Уроборос

Каша, кстати, недосоленная. С овощами. Фу, гадость. Ирочка ругается, но ест: голод не тётка, пирожка не подаст. Она и так почти двое суток постилась, не в состоянии заставить себя проглотить этот кулинарный ужас. У меня работало проверенное средство: как следует над чем-нибудь задуматься. Даже не замечала, как пустела грубая глиняная миска. Сейчас почему-то плохо думалось и так же плохо елось. Я рассеянно разглядывала скат крыши первого, господского этажа, находившийся прямо под нашим оконцем, и отщипывала кусочки стылой серой замазки, гордо именуемой здесь хлебом. Лепила шарики и скармливала голубям, слетевшимся на угощение. Ирочка, с отвращением проглотив последний кусок каши, утёрлась импровизированной салфеткой и, отставив миску, принялась теребить ошейник.

— Блин... Не снимается, зараза, — бурчала она, дёргая застёжку. — Вот ведь гадство... Стана! Стана-а-а! Можешь что-нибудь с этим собачьим украшением сделать? А то уже хочется встать на четвереньки и на луну повыть.

— Может, и могу, — ответила я, — но ещё не знаю, как.

— Ты ж сегодня на первом занятии была.

— Так на первом же, не на сто первом. Объясняли основы тутошней магии. Ничего особенного. Какая-то хреновина в столице, содержащая магическую основу этого мира, и на ней всё колдунство держится. Есть люди, генетически способные к магии, а есть неспособные. Это основа ихнего деления на сословия. Маги при власти... Дальше объяснять нужно?

— Не-а. Всё равно не врублюсь, — последовал честный ответ. — Нет, ну какое же гадство, а? Почему я эту хрень снять не могу?

— Эту хрень я тоже снять не могу, — мои пальцы точно так же безнадёжно теребили медное "украшение" на груди. — Так что мы с тобой, считай, в равном положении.

Да. Я действительно в первый же вечер попыталась снять медальон. Без всякой задней мысли, просто не люблю спать с длинными шнурками на шее, ассоциации неприятные. Увы. Медальон ни в какую не желал сниматься. Максимальное допущение — одежда между ним и мной.

Такой же рабский ошейник, только дающий чуть больше прав. Серебряный и золотой медальоны прибавят ещё чуть-чуть степеней свободы, но настоящей свободы — увы, не получишь. Странно, что маг этого не понимает. А может, понимает, но никому не говорит?

2

Ирочка ушла мыть посуду — самое гадостное занятие в жизни, по её словам — а я сходила в библиотеку Ульсы (богатейшая по местным меркам коллекция аж из двадцати восьми томов) и взяла напрокат невзрачный томик "Законов и уложений земель, живущих под праведным скипетром всемилостивейшего князя". Опять-таки отметила, что монарха по имени не упомянули. Положила себе выспросить, с чего бы это. А пока — поштудируем статьи закона. Судя по толщине книжицы, вряд ли их много.

Сальная свечка чадила и воняла. За стенкой что-то тихонечко шуршало, хотелось думать, что мыши, а не более крупные представители семейства грызунов. К мышам отношусь нормально, на посрамление всем и в руки взять могу, а крыс не люблю. Слишком уж они умны и хитры, чтобы человек мог относиться к ним с тёплыми чувствами — я не о ручных крысках, а о настоящих диких пасюках... Ирина, помыв миски с ложками, убралась в каморку и почти сразу заснула, а я всё шелестела пергаментными страницами, стараясь разобраться в хитросплетениях действующего законодательства. Кое-что уже становилось понятным, но о многом предстояло спрашивать, узнавать урывками, догадываться. А многое вовсе без знания местной истории и геополитики кажется бессмыслицей. Пожалуй, следующей книгой, которую стоит взять почитать, должна быть летопись. Не может такого быть, чтобы здесь не вели летописи и чтобы маги не интересовались историей. Конечно, летописи — жанр жестоко цензурируемый, и всей правды там действительно не напишут. Остаётся вызнавать истину стороной, используя другие источники.

Стоп. Я же закрывала дверь на щеколду. Почему она скрипит?

