима в штатный. Родителей и подружек тут нет, а я не вечная. Решай. Сама решай, ясно? Хочешь получить совет — спрашивай, но думать за тебя я не собираюсь.

Ирочка хныкнула, но промолчала. Уже имела случаи убедиться, что попытки "повыпендриваться" — то есть бурно возражать и делать всё наоборот — приводили только к неприятностям. Для неё самой в первую очередь. Вспомнила, небось, как я советовала ей не строить глазки сыну деревенского кузнеца. Сделала по принципу "сниму зимой штаны и назло маме сяду в сугроб". Чем закончилось? Еле отбила дурёху у этого бугая и двух его дружков. Только и спасло, что я метнула искру и пригрозила спалить сеновал, куда её волокли, к чертям кошачьим. Сразу вспомнили, кто тут главный. И вообще, только мать может бесконечно терпеть подобную доченьку. Я не мать, я злая ведьма-тётка, и мне уже надоело вытирать ей сопли. Двадцатый год девке пошёл, пора своим умом жить.

— Я... я подумаю, — прошептала она, утираясь платочком. — А если... Я ж его и правда боюсь. Вот как бы ты на моём месте поступила, а? Вот папаша Керена, он поначалу какой наглый был, а теперь? По струнке не ходит, но больше не наглеет и тебя уважает.

— Это потому, что я себе на шею сесть не дала. И ты не давай. Ты поговорила бы с Кереном напрямую: мол, так и так, давай сразу договоримся, что я не мебель. Только не наезжай, он стражник, может не понять юмора. Покажи себя серьёзной дамой. Если он сам на рожон полезет, тогда можешь смело посылать его подальше.

— А он поле-е-езет... — Ирочка выложила свой последний козырь.

— Тогда не майся дурью, а посылай сразу. Но постарайся сделать это так, чтобы не наломать дров. Я за тебя это делать не буду. Думай и действуй. Времени у тебя — до моего отъезда. Потому как ты едешь со мной.

— А Керен? — опешила Ира. — Я его пошлю, а он с отцом поедет — что тогда?

— Да, он, кажется, едет с отцом и матерью...

— Ой...

— Не "ой", а думай, что и как будешь ему говорить. Уйми своих тараканов и веди себя наконец, как взрослая женщина, а не как прыщавая тинейджерка. Тут такие долго не живут.

Надеюсь, на этот раз у неё хватит ума не выпендриваться, а действительно включить мозги. В этом мире и в её случае сие в самом деле вопрос выживания. Я уже не говорю о вопросе возвращения в наш мир. Не хочется спугнуть удачу, даже намекнув Ирочке на такую возможность.

6

Во двор въезжал крытый кожаным пологом фургон, запряжённый парой крепких выносливых лошадок. По местным меркам — почти что грузовой "Мерседес". На козлах сидел длинноволосый подросток. Паренёк как паренёк, самый обыкновенный. Одет просто. Немного похож на Дойлена. Судя по тому, как следом за фургоном въехал и сам дорогой союзник, то я имею честь лицезреть его среднего отпрыска.

— Обещал управиться к обеду — управился, — Дойлен лихо спрыгнул на землю. Дежурный поцелуй — на людях мы всё ещё изображали почтенную парочку, решившую осчастливиться рождением наследника — и сразу же кивок в сторону подростка.

— Знакомься, милая — Энгит, мой средний.

Парнишка, намотав вожжи на какую-то фиговинку — я по сей день не научилась разбираться в лошадях и всём, что идёт с ними в комплекте — тоже спрыгнул с козел и сдержанно поклонился. Мыслями он явно был далёк от Масента.

— Эй, Инген! А ну покажись, не прячься! — захохотал отец.

Что, он и младшего приволок?

Из глубины фургона со смехом появился мальчик лет восьми. Тоже — ничего необычного, мальчик как мальчик. Глазёнки хулиганские, но это не злобное хулиганство моих одноклассничков, а самая обычная шкодливость. Так... Я не поняла, мой дорогой сосед собрался устроить тут детский сад? Зря. Воспитательница из меня, прямо скажем, как балерина из нашей старостихи.

— Очень кстати, — процедила я, вежливо оттащив его к крыльцу. — Просто невероятно вовремя ты их сюда привёз. Другой няньки не нашлось? О чём ты вообще думал?

— О том, что их мать уже выехала в Туримит, — с Дойлена как с гуся вода — ничем не проймёшь. — Она сочла неприличным появиться в волостной столице в обществе неодарённых сыновей. Ты себя нашими приличиями особо не ограничиваешь, предпочитаешь обходиться своими.

— Спасибо за комплимент, — я съязвила, ибо больше мне ничего не оставалось делать. — Ты прав, отсутствие Дара у твоих сыновей меня не смущает. Смущает только, что ты привёз их сюда, не спросив меня. Или в ваши приличия это тоже не входит?

— Предлагаешь их выгнать? — окрысился Дойлен.

— Предлагаю впредь хотя бы интересоваться моим мнением, прежде чем на него наплевать. Гнать мальчишек не стану, ты прав. Но мне не нравятся твои постоянные попытки мной порулить.

— Что ж, — произнёс сосед, — я в тебе не ошибся. Пусть через скандал, но я добился своего. Учту на будущее.

У меня вертелось на языке очень неприличное слово. Но как его скажешь при детях, даже если их папаша таков и есть?

— Мне нужно съездить в Рему, — тем временем продолжал Дойлен. — Фургон, кстати — это наше совместное приобретение, мы недавно говорили о сборах в дорогу, так я решил немного помочь с выбором. Ты совершенно ничего не понимаешь ни в лошадях, ни в фургонах.

— Мы ещё вернёмся к этой теме, — в переводе с дипломатического языка на местный это означало: "Не заговаривай мне зубы!" — Пока будь добр, объясни невежественной иномирянке, с какого перепугу твои дети обязаны слушаться постороннюю тётку, пока родители в разъездах?

— Потому что я им велел тебя слушать, — последовал ответ. Вполне логичный — для этого мира и этого общества. — За них я спокоен. Беспокоюсь только, как бы они тебя саму плохому не научили.

Сссспасибо, дорогой. Мало мне мороки с Ирочкой, да? Решил, что если я умудряюсь хоть как-то на неё влиять, то и его пацаны будут под надёжным присмотром? Нет, дорогой мой сосед, ты не затем их привёз, манипулятор чёртов. Но об этом мы с тобой тоже поговорим. На досуге. Пусть в столицу неблизкий.