"Сафари" поблёскивал рядом с книгой на столе: эпоха тут дремучая, мало ли что. Семь выстрелов в запасе. Пусть не убьёт, но шкуру попортит, да и громыхает знатно. Револьвер в руку. Книжку захлопнуть. И мгновенный разворот к двери.

Твою ж дивизию...

— Всё верно, — захихикал маг, раскрыв дверь уже по-хозяйски, во всю её невеликую ширь. — Одарённый всегда должен быть настороже. Мир полон неожиданностей, и далеко не все из них — хе-хе — приятные.

Прав. На все сто. Одну неприятную неожиданность я уже вижу.

— Я закрывала дверь, учитель, — ровным голосом произнесла я, не убирая травматик.

— Это мой дом и моя дверь, ученица, — со значением проговорил Ульса. — Но не буду отвлекать тебя от почтенного занятия — книги в наше время — хе-хе — мало кого привлекают... Кстати, что ты там читаешь?

— Свод законов.

— Да? — брови мага поползли вверх, я даже подумала, что они так и с лица уползти могут. Надо же, сумела его неподдельно удивить. — Я всё забываю, что ты из иного мира. Вы, иномиряне, все какие-то ненормальные... Хе-хе, — он снова расплылся в улыбочке. — Что-то ты совсем невесела, ученица. Может, прислать кого-нибудь, чтобы тебя развлекли?

— Спасибо, учитель, мне достаточно книги, — отвечаю всё тем же спасительным ровным тоном.

— Я знал, что ты так и ответишь... М-да... Ну, да ладно. Ты видела, что за ученичков мне в этом году наслали окрестные ведьмаки?

Ага. Вовек бы мне этих малолетних говнюков не видать. Трое. С виду обычные пацанята около десяти лет, сидели на уроке смирненько. А после урока... Если у Ирочки полным-полна головушка относительно безобидных тараканов, то тут таракан один на троих. Большой, откормленный. И зовут его Подлянка. Главный принцип можно сформулировать примерно так: "Подсиди ближнего своего, иначе он подсидит тебя и возрадуется". Когда мелкие мерзавчики осознали, что странно одетая худая тётка, сидящая на соседней лавке, в одном с ними статусе, ух, как засверкали их подлые глазёнки! Ух, как я воочию увидела в них обещание клея под седалище или дохлой мыши в миску с кашей! И это в лучшем случае. Не будь меня, они бы перегрызлись между собой как пить дать, а тут великолепный повод подружиться против великовозрастной дылды. Вот только одного они, засранцы, не учли: это я уже проходила ровно тридцать лет назад. Урок давно усвоен, выводы сделаны. Так что лучше бы им вести себя прилично, а то ведь могу совсем не фигурально мордой в дерьмо макнуть, не посмотрю на нежный возраст.

— Старший ученик должен помогать магу в воспитании младших, — продолжал Ульса. — Я не буду возражать, если ты поставишь самых наглых мальков на место, когда они начнут зарываться. Лишь бы не пришибла насмерть. Их папаши — мои данники, но мне совсем ни к чему их жалобы волостному магу.

— Простите, учитель, я не совсем понимаю, почему именно мне вы решили поручить обязанности надсмотрщика, — я изобразила недоумение. — Я всего лишь женщина.

— Ну-ну, не прибедняйся, "всего лишь женщина", — снова захихикал маг. — Ты — будущая ведьма. Я учу тебя не только магии, но и искусству общения с себе подобными. Поверь, это — хе-хе — сложная наука... Не жги свечу понапрасну, новую я велю выдать только послезавтра.

— И вам спокойной ночи, учитель.

Всё-таки, зачем он приходил на самом деле? Только проверить мою бдительность и заранее одобрить все оплеухи, отвешенные соученикам?

Ответ лежал на поверхности.

Он не может не быть хорошим психологом, иначе хрен бы усидел даже на такой незначительной должности, как управский маг. Ему отдают в обучение малолетних ведьмачков, а он изучает их — ведь ему с ними жить и, так сказать, работать. Высматривает их сильные стороны и слабые места. Манипулятор хренов. Он и меня прощупывает на предмет слабых мест, страхов, желаний. Всего, с помощью чего мною можно будет управлять.

А вот тут тебе, дядя, будет небольшой облом. Ты совсем плохо знаешь, чему может научить наш техномир, если есть желание учиться.

На следующий день я поняла, что всё, случившееся за последние три дня, было лёгкой прогулкой по цветущей лужайке. То есть, догадывалась, что раз я для почтенного учителя "трудный случай" — не малявка, которую можно легко переформатировать под свой стандарт, а взрослая женщина со сложившимся характером — то он непременно попытается меня сломать. Не пользы для, а воспитания ради. На всякий случай предупредила Ирочку, чтобы не покидала без нужды пределов наших апартаментов, а в случае чего прикидывалась перепуганной дурой. Но что ад начнётся так скоро и с такого "выстрела в упор", не ожидала.

Занятие началось с освоения самых простеньких заклинаний. Разжечь огонь в очаге, остудить стакан тёплой воды до кусочков льда, плавающих по поверхности, не дать разбиться падающей тарелке и тому подобные полезные бытовые мелочи. Что я, что мелкие одноклассники, набили чёртову кучу старой посуды, прежде чем научились более-менее сносно ловить магией тарелки чуть не у самого пола. Огонь в очаге вспыхнул с первого же "колдунства" Кутиса — самого способного и одновременно самого зловредного мальчишки из троих. Зато мне с первого же захода удалось подморозить воду, и, пока соученики снова и снова бухтели заклинание, пыхтя от натуги над своими стаканами, с наслаждением её выпила. Наконец, "лабораторные работы" были сданы и оценены (одни — похвалой, другие — подзатыльниками). Я, наивная, думала, что сейчас перейдём к следующему разделу практической магии, но Ульса вдруг ткнул своим жезлом в сторону Кутиса.

— Второй, — мы тут все по номерам, своим именем сможем пользоваться только после аттестата. — Позови своего слугу.

Вызывать слуг магически нас ещё не учили, потому мальчишка помчался в свою комнату за слугой. Тот оказался костлявым парнишкой лет тринадцати — уже не ребёнок, но и подростком ещё не назовёшь. Взгляд покорный, но без тупого безразличия, свойственного рабам в бог знает каком поколении. Тем не менее, одет он был как невольник, и поклонился глубоко, как невольник.

— Садись на место, Второй, — важно проговорил маг. — Сейчас у нас будет ещё одно практическое занятие. Итак, ставлю задачу. Эй, ты, поди сюда! — он махнул пухлой рукой юному рабу. — Возьми со стола вот этот кувшин... Вот слуга, — дождавшись, пока мальчишка в ошейнике выполнит его нехитрые распоряжения, Ульса вальяжно расселся на своём без всякого преувеличения великолепном резном стуле. — Второй, прикажи ему пролить содержимое кувшина на моё платье!

Ученики удивлённо переглянулись: то, что учитель назвал платьем, было глубокого коричневого цвета балахоном, подпоясанным шёлковым кушаком. Ткань по тутошним меркам дорогая. Ну, разве что в кувшине вода... А вот мальчишка-слуга замер в испуге. Неуверенно оглянулся к господину.

— Выполняй приказ учителя, — важно, подражая Ульсе, кивнул мелкий господинчик.

Лицо слуги сделалось белым, как мел. Но он не посмел ослушаться: покорно наклонил кувшин, и... На балахон мага полилась алая струя — в кувшине оказалось вино.

— Хватит! — властно повелел маг, и раб, не ожидавший ничего хорошего, отскочил, скоренько поставив злополучный кувшин обратно на стол. — Вот, ученики, перед вами не просто слуга, а нерадивый слуга, испортивший божественный напиток и платье господина. Теперь я спрашиваю вас — каким образом вы накажете столь нерадивого слугу? Отвечать будет тот, кого я спрошу — и не просто отвечать, а демонстрировать свой ответ. Всё ясно? Четвёртый!

— Прижгу ему пальцы! — радостно взвизгнул четвёртый, самый младший ученик — Фольк. Вскочил и... продемонстрировал.

Слуга завопил, размахивая обожжёнными руками, а трое малолетних ублюдков заржали.

Весело им...

На мгновение у меня потемнело перед глазами. Но только на мгновение. Продлись это помрачение чуть дольше, я бы совершила непоправимую глупость. И мальчишку бы не спасла, и сама бы в такой аркан попалась, что упаси, Господи. К счастью, это никак не проявилось внешне. Попросту не успело. Когда в глазах прояснилось, я уловила быстрый оценивающий взгляд Ульсы. Вот оно что. Урок не для засранцев, оказывается, а для меня. Точнее, не урок, а экзамен. Логично. Что ещё естественно для женщины, если не материнское отношение к детям? Да любая нормальная обывательница на моём месте бросилась бы защищать несчастного ребёнка, а некоторые ещё и оттаскали бы за уши его мучителей. В родном мире и я бы так поступила. Но это не мой мир... Вот ведь скоты, а? Третий ученик — Барр — тихоня тихоней, а как появляется возможность безнаказанно поизгаляться над безответным, Кутису не уступит, сволочь. Снял с себя пояс, заморозил до инея железную пряжку и заставил слугу её лизнуть... Прости жестокую тётку, мальчик. Тебе придётся пройти через ад, а я ни единым словом, ни единым жестом не вступлюсь — чтобы подобные сцены не повторялись каждый раз, когда магу приспичит меня "вразумлять". Беру грех на душу, чтобы спасти других от твоей участи. Других. И Ирку тоже...

А вот Кутиса я когда-нибудь пришибу. Огненный маг, блин... Дети могут быть жестоки, но даже у них, у нормальных, в смысле, детей есть какой-то предел жестокости. Здесь не просто нет предела, он явно получает наслаждение, истязая человека. Пацану одиннадцати нет, но это уже не ребёнок, а маленькое злобное чмо. Слово даю: большим злобным чмом он стать не успеет. Удавлю, отравлю, найму отморозка с ножом, инсценирую магический "откат" — в общем, что-нибудь придумаю. Но ему не жить. Если в десять лет душа безнадёжно мертва, то какой получится из урода взрослый?..

— Первая, твой ответ! — маг, обернувшись ко мне, широко улыбнулся и подмигнул. По сценарию это должно было вызвать вспышку гнева, но я уже успокоилась. Спокойствие льда. И ледяной же холод. Надеюсь, на такой результат он не рассчитывал.

— Если бы слуга не был так ...попорчен предыдущими наказаниями, — сказала я, старательно удерживая на лице маску вежливого спокойствия, — я бы отправила его чистить свинарник. А когда он проникся бы осознанием того, какого тёплого местечка лишился, тогда подумала бы над его возвращением в дом. Поверьте, учитель, сравнив участь домашнего слуги и свинаря, этот парень стал бы куда более внимательным.

— Вот! — Ульса воздел палец к потолку. — Учитесь, дурачьё! — это уже притихшим мерзавцам. — Слуга — ваше имущество, такое же, как вино и платье! Негоже, лишившись пары глотков вина и посадив пятно на одежду, портить ещё и работника! Переводить магическую силу на нерадивого слугу ещё более нелепо! Она, олухи вы деревянные, дана вам вовсе не для этого!.. Слугу — к травнику. А ты, Второй, не раскиснешь, если пару дней обойдёшься без него, тебе полезно. Остальным — повторять усвоенные сегодня заклинания. Завтра проверю, и приступим к следующим.

Снова изучающий взгляд. И снова я, не убирая маску сдержанной вежливости, поставила воображаемую "стену". Ты хотел проверить, простая ли перед тобой баба или бездушная тварь, учитель? Увы, я ни то, ни другое. Возможно, мне снова удалось тебя удивить, но ты тоже спрятался за маской. Спасибо за урок. Постараюсь хорошенько подготовиться к следующему.

3

Что ж, если я попала сюда с артефактами из родного мира, почему не использовать их хотя бы по непрямому назначению